Pain.

День начинался не очень. Сегодня должно было случится не очень приятное для Кори Тодда Тейлора действо — интервью. Мужчина любил себя, но в тоже время, внутри блондина была лютая, абсолютная ненависть к себе же. И эти два чувства кое-как балансировали, пока не слегка «толкнуть» шаткую конструкцию эмоционального мостика. Мужчина никогда не выглядел нервным, каким-то злым или ещё что-то, на интервью. Он старался быть максимально идеальным, посему, многие его фанаты считают, что и в жизни блондин такой же. Увы или не увы, но это далеко ни так, как на вылизанной до идеала картинке. Мужчина не разодевался, не видя в этом смысла. Тоже самое он просил сделать дочь, которую Кори также просил сопроводить его на интервью. Почему? Му так будем комфортнее, когда поддержка в лице шатенке останется рядом. Ох, это уже второе миссийское поддержание человека за последнее время. Первое — это когда Кай с Вероника ходили в музей. Мероприятие специфическое, как и данное тоже. И там, и тут нужно было следить за состоянием людей, которых шатенка сопровождала. И когда она подалась в няньки? Ладно. Кори же старался взять себя в руки… Это было трудно, право. Сейчас ему нужно держать лицо больше обычного. И почему всегда было так легко, а сейчас нет? Да не было никогда легко. Просто блондин за много лет научился показывать людям то, чего они хотят, вот и всё. А сейчас рядом Кай. А с ней он другой. Голова слегка кружилась, подташнивало. Девушка собралась и она сделала это быстрее. Мужчина же, пока брился поранился, пока одевался — ударился. И вот он, стоит перед дочерью, которая аккуратно поправляет его одежду, причёску. Которая сделает для него всё и он это знает. Голубые глаза с бешенными, огромными зрачками смотрели на Евгенику. Она там на него самого похожа, пусть и внешне сходства едва заметны, если только прям сильно присматриваться. Это и сыграло дополнительную роль внутри конфликтов белобрысого. Его мысли были забитый дочерью постоянно и всегда, однако сегодня всё было в разы сильнее. «Какая ты красивая, Ники… Ты просто не представляешь, что ты делаешь со мной. Я устал каждый день просыпаться в холодном поту. Потому, что там, во сне, всё хорошо. Твоё тело только моё. Ты вся только моя. Сучий Дерек со своими условиями. Почему эта шлюха не сделала аборт?! Тогда не было бы ни его, ни его ублюдка-брата. Ты. Была бы только ты. Я так хотел, чтоб эти два отморозка сдохли. Всё было бы так, как я задумывал. Вырастил, сделал бы поддельные документы и ты бы по бумажкам было не моя дочь, а просто Евгеника. Тейлор потому, что я взял бы тебя в жены и только. Молодая жена — ничего удивительного. Но эти черви повылазили, теперь чёрт убьёшь… Ненавижу! Ненавижу себя за то, что позволил быть такому. Ну ничего… С Дереком я ещё могу договорится. А что касается этого умалишённого… Зеф как кость в горле. Ну, ничего, и на ущербного найду управу, не проблема. Главное, чтобы была ты рядом. У меня всё тело сводит, Ники. Всё внутри сжимается. Я будто каждый день умираю и снова восстаю. Я устал, правда. Мне сложно становится себя контролировать. После того, как ты потеряла память, стало очень сложно. Я обязан быть самым лучшим отцом, а я не хочу этого. Я хочу быть для тебя самым лучшим мужчиной, а не отцом, блять! Твои губы. Пальчики. Твои ключицы. Твой аромат. Даже сейчас, я смотрю на тебя и мне хочется просто зарыться в твои волосы, вдыхая аромат. Целовать твою шею. Касаться твоих бёдер. Я блять просто хочу быть счастливым… Белобрысой ты позволяешь многое. Почему? Почему, чёрт дери?! Почему?! Почему не мне? Почему я не могу перерезать ей глотку? Это всё из-за тебя. Из-за тебя я не делаю твой малолетки больно. Из-за тебя я держу себя в руках, пытаюсь. Из-за тебя я не убил Дерека и Джозефа. Только из-за тебя. Из-за тебя! А ты! Ты не ценишь, нет! Сучка! Чёрт… Прости. Прости меня, моя Ники. Просто, понимаешь, я весь на взводе. Тогда, помнишь? Мы смотрели кино и… Ты уснула. Я ощутил твоё тепло и мой разум потерялся опять. Перед глазами ты, ты и только ты. Иногда, я разговариваю с менеджером, с той пиздопративное мразью, Доролес. А вместо неё, я вижу тебя. Ты улыбаешься мне, зовёшь выпить кофе. Ты касаешься меня. Мне так хорошо. А… А потом я прихожу в себя и вижу эту дырку. Чувствую, как её грязные, блядский руки тянутся ко мне. Как её тупой взгляд, в котором нет ничего, смотрит. Какая же она мерзкая. И я тоже. Прости меня, моя родная. Прости, доченька. Я знаю, что это моя ошибка. Я не должен был с ней вообще связываться. Тупая дырка давила на больное. Она говорила, что тебе нужно время. Что тебе нужна отдельная от меня жизнь. Но я быстро понял, что эта мразь просто хочет нас с тобой разделить. Она никогда отныне нам больше не сможет помешать. Никто не сможет. Я был с тобой с самого твоего появления и я с тобой останусь до самой твоей смерти. Я знаю, эту случится одновременно. Поверь мне…» Голова мужчины была сплошь забита мыслями. И вроде бы он их отогнал, но они снова поступали одна за другой обратно. Тяжело, но он привык так жить. Сейчас, глядя на дочь, мужчина улыбался. Это его принцесса. Все это знают и понимают. Ники тоже. Даже Дерек понимает, но тщетно пытается занять главенствующее место в жизни сестры. Мысли. Такой потом был с Кори постоянно. Тысячи слов проходили через мужчину как через фильтр. Это нормально, у его дочери было тоже самое, как и у сына. К этому привыкаешь. Ко всему привыкаешь. Кроме боли. К боли привыкнуть невозможно. А боль была и она была физической. Такое чувство, будто бы мужчина каждый день проходил пытку под старым названием «колесование». Его кости будто бы перебиты, болтаются в оболочке, как в мешке. Будто под кожу поступает миллион иголок, только вместо лекарства и чернил, вливается кислота и выжигает до адовой невозможности. Касания Евгеники для мужчины это всегда два варианта — либо боль ещё больше ухудшается и становится сильнее, либо же действует как антидот, что позволяет почувствовать себя нормально, ощущая облегчение и лёгкую дрожь по телу вместе с повышением его температуры. Да, физические изменения настолько серьёзны, что уж мужчины подымается и опускается даже температура, когда происходят прикосновения дочери. Ну и как тут возможно нормально жить? Нет-нет, у Кори не было и мысли кончать с собой. Разве что… Ладно, один раз было. Когда мужчину в очередной раз накрыл приступ, в котором он почувствовал боль тысячи трупов. Настолько сильно, долго, выжигающее, что просто не хотелось жить. Проще было убить себя, чтобы не испытывать эти страдания. В последствии, мужчина решил, что нужно искать подходящий путь. Это как наркотики и наркоманы — вещества запрещены, но зависимых меньше не стало. Они просто начали искать альтернативу, обходные пути и употребление стало куда хитрее и изворотливее. Также и здесь. Мужчина просто адаптировал себя под ситуацию. Да, иногда всё выходит из-под контроля. Ну, с кем не бывает таких ситуаций, верно? Каждый день блондин находит в себе силы, чтобы вот так, нормально для окружающих, жить. Нет, не существовать. Кори умудряется жить. То есть, видеть в жизни хорошее, стремится к чему-то. Группы мужчины — что одна, что вторая — это способ борьбы с болью. И, нужно сказать, порой, он действительно помогает. Время. Вот они оба — Евгеника и Кори, красивые, готовые встретится с интервьюером. В машине, добираясь до места, блондин постоянно поглядывал на дочь. «Кажется, Ники тоже немного переживает. Вот только девочка волнуется о том, чтобы всё прошло хорошо. А я? А почему я-то тревожусь? Я что, слабак какой-то? Ну уж нет. Я сделаю всё прекрасно. Рядом со мной… Я хочу её ощущать. Да, положу руку её на колено. Чёрт… Опять член встал! Только не… Не сей… О, Дьявол… Ты за рулём, балбес! Очнись. Перестань. Потом наиграешься, она никуда не денется. Следи за дорогой. Вам нужно пока что живыми приехать, а не кусками фарша…» До конца поездки в машине было тихо. Шатенка понимала всю ситуацию. Это не первое интервью их вместе. Но, прошло довольно много времени с последнего. Лет семь? Может больше. Кай предпочитала не светиться почём зря и не паразитировать на имени отца. Этого не было в её планах. Девушка была уверена в отце, что тот чувствует себя может и волнительно, но справится. А вот Кори… Мужчина знал, что кое-как всё получится. Он во многих ситуациях был и выходил из них. Но, всё же… Ладно. Дорога. По пути, чёрный 2022 Mercedes Benz EQB, заехал в автокафе. Там Кори заказал кофе и себе, и дочке. Ехать им ещё двадцать пять минут и эти двадцать пять минут произойдут в тишине. Это ещё больше делало приятно для Тейлора. Ведь Ники поддерживает его и не начинает расспрашивать. Она даёт ему возможность просто помолчать. Он благодарен ей за это. За всё. Снова перехватывает дыхание. «Дьявол… Какая она хорошая. А я? Нужно почаще заниматься. Хочу, чтобы Найки не было стыдно со мной выходить. Да, я знаю, она любит меня, конечно. Но… Всё-таки, думаю, нужно. Она… Ну только посмотрите. Взялась за стакан двумя руками. Ручки замёрзли… Я бы их согрел. Я бы её всю согрел. Всю…» Наконец-то, приехали на частную территорию. У шлагбаума машину остановили и попросили предоставить документы. Убедившись, что мужчина тот, у кого берут сегодня интервью — машину пропустили. Далее, Кори припарковался, вышел из машины и открыл дверцу дочери. Она аккуратно спустилась вниз с большого авто и они, идя под руку, пошагали ко входу. Там встретил двоих менеджер, а затем и остальные рабочие. Гримёрка, вода. Блондину хотелось закинуться явно не водой. Но он не мог, нельзя. Нужно побороть себя. Голубоглазый старательно скрывал всё своё волнение, чтобы не выглядеть перед дочкой слабаком. Вот-вот и двоих провели на саму студию, в которой и будет происходить интервью. Пожатие рук, приветствие. Просмотр людей в кадре, чтобы картинка выглядела красиво. И вот, начало. На небольшом диване, видел мужчина и рядом его сопровождающая девушка. Кори тотчас вцепился в руку шатенки, такую холодную и родную. На них снова будут направлены камеры. На него. Этот стеклянный глаз будет транслировать все эмоции. Нужно быть аккуратным. Но, пригласили-то их двоих, значит и Ники тоже будет отвечать, а не быть как «хвостик». И этим блондин гордо восхищался, то, что его дочь за словом в карман не полезет, но и когда нужно, смолчит. Итак, началось. Это была ведущая по имени Ханна. Она представилась, назвала шоу-канал, а затем, представила гостей. — Итак, сегодня, в нашей скромной студии, композитор, музыкант с большой буквы, вокалист двух потрясающих групп и мечта многих женщин… И мужчин, — она посмеялась, — Кори Тейлор! — напускные аплодисменты и кивок Тейлора, который приложив руку к груди, слегка поклонился. — Здравствуйте, — ухмыльнулся в камеры, а затем, посмотрел на ведущую, — приятно, спасибо. — А ещё! Вы не поверите… Здесь и Евгеника Тейлор! Та самая, единственная и неповторимая, дочь Кори! — улыбнулась женщина, глядя на девушку. — Здравствуйте, — сдержанно кивнула та, слегка ухмыляясь, — благодарю. — Вы прекрасно выглядите, оба! Как добрались? Без проблем ли? — продолжала Ханна. — Спасибо, всё в норме, — кротко ответил Кори, сжимая руку шатенки, практически до боли. — Это замечательно… Что же, начну, пожалуй, с самого интересного как для обычных зрителей, так и для ваших фанатов: каково это — быть Кори Тейлором? — Ну, странный вопрос, кончено, — ухмыльнулся мужчина, приподняв брови, а взглядом упираясь в свою спутницу, — быть таким, вероятно, каким он самый, этот ваш Кори Тейлор, стал. И стал он таким, кстати, во многом благодаря самой любимой женщине в моей жизни, — шатенка мягко ухмыльнулась, посмотрев на отца. — О, как это мило… И! Кстати-кстати! — улыбнулась. — По интернету ходят слухи, что будто вы идеальная пара, супруги, а не отец с дочерью. У вас такие безоблачные и идеальные отношения, неужели не было трудностей с воспитанием и взращиванием детей? — Нет, — тут же ответил мужчина, — моя дочь — это мне подарок, за всё дерьмо, что пришлось пережить, — он смотрел с особой любовью, неким обожанием на шатенку, но будто с каждым мгновением, его взгляд становился тяжелее, а голубые глаза темнели. — Мои сыновья — тоже испытание, такое себе, конечно, — усмехнулся, а Кай его слегка ударила ладонью. — Что? Ну правда же… Так что, трудности есть у всех, главное их преодолеть, — кивнул. И снова взгляд голубых глаз был направлен на шатенку. Тот самый, тёмный, прожигающий. Лёгкая ухмылка на одну сторону на губах. Крепко сжатая ладонь, внутри которой татуированная ладошка Кай. Он ощущал её, её прохладные пальчики, её аромат парфюма, её взгляд на себе. Он чувствовал всю её. Тело не могло не давать обратной реакции, волнами всё сильнее, напуская то дрожь, то озноб, то жар. Глаза мужчины сверкали. Крупный клан показывал лицо блондина, в котором читались эмоции. Он выглядел со стороны подобно безумцу, который смотрит на своё сокровище. Что же казалось со стороны? Ведущей было не очень-то и комфортно находится рядом с Тейлором-старшим. Откровенно говоря — никому не было комфортно с ним находится, также, как и с его сыновьями и иногда также, как и с дочерью. Тут дело скорее в компетенции, Ханна знала своё дело и ей нельзя было выходить из образа очень радушной и гостеприимной, весёлой и заботливой ведущей-интервьера. Конечно, Тейлор считал, что и как то, и как другое в Ханне умерло, если даже когда-то было, но всё же. На пару мгновений, блондин совсем отключился от всего происходящего. Его пальцы уже вырисовывали на ладонях шатенки какие-то причудливые узоры. А в блондинистой голове, кстати, мысли были совсем о другом, а не об этом сраном интервью. Сколько раз Кори ругал сыновей за их халатное отношение к выказыванию своих чувств? А сам что? А сам беспробудно то и дело занимался тем же. Захотелось покурить. Курить сигареты, которые в их семье были культовыми. Однако, не так уж часто светились на публике. Этот самый, привычный вкус «Winston Blue». Закурить, почувствовав внутри смолы, а в руках вертеть не менее легендарную зажигалку «Cricket». При использовании в обиходе и одного, и другого было как-то привычнее и комфортнее. Да-да, привычка пользоваться одним и тем же имеется даже у Кай. Кори, прямо сейчас вспоминал, как его дочь любила раскрашивать эти зажигалки, что скапливались у них дома постоянно в огромных количествах. Все они были с какими-то рисунками, метками. Некоторые из них даже успели перекочевать к другим участникам группы блондина. И до сих пор лежат на полках, как напоминание о былых временах. Да? Они всё растут. Их количество. Потому, что шатенка не изменяла себе и не исключала удовольствия, продолжать разрисовывать то, что с ней на пару дней или недель. Как правило, зажигалка — вещь, которую очень просто где-то оставить или потерять. Обычно, как только реализация товара стала лучше, это были лихие девяностые, покупались данные предметы поджога большими упаковками по тридцать-пятьдесят штук. И выгодно, и если потеряется — есть замена, да и шатенке было чем заняться. Что там говорят: «спички детям не игрушка»? Но, это же не спички, верно? Под кожу Кори снова проскальзывал яд, больно обжигающий плоть. Мышцы болели. Неужели воспоминания и наличие Евгеники так сильно било по блондинку? Определённо. Его ухмылка становилась всё явнее, всё более зверской, дикой, маньяческой даже. В голове происходили воспоминания, когда одну из ведущих Кори просто ударил головой, лицом о стол и та слома нос. Просто потому, что она что-то не так подумала, сказала о Кай. О его девочки. О его любимице. — Скажите, мистер Тейлор, а что насчёт ваших отношений с Кериган Мёрфи? — спросила ведущая, внимательно изучая то девушку, то мужчину. — А что насчёт них? — усмехнулся. — Никогда, ни с кем не официальных отношений у меня не было — это раз. Второе — я, — опустил взгляд, ухмыльнулся, а затем, рыжие ресницы распахнулись вместе со светлым взглядом, зрачки которого были максимально огромными, — никого не люблю, кроме своей дочери. Разве я не говорил об этом сотни раз? — Но я… — хотела вступить Ханна. — Поройтесь в нижнем белье у кого-то другого, — ухмылка, — а у меня всё чисто, — он смотрел, не отрывая взгляда, подобно Евгеники и её взгляду. — Отец хочет сказать, — ухмыльнулась шатенка и будто эти ухмылки слились воедино да так, что не были отличимые и вовсе, — что он не встречался с женщинами, чтобы это было серьёзно и все упомянутые дамы, — прямо сейчас, Кори сильно сжал руку девушки, его глаза обрели оттенок безумия, а она всё прекрасно понимала и ощущала, именно посему и вступила в диалог, иначе, последствия могли быть ужасающими, — то есть, для него превыше всего семья, которая уже у него имеется, а не то, что может быть, а может и не быть. Мистер Тейлор реалист и ему нужен журавль в небе. Он принимает свою жизнь и обстоятельства такими, какие они есть и по существу, — аккуратно кивнула шатенка, наблюдая, как раздражение и злость отца всё больше растёт, на губах появилась самодовольная ухмылка, о да, только она сама может его успокоить. И она это сделала, кстати говоря. Как? Девушка прильнула губами к едва щетинистой скуле. Кори прикрыл глаза, его тело было напряжено. Может быть потом, по видео, люди не заметят, что происходило с мужчиной. Но… Ханна всё время сидела в напряжении. Она видела перед собой какого-то отбитого маньяка. Теперь. Но когда только он появился, выглядел как обычный мужчина. Но, сейчас. Этот взгляд, это дыхание. Эти жесты. — Я оторву тебе голову, если будет такие тупорылые вопросы, шлюха тупая, — стальные глаза смотрели прямо исподлобья на ведущую, которая уже пожелала несколько раз о этом интервью. Голова кружилась. Оскал блондина уже даже не был схож с типичной ухмылкой. Чуть-чуть и он сделает что-то неприличное. Он так и ощущал, что пару мгновений и в «очке» этой суке будет нож, острием клинка вовнутрь. Челюсти сжались. Мужчину, его тело, покрывали мурашки. Интервью — всегда плохая идея для Кори Тейлора. Он чувствует себя не очень хорошо. Все бесы, которые были во внутри — вырвались. За всё время, он ни разу не отпустил руки шатенки. И тут… Режиссёр сделал перерыв. Ведущая тут же свинтила куда-то, а Кай, привстал напротив Кори. Он уткнулся лицом в её грудь. Он что-то шептал, а она поглаживала блондинистые волосы. Перед глазами блондина возникала Ханна, которой он действительно вставил нож прямо зад, если так можно выразится. Ухмылка на одну сторону, оголяющая белые зубы. — Родной, — руки пали на лицо мужчины, — нужно выйти покурить, — голос шатенки в голове Кори звучал как нечто иное, будто сам господь-бог приказывает. — Да, Ники, — он сглотнул, — да, да… — мужчина засмеялся, а затем, абсолютно бесцеремонно прильнул к губам девушки своими. — Нет. Только попробуй что-то сделать, — шептал прямо в губы блондин, — я перестреляю тут всех к чёртовой матери. Ты моя и я имею полное право, — он задыхался в этом поцелуе, это было страстно и дико желанно, конечно, со стороны Кори. Стоило только прикрыть глаза, как перед глазами принялась танцевать Евгеника. Она была одета в топик с названием группы мужчины. Она была босиком. По её ножкам стекал алкоголь. Трусики… Она была только в трусиках и топике, с этим хвостиком сзади. Кори дышал как только мог, всё налилось кровью, а разум был затуманен. Прямо сейчас, перед ним, красиво виляла бёдрами та, кого он больше всего вожделел. Пальцы пали на правое бедро танцующей шатенки. Глаза закатывались от удовольствия. Она переложила его большую ладонь на свою небольшую грудь и сжала со стоном. Брови Кори сдвинулись к носу, а со рта сорвался стон. Выделения биологического характера буквально заливали мужчину. Он ощущал, как «мокреет» от вида. От аромата. От атмосферы. Тяжело дыша, его стеклянный взгляд был направлен исключительно на дочь. И вот, его язык уже касался кончиков сосков на груди дочери. Он буквально сходил сума об перевозбуждения, чувствуя как шаловливые, татуированные пальчики шатенки протиснулись в брюки к блондину. Дьявол! Эта чертовка так хорошо знает его тело… — Сделай это, сделай… Иначе я, — он бездумного помотал головой, — сорвусь. Прямо здесь. Дьявол. Найки, пожалуйста, не заставляй меня сделать тебе больно. Солнышко. Любимая моя. Сладкая… Позволь я…. Слышал ли кто-то мужчины и его слова? Видел ли кто-то? Да. Все. А Кай аккуратно отвела блондина в сторонку. Но, не успела ничего сказать, как мужчина припал к её губам, а затем к шее, после к груди. Его пальцы опустились вниз, схватив запястье девушки, а руку той мужчина направил на уже расстёгнутые брюки. Он заставил её схватить свой орган высших чувств. Сжать. И совершать поступательные движения. Прошло свосем немного времени, как он с силой опустил Кай вниз и «слил» ей в рот, держа одой рукой за волосы на затылке, а второй прижимая рот, чтобы та проглотила все «дары» своего отца. Он ухмылялся так самодовольно, что никто и в жизни не повторит этой ухмылки. О, как же ему было хорошо, но в тоже время плохо. Интервью продолжилось через полчаса. Кори сидел в кресле, а поверх, на его ногах, восседала Кай, как маленькая, потирая рот. Её глаза были со слегка смазанным мэйком. Ханна в абсолютном шоке. Потому, что во время этого действа с Кай, видимо в перерыве или до, мужчина успел нанести семь ножевых охраннику и разносчице кофе, которая просто сделала ему комплимент. А что было в голове у Кори? А вот что: «Я не позволю им думать, что ты чья-то ещё. Ты моя. Я твой. Я хочу тебя. Ох, сука, какая же ты горячая. Я хочу кончить от тебя прямо сейчас. Я теку как конченный. Дьявол, малышка. Ты что со мной делаешь?! Какого чёрта, я стал… Таким? Я… Прошу, дай. Дай мне то, что я прошу, иначе я сделаю тебе больно. Я отрежу этой суке ухо, а потом клитор и скормлю дворовой псине. Я расстреляю здесь всех. Дай! Да мне себя. Всю. И тогда никто не пострадает… о! Как же хорошо. Я чувстую. Я ощущаю тебя. Мой личный демон. Ты моя личный Дьявол. Ты. Я так хочу тебя, малышка. Моё солнышко. Давай, улыбнись папочке. Вот так… Я хочу. Хочу ещё. Ещё! Детка. Потрись о меня. Сядь на лицо! Дьяволица! Сделай это. Как же хорошо… Как же мне хорошо с тобой. Я будто под кайфом помноженным на сотни раз. О да… Делай! Делай это. Давай сожжём здесь всё и всех…». С диким желанием, мужчина уже был за кулисами. И не дай баже кто-то ему попадётся кроме малышки Най, ему будет не очень хорошо. Потому, что несмотря на «кончину», всё было плохо. Кори уговаривал себя, что всё было хорошо. Но, нет. Тут нарисовалась Ханна, которая «случайно» толкнула Кори, что был и без того на пределе, искав свою принцессу. — Уйди с дороги, шваль, — не своим голосом прошипел мужчины, глядя прозрачным взглядом сквозь женщину. — Мистер Тейлор! Можно и повеж… Это была ошибка со стороны Ханны. Женину просто откинули в сторону, как небольшую, тряпичную игрушку. Безумие давало Кори невероятную силу и выносливость. Он ощущал обонянием аромат Кай. Губы сложились в безумную ухмылку. Мужчина ходил за кулисами как умалишённый, искал дочь. Он увидел перед собой бутылку, это была водка… Он взял её, а затем, оторвал кусок от какого-то платья, стоимостью в виллу на Манхеттене. Привязал кусок ткани к горлышку бутылки. — Где моя девочка?! — громко спросил Кори. — Куда вы забрали мою Найки?! — зло, абсолютно зло, говорил мужчина. — Выведите мне её сюда и так и быть, я не подожгу всё к хуям собачьим… Надо же, это сработало. Это не были галлюцинации. Это было действительно так. Просто… Ничего не могло так задеть Кори Тодда Тейлора, как отсутствие его святой Евгеники. Когда мужчина завидел дочь, он тут же бросился к ней. Дикая, довольная улыбка. Объятия. Сказать, что вся группа актёров, съёмок была в шоке — ничего не сказать. Он буквально целовал каждую часть девушки. Е плечи мужчина беспамятно расцеловывал, опустил одежду. Он задыхался от ощущений, растворяясь в своём ангеле. Мужчина вдыхал каждую нотку аромата девушки. А что Кай? Она понимала всё, будто бы это было впервые. Нет, конечно. Не в первый, да и не в последний раз такое происходит. Непонятно как, но уже под полночь были дома. А по новостям крутили ролики горящей студии. Оказалось, что Кори всё же разбил «коктейль» о стену, но этого было мало. Однако, внутри здания был какой-то «вандал» в капюшоне и камуфляжных штанах. Он вытащил из обычного, тканевого ранца две бутылки с зажигательной смесью и разбил их. Среднего оста мужчина, с повязанной, чёрной банданой на лице и кепкой, карьком назад. Дома, Евгеника была подвержена истязанием больного разума отца. Он прикрыл ладонью рот девушки, целуя, больно кусая шею той. Он что-то невнятно шептал, будто мантру, повторяя. Его тело было покрыто кровью, отчего? Как минимум от ран от коготков шатенки. А ещё, кажется, осколки каким-то образом попали на татуированную грудь мужчины. Он изнемогал, совсем потерявший сам в себе. Не отдавая отчёт никаким действиям. Ему было всё равно, что там будет дальше. Он знал, что извинится перед дочкой и снова всё будет хорошо. А сейчас, её потёкший макияж, тёмные глаза с краснинкой, только ещё больше раззадоривали его на действия. Он связал ей руки куском какой-то ткани. Его язык побывал везде, где только можно и нельзя на теле шатенки. Он кусал татуированную буквально до крови, при этом улыбаясь, дьявольски усмехаясь. Кажется, его пытались остановить ещё на студии, заехал мужчине по лицу чему-то, вроде бутылки из стекла. С его головы сочилась кровь. У Кай она тоже была, текла с ранок на шее. Её губы тоже пострадали. — Прости меня, зайка, — взгляд Кори был тупым, абсолютно непонимающим что происходит, он кинулся обнимать девушку, повиснув на её талии, — солнышко. Любимая, я, — он плакал, снова, после его «психов» так всегда. — Я… Это по любви. Я просто очень… Очень… — Я знаю, — мягко улыбнулась та, несмотря на все увечь, которые причинил отце и ей, и себе, и остальным пострадавшим. — Умоляю тебя, не уходи, — взмолился мужчина, окунув лицо в растерванный живот девушки, — моя богиня. Ты оберегаешь меня. Ты моя единственная вера, малышка, Найки… помнишь. Помнишь, как тогда, десять лет назад… Всё. Он мог не продолжать более. Кай уже была готова простить его. Она аккуратно, нежно, с особой нежностью гладила побритую внезапно голову мужчины. Внутри горла пекло. Никакой обиды. Боль была только на то, что отец снова поранился. Она снова это допустила. Он плакал прямо обнимая её. А она плакала потому, что он плакал. Любой, даже Дерек, скажи, что это всё фарс, что Кори всего лишь псих и манипулятор… Нет, она бы всё также, упала на пол, обнимая, вылизывая своего раненного зверя. Потому, что она его приручила. Она за него в ответе. Он сам ведь не может отдать себе отчёт. Он всё по любви. Ему можно. Почему? Ну как… Он отец. Горько, больно. Но, как есть. Горло болело ещё больше. Очень больно. Тело разрывало. Он упёрся лицом в её обнажённые ноги в крови и громко, навзрыд плакал, впиваясь сильными руками, пальцами в бледную, татуированную кожу. — Папочка не хотел… Детка, — почти кричал он, — папочка хочет только хорошего. Только хорошего, дня своей девочки… Это всё дерьмо! Все они дерьмо! Только ты меня понимаешь. Только я тебе могу верить…. Только ты! Ты! Только ты! Ты!.... — кричал он, продолжая зарываться в бархат раненной кожи. — Ты… Я так тебя люблю. Прости меня, прости. Я обещал. Я не смог. Не бросай меня. Ты же не бросишь… Нет. Ты не такая. Ты не как они, остальные. Ты будешь рядом. Всегда…. Ты, — он поднял взгляд тёмных, словно туча, глаз с красным оттенком, — будешь рядом, — уверенно, зловеще сказал он, а губы, пухлые губы, когда скривившись в плачь, теперь перерасти мимикой в ухмылку. — Ты навсегда со мной. А если я умру, то заберу тебя с собой. Ты моя, — его голос отзывался эхом голове шатенки, он прав, так и есть, этот Дьявол купил душу девчонки, распотрошив её и сделав своей. — Помни о том, что Дьявол ведёт нас. Что я твой Дьявол. Он во мне. А ты часть меня. Ты никуда от меня, от своего Дьявола не денешься, — кровавая ухмылка… — Ты… — он прильнул кровавыми губами к не менее кровавым губам дочери, скрепив своим слова поцелуем. — Моя навеки. И даже не думай улизнуть со своими шлюшками. Ты в аду. Это твоя ад и ты его заслужила. Уйдёшь — я поймаю. И отправлю обратно, в ещё более ужасающий Ад. Нужно просто покурить. Его обычные, «Winston Blue», которые так нравятся маленькой принцесске Ники. Зажигался «Cricket» голубого цвета, разрисованная акриловыми красками. Он всегда брал первые попавшиеся, но именно этой парки. И почему-то, обычно подались голубые. Специфический звук колёсика о кремень. Искра. Поджёг. Затяжка. Ухмылку снова выдали пухловатые губы мужчины. Изувеченный, кровавый, он смотрел с особой любовью и нежностью на дочь. Такую же… Изувеченную. Кровавую. Она также любила чёртов «Винстон», как и он сам. Она тоже всегда использовала чёртов «Крикет», не изменяя. И где он ещё найдёт такую же как он сам? Кори давно понял, что не хочет никого больше, никогда больше. У него есть его маленькая повелительница зверя внутри него самого. Евгеника единственный человек, который видел слёзы мужчины. Других не было. Даже сыновья. Так и будет. Так и останется. Он доверяет ей больше, чем себе. Он предал ей, как цепной пёс. Он её цепной пёс. Её адов Цербер, которого чёрт убьёшь. Как феникс восстанет из пепла и он делал это не единожды. Она — его Хорон, а он давно мёртвый Иуда, который предал всех и всё, ради себя и своей любви.