Танец Бронзового Дракона

      — Я рада, что решил остаться с нами, Дейгон, честно, рада, — Рейнира всё такая же прекрасная валирийская женщина, пусть и несколько располневшая из-за родов и потрясений, свалившихся на её голову. Она всё ещё кажется Дейгону той самой Отрадой Королевства из детских воспоминаний, когда он, будучи глупым и беззаботным ребёнком, предлагал ей выйти замуж за него. Юноша смотрит в её глаза и не видит враждебности к тому, кто поддерживает притязания Эйгона. Возможно, она сейчас видит в нём если не того маленького мальчика, когда-то влюблённого в неё, то, быть может, юношу, всегда защищавшего её сыновей перед Эйгоном и Эймондом. Но времена давно изменились. — Мне жаль, что обстоятельства нашей встречи такие…неприятные.       — Да, я не ожидал, что Лейнор погибнет от подлой руки, — сдержанно отвечает Дейгон, изредка сжимая руки в кулаки, едва заслышав отца, который, как ни в чём не бывало, учит Люцериса сражаться на мечах, пока Джекейрис прохлаждается на одной из лавок, то и дело поглядывая в сторону Дейгона. — Он помазанный рыцарь и драконий всадник. Ему предназначалось умереть в бою, верхом на Морском Дыме.       — Лорд-дознаватель прибудет сегодня вечером, — с тяжёлым вздохом произносит Рейнира, нервно теребя свою изящную косу из серебристых волос, лежащую у неё на пышной груди. В глазах принцессы страх и неуверенность. — Я переживаю, что Ларис может обвинить своего брата или же Деймона в заговоре против Лейнора. Сир Харвин нужен мне здесь, ведь он…       — Я знаю, кто он, — Дейгон в успокаивающем жесте опускает ладонь на плечо принцессы, чувствуя кожей нежнейший бархат её чёрного платья, расшитого красными драконами и лазурными морскими коньками, сплетающимися в танце. Взгляд юноши невольно скользит к её бюсту, осыпанному жемчугом, а потом ещё ниже, к несколько большому животу. — Харвин Стронг — воин и рыцарь, который не способен на такой гнусный поступок. К тому же, не забывай, у Лариса в пожаре погиб отец, горе и желание разделить его с братом, не позволит ему обвинить Харвина. А что до моего отца…       — Неужели ты думаешь, что он ради женитьбы на мне пошёл бы на такое? — без притворства удивляется Рейнира и её пурпурные глаза становятся похожи на два огромных блюдца, что вызывает у принца улыбку, пусть и печальную. Девушка опускает ладонь на свой живот, будто пытаясь защититься, но затем, видимо, заметив свой жест, она быстро убирает ладонь. — Нет, не может быть, Дейгон.       — Возможно, я не прав, — юноша поднимает вверх руки, будто бы признавая поражение перед принцессой, но всё равно продолжает говорить, не поднимая взгляд на неё, будто не желая смотреть ей в глаза, иначе он точно проиграет. — Понимаешь, я всю жизнь знал отца как верного и заботливого мужа с прошлым, что сгинуло давным-давно, в пламени Караксеса. Но сегодня я узнал от дяди Гунтора, что мой отец, оказывается, хочет жениться на тебе, когда у него есть моя мать, на которой он женился пред ликами Семерых. Получается, что он наглый лжец? — Дейгон сжимает кулаки на своих коленях, пытаясь не повышать тон голоса, чтобы их с Рейнирой разговор не услышал отец. — Я его ненавижу, Рейнира. Он оскорбил мою мать желанием взять в жёны тебя. И я догадываюсь, почему ты всё-таки решила согласиться на его предложение.       — Я все эти года любила только его, — принцесса берёт Дейгона за руки, заставляя того разжать кулаки и посмотреть ей в глаза. Девушка видит в его взгляде боль, обиду и гнев самого Мейгора, пока ещё спрятанный где-то в глубинах души юного принца. — Я его люблю и сейчас, Дейгон. Но да, ты прав. Я не справлюсь одна с борьбой за Железный Трон. И твой отец — тот самый человек, который должен быть моим супругом.       — Да, разумеется. Если ты его любишь, то, надеюсь, что ты будешь счастлива с ним, — конечно, принц и так понимает, что Деймон для Рейниры самый лучший муж, ведь он не только усилит её притязания на трон, но и, фактически, даёт ей двух драконов, Караксеса и Лунную Плясунью. Но есть ещё кое-что, в чём уверен принц. Его младшая сестра, Рей, станет женой кого-то из сыновей Рейниры и помолвка с Артором Селтигаром, которая пока действует, в скором времени перестанет иметь силу. Принцесса не упустит свой шанс, это очевидно. — Кстати, дядя Веймонд всё ещё здесь?       — Да, он хочет отплыть вечером, чтобы помочь семье в подготовке похорон Лейнора. Как он сказал, похороны состоятся через два дня, — отвечает Рейнира достаточно спокойно, но Дейгон ощущает её некоторое волнение, вполне понятное ему, ведь Веймонд — тот человек, который ничуть не согласен с тем, что Люцерис является наследником Плавникового трона. И она боится, что Веларион найдёт ещё одного союзника.       — Тогда я пойду к нему, пока он не уплыл в Дрифтмарк. Я хочу узнать, отправится ли он со мной на Ступени.

***

      — Значит, Деймон собирается жениться на Рейнире? — достаточно спокойно переспрашивает Веймонд, пристально разглядывая тонкий стеклянный бокал с изящной ножкой из цветного стекла, зажатой между двух пальцев. На дне сосуда плещутся остатки любимого Веларионом янтарного вина из Пентоса, чей едва уловимый медово-пряный запах витает в каюте мужчины. — И эта…шлюха дала своё согласие, когда труп моего племянника ещё не успел остыть. Какая…мерзость. И когда они собираются сыграть свадебку?       — Полагаю, что после похорон сира Лейнора, — Дейгон осторожно удерживает точно такой же бокал левой рукой, то и дело подавляя желание схватить его правой, ведь когда-то ведущая рука теперь крайне слаба из-за раны, оставленной Люцерисом. — Кстати, когда я общался с ней, я заметил, что она ведёт себя достаточно любопытно. Как мать, защищающая ещё нерождённого ребёнка.       — Она беременна? — Веймонд настолько удивляется, что кажется, будто бы его орлиный нос становится раза в два меньше, а губы тонкими, словно дамба, соединяющая Высокий Прилив с Дрифтмарком. — От кого? Неужели от Деймона?       — Думаю, что именно так, — Дейгон старается сосредоточиться на не желающей работать нормально руке, крайне боясь уронить столь дорогой бокал. Юноша медленно и крайне осторожно подносит его к губам, отпивая где-то половину янтарного вина, а потом дрожащей рукой ставит его на достаточно простой деревянный стол, украшенный лишь затейливой резьбой по бокам. — Я не сомневаюсь, что Рейнира хочет выйти замуж за моего отца из-за своей беременности. Она не хочет рожать бастардов, когда мужчина её мечты так близко и может попрать законы Богов и людей.       — Кстати, о свадьбах, — лицо Веймонда становится более угрюмым, чем раньше, и мужчина быстро опрокидывает в себя последние капли пентошийского, впрочем, заново наполняя свой бокал из высокой квадратной бутылки, на которой всё ещё виднеются остатки розового сургуча, закрывавшего пробку. — Мне Рейнис прислала весточку, что Рей теперь помолвлена не с Артором Селтигаром, а с Джекейрисом. Рейнира тебе об этом не говорила?       — Нет, я не стал нужным расспрашивать о моей сестре, желая более приватно поговорить с Рей на похоронах Лейнора и поблагодарить Рейнис за то, что присматривает за ней, — Дейгон чувствует, что где-то внутри неудержимым огнём Вермитора разрастается гнев, который вот-вот вырвется на свободу и спалит всё на этом корабле, не оставив и пепла. Однако, допив оставшуюся половину янтарного вина и чувствуя его медово-пряный вкус, принц справляется с ним, на мгновение прикрывая фиолетовые глаза, чтобы затем посмотреть на дядю Веймонда крайне уставшим взглядом. — Думаю, что гнев моей матушки будет страшен. Деймон ещё не женат на Рейнире, но позволяет ей распоряжаться моей сестрой, будто она её законнорождённая дочь. Ну, по крайней мере, мы с тобой случайно получили Селтигаров в возможные союзники.       — Говори за себя, племянник, — невесело усмехается Веймонд, поглаживая неспешно пока ещё только щетину, не достигнувшую размеров той роскошной бороды, что носит лорд Корлис. Тон мужчины настораживает Дейгона и тот обращается в слух. — У меня своя война с Рейнирой и её бастардами. Мой брат, как пить дать, объявит Люцериса Стронга своим наследником. Я приложу все усилия, чтобы этого не было, а, если не получится, то попробую снова. Корлис бредит тем, что история помнит имена, а не кровь. Но потомство от Стронга — не Веларионы. Я не собираюсь уступать наше наследие какому-то щенку из Стронгов. Никогда.       — Глупая затея, — Дейгон тяжело вздыхает и доливает остатки вина из бутылки в свой бокал, вышло чуть больше половины. Юноша достаточно беспардонно оглядывает большую и не слишком богато обставленную каюту Веймонда в поисках ещё одной бутылки, но среди полок с книгами и картами и доспехов, покоящихся на вешалке, он ничего нужного не находит, возвращаясь к разговору и ошалевшему от слов принца дяде. — Пока жив король Визерис, ты можешь даже не надеяться на изменение линии наследования, дядя. Он слишком слеп и предан Рейнире, чтобы ущемить её детей в чём-либо, даже под гнётом правды, очевидной для тебя. Ты не получишь того, что желаешь, пока Эйгон не стал королём.       — А он станет им, когда Визерис умрёт? — юноша скромно улыбается на столь очевидный вопрос, вновь отпивая немного вина и замечая, что левая рука дрожит уже меньше. И в голове у юноши проносится мысль: «Видимо, вина оздоравливают лучше мейстерских припарок». Однако, пристальный взгляд Веймонда заставляет принца сосредоточиться на ответе.       — Моему кузену и брату не зря даровано имя Завоевателя, — Дейгон встречается взглядом с дядей и чуть поддаётся вперёд, говоря вкрадчиво, словно он ничуть не опьянел из-за вина. — Законы Богов и людей попраны Рейнирой и королём, что не желает этого признавать. Эйгон станет королём, как бы Рейнира этого не хотела. А я помогу ему. Я сделаю всё, чтобы защитить его права на трон и его правление. Даже если это будет означать войну против Рейниры. Я не позволю бастардам править государством и делать всё, что им вздумается.       — Цели у нас с тобой общие, племянник, это правда, — Веймонд задумчиво смотрит на свой бокал, любуясь вином, что в свете одинокой свечи на столе переливается янтарём. — Думаю, мне стоит присоединиться к тебе в твоём деле. И я не о Ступенях, ведь надрать зад пиратским ублюдкам я готов всегда. Но, скажи, ты ненавидишь Рейниру и её бастардов?       — Нет, — мотает головой Дейгон, протягивая руку к единственной свече и медленно проводя над ней ладонью правой руки. Юноша чувствует лишь тепло, приятное и мягкое, пламя не опаляет его пальцы, а кожа не покрывается волдырями. Юноша мягко улыбается, смотря на танец крошечного огонька под его ладонью. — Я всегда был с ними дружен, ты это знаешь. Я всегда их любил, считая младшими братьями, а Рейниру, наверное, свое будущей женой. Остатки этих чувств не так просто выбросить из сердца, Веймонд. Когда время придёт, я приложу все усилия, чтобы Эйгон мирно взошёл на трон, ведь он не хочет напрасного кровопролития. Но, если выбора не останется и придётся с помощью драконов доказывать его права, то, думаю, ты сам догадываешься, что будет с Рейнирой и её потомством.       — Меня устраивает, племянник, — Веймонд с удовольствием откидывает наползающие на лицо длинные серебристые волосы, поднимая изысканный бокал вверх и ярко улыбаясь. — Так выпьем же за наш с тобой союз!

***

      — Вы в порядке, матушка? — нежный и такой приятный голос принцессы, струящийся подобно ручейку, заставляет Рею Ройс всё-таки открыть глаза и прервать сон, в который она с удовольствием провалилась некоторое время назад. — Вы что-то много спите с тех пор, как Дейгон улетел, — женщина не без удовольствия видит около своей кровати сидящую на простой табуретке Хелейну, во взгляде её пурпурных глаз заметно явное беспокойство, а одета она в достаточно простое зелёное платье, украшенное бронзовой вышивкой в виде цветов, что берут в кольца красных драконов. — Королева очень беспокоится, что вы практически перестали навещать её и двор.       — Всё хорошо, милая, — слабо улыбается Рея, мягко беря девушку за слегка пухлую ладошку, а потом опускает взгляд на немного, почти незаметно, выпирающий живот супруги своего сына. Воспоминание о том, что Хелейна и Алисента сообщают ей о беременности девушки, придаёт женщине немного сил и она слегка сжимает ладонь принцессы, пытаясь показать, что всё отлично. — Мейстер Орвайл говорит, что это всё из-за моих переживаний о Дейгоне, ведь он отправляется на войну. Даже Бронзовая Леди может захворать, переживая за своих детей, дорогая. Ты скоро это поймёшь, — и она недвусмысленно указывает взглядом на живот Хелейны, вызывая у той яркий румянец на щеках.       — Надеюсь, мои роды не будут такими болезненными, как у моей матушки, — в волнении прикусывая нижнюю губу, произносит тихим голосом Хелейна, положив вторую ладонь на руку Реи Ройс и сжимая чуть. — Я до сих пор помню её крики, когда она рожала Дейрона. Мне тогда очень не хотелось испытать что-то подобное.       — Думаю, твои роды будут лёгкими, как и беременность, — женщина обводит взглядом свои покои, убеждаясь, что служанки убрались, пока она спала, и что всё стоит на своих местах, как она когда-то поставила. — У тебя широкие бёдра, а, значит, беременность пройдёт хорошо и наш маленький принц будет крепким и здоровым. Тебе, правда, не стоит волноваться, Хелейна. И вообще, тем самой стоит сейчас отдыхать, ведь первые седмицы могут быть весьма тяжёлыми даже для тебя.       — Я понимаю, но мне так сложно принять это положение, — вздыхает горестно Хелейна, стыдливо опуская взгляд, словно её за это отругают и накажут. — Я раньше каждый день летала на Пламенной Мечте вокруг города, а теперь могу лишь навещать её в Драконьем Логове, обещая снова с ней полетать. Эйгон вообще хочет меня запереть в Красном Замке, чтобы никто и ничто не могло навредить мне и малышу. А Эймонд вообще ходит за мной, как гвардеец, вместе с Широй. Хорошо, что матушка и папа пока так не наседают со своей заботой.       — Ну, я могу их понять, — хихикает Рея, снова ощущая некоторую слабость, манящую снова уснуть, но Бронзовая Леди пока не собирается уступать этой сонливости, усиливающейся каждое мгновение. — Это твоя первая беременность, Хелейна, все волнуются и переживают за тебя, как и должно быть. К тому же, я уверена, что Эйгон и Эймонд до жути боятся гнева Дейгона и Вермитора, если с тобой и ребёнком что-то случится. Тут даже Вхагар не поможет, будь она тут.       — А вы уверены, что надо сообщать Дею эту новость, когда он готовится к отбытию на Ступени? — тут же спрашивает принцесса, в её взгляде смятение и волнение, ведь она так боится, что её Бронзовый Дракон ради ответственности за будущего ребёнка просто откажется следовать за своим долгом и останется подле неё, оберегая и защищая от всего. А он ведь так хотел стать лучше и сильнее ради Эйгона, ради мечты увидеть его королём. Рея, конечно, это понимает.       — Да, сообщим ему, когда увидим нашего мальчика на похоронах Лейнора, после них, — бороться с желанием вновь уснуть становится гораздо тяжелее, чем раньше, но теперь ей помогает лёгкий голод, который, к счастью, у неё есть чем утолить прежде, чем снова провалиться в спасительный сон. — Думаю, эта приятная весть поможет ему быть более осторожным и благоразумным на Ступенях. Он, конечно, Таргариен, но даже его драконью кровь мысль о том, что у него будет ребёнок, отрезвит в самой гуще боя. А теперь, дорогая, не волнуйся, иди отдыхай, а то твой верный гвардеец уже желает тебя самолично утащить в твои покои, — и женщина показывает взглядом на едва заметно скрипнувшие двери, где в щель заглядывает серебристая голова юного Эймонда, а во взгляде его читается немой укор.       — Спасибо, матушка, мне стало чуточку спокойнее, — выдыхает принцесса, быстро взглянув в сторону младшего брата и погрозив ему пальчиком, на котором блестит небольшое серебристое кольцо с рубином из Асшая. — Королева очень волнуется за вас, Рея, она ждёт вас сегодня на ужин в её покоях, — и сказав это, Хелейна спешно уходит, видя, что наглый Эймонд уже собирается входить внутрь покоев леди Ройс.       — Конечно, приду, дорогая Хелейна, — тяжело произносит женщина, собирая последние остатки сил, чтобы дотянуться до стоящей на прикроватном столике небольшой тарелке с кусочками лимонного пирога, что она так любит. Едва она подносит ко рту треугольный кусочек, то и дело немного крошащийся на её белую постель, Рея ощущает немного более сладкий запах, чем обычно. Женщина почти сразу вспоминает, что когда-то давала Дейгону яблочный пирог с похожим запахом, заранее подсыпав в него сладкий сон, когда маленький принц не хотел засыпать или слишком рьяно рвался в Драконье Логово, чтобы посмотреть на драконов, особенно, на великого и ужасного Караксеса отца.       — Он тогда был ещё так мал, — вспоминает вслух Рея, откусывая кусочек пирога, снова кажущийся ей более сладким, чем обычно, но она не особо обращает на это внимание, предаваясь таким приятным воспоминаниям о её мальчике. — А, когда он, наконец, дорвался, уйдя в Логово вместе с Деймоном, то потом возбуждённо рассказывал о Красном Змее и очень хотел, чтобы у него был такой же большой и красивый дракон, чтобы защищать тех, кто ему дорог, — Рея быстро доедает оставшуюся часть кусочка и снова крошки летят на постель, но женщина вяло стряхивает их на пол, чувствуя, что сон вот-вот накроет её мягким пуховым одеялом. — Ах, мальчик мой, как же я хочу тебя увидеть снова. Хочу увидеть твою улыбку, когда ты узнаешь, что станешь отцом, твой мягкий и тёплый взгляд, в котором вся любовь этого мира, отданная лишь Хелейне. Я так хочу это увидеть, Дей.       Наконец, Рея Ройс, известная как Бронзовая Леди, почти мгновенно засыпает на своей постели. Возможно, ей будут сниться самые лучшие воспоминания из прожитой не зря жизни, быть может, именно во сне она увидит вновь улыбку Дейгона и его детей, а, быть может, ей приснится Деймон, когда-то верный и заботливый муж, любящий лишь её и их детей. Никто уже не узнает этого.       Рея Ройс, Бронзовая Леди для союзников и Бронзовая Сука для врагов, уснула мирно в своей постели и никто не сможет разбудить её из сладкого сна.