Дачный альманах

Красный на твоих щеках напоминает мне протёртый нос моего любимого мишки из детства, подаренного, уже покойным дедушкой. Если на него, медведя, сильно надавить, он скажет "я люблю тебя". Ты встречаешь меня, и я выкидываю твой пакет игрушек - единственную связь с хрупким детством, пахнущим крепким бальзамом "звездочка" и монпансье в трещащей железной коробочке. Ты взрослеешь, и оказывается, что существуют вещи и больнее, чем срывать кровавые корочки с правой коленки, и даже, чем содранная кожа на спине, после попытки сделать "солнышко" на скрипучей качеле в парке. Трава в этом парке становится выше, и пусть ты тоже становишься выше, но она всё равно тебя догоняет. Будто вместе с загадочными ржавыми пластинками в виде букв "Е" на земле, исчезает и чувство радости, шепеляво скользящее сквозь неокрепшие молочные зубы. *** Окна в автобусе запотели, но стоит выехать из города, как многоэтажки, на которые пластиковыми гробиками налеплены балконы, таят в приятном шуме дороги. Жару сменяет прохлада и легкий свежий запах камышей. Пёстрые крыши частных домов усыпают склоны около длинных рек, точно разбросанный детский конструктор. Всюду клетчатые сумки, соломенные шляпы, панамки. Олег снимает свою кепку, надевая на рыжую макушку, когда оба вываливаются с рюкзаками на конечной станции. —Это кошмар. Я уже хочу домой. —А в детстве тебе нравилось на даче. Почти всё их детство прошло здесь, на старой даче в окружении лопухов, с подвешенной рыболовной сетью в беседке, а главное, в море развлечений. Конечно, поджигать тополиный пух, красть жвачки из ларьков и прыгать по гаражам — можно и в городе, но здесь свобода сквозит всюду, как ветер в дырках старой "дачной" одежды.  А главное - всегда новые дети, которые приезжали в первые дни и смущенно топтались за забором, а потом можно было уже катать их на раме велосипеда, как самых родных. Теперь они и сами здесь впервые, без родителей Олега. В первый день приезда всегда пахнет пылью и мышами. Тазики и вёдра с протертыми цветами на бочках, извергали из себя пену, на вид, довольно милую, но противная серая ветошь поджидала где-то не дне... Сережу не спасал даже надоедливый мотив "ромашек" Земфиры, который шумел у соседки за забором на музыкальном центре. Эту тётку в цветастом халате он недолюбливал по сей день, еще с тех пор, как она нажаловалась родителям Олега, что они курили в балке. Странно теперь осознавать, что их даже преподы не поругают за сигарету, да и даже сами стрельнут, уже ведь не первый курс. А здесь ничего не поменялось, казалось, будто даже в пыли на чердаке до сих пор застыли следы их детских ног...К слову, чердак действительно пришлось разбирать, потому как его захламление поражало, и  даже мама Олега пару лет назад уже шутила, что если они проснулись, а чердак еще стоит — это уже хороший день. Зато там нашлось много всякого, к примеру старое погнутое колесо от велосипеда — это всё, что осталось от того велика, на котором они с Волковым возвращались в грозу домой: внутри колеи от трактора, маленький велосипед боролся против ветра с дождём. В тот день он и развалился, пришлось вернуться с одним колесом, в память ушедшему другу, благодаря которому можно было катать друг друга на руле. Особенно манила находка в виде старой коробка с кассетами : на одной из них пёс Юкон громко подвывает маленькому довольному Олежке, который совсем незвучно дёргает струны отцовской гитары и орёт песни Кипелова. На шепелявом "надо мною тишина", к счастью, кадр обрывается. На другой - Серёжа, немного робко, но рассказывает и показывает свои рисунки под ласковые вопросы. Да, Любовь Ивановна-мама олега, его просто обожала. Даже козу соседке продала, а все потому : "так она плачет так жалобно, тянет так "Мяяяам", у меня аж сердце всякий раз разрывается, думаю уже, что Серёженька зовет.. " Прямо так она и сказала на следующей кассете, и у Разумовского даже шея красными пятнами высыпала от стыда, а Олег только улыбался, пытаясь все перевести тему, о, гляди, игра по черепашкам на денди... *** -Может сплит систему купим и установим? Жара ведь скоро будет лютая. —Леня Голубков что ли? Откуда такие шиши? —Чего? Ты как его вообще вспомнил? Старость подкралась незаметно? После последнего вопроса Сергей стал страшнее каменного лица из заставки телекомпании "Вид", и он уже собирался выдать что-то угрожающее, как чайник за спиной отвлёк его. Победа. Недолго, но жить еще можно. Скрипнула дверца шкафчика, пустую банку из под кофе собираются выкинуть, но Олег сразу же тянется через стол, чтобы серьезно протянуть руку. -Не выбрасывай, под шурупы сгодится. Впрочем, вряд ли жара наступит скоро... *** А жара всё-таки наступила. Прохладным белым парусом вздымается тканевый купол на балконе. Когда даже Олег не смог больше мириться с пеклом, в ход пошла тяжелая артиллерия, и во дворе картина была следующей : Сережа замер, прислушиваясь к длинным садовым шлангам так сосредоточенно, будто по тем транслировали тайные правительственные переговоры, и Олег, который крутил вентили около колодца. —Ну что? —Пока ничего. —Ну что там? —Да епт твою,– Садовый шланг поднимают из травы, щекотящей где-то около коленей, и вода тут же вырывается ледяным потоком. На радость соседским ребятишкам, их запас ругательств восполняется в потрясающем изобилии. Через пару минут белые простыни на просевшей бельевой веревке намочили, и теперь мокрое полотно тащили на балкон. Лицо у Разумовского было еще более страдальческим, чем в тот раз, когда резко закончилась горячая вода и его окатило словно тающим ледником. —Чего хмурый такой, серый? Зато не жарко Разумовский, недолго думая, взмахивает простыней, и та, вся со своим холодом, прилипает к Олегу.  Фамилия-то говорящая, воет Олег просто отменно. И вот это наконец-то веселит, Серёжа тихо смеется, падая на матрасы, полосатые и продавленные, но главное - выбитые после чердака. Олег возвращается обратно (теперь старые ступеньки лестницы скрипят под ним, как когда-то скрипели под ногами его отца), ставит на пол маленькое ведёрко, полное черешни, сладкой до черноты. И еще рядом стаканчик из-под сметаны, наполненный малиной до краёв. Серёжа сразу тянет руку —О, у нас же малины не растёт. —У нас и черешня не такая вкусная.   Серёга тут же улыбнулся еще счастливее. -Спизженная? -Спизженная. Рыжие волосы разметались по матрасу, пока сам Разумовский довольно уплетал малину. Пылинки лениво крутились на свету - лучи солнца падали на их ноги, на которых только начинал проклёвываться неровный загар от шлёпок : У Сереги через большой палец, а у Олега, как он сам называл, дедовские. —Кстати, ты чего вчера в час ночи у окна замер, будто контуженный? Я проснулся, вышел на кухню за водой, ты у окна стоишь, как рыбка ещё смотришь —Да блин, не поверишь, я испугался, что оглох. Тишина такая, ни машин не слышно, ни мотоциклов. Олег тут же рассмеялся, его плечи забавно сотрясали хоровод пылинок, за что он несерьёзно получил острой коленкой по собственной. —Я сёрьезно. Хорошо хоть ты вышел, напугал конечно, своим хриплым "Серый?", я уж подумал волк какой пробрался в дом. —Как в мультике том? —Ну ты это, не пугай если что.        Оба снова заулыбались. Олег бы сейчас с радостью закурил, но в такой жаре не хочется даже спускаться за пачкой на нижний этаж, а пепельница и вовсе была где-то в беседке. Зато нарядная такая, хрустальная, с надписью "балтика", от отца тут осталась, конечно же. Вода в бутылке из-под кока-колы разбрасывает солнечных зайчиков по пыльному паркету, прямо около рыжих волос, и от жары даже не хочется ни о чем думать. *** Юля появилась очень неожиданно, почти как в детстве, когда кто-то выбежал на импровизированное футбольное поле и нагло выбил у Олега мяч, тут же забивая в ворота. Все мальчишки тогда заорали хвалы Волкову, а потом увидели русую макушку с кривым хвостом на боку : девчонка показывала "факи" вратарю, а тот всё орал, мол, ты чё здесь вообще забыла. Так Сергей чуть стремянку с Олегом не уронил, от громкого крика где-то со стороны дороги. —Волков, Разумовский, вы что ли?! —Юля?! Волков попытался обернуться, посмотреть на подругу детства, но стремянка вся и без него шаталась, Сережа уже что-то обсуждал с Пчёлкиной. —Серьезно, дачу сняли? Какая стипендия у студентов-журналистов? —А ты не завидуй. Вообще, я не одна приехала, тут еще Игорь. —Фу, Юль, верни откуда взяла. Олег старательно забивал старыми носками дырки под крышей, куда постоянно пытались заселиться воробьи. Сейчас Волков довольно улыбался. Реакция Сергея была ясна :  у них обоих отношения с Игорем были натянуты похлеще, чем тросы для мотоциклистов. Стоит знать, что их любимое развлечение - это крикнуть что-то со словом "мусор", и смотреть, как Игорь начинает вертеться, точно советский игрушечный волчок, в поиске кого-то, кто "явно нарывается". Серёга так в прошлый раз чуть с гаража не свалился от хохота, пришлось ловить, хватать за тонкую руку с острой косточкой и хрустящим запястьем. —...И не только Игорь, вообще, еще Лера, но вы её не знаете. Вообще, нам надо столько обсудить всякого, кстати... *** —Лер, не деревня, а дача вообще-то! Почти курорт. Откуда-то из стороны донеслось язвительное замечание. —О да, comfortable village, five stars, all inclusive. Юля отвела телефон в сторону от Сергея, хмуро смиряя его взглядом. Разумовский всё пытался подкрутить полку, а та, с феноменальным шумом и со всеми поварёшками всё-таки падает. Все содрогнулись, и через минуту, в установившейся тишине, Юля повесила трубку телефона обратно, видимо, не особо успешно окончив переговоры. Жара плавила стены до липких капелек смолы на срубах. Такие же липкие капли пота лились по всем, хоть маши смятым журналом СПИДинфо, хоть нет.  Стопка таких журналов лежала около мангала на улице, и заманивала заголовками: "Колбаса из геев, тайны красного завода", "убитого ребенка можно родить", "Труп террориста взяли живьем", "Генномодифицированные барсуки - наш шаг в Европу".  Волков пытался откопать вентилятор в гараже отца, но тот был весь погрызанный и без провода. Полчаса назад они собирали вишню, вернее, Олег и Юля собирали, серый же, как он говорил, окультуривал, читая стихи Бориса Рыжего : "Прежде чем на тракторе разбиться, застрелиться, утонуть в реке, приходил лесник опохмелиться, приносил мне вишни в кулаке. С рюмкой спирта мама выходила, менее красива, чем во сне. Снова уходила, вишню мыла и на блюдце приносила мне..." Вернулись с ведром и ведерком вишни, и Олег с серьёзным ранением - ободрал бок, когда предательская ветка под ногой сломалась. Серый тут же прокомментировал: А я думал волки своих за бочка не кусают. Теперь все сидели на кухне, но от такой жары даже потянуться за вишней, плавающей в тазике, было тяжко. Юля не выдержала. —а может на речку? *** -Тяжко только, что за мороженным пришлось далеко так ехать, неужели тут магазина нет рядом? Был же вроде, Игорь хрустел огурцом, сидя на шине, которую притащили сюда дети для купания. Идея была Юлина, а значит и ее данеженихонмнечевыкакмама, тоже был тут. Загар ровно по плечикам майки-алкоголички, чуть отросшая вольная щетина и армейский аппетит, а еще, слегка хмурые взгляды в сторону Олега и Сережи - "этих двоих", как говорил он всегда Юле. Все шумело жизнью и беззаботностью, это чувствовалось в песке между пальцев, в обгорелых плечах детишек, в волнующих ниточках купальников пары городских девушек. Юля раскинула полотенце рядом. —Там пожар недавно был, вроде как. —И что, никто не потушил? —Все ждали, пока тетрадка сгорит. Так пришлось даже и дом рядом тушить. В паре шагов Олег искал свое полотенце на дне спортивной сумки, которая пережила миллион соревнований, но, кажется, этот поход на пляж с запредельным количеством бутылок колы и мороженным, станет фатальным. На сумку вдруг легла тень и Волков поднял голову: пара девчонок в цветастых купальниках, на вид, около лет семнадцати, смущенно топтали песок. В розовом купальнике смело улыбнулась. А сколько тебе лет? —Я стар. —А у тебя есть что-нибудь? Сергей выпрямился на лежаке, а Олег только продолжил искать в сумке полотенце. —например? —Машина там или мотоцикл... -Ты спроси, есть ли у него целые носки, — хохот Юли заглушил звук ленивого, подтаявшего льда в стаканчике. —С приданым ищут, глянь-ка. Девчонки тут же покраснели от слов Сергея, но одна вдруг  выпалила. —Ты женат? —Олеееег! Всё, Олег, идём купаться! Загорелое крепкое плечо тут же схватили, а другой рукой моментально выудили полотенце, которое лежало на самом верху в сумке. —То есть ты уже и загореть не против? Серый что-то бурчит, затаскивая Олега в воду, достаточно бодрящую, чтобы моментально покрыться мурашками. —Она на Светку похожа, кстати. —Ту, которая в детстве разбила нос об наши руки, когда мы играли в цепи-цепи? Думаю, она бы нас запомнила. Разумовский усмехается, воспоминание о детской крови, что продавливала песок на их заднем дворе, конечно, так себе. Но зато это впрыскивает поток воспоминаний о всех их играх, от монетки до ножичков. В последнее, к слову, никто с Разумовским играть не порывался. На речке пахнет камышами: их щедрая сырость распускает этот зелёный запах по всему дачному посёлку, и напоминает о себе в мокрых полотенцах и в шлёпках, что наполнялись до краёв песком. *** Вечером приехала Лера. Сергей сдержал шутки про детский сад, потому как Макарова только выпустилась, ей только стукнуло восемнадцать и она планировала поступать в медицинский, что, конечно, стало небольшим открытием, ведь на вид девушка больше напоминала какую-нибудь атлетку с советского плаката в старом гараже. Дни на даче пролетали мимолетно, более незаметно, чем рваные облака над бельевой верёвкой. На чердаке была найдена к тому же старая монополия, но некоторые фигурки были погрызаны и съедены псом Юконом, оттого, на поле появлялись неожиданные шахматные фигуры, принесенные игорем. Сигареты заканчивались стремительно, как и вишня, которую изначально собирали на компот. —У Вадоса вроде кальян был. Разумовский как-то чересчур быстро вмешался, выглядывая из-за спинки пыльного кресла, в том он утонул с блокнотом и тупым карандашом. —Никаких "Вадосов" сюда звать не будем. —Кто такой Вадос? Олег взглянул на Леру так, словно завидовал ей, что она не знает этого человека. Разумовский не унимался. —Криповый тип, и в кальяне у него может быть всё, что угодно. Олег, слушая всё это в процессе нарезания картошки, выглядел как-то чересчур загадочно, будто этот самый Вадим, (судя по всему) учился с ним в одном поварском училище, и когда-то двое явно подрались на чугунных советских сковородках. К слову, правда была в том, что Вадим действительно был безбашенный, и будь он тут, уже бы хвалился "девочкам" шрамом на брови, полученным в заварушке у сельского дк. Ему тогда прилетело чей-то старой отцовской пепельницей в виде черепа : кровь стекала по светлым бровям, ресницам, крутилась в склерах и лилась по зубам, а Вадим наконец-то повеселел. Ехал потом, умывался в кровище , а сам довольный говорит, не зря приехали, жаль ту брюнетку пощупать не успел, а может вернёмся, а ладно, поехали, там "Бригада" скоро по ящику будет! Но этих "девчонок" явно бы таким рассказом не впечатлил бы. Пока Разумовский разражался подробностями про Вадика-злого-и-ужасного, тупой карандаш наточили, и вернулись к нарезанию картошки. *** —На связи Юлия Пчёлкина и её оператор - Валерия Макарова.   Юля дежурно улыбнулась, и подсказала Лере перевернуть камеру в ее сторону, мол, поздоровайся, и после продолжила : —Чудовищное происшествие сотрясло наш дачный посёлок. Узнаем подробности у очевидцев.   Юля махнула рукой, прокрадываясь в приоткрытую дверь. От громкого храпа Игоря диван чуть ли не содрогался. Юля подкрадывается, чтобы протянуть ложку  - импровизированный микрофон, к его лицу. —Игорь Константинович, расскажете в общих чертах о случившемся? Вдох и громкий храп, протяжный и смешной. —Можно конкретнее? Ответом вновь служит оглушительное "ХРРР", Юля серьезно кивает. —Спасибо, Игорь Константинович, благодарим за интервью. Тихое хихикание еле различимо в храпе. Зато вот разборки на улице слышно отлично, и острый сюжет ("Если нам повезет, заснимем еще и бытовую поножовщину, очень остросюжетно") разворачивался прямо посреди грядок: —Тут будут фиалки. —А есть ты что будешь в следующем году, фиалки? —А ты только о еде и думаешь, Олег, надо окружать себя эстетикой! —Чья дача, тот и решает, что сажать будем. Камера едва вздрогнула - Лера согласно кивнула за кадром. —Волче, это коррупция! —О коррупции будешь говорить, когда будешь в наш салат огурцы нарезать и половину съедать. Юля зашла в кадр, загораживая угрожающую фигуру Разумовского в каком-то красном халате, да еще и с лопатой. —Конец связи. Оказалось, что еще не конец. На следующем кадре Юля поставила камеру на перекладину от сарая, в опасной близости от голубой потёртой бочки с водой. В кадр попал затылок Леры. Та трудилась на огороде, действительно его вспахивая под громкие разборки о фиалках. Капельки пота стекали по загорелой спине, кротко скользили по линии трапециевидных мышц, пропадая под лямками спортивного топа. Помимо длинных старых адидасовских шорт с четырьями полосками, образ завершали тапочки, на два размера больше. —А вот и причина рекордно высокой температуры в этом году. С вами была Юлия Пчёлкина, до встречи! *** В беседке старый дубовый стол был застелен белой клеёнкой с подсолнухами, и те же разбрасывали жёлтый солнечный порошок вокруг импровизированной вазы - обрезанной пятишки. Лера и Юля, нарезая овощи, уже обсуждали, что фотографии из поля подсолнухов нужно непременно напечатать. —О, пахнет, прям как в Геленджике - теплом и шашлыками. Игорь падает в клетчатое пыльное кресло, похлопывая гитару, с волнующими протёртыми наклейками с обнаженными девушками на боку. —О, нашел всё-таки гитару. —Что там с шашлыками? Только пару минут назад, Лера шутила, что шашлыки мужчины всегда жарят одинаково: один стоит и действительно жарит, а с десяток человек вокруг, раздают советы. Но сейчас там остался только Олег, серый обхаживал владения неподалёку, любовался высаженными фиалками. И самую малость бастовал. -Предлагаю узаконить убийства за тупые вопросы утром. Сплю сегодня, вламывается Игорь, треплет меня за плечо, говорит "Ты спишь?". Догадайся, блять. Потом говорит, мол, если не спишь,пошли на рыбалку значит. Это уже и самого Олега смешило : в Серёге рыбака разглядеть, это прям вообще издалека, насколько можно представить... Игорь в итоге пошел в компании Волкова, наловив только смехотворных краснопёрок. Но шашлыка всё равно все предвкушали гораздо больше. Так под беседкой продолжались оживленные разговоры до самого вечера. Игорь и Олег поочерёдно играли на гитаре и пели, и на песне "Время твоей любви", чуть хрипловатым, и не всегда попадающим в ноты, но Олеговым голосом, Разумовский, кажется, смирился с репуартом "ДДТ". И еще немного Кипелова. Подобная душевность вечера располагала на спонтанные откровения, и Разумовский проснулся неожиданно посреди разговора, когда тарелки в пятнах от шашлыка были отложены, и теперь все стучали ложками сахара и наматывали пакетик на ручку кружки (Серый, давай сюда, не миллионеры, тут еще хватит, чтобы заварить) —Не, я бы с радостью в детство вернулся. И когда с Бустером банки взрывали и в ларьках жвачки тырили. Да и в целом как-то оно, ну, лучше что ли было.. Лера кивнула, и в целом, видимо, несмотря на то, что многие не были готовы откровенничать вслух, стало ясно, что тема весьма общая. В беседке повисло молчание, в котором кто-то вспоминал о сбитых коленках, о новогодних елках и костюмах снежинок, о том, как папа берет на руки, о разноцветных резиночках, о первой потасовке во дворе. Бабушкины блины или хлеб с сахаром. Погнутые санки и разбитый снеговик. Вырванные страницы школьного дневника и пёстрые турники. На душе заскребло, и неясно, но очень важно: маленькие круглые котята, или кошки, умирающие от старости? Юля поставила кружку на стол, громко стукнув. —Да ну не, ребят. Конечно, грустно, что мама больше не заплетает в школу, или что больше нельзя надеть желтый купальник с пчёлками на пляж, или что больше нельзя прийти к маме в кровать, если ночью страшно спать в темноте. Лера слушает внимательно, даже не заметив, как гранёный бокал с компотом застыл около рта. —Но что с этим поделаешь? Потом будем сидеть старые и грустить, что мы больше не будем курить на даче? Да так можно всю жизнь сидеть и ныть, что за бред-то? Не знаю, как вы, а я не собираюсь. Она встала из-за стола, ловко стягивая с входной двери полотенец, который только успел просохнуть. Кстати, с пчёлками.. -Лерочка, пойдём, на речке сейчас вода шикарная. —Идем конечно. *** -Что играет? Сережа взглянул в сторону музыкального центра, в глубине души слегка удивляясь этому вопросу. Олег передвинул стул, стараясь не отвлекать ужасным мебельным скрипом от мелодии. —Красивая песня. —и все же, тебя не расстраивает мысль о том, что прошлое никогда не вернется? Улыбка на лице Волкова получилась столь нежной, что даже Сергей бы его засмеял, но тот этого не видел - разглядывал  небо через треугольный свод дачной крыши. —Разве это важно? —Конечно важно. Что если мы никогда не будем счастливы, как сейчас? —То есть, сейчас ты очень счастлив? Хочешь, угадаю, что тебя осчастливило больше всего? Может быть, Игорь, упавший с крыши бани? Оказывается, как легко разгладить эту морщинку между острых рыжих бровей. На самом деле, только один человек на это способен. —Ой, нет, скорее, когда Игоря покусало на два комара больше, чем тебя. —Вообще-то на три. Олег рассмеялся с этого замечания, и оказывается, хриплый смех так заразен. —А что насчёт его обгоревшей спины, которая сливалась с волосами Юли? —Нет, вот это уже несмешно. Вся сметана ушла из холодильника, а тебе с чем борщ есть? —А сам говорил, что мне лишь бы поесть. Смех вновь получается каким-то синхронным и почти звонким. Прохладная вечерняя дымка щекотит ноги в загаре от шлёпок. Под треугольным дачным сводом тихие разговоры то и время свистят смехом, и, возможно, для этого есть ещё целое лето.

We'll laugh about nothing

Мы будем смеяться над пустяками,

As the summer gets cool

Пока лето становится холоднее.