super silver haze

Есан смотрел на звездное небо, катаясь на скейтборде по тротуару. Он не понял, что произошло между этим моментом и бесцеремонным ударом о теплый металл автомобиля, отозвавшемся жгучей болью в локте, оцарапавшемся о тротуар. Он стонет и перекатывается на бок, грудная клетка уже болит от удара. Он будто издалека слышит скрежет тормозов автомобиля и звук закрывающейся двери. Вокруг тихо, если не считать звона в ушах, ни шума других машин, ни пешеходов поздно ночью. — Ох ты ж срань господня, ты в порядке?! — Теперь рядом раздается отчаянный голос, и Есан снова открывает затуманенные глаза, чтобы увидеть то, что даже его измученный разум распознает как очень привлекательного мужчину, присевшего на корточки рядом с ним. — Боже, мне так жаль. Я сейчас вызову скорую, хорошо? — Подожди… подожди, не надо, — наконец невнятно произносит Есан, садясь и доползая до бордюра. Он едва успел проехать перекресток, когда его сбили. Незнакомец нервничает еще больше, когда Есан пытается подвигать ушибленными частями тела. Сам он уверен, что критичных повреждений нет. — Что? Я тебя на машине сбил! Тебе нужно в больницу. — Чувак, если уж прям честно, я накурен. В больницу мне ехать совсем не вариант. — Есан не может сдержать смешок, сорвавшийся с губ при этом признании. Возможно, съесть целый брауни и поехать кататься на доске посреди ночи — было немного чересчур. — О боже мой, — стонет незнакомец, разочарованно потирая виски. Его аккуратно уложенные волосы выбились из прически, но он по-прежнему выглядит странно аккуратно. Есан отвлекается от разглядывания вышитых пчел на строгом пиджаке мужчины, когда тот снова начинает говорить. — Что, если у тебя сотрясение мозга или… или я не знаю, ты уверен, что ничего не сломано? Есан молча осматривает свои конечности — запястье болит от удара, он чувствует, что на животе образуется страшный синяк, а локоть саднит в том месте, которым он пропахал асфальт, но он качает головой. —Нет, я и сильнее падал. Я отосплюсь, правда, — он пытается встать, но стонет, когда его мышцы пресса отзываются болью, а незнакомец пытается помочь подняться, поддерживая, пока он медленно встает. — Спасибо. Его мозг, наконец, синхронизируется с телом, и он оглядывается по сторонам. Машина незнакомца стоит поперек дороги, как будто он поворачивал направо, чего Есан, конечно, не заметил, потому что пялился в небо. На двери со стороны пассажира есть небольшая вмятина, в которую Есан, должно быть, врезался. Она не в форме Есана, что немного разочаровывает — он подавляет смешок. Доска, вылетевшая у него из-под ног, лежит на другой стороне улицы, раздавленная. Его лицо вытягивается. — Это была моя любимая доска, — ворчит он, освобождаясь от хватки незнакомца, чтобы проковылять через улицу и поднять доску, которая теперь была разломана надвое. Незнакомец некоторое время молча наблюдает за происходящим, сбитый с толку. — Эм… могу я хотя бы отвезти тебя домой, если ты не хочешь, чтобы я отвез тебя в больницу? — Да, было бы здорово, — говорит Есан, прижимая сломанную доску к ноющей груди и направляясь обратно к машине. Пока травка притупляет сознание, мысль о том, что он только что врезался в машину, кажется не такой уж страшной. Незнакомец спешит открыть помятую пассажирскую дверь и осторожно помогает Есану сесть. — Кстати, как тебя зовут? — Это меньшее, что я могу сделать. — Говорит незнакомец, садясь в машину. — Меня зовут Пак Сонхва. — Я Есан. — Извини, что нам пришлось вот так встретиться, Есан. Есан пожимает плечами. И похуже бывало. Сонхва проверяет и перепроверяет тротуар с обеих сторон, прежде чем переключить скорость и завершить поворот, который он совершал. Было тихо. Есан не совсем уверен, какой разговор ему следует вести в этой ситуации, поэтому держится отстраненно, разглядывая освежитель воздуха, свисающий с зеркала заднего вида. После еще нескольких мгновений тишины его внимание снова переключается на вышитых золотом пчел на пиджаке Сонхва, и ему требуется некоторое время, чтобы осознать, что собеседник заговорил. — А? — Я спросил, где ты живешь… Ты уверен, что не ударился головой или типа того? — Сонхва секунду смотрит на него, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Нет, честно, я просто под кайфом, — смеется Есан, хотя боль в груди от этого становится еще более ощутимой. В ответном смешке Сонхва слышится раздражение. — Я живу в студенческом общежитии неподалеку, так что просто езжай прямо пару километров. — Хорошо. — Пауза. — Мне правда, очень, очень жаль. — Уверен, это я виноват, чувак. Все в порядке. — И все же… — Сонхва вздыхает с болью в голосе, но снова замолкает. Поездка до общежития Есана проходит быстро, Сонхва паркуется и выскакивает из машины, чтобы помочь Есану выбраться, а тот только и успевает осознать, что они приехали. — Слушай, могу я угостить тебя обедом или чем-то еще в эти выходные? Я чувствую себя очень неловко из-за всего этого… — говорит Сонхва, провожая Есана вверх по ступенькам, хотя тот настаивал, что может подняться и самостоятельно. — Я уже говорил, что ты не виноват, но если тебе от этого станет легче, то конечно. Я свободен. — Он пожимает плечами. Даже будучи под кайфом, Есан не был настолько глуп, чтобы отказаться от бесплатной еды. Он набирает код и какое-то время борется с ручкой, пока Сонхва не протягивает руку, чтобы открыть ее самому. — Хорошо, я могу заехать за тобой завтра около часа дня? До комнаты дойдешь сам или помочь? — Нормально. Но все равно, спасибо, со мной все будет в порядке. — После еще пары извинений Есану удается отмахнуться от Сонхва, чтобы он шел к своей машине, и он осторожно идет к лифту.

________________________________________

Когда Есан просыпается, он сначала не может вспомнить, почему у него болит все тело, но потом воспоминания возвращаются в уже трезвую голову. Он жалобно стонет, ворочаясь в постели, а затем, наконец, встает, когда видит, что уже почти полдень. Он проспал больше двенадцати часов. Первые шаги от кровати были осторожными, но, к счастью, через несколько минут движения его конечности, казавшиеся невероятно затекшими, наконец расслабились. После аспирина и горячего душа единственное, что еще причиняет боль, — это поцарапанный локоть и все еще ноющее запястье, и, честно говоря, в скейтпарке он и похуже падал. Учитывая, что в этом деле участвовало транспортное средство весом в несколько тонн, он осознает, как ему повезло. Уен обедает в их гостиной, когда Есан решается выйти. — Я увидел твою сломанную доску у двери. Что случилось на этот раз? Есан тяжело опустился на диван рядом с ним и взял немного картошки из тарелки. — Я отвлекся и столкнулся с машиной, доска улетела, а я упал. — «Столкнулся» — это, конечно, мягко сказано, но неважно. Уен закатывает глаза и двигает тарелку подальше. — Я же говорил тебе, перестань кататься на скейтборде, когда ты под кайфом! Ты что-нибудь сломаешь или того хуже, если будешь продолжать вести себя так глупо. Просто погуляй, как все нормальные люди. — Да, я знаю, оставь, пожалуйста, свои нотации, — говорит Есан, придвигаясь ближе и протягивая руку, чтобы украсть у Уена еще еды. Уен говорит ему это каждый раз, когда он совершает что-то безрассудное. Однако на этот раз Есан, возможно, действительно прислушается — его трезвый мозг осознал, какой ужасной могла бы быть прошлая ночь, если бы все сложилось хоть немного по-другому. — Сам себе обед готовь, пиявка, — говорит Уен, отталкивая Есана и не чувствуя себя виноватым, когда тот шипит от боли. — Ты не можешь играть в больного, когда сам виноват! Есан пожимает плечами. —Твоя правда, — кряхтит Есан, вставая. — У меня все равно есть планы. Увидимся позже, Ву. — Не делай глупостей, пожалуйста. Два дня подряд — это слишком.

________________________________________

Есан не узнает машину Сонхва, когда тот подъезжает. Прошлой ночью ему было не до модели машины, поэтому Сонхва приходится парковаться и выходить, чтобы его заметили. Это Лексус. Ну, блестящий черный «Лексус», вероятно, лучшая модель в этом году. Он накуренный врезался в гребаный «Лексус» на скейтборде? Божечки-кошечки. — Привет, готов? — Спрашивает Сонхва, подходя к нему. Есан кивает и он помогает ему, сидящему на лестнице, подняться и дойти до машины, поддерживая за локоть, хотя Есан определенно может идти сам. При свете дня и в трезвом уме Есан замечает, насколько безбожно привлекателен Сонхва. Боже милостивый. На нем водолазка и кожаная куртка, которые вроде как должны выглядеть глупо, но Сонхва выглядит как модель. А ещё на нем ботинки на платформе, что просто несправедливо, учитывая, что он и так на несколько сантиметров выше Есана. Сидя в чертовом «Лексусе» Сонхва, Есан чувствует себя немного раздетым, в шапочке и красной куртке на молнии, которые он накинул. Сидя в модном французском заведении, название которого Есан с трудом бы выговорил, он чувствует себя еще более раздетым. — Тебе действительно не обязательно было так стараться… Я почти уверен, что ты можешь подать на меня в суд за то, что я, как придурок, врезался в тебя вчера вечером, — говорит Есан, нервно поглядывая на Сонхва поверх меню, которое он едва может разобрать. Цены даже не указаны. Сонхва разводит руками, выражая свое беспокойство. — Нет, я должен был тебя заметить. К тому же это ты получил травму. — В смысле, я прощаю тебя, если ты по этому поводу переживаешь, — говорит Есан, переводя взгляд с Сонхва на меню. Случайно оставить вмятину на машине случайного человека было куда менее нервозно, чем на машине явно богатого парня. — И я в порядке, честно. — Ты ехал довольно быстро… Ты уверен, что не пострадал? Ещё болит? — На лице Сонхва написано столько беспокойства, что было бы забавно, если бы он не был пугающе привлекательным. — Да, у меня что-то вроде синяка на животе, и запястье все еще болит, но наверняка завтра уже будет лучше. — Твое запястье? — озабоченность на лице Сонхва проявляется сильнее, прежде чем превратиться в невозмутимое выражение, когда официантка подходит, чтобы принять у них заказ. Сонхва заказывает что-то с идеальным французским произношением, потому что, конечно же. — Я буду то же самое, — говорит Есан, слегка запаниковав, когда официантка смотрит на него — он едва ли заглядывал в меню, не говоря уже о том, чтобы понять, что там вообще предлагают. Она забирает у них меню и уходит, а Есан вздыхает. — Э—э-э, да, мое запястье все еще немного побаливает, но я уверен, что к завтрашнему дню все пройдет. Сонхва окидывает его критическим взглядом, и Есану приходится приложить все усилия, чтобы не съежиться. — Так, дай-ка мне свой телефон. Если к завтрашнему дню не станет лучше, позвони мне, и я отвезу тебя в больницу на обследование. — О, ты не обязан, ты и так уже сделал больше, чем достаточно, — протестует Есан, но все равно отдает свой телефон. Он наблюдает, как Сонхва добавляет свой номер в контакты и возвращает телефон. — Есан, я сбил тебя на машине. Я действительно хотел бы убедиться, что с тобой все в порядке, — говорит Сонхва. Есан по-прежнему уверен, что столкновение с машиной Сонхва произошло по его собственной вине, но Сонхва явно не сторонник этой версии событий. — Хорошо. Я дам тебе знать, если завтра все еще будет больно. Сонхва улыбается, и Есан на мгновение забывает, что ему, вероятно, не следует так уж пялиться. К счастью, их прерывает официантка, которая возвращается с хлебом и двумя тарелками супа. Есан жадно набрасывается на еду, хотя и не знает точно, что он ест. По крайней мере, пахнет вкусно. — Вкусно? — Спрашивает Сонхва. Есан кивает, прежде чем отправить в рот еще одну ложку, пока Сонхва осторожно пробует свой суп. Сонхва усмехается, указывая на лицо Есана. — У тебя тут что-то… Есан краснеет, вытирая рот салфеткой. Должно быть, не помогло, потому что Сонхва мгновение спустя перегнулся через стол и вытер большим пальцем уголок рта Есана. Это явно не избавляет Есана от румянца на щеках. — Так ты студент, верно? — Спрашивает Сонхва, как будто это не он только что касался его лица. Есан отправляет в рот еще одну ложку супа, прежде чем понимает, что ему не следовало этого делать, если он намеревался заговорить. Он кивает, проглатывая. — Да, студент. Чем, эм, чем ты занимаешься? Очевидно, Сонхва не студент, даже учитывая количество богатеньких детишек трастовых фондов, которые учатся в университете Есана. Он слишком… безукоризненный. — Я работаю в сфере маркетинга, — говорит он просто, как будто этого достаточно. — Что ты изучаешь? — Э-э, я изучаю преподавательскую деятельность. Специализируюсь на старших классах и старшей школе. — Есан приготовился к тому, что Сонхва посмеется над его стремлением преподавать, но он этого не делает. Вместо этого он заинтересованно подается вперед. — Это потрясающе. Ты всегда хотел быть учителем? — спрашивает Сонхва. Они ведут светскую беседу между хлебными закусками и подачей основного блюда — каких-то необычных сэндвичей. Есан рассказывает Сонхва о том, что его мама — учительница, и он хотел преподавать сколько себя помнил. Сонхва больше рассказывает о своей работе — он глава отдела стратегии маркетингового агентства, но его настоящая страсть — благотворительный консалтинг, который он проводит для развивающегося бренда одежды своего близкого друга. — Ух ты, ты столького добился, и ты такой… — Есан замолкает, запоздало понимая, что, возможно, было бы немного грубо так прямо говорить о его возрасте. Казалось, человек с таким опытом как у Сонхва был бы более сдержанным… уставшим от жизни. — Хочешь сказать, я молодой? Ты мне льстишь, — смеется Сонхва. — Мне повезло. Агентство, в котором я работаю, было всего лишь стартапом, когда я окончил университет и получил работу. Нас было… Десять? Двенадцать? В любом случае, нам удалось привлечь несколько действительно крупных клиентов, и после этого бизнес вырос в геометрической прогрессии. — Он пожимает плечами, будто это не особо важно. — Все первоначальные сотрудники получили долю в компании, когда мы, наконец, стали известны пару лет назад. — Это потрясающе. — О, спасибо. Это не так благородно, как преподавать. И на самом деле, в моем возрасте с моей профессией я практически стою одной ногой в могиле. — Да брось, на сколько ты меня старше, лет на десять? Ты еще молодой, —закатывает глаза Есан. Сонхва смеется, но не подтверждает и не опровергает предположение Есана. — Я всё ещё твой хен, негодник. Ужин с Сонхва не вызывает неловкости. С ним легко разговаривать, хотя обычно Есану некомфортно общаться с теми, кто не входит в его маленькую компанию друзей. Но с Сонхва все происходит естественно. Это приятно, и Сонхва — джентльмен. Он даже не позволяет Есану взглянуть на счет, прежде чем расплатиться — протягивает официантке черную кредитную карточку. Вся поездка обратно в общежитие наполнена бессмысленной болтовней о занятиях Есана, Сонхва задает вопросы, звучащие как вполне искренний интерес к его курсовой работе. От этого в животе поднимается что-то теплое. Он даже не замечает, когда Сонхва паркуется перед зданием общежития. — Спасибо за обед, хен. — Мне было приятно.

________________________________________

Есан привет, хен не пугайся, но у меня распухло запястье Сонхва Сегодня есть занятия? Есан только одно 11-12:30 [Ссылка на местоположение] Сонхва Буду в 12:30. Есан все утро и большую часть занятия прижимает запястье к груди, сустав болит и опух, на тыльной стороне зреет уродливый фиолетовый синяк. К счастью, он правша, но это все равно мешает. Может быть, следовало отправиться в больницу, когда Сонхва хотел отвезти два дня назад. Он замечает машину Сонхва, как только выходит из здания, блестящий черный «Лексус» с вмятиной на пассажирской двери. Сонхва выскакивает, чтобы открыть дверь Есану, прежде чем сесть обратно на водительское сиденье. Он выглядит измотанным. — Тебе очень больно? — спрашивает он, протягивая Есану руки, чтобы тот положил на них свое ноющее запястье. Он осторожно разворачивает его и ежится при виде синяка. — Только когда активно двигаю, — честно отвечает Есан. — Мне жаль. Надо нам было сразу ехать в больницу, — говорит Сонхва, переключая передачу и выезжая с парковки. Есан пожимает плечами. — Ты не виноват, хен. Сонхва, кажется, хочет что-то сказать на это, но молчит, не отрывая взгляда от дороги. Он в очках, отчего Есану хочется кричать. Он запоздало замечает, что на Сонхва клетчатый костюм, одна сторона воротника которого расстегнута и помята, как будто он торопился, надевая пиджак. — Блин, ты был на работе, да? Я мог бы подождать и попозже… — Ерунда. Тебе уже хватит терпеть боль. Не переживай. Есан вздыхает. Какая-то его часть странно польщена тем, что Сонхва, почти незнакомый человек, готов бросить все, чтобы отвезти его в больницу, но другая часть просто чувствует себя неловко из-за того, что причиняет ему неудобства. Остаток поездки проходит в тишине. К счастью, в центре неотложной помощи относительно пусто, и Есан может сразу подойти к медсестре за стойкой регистрации. Он объясняет свою боль в запястье и инцидент со скейтбордом, называя это «неприятным падением», когда он «отвлекся», а не столкновением с машиной, когда был под кайфом, и получает стопку документов, которые необходимо заполнить. Он останавливается, когда доходит до графы страхования. — Э-э-э… У меня есть только студенческая страховка от университета, она распространяется на это место? — спрашивает он медсестру, мысленно пытаясь подготовиться к тому, что по ней придется платить. Сонхва пренебрежительно машет рукой. — Не беспокойся об этом. Я оплачу счет. — Что? Хен, серьезно? Мы даже не знаем, что с запястьем и сколько это будет стоить, — пытается возразить он. Мысль о том, что кто-то может оплатить его больничные счета заставляет Есана немного запаниковать. — Есан, это действительно не проблема. Это не ударит по моему кошельку, если ты об этом беспокоишься, — говорит Сонхва. В его тоне чувствуется решительность, ясно дающая понять, что Есану его не переубедить. — Если ты уверен… — Есан заполняет остальные документы под руководством медсестры и молчит, когда Сонхва протягивает свою кредитную карту, когда она спрашивает, какой способ оплаты указать в файле.

________________________________________

У него перелом. У него перелом, и он уверен, что Сонхва никогда не позволит ему забыть о том, что он два дня не ехал в больницу после того, как сломал запястье. В защиту Есана можно сказать, что это было не особенно больно, пока не начало опухать. Сам визит к врачу проходит быстро, когда в приемной называют имя Есана, и Есан тащит Сонхва с собой в смотровую для моральной поддержки. Там ему делают несколько рентгеновских снимков, врач болезненно тычет пальцем, а затем накладывает гипс на запястье и отправляет восвояси. Сонхва бурчит что-то типа «Я же говорил тебе, что надо было ехать раньше», пока они идут к машине, но в основном извиняется за то, что Есан получил травму, независимо от того, сколько раз Есан пытается сказать, что он сам виноват. Причитания прекращаются, когда в животе Есана урчит — как стыдно — и Сонхва настаивает на том, чтобы пригласить его на ужин. — Тебе доставляет удовольствие водить меня в места, в которые я совершенно не вписываюсь? — спрашивает Есан, когда Сонхва помогает ему выйти из машины и ведет в стейк-хаус, о котором Есан и мечтать не мог. Сонхва выглядит прилично, он все еще в деловой одежде, но Есан в толстовке, в которой ходил утром на занятия. — О, не переживай, всё нормально, — говорит Сонхва. Он держит Есана за руку, чтобы поддержать его, как будто тот сломал ногу, а не запястье, и ему нужна помощь при ходьбе. Есан закатывает глаза, но в глубине души ему приятно. К счастью, это меню Есан может прочитать. Сонхва заказывает бутылку вина на двоих и раз шесть меняет свое мнение о стейке, который он хочет заказать, прежде чем сдаться и заказать то же филе, на котором остановился Есан. Это до смешного мило, и Есану приходится потрудиться, чтобы не думать о том, насколько все это похоже на… свидание. Не считая срочного визита к врачу, конечно. — Итак, ты всегда отказываешься от медицинской помощи, когда ломаешь кости, или это был просто особый случай? — Спрашивает Сонхва, крутя в руках бокал вина. Есан закатывает глаза. — Говорил же, я никогда раньше ничего не ломал! Думал, это просто растяжение связок или типа того — посплю и пройдет. — Ладно, ладно. Молчу, — Сонхва поднимает руки в успокаивающем жесте, — Только скажи честно, больше ничего не болит? Остальные части тела в порядке? — Да, настолько, насколько это возможно, когда спишь на стремном матрасе в общежитии, — пытается пошутить Есан, но Сонхва только задумчиво хмыкает. Было легко вернуться к болтовне с Сонхва, несмотря на возникшее напряжение по дороге в центр неотложной помощи. Сонхва спрашивает об утренних занятиях, и внимательно слушает, когда Есан рассказывает ему о курсе педагогической психологии, который, как он думал, будет скучным, но оказался его любимым в этом семестре. В свою очередь, Сонхва рассказывает Есану о клиенте, который был сегодня утром, и о встрече, с которой был счастлив смыться. Есану приходится напоминать себе, что это не свидание, но не может отрицать, что приятно быть в центре чьего-то внимания. И снова Сонхва даже близко не подпускает его к счету, протягивая свою черную карточку.

________________________________________

Когда они возвращаются в общежитие, вечер уже давно наступил. Сонхва настоял на том, чтобы пополнить запасы еды у него в общежитии, опасаясь, что Есану будет слишком сложно сделать это с гипсом. Есан пытался убедить его, что все в порядке и в холодильнике у него более чем достаточно еды, но безрезультатно. — Скажи, что у тебя есть, кроме раменов быстрого приготовления, и я не буду покупать тебе продукты. — Сказал Сонхва, заводя машину на стоянке стейк-хауса. В ответ на молчание Есана — тот всерьез задумался — он смеется, переключает передачу и выезжает на улицу. — Вот именно. Ты не выздоровеешь, если не будешь нормально питаться, Есан. Есан позволяет Сонхва набить тележку фруктами, овощами и таким количеством полезных закусок, что хватит пережить апокалипсис. Он даже не спорит об оплате на кассе, и старательно игнорирует ту часть своего мозга, которая начинает получать удовольствие от того, как о нем заботятся. — О, пока не забыл… — говорит Сонхва, припарковавшись перед зданием общежития Есана, и достает пакет с заднего сидения, который кладет Есану на колени. — Это тебе. Я ничего не смыслю в скейтбордах, но съездил в магазин в центре и попросил дать мне самый прочный из всех, что есть. Он немного нервно смеется. — Я уверен, что скейтборд — очень личная вещь, которую нужно выбирать самому, но надеюсь, что этот тебе подойдет. — Охренеть, — Есан достает доску, скейтборд из углеродного волокна и кленового композита. Ещё там лежат блестящие новые колеса и крепеж, хотя Есан мог бы легко достать их из своей сломанной доски. Это всё стоит долларов пятьсот. — Хен… Я не знаю, как тебя за это благодарить… — Ты не обязан. Просто пообещай мне, что не будешь ездить, пока не выздоровеешь, — Сонхва многозначительно смотрит на него, — И только трезвым. Есан ничего не может поделать с тем, что его уши розовеют. — Да, я обещаю. Большое спасибо, хен. Сонхва улыбается в ответ. — Всегда пожалуйста. Есан втайне надеялся, что Уена не будет дома, когда они вернутся в кампус, просто чтобы ему не пришлось ничего объяснять, но, конечно, удача была не на его стороне. Когда они входят, Уен работает за ноутбуком в гостиной и пристально наблюдает за тем, как Сонхва помогает Есану разложить по полкам абсурдное количество продуктов. Уен, к его чести, помалкивает, пока Сонхва не уходит. Точнее, выгоняется, после заверений Есана о том, что завтра он напишет о своем самочувствии. — Потрудись, пожалуйста, объяснить, что за горячая жопка помогала нашему бедняжке таскать продукты. — Есан стонет, плюхаясь на диван рядом с Уеном. — Господи, не зови его так. — Это не ответ. — Ну, помнишь пару дней назад… инцидент с машиной скейтборде? Это тот парень, в чью машину я врезался. Он переживал и сегодня отвез меня в неотложку, потому что запястье начало опухать, — Есан закатывает рукав свитера, показывая синюю повязку на руке. — Оказалось, перелом. Уен пристально смотрит на него мгновение, прежде чем разразиться смехом. — Ты специально врезался в самого горячего парня, которого только можно найти, или это было совпадение? — Его смех становится пронзительным и скрипучим, и Есан толкает Уена в плечо здоровой рукой, лишь бы тот заткнулся. — А продукты? — Он купил мне продукты, потому что боялся, что мне будет слишком сложно нести пакеты со сломанным запястьем. Брови Уена поднимаются и он продолжает хихикать. — Блин, и вправду переживает. — Пауза. — Подожди, что? Это он купил? Есан вздыхает. — Да. Ву, по-моему, он при деньгах. Он еще и оплатил срочный визит к врачу. — Нихера себе. — Да. — Есан-и, хватай его! — О, заткнись, не собираюсь я. — говорит Есан, снова толкая Уена в плечо и решая не упоминать о новой доске. В ответ он слышит только неубедительное «угу».

________________________________________

На следующий день, когда Есан встает с кровати, у двери огромная коробка, но до начала занятий не так много времени. Посылка адресована ему, и любопытство пересиливает, и вместо утреннего кофе он затаскивает коробку и открывает ее. Это матрас. И не такой тонкий, дерьмовый на ощупь, как все, что можно купить в универмаге. Он толщиной сантиметров десять, сделан из пены с эффектом памяти и, как сообщается на упаковке, «пропитан регулирующим температуру гелем». Единственное, что еще есть в коробке — это счет-фактура онлайн-заказа без указания цены, и записка с надписью «Вместо твоего стремного матраса. П.С.». Притащив посылку в комнату, он отправляет Сонхва фотографию и одной рукой, неуклюже, кладет матрас на кровать. Есан хен, ты действительно не должен был этого делать но спасибо тебе Сонхва Я рад помочь. Приятных снов. Даже то, что пришлось почти бежать, чтобы не опоздать на занятия, не могло испортить ему настроение.

________________________________________

Сонхва начинает писать ему регулярно. Сначала просто спрашивая, когда они в следующий раз встретятся — Сонхва настаивает на том, чтобы отвезти Есана на осмотр, неважно, когда. Следующий раз только через месяц, и Есан вроде как ожидает, что Сонхва писать больше не будет. Но тот пишет просто так, спросить, как поживает его запястье, не болит ли у него что-нибудь, как заживают остальные синяки и царапины. Это перерастает в расспросы о том, как продвигаются его занятия, позволяя Есану жаловаться на нелепые сроки сдачи, чудаковатых профессоров или некомпетентных одногруппников. Есан действительно начинает ценить, что у него есть кто-то, кому он может довериться, и он перестает заваливать Уена своими проблемами. Сонхва говорит, что просто благодарен за то, что может отвлечься от бесконечных совещаний, на которых вынужден присутствовать. Что-то в том, как Сонхва мягко узнает о его страхах и тревогах, позволяя выплеснуть их, заставляет Есана чувствовать себя непринужденно, и он не может припомнить, чтобы ему так быстро становилось комфортно разговаривать с кем-то. — …И вот наступает ночь перед презентацией, а этот мудак даже не начинал свою часть слайдов, — говорит Есан, сердито плюхаясь на диван в гостиной, почти не обращая внимания на больную руку. Уен все еще был на занятиях, поэтому он позвонил Сонхва, чтобы высказать кому-то свои эмоции, пока совсем не взорвался. — И это утренняя пара, в девять утра, так что я подождал до двух ночи, пока не забил и сам не сделал его часть слайдов. Мне вообще-то не очень удобно печатать с этим дурацким гипсом. — Сочувствую тебе, Есан-и, это ужасно. Надеюсь, ты выспался. Есан пожимает плечами, а потом осознает, что Сонхва его не видит. — Если честно, случалось и хуже. — Ты сказал профессору, что он не выполнил свою часть работы? — Нет ещё. Когда мы проводили презентацию, он выглядел как полный идиот, потому что не знал ни слова из проекта, так что я уверен, профессор и так догадывается. — Ааа, ну, хотя бы так, хорошо. — Да, — Есан переключает телефон на громкую связь и проводит здоровой рукой по волосам, теперь, выплеснув свое негодование, он слегка успокаивается. — Извини, надеюсь, я не помешал чему-то важному. — О, нет, я рад, что ты отвлек меня от бумажной работы. Да и похоже тебе надо было выговориться, — усмехается Сонхва. Есан слышит, на заднем плане шелест бумаги. — Боже, да. Курс интересный, но, клянусь, одногруппники меня с ума сведут. — Я очень надеюсь, что нет, — задорно говорит Сонхва. — О, ты получил кувшин с фильтром для воды? Помню, ты говорил, что старый сломался… Это еще одна вещь, которая случается довольно часто — подарки. Обычно это просто вещи, на которые Есан жалуется или которые ломаются. Новый электрический чайник был в его комнате меньше, чем через сутки после того, как он сказал, что старый сломался. Новый рюкзак — что-то сверхпрочное и дизайнерское — уже был на пороге всего через несколько дней после того, как Есан упомянул, что надо бы починить ремень на нынешнем. Он почти боится класть туда книги. Все беспокойства по поводу траты денег отметаются Сонхва ещё на подлёте. — Слушай, у меня есть возможность помочь. Есан-и, зачем усложнять жизнь там, где можно облегчить, — вот его слова в ответ на сердитый телефонный звонок, любезно совершенный Есаном после инцидента с рюкзаком. И это… это справедливо, полагает Есан, даже учитывая тот короткий промежуток времени, когда они стали… знакомыми? Друзьями? И Сонхва снова и снова заверяет его, настаивает, что он даже рад помочь. Есан позволяет этому успокоить свою совесть. Сонхва даже заезжает за ним съездить пообедать в тех редких случаях, когда оказывается поблизости на какой-нибудь встрече. У Есана все лучше получается уговорить его пойти в менее вызывающе высококлассные заведения. — Тебе бы иногда курочки и дешевого пива, хен, — говорит Есан, однажды днем после того, как ему удалось убедить Сонхва пообедать в любимой забегаловке Есана. Да и смысла не было идти куда-то в хорошее место, когда у Сонхва был только короткий перерыв на обед между утренней встречей с клиентами возле кампуса Есана и дневной встречей с инвесторами в офисе. Сонхва там выглядит до смешного неуместно, выглаженный блейзер поверх черно-белой рубашки с рисунком выдает его. Хотя бы без галстука. — Хорошо, будет тебе. Есану кажется, что пора побеспокоиться о том, как легко он к этому привыкает, привыкает к тому, что Сонхва время от времени заезжает за ним на обед на своем — теперь без вмятин! — Лексусе, и даже глазом не моргает, когда пакеты у порога превращаются из практичных в абсолютно бесполезные, дизайнерские толстовки и куртки с надписью «Напомнило мне о тебе. П.С.». Уен довольно скоро замечает это. — Ну, и когда снова приведешь своего папика? — Спрашивает он ни с того ни с сего, когда они вместе ужинают однажды вечером. Есан давится раменом, и запивает водой, чтобы подавить приступ кашля. — Он не мой папик, иди в жопу. Уен выглядит слишком довольным собой. — Тогда не потрудитесь ли объяснить, почему у нас на кухне почти вся техника новая? — Я… — вздыхает Есан. Он будто до конца не осознавал, как много Сонхва подарил ему за то время, что они знали друг друга. — Сонхва-хен говорит, что мне нужно хорошо питаться, чтобы мое запястье зажило, и он очень рад помочь, потому что у него есть на это средства, так что… да. Техника. Наша рисоварка всё равно была дерьмовой, сам ведь знаешь. — А что по поводу толстовки BAPE за шестьсот долларов, которая сейчас на тебе? — …Он сказал, что она напомнила ему обо мне. Уен смеется, высоко и пронзительно. Обычно Есан находит это милым, но не сейчас. — Боже мой, Есан, ты просто прелесть. Уши Есана покраснели от смущения. — Заткнись, всё не так. Мы даже нечасто видимся, просто переписываемся и иногда обедаем вместе, — у Есана возникает неприятное чувство, что он сейчас только хуже делает. — Он действительно беспокоится о моем запястье. — Любишь… грязные переписки? Секстишься со своим папиком? — Нет! Уен! Перестань называть его так! Ответный смех Уена еще несколько часов звенит в ушах.

________________________________________

Выходные перед тем, как Есану должны были снять гипс — восемь недель пролетели в мгновение ока — и он катается на скейтборде во дворе. Уен пригласил кого-то поужинать, и, хотя он ни о чем не просил Есана, тот решил, что будет правильно прогуляться некоторое время. Сначала он привыкает к новой доске, но почти сразу же приноравливается и возвращается к катанию по пустынным тротуарам и перепрыгиванию через бордюры. Доска на первоклассных колесах, подвески и подшипники, которые купил Сонхва, катаются как в сказке. Есан понимает, как сильно он скучал по стремительной езде по двору и ощущению ветра на лице. Прогулки на учебу — совсем не то. Его отвлекает вибрация телефона, и он замедляется, чтобы присесть напротив математического корпуса. — Привет, хен, как дела? — он не удивляется звонку — Сонхва знает, что ему неудобно печатать. — Я хотел уточнить время твоего приема на этой неделе. Четверг, три часа? Есан почти смеется над официальностью его тона, совсем как тогда, когда Сонхва обедает с ним, а его мозг все еще находится в рабочем режиме. — Да. У меня занятия до часу, хочешь забрать меня из общежития? Может, в половине третьего? — Нормально. — Пауза. — Я могу забрать тебя после занятий, будет время пообедать. — О, — Есан не может сдержать улыбку, — Да, так было бы здорово. Я буду в учебном корпусе. — Отлично, я заеду за тобой в четверг в час дня. — Еще одна пауза, как будто он не уверен, что сказать. — Чем сегодня занимаешься? — Просто во дворе гоняю. Уен, э-э, сейчас в общаге, — говорит Есан. Он слишком поздно осознает, в чем признался. — Ты катаешься на скейтборде? — Есан морщится. Упс. — Я, кажется, просил не кататься, пока запястье не заживет, Есан-и. — Ну… в свою защиту могу сказать, что это в первый раз. Так что я вроде как послушался? — Есан… — Ну, я не хотел просто бродить по двору, как дурачок, когда у меня есть отличная доска! Сонхва вздыхает. — Ты меня до сердечного приступа доведешь. — О, хен, тебе так не все равно? — Есан сожалеет о своих словах, как только произносит их, но Сонхва только удивленно выдыхает. — Ты… нечто, — раздается звук, как будто он на мгновение отключает звук в трубке телефона, прежде чем его голос снова звучит в трубке. — Так что там, ещё раз? Твой сосед по комнате попросил тебя «погулять»? — Вообще-то… Я вроде как сам вызвался. — Закажу такси, приедешь сюда. — Подожди, правда? — Есану кажется, что он пропустил какой-то момент в этом разговоре. Сонхва никогда раньше не приглашал его к себе домой. — Да, я могу заказать ужин или чего-нибудь. Ты… конечно, тебе не обязательно приходить, но я бы предпочел, чтобы ты не катался на скейтборде в темноте со сломанным запястьем. Есан расплывается в улыбке. — Ты не занят? Не хочу мешаться. — Мои должностные обязанности определенно не распространяются на субботние вечера. И ты, конечно, не мешаешься. — Тогда до скорой встречи, хен.

________________________________________

Есан не уверен, каким ожидает увидеть дом Сонхва. В глубине души он почти думал, что это будет какой-нибудь огромный особняк или что-то такое непрактичное, вроде тех домов, в которых живут парни, от балды тратящие тысячи долларов на студентов. Но, это просто квартира в высотке. Хотя «просто квартира» — это, конечно, мягко сказано. Это очень хорошая квартира, на двадцать пятом этаже, в районе, где, вероятно, даже дышать дорого. Сонхва встречает его у двери и проводит внутрь. Он одет небрежнее, чем Есан когда-либо видел — просто мягкий голубой кардиган поверх белой рубашки. Наверняка, это всё что-то дизайнерское, но, Есан хотя бы не чувствует себя совершенно неуместным в рваных джинсах и поношенном «Trasher». Он по-прежнему поразительно красив, и Есан не уверен, то ли это из-за того, что они несколько дней не виделись, то ли он просто всегда смущается рядом с Сонхва. — Не то, чтобы я поощряю твои катания до выздоровления, но… Как тебе? Нормальный скейт? — спрашивает Сонхва, когда Есан снимает обувь и оставляет доску прислоненной к двери. — Здорово, хен! Мне очень нравится, — честно признается Есан. — И я еще не сломал его. Сонхва смеется над этим, ведя Есана мимо несуразной кухни в гостиную, обставленную диванами, которые выглядят более удобными, чем некоторые кровати. — Хорошо, я рад. — Он растерянно оглядывается по сторонам, словно не совсем уверен, что делать, когда в его доме гости, а потом жестом приглашает Есана сесть, и Есан не может не находить это милым. — Что хочешь на ужин? Закажем, выбирай. — Как ты относишься к курице? — Звучит превосходно.

________________________________________

Сонхва включает на телевизоре дораму, которую они игнорируют, просто болтая за ужином. Беседа льется легко, ничем не отличаясь от их переписок, звонков и обедов, и то, что они находятся в квартире Сонхва, не действует Есану на нервы, как он ожидал. — Ты действительно собирался просто кататься на скейтборде по кампусу, пока твой сосед по комнате не закончит? — спрашивает Сонхва, ставя тарелки и пустые контейнеры на кофейный столик, но не делает ни малейшего движения, чтобы встать и отнести их на кухню, обоих разморило от еды. — В общем-то, да. Я принес косяк, но подумал, что, наверное, не стоит разочаровывать тебя еще больше, — говорит Есан, и на его губах появляется дразнящая улыбка. — Боже мой, — Сонхва недоверчиво смеется. — Ты правда взял с собой косяк? Есан достает из кармана зиплок и гордо размахивает им. — Да. — Что ж, я ценю, что ты хотя бы не куришь перед тем, как снова вставать на скейтборд. Мне бы не хотелось снова везти тебя в больницу, — поддразнивает Сонхва. — Технически, я не курил в тот вечер. Это был брауни. — Есан смеется, когда Сонхва закатывает глаза. Он крутит косяк между пальцами. — Курнем? Дразнящее выражение лица Сонхва сменяется нерешительностью. — Ты не обязан! Я не давлю, ничего такого, просто предлагаю. — Нет, я просто… не знаю как? — Признается Сонхва, нервно потирая бедро. — Я никогда раньше не курил травку. Кажется, мои студенческие годы были намного менее веселыми, чем твои. Есан еще не видел, чтобы Сонхва так сильно нервничал, как сейчас, и что-то в этом заставляет снова дать о себе знать то странное бурлящее тепло, которое недавно поселилось у него в животе, когда он был рядом с Сонхва. — Могу показать, если хочешь? — Конечно, — пожимает плечами Сонхва. — Честно говоря, почему бы и нет? — Вот это настрой! — говорит Есан, доставая зажигалку из кармана. Он поджигает здоровой рукой, а пальцами другой руки медленно закручивает кончик косяка, пока он не разгорается ровным красным пламенем. — Просто вдыхай. — Что? Когда? — Ты поймешь, — говорит Есан, придвигаясь ближе к Сонхва, а потом нежно берет его за подбородок здоровой рукой и наклоняется ближе. Сонхва выглядит настроенным решительно. — Все в порядке? Сонхва молча кивает, и Есан интерпетирует это как сигнал, что он должен затянуться меньше обычного. Рука сжимает подбородок Сонхва, большой палец надавливает на губу, чтобы приоткрыть рот, и Есан склоняется над ним. Их губы едва соприкасаются, и он выдыхает прямо в рот Сонхва. Тот втягивает дым в легкие, а Есан отстраняется. Через мгновение он выдыхает, после чего раздается короткий кашель. — Не так уж и сложно, — говорит Сонхва, и его голос слегка хрипит, а щеки начинают покрываться румянцем. — Ты отлично справился. — Видимо, ты хороший учитель. Есан смеется, коротко и отрывисто. Он сам даже не затянулся, но чувствует, как перехватывает дыхание. — Ещё раз? Сонхва кивает, и Есан делает еще одну маленькую затяжку. Он наклоняется, Сонхва подается навстречу, его рука обхватывает подбородок Есана, когда их губы соприкасаются, на этот раз по-настоящему соединяясь. Он чувствует тепло губ на своих губах. Есан выдыхает, а Сонхва вдыхает. Мгновение. Он выдыхает. На этот раз кашля нет. — Можно я тебя поцелую? — Спрашивает Сонхва хриплым шепотом, касаясь губ Есана. Его рука все еще лежит на подбородке парня. Есан кивает прежде, чем успевает подумать, немедленно откликаясь на желание, которое уже давно бурлит в его жилах… он и сам не понимает, как давно. Сонхва целует медленно и нежно. Это просто мягкое касание, а потом Есан берет инициативу в свои руки и прижимается сильнее, соединяя их губы и углубляя поцелуй так, что внутри разливается жар. Есан издает горловой стон, когда Сонхва запускает руку ему в волосы и слегка тянет. Косяк забыт, и Есан вслепую тушит его в пустой контейнер из-под еды. Он ведет языком по губам Сонхва, проскальзывает в рот, соприкасаясь языками, пробуя на вкус оставшийся дым. У Есана голова кружится от пьянящего чувства желания и от бурлящего влечения, переполняющего его. Он встает с дивана и садится на колени между ног Сонхва, обхватывая руками его бедра. — Есан…? — Сонхва спрашивает, затаив дыхание. Его губы красные и влажные, и Есану хочется снова их прикусить. — Позволь мне поблагодарить тебе за все, что ты для меня сделал, хен, — тихо говорит Есан. — Что? — Сонхва хватает Есана за руки, отрывая их от его бедер и удерживая их. — Нет, Есан. Ты… тебе не нужно ничего меня благодарить. Тебе не нужно ничего делать. Я не… ожидал таких… условий. Есан садится на колени. Слова Уена звучат у него в голове. — А ты бы хотел? Сонхва замолкает, замявшись на мгновение. Он все еще держит Есана за руки, неловко обхватив гипс пальцами. — Я… Я не могу сказать, что я против… Есан расплывается в улыбке. — Хорошо, — говорит он, возвращая руки обратно и сжимая бедро Сонхва здоровой рукой, — потому что я хочу тебе отсосать. Сонхва отводит взгляд куда-то в стену. — Есан… ты уверен насчет этого? Я не хочу давить на тебя… — Я уверен, хен. Честно, — говорит Есан, ловя взгляд Сонхва и надеясь, что он увидит в нем искренность. С подарками или нет… Есан хочет этого. Он касается рукой Сонхва через штаны. — Так… мне называть тебя папочка? Сонхва задыхается. — Боже, нет. О, боже мой. — Есан смеется. — Хорошо, хорошо. Тогда просто хен? — Я… — Сонхва выглядит так, будто ему хочется сменить тему. — Да, нормально. Он начинает расстегивать брюки Сонхва, и тот уже выглядит почти ошеломленным, вцепившись руками в диванные подушки. Когда Есан не без помощи Сонхва стягивает штаны и нижнее белье — от Версаче, конечно же, — до колен, по его виску стекает пот. Есан обхватывает его член здоровой рукой, одобрительно хмыкая от тяжести. — О! А может, оппа? — Спрашивает Есан, просто пытаясь подразнить. Он ожидает увидеть еще один слегка раздраженный взгляд Сонхва. Есан может поклясться, что в этот момент член Сонхва дергается в его руке. — Боже мой, — говорит Сонхва. Его глаза темнеют. Есан гладит его медленно, почти дразня. — Оставляем это? — Я… да, — выдавливает из себя Сонхва, краснея. — Не могу дождаться, когда попробую тебя на вкус, оппа, — говорит Есан хриплым от возбуждения голосом, касаясь теплым дыханием члена Сонхва. — Черт, — выдыхает Сонхва и стонет, когда Есан обхватывает его губами. Есан быстро набирает темп, двигая рукой у основания члена. Сонхва отрывает одну руку от диванных подушек и запускает в волосы Есана, слегка дергая, едва заметно, чтобы не причинить боль. Есан стонет. Он сосредотачивается на движении языка, расслабляя горло, чтобы взять в рот как можно глубже, желая принять как можно больше. Он поднимает взгляд на Сонхва, довольный тем, каким взволнованным и разбитым тот выглядит. — Боже, — произносит Сонхва так, словно из него выпустили весь воздух. — Ты такой красивый, Есан-и. Есан что-то мурлычет и Сонхва матерится от этого ощущения. Ему приятно, каждой клеточкой, что Сонхва хочет этого, хочет его. Он отстраняется, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, проводя языком по головке члена Сонхва и ластясь к руке, зарывшейся в его волосы. Ему нравятся звуки, которые издает Сонхва, когда он снова берет в рот, и бедра Сонхва непроизвольно начинают подниматься. Он мягко отстраняет Есана несколько мгновений спустя. — Иди сюда, я хочу поцеловать тебя. Есан чуть ли не дрожит от слов Сонхва, поднимаясь и забираясь к нему на колени. Сонхва жадно припадает к его губам, целуя влажно и пылко. Есан проводит здоровой рукой по влажным от пота волосам Сонхва, наконец-то растрепав идеальную укладку. Есан стонет Сонхва в рот, пока тот, расстегивает его штаны, стягивает боксеры и, наконец, обхватывает их обоих рукой. Он действует умело, поглаживая их друг о друга и покрывая шею Есана горячими поцелуями, жарко вздыхая при каждом движении бедер Есана в его ладонь. Есан изо всех сил вцепляется в плечо Сонхва здоровой рукой. — Сонхва, оппа, пожалуйста, пожалуйста, — Есан даже не понимает, о чем просит. Ему слишком жарко, и где-то на задворках сознания мелькает мысль, что им обоим надо хотя бы снять футболки, но он не может остановиться. Сонхва слегка прикусывает его шею, а потом отстраняется, чтобы снова поцеловать. — Давай, я держу тебя. Есан кончает в руку Сонхва, пытаясь заглушить стон, уткнувшись тому в свитер. Он вздрагивает, становясь сверхчувствительным и Сонхва кончает следом за ним, его рука замирает, когда он, тяжело дыша, касается губами шеи Есана. Проходит много времени, прежде чем Есан переводит дыхание и откидывается назад, глядя на то, что они устроили. — Хен, ты кончил на мою любимую футболку, — говорит Есан, игриво дуясь. Сонхва смеется, все еще не переводя дыхания. — Я тебе новую куплю. Десять новых. Все, что захочешь. Есан хихикает, прежде чем наклониться и снова поцеловать Сонхва. Он мог бы легко к этому привыкнуть. Однако ему приходится отодвинуться, чтобы зевнуть, потому что уже довольно поздно. — Отнесешь меня в постель? — Да. Все, что пожелаешь.

________________________________________

Есан просыпается в постели Сонхва, один, и почти впадает в панику. Просыпаться в кровати, которая более чем в два раза больше той, к которой он привык, несколько дезориентирует, но он чувствует запах блинчиков, и это быстро рассеивает все возникшие опасения. Он вылезает из постели, все еще полусонный, и медленно идет на кухню в чужой пижаме. Сонхва уже там, он в фартуке поверх пижамы, выкладывает со сковороды последний блинчик. Его волосы мягко падают на лоб, и он улыбается, когда видит Есана. Есан не может сдержать ответной улыбки на своем лице, домашняя атмосфера этой сцены снова заставляет его чувствовать себя неловко. — Хорошо спалось? — Спрашивает Сонхва. — Да, выспался, — говорит Есан. Он чудесно спал, согретый и крепко прижавшийся к груди Сонхва, после того как они целовались лениво и неспешно, возможно, несколько часов. — Я рад. Есан садится за стойку и Сонхва ставит перед ним высокую стопку блинчиков и кленовый сироп. Есан поливает свой блинчик сиропом, и отдает его обратно. Сонхва выливает на свою стопку неприличное количество, что совершенно неожиданно, но никак не помогает подавить это бурлящее тепло. Есан ест блинчики понемногу — они восхитительны, и кажется почти несправедливым, что Сонхва и тут так хорош, но потом откладывает вилку. Молчание было приятным, но ему нужно кое-что сказать, пока эта теплая атмосфера ещё не растаяла. — Хен, я не думаю, что хочу иметь папика. Может, ему стоило подождать, пока Сонхва закончит жевать, потому что тот давится и кашляет, прежде чем заговорить. Однако, когда он говорит, его голос спокоен. — Это более чем нормально, Есан. Я сказал тебе, что ты мне ничего не должен. Мы не обязаны ничего делать, я абсолютно не жду от тебя ничего. — Нет, это не… — Есан проводит рукой по волосам. — Я имею в виду, что хотел бы встречаться с тобой. Как обычные свидания, а не… плата или типа того. — Ох. — Да. — Есан внезапно чувствует себя глупо и опускает голову, уставившись в свою тарелку. Сонхва был щедрым, даже более чем, и охотно покупал ему красивые вещи, возможно, развлекался на стороне, и, вероятно, не хотел чего-то большего. Зачем ему Есан? — Я бы тоже этого хотел, Есан-и, — говорит Сонхва. Есан, наконец, снова смотрит на него и видит в глазах только искренность и мягкую улыбку на губах. Он наклоняется ближе, Сонхва подается навстречу, и их губы соединяются в нежном, сладком поцелуе.

________________________________________

Несколько дней спустя Есан сидит в своей комнате и работает над докладом. Обычно он тянул до последнего, откладывал до позднего вечера, и только тогда принимался за работу, но у него были планы с Сонхва на этот вечер и нужно было успеть. Он слышит, как открывается и с грохотом закрывается входная дверь, а потом из гостиной доносится голос Уена. — Тут тебе еще одна коробка, сладкуля. Есан закатывает глаза и выходит, глядя как Уен многозначительно играет бровями, пихая ему коробку. Первое, что он достает — футболка «Thrasher», точно такая же, как та, которую они испортили в прошлые выходные. Там лежат ещё несколько футболок и толстовок разных фасонов, на всех изображен логотип «Thrasher». Есан не сможет носить их, не думая о Сонхва.