Стоила ли я этого?

      Финальная битва должна была состояться в Хогвартсе, там, где были воздвигнуты защитные сооружения, активированы чары и был собран Орден, готовый к сражению. Вот только… Они не рассчитывали на двуличность кого-либо в своих рядах. Никто, даже Дамблдор со всем его самопровозглашённым всеведением, не смог предвидеть того, что один из своих предаст их.       Гермиона была готова присоединиться к Гарри и Рону, чтобы быть на передовой, когда Волдеморт и ему подобные нападут, но, направляясь на пришкольную территорию, остановилась, услышав рыдания. Всех младших учеников эвакуировали, поэтому она не могла понять, кто плачет, и, заглянув в заброшенный класс, откуда доносились рыдания, обнаружила там Джинни.       Испуганная Джинни пыталась взять себя в руки, но страх взял верх, и она разрыдалась. Гермиона прижала ее к себе и погладила по спине.       — Никто не станет винить тебя, если ты уйдешь, Джинни.       Рыжеволосая девушка вздохнула и кивнула. Гермиона в последний раз сжала младшую ведьму в объятиях и направилась к двери, чтобы вернуться к своим друзьям, но услышала произнесенное заклинание, а затем ее поглотила темнота.       Очнувшись в кромешной тьме, Гермиона поняла, что оказалась в камере. Ни единая точка света не выдавала, где именно она находится. Ее голова раскалывалась так, как будто она ударилась или ее оглушили. Осторожно ощупав череп, Гермиона не обнаружила никаких повреждений или шишек, которые могли бы свидетельствовать о том, что она была ранена, а это означало только одно — ее оглушили.       Но… она же была с Джинни! Джинни бы так не поступила… правда?       Осторожно передвигаясь, Гермиона определила, что ее камера довольно большая, но пустая, если не считать горшка. Нетрудно было догадаться, для чего он нужен. Гермиона не смогла найти ни свою волшебную палочку (что неудивительно) и ни одного булыжника, ничего, чем она могла бы вооружиться. В камере были одни стены, без решеток, только холодный грубый камень. Вероятно, это было подземелье.       Гермиона могла спокойно передвигаться и наматывала круги, кружа по камере. Мысли все быстрее и быстрее метались в ее голове, складывая кусочки мозаики воедино.       Если это Джинни оглушила ее, то сделала ли она это по собственной воле? Или ей обещали безопасность и защиту, если она отдаст им Гермиону? Но разве Гарри не был бы лучшей мишенью?       Если только… она была приманкой? Нет, она не могла ей быть. Лучшей приманкой была бы сама Джинни — Гарри разрушил бы мир, чтобы добраться до нее. Гермиона подавила рыдания отчаяния, зная, что, как бы сильно Гарри ни хотел ее спасти, он повзрослел после потери Сириуса и так просто не поведется на эту ловушку.       Не зная, как долго ее здесь продержат, и не желая терять силы от истощения, Гермиона решила попытаться вздремнуть. Было неудобно лежать на холодном, твердом камне, но, в конце концов, ее разум отключился достаточно надолго, чтобы она смогла отдохнуть.       Лязг двери резко вывел ее из дремоты, и Гермиона тут же вскочила на ноги, готовясь вцепиться ногтями во врага. Даже если ее лишили палочки, она все еще была способна и собиралась нанести «незваному гостю» урон. Кто-то схватил ее за руку, ее когти вонзились во что-то мягкое — возможно, в щеку, и Гермиона тут же услышала вопль боли.       Прорычав «Иммобулус», враг лишил ее возможности двигаться, но говорить она все еще могла. Гермиона осыпала нападавших оскорблениями и угрозами, которые в данный момент не могла выполнить, но желала этого всем своим сердцем. Мужчины лишь посмеялись, сказав, что она — пылкая, и им будет весело ее сломать. Впервые с момента своего пленения Гермиона почувствовала страх.       Ее перекинули через чье-то плечо, и вскоре свет ударил ей в глаза. Гермиона сердито зашипела, прикрыла веки, но продолжила осторожно разглядывать окружение до тех пор, пока ее зрение полностью не восстановилось. Как долго она находилась в темноте? Ее тащили на плече, как мешок картошки, и это действительно было довольно унизительно, о чем она тут же дала понять своим похитителям.       Гермиона пыталась уследить за поворотами, но их было слишком много, и слишком скоро ее грубо опустили на холодный мраморный пол. Заклинание, ограничивающее движение, было снято, и она, поднявшись на ноги, мгновенно натолкнулась взглядом на холодное лицо лорда Волан-де-Морта. Гермиона вздрогнула, но, чтобы не показывать своего страха, тут же собрала все имеющееся у нее гриффиндорское мужество в кулак.       Рядом с ним стояла Джинни, ее лицо было непроницаемой маской. Такой вид подруги вызывал у Гермионы чувство тревоги.       — Почему? — спросила она девушку, но та даже не моргнула глазом.       Тонкие губы Волан-де-Морта скривились в ухмылке.       — Она тебя не слышит. Джиневра не знала, что предает тебя, Грязнокровка. Мое шестнадцатилетнее «я», жившее в моем дневнике, овладело ею, а вы так и не поняли, что уничтожение дневника не уничтожило мои якоря в ее сознании. Потребовалось некоторое время, чтобы восстановить нашу связь, и все эти годы, пока она мне не понадобилась, она оставалась бездействующей. Я смог извлечь из ее разума информацию об Ордене и, поработив ее, привести тебя сюда.       Гермиона сглотнула.       — Я не очень хорошая приманка для Гарри.       — О, дорогая девочка, с чего ты взяла, что ты — приманка для Поттера? — Темный Лорд рассмеялся ужасным хриплым смехом.       Она не понимала. Для кого еще она могла быть приманкой? Среди собравшихся Пожирателей Смерти прокатилась волна смеха, и Гермиона, повернувшись, оглядела их всех, пока ее взгляд не остановился на одном из них, том, который, задыхаясь, стоял коленями в луже крови. Ей не нужно было видеть его лица, она узнала его по завесе темных волос, скрывающих его.       — Почему я должна быть приманкой для профессора Снейпа? — спросила она дрожащим голосом.       — Северус неравнодушен к грязнокровкам, которым грозит опасность, — ответил Волан-де-Морт. — Не так ли, Северус?       Темноволосая голова поднялась, и Гермиона ахнула. Его губа была разбита и кровоточила, нос искривлен и покрыт коркой засохшей крови, но именно его глаза наполнили ее страхом. Вместо того чтобы полыхать отвращением, они были пусты. Мертвы. Она подозревала, что даже если бы сама ее жизнь пролилась на этот мраморный пол, а он бы не шелохнулся.       — Я ему даже отдаленно не нравлюсь, — пробормотала она. — У него нет причин спасать меня. Профессор Снейп скорее с радостью увидел бы меня мертвой у своих ног.       Профессор вздрогнул.       — Прости, — прохрипел он.       Гермиона не понимала, за что он извиняется, но долго гадать ей не пришлось. Ее схватили за руки и повалили на землю, сорвали колготки, задрали платье на бедрах и раздвинули ноги. Гермиона кричала и пыталась бороться, но Пожиратель Смерти, возвышавшийся над ней, только смеялся, одной рукой сжимая ее горло, а другой — пряжку своего ремня.       Мужчина хрюкнул и, плюнув на руку, смазал свой член. Гермиона рычала, пыталась царапать его руки, лицо, что угодно, лишь бы спастись от этой участи, но ее попытки были тщетны. Он был сильнее и владел магией, и вскоре ее руки прилипли к мрамору, оставив ее совершенно беззащитной.       Ее лицо исказилось в агонии, когда Гермиона почувствовала, как его член прижался к ее влагалищу и вошел внутрь. Она закричала от боли, такой сильной, что ей показалось, будто ее разрывают на части. Мужчина хрипел над ней, вжимаясь в ее тело и постанывая. Гермиона заплакала, слезы потекли по ее вискам, впитываясь в волосы, и она отвернула голову, не в силах смотреть на мужчину, который надругался над ней.       Ее взгляд упал на Снейпа: его темные глаза ожили, в них ярко горела ярость. Она почувствовала шепот в своем сознании: «Гермиона... Сражайся!»       Гермиона обратила свое внимание на своего насильника, и, когда тот, кончая, в последний раз хрюкнул, закричала, распахнув самые глубокие тайники своей магии, и позволила ей вырваться наружу. Все окна и зеркала в зале разлетелись вдребезги, стекло дождем посыпалось на мраморный пол.       От шока все присутствующие Пожиратели встрепенулись, даже Волан-де-Морт выглядел ошарашенным. Гермиона увидела, как что-то блеснуло рядом с её рукой, и поняла, что может двигаться. Поднявшись на колени, она схватила осколок стекла и толкнула свое тело вперед. Она должна была встать. И она это сделала.       С яростным боевым кличем Гермиона бросилась на Волан-де-Морта и, вонзив осколок стекла ему в горло, вывернула его набок и почувствовала мрачное удовлетворение, когда на нее брызнула горячая кровь.       — Вернись еще раз, ублюдок, — прошипела она, глядя в красно-кровавые глаза и ожидая, пока жизнь покинет их.       Хаос позади нее вырвался на свободу. Гермиона выхватила палочку из мертвой руки Волан-де-Морта и, повернувшись лицом к залу, начала сыпать злобные проклятия и заклятия в адрес всех присутствующих. Вдруг перед ней появился Снейп, у ног которого лежал Пожиратель Смерти. Гермиона сорвала маску с его лица и холодно посмотрела на исцарапанного Антонина Долохова.       — Стоила ли я этого? — спросила она, прищурив глаза.       Долохов сплюнул ей под ноги.       — Стоила чего?       — Твоей жизни.       Гермиона взмахнула палочкой и увидела, как из его разорванного горла хлынула кровь.       Когда вскоре прибыл Орден, она рассказала им обо всем, кроме того, что ее изнасиловали. Снейп аппарировал ее обратно в Хогвартс, где провел в свои покои и обнимал, пока она рыдала.       Они оба были сломлены, но не побеждены. Они встретят рассвет нового дня и исцелятся вместе.