О шансах

      С самого знакомства Усопп чувствовал нутром, понимал мозгом, что шансов с Зоро у него быть попросту не может. Точнее, конечно, не прямо-таки с самого знакомства — там не до того было. Не до раздумий, стреляя в Куро, не до раздумий, трясясь на крепком плече Зоро. Усопп тогда мальчишкой худым был, даже тощим, едва ли за шестьдесят килограмм — для Ророноа вообще пушинкой. Но чудом оказавшись нужным на Мерри, Усопп трепетал, только подумав о лëгкости, с которой Зоро таскал его.       Зоро вообще часто приходилось таскать Усоппа. Усоппа ранили, ломали кости; он сражался, пока не оставалось сил идти — а Зоро таскал. Закидывал на могучее плечо, держал крепко, но аккуратно. Для Усоппа Зоро всегда был непоколебимой стеной, горой твëрдых мышц и принципов, с Зоро было спокойно, за его спиной безопасно. Усопп знал, что шансов нет, но неизбежно влюблялся. То ли в Ророноа, то ли в невозмутимое спокойствие, исходящее от него. Впрочем невозмутимость была практически синонимом его имени. И когда Зоро не отстранялся, позволял хватать себя, дышать на ухо, обнимать крепко, цепляться, как за спасательный круг, что-то внутри Усоппа неминуемо сладко дрожало, таяло, колыхалось — может, не всë так безнадёжно?       Усопп смелел, напрашивался на совместные тренировки, хоть и не мог поднять даже разминочный вес Зоро, таскал ему белковые коктейли с камбуза, дарил безделушки, плëл венки и водружал на спящую травянистую голову, посвящал рисунки и песни, задавал провокационные вопросы, говорил и делал двусмысленные вещи. Зоро был настолько невозмутим, что здесь больше подходило слово «непробиваем». На вопросы с подвохом он отвечал настолько прямолинейно, что у снайпера было лишь две реакции. Либо его бросало в жар, щëки и уши горели адским огнëм, а сам он жалел, что задал вопрос, настолько откровенным был ответ; либо же хотел хлопнуть себя по лбу, настолько Зоро не чувствовал подтекст и двойное дно. Усопп флиртовал, сначала неловко, робко и очень невинно, потом всë смелее и смелее, словно сам с собой играл в игру — «насколько откровенную вещь я смогу сказать». Потому что Зоро не понимал, не воспринимал, не слышал, ему можно было говорить, практически не фильтруя речь. На комплименты о силе говорил: «я знаю», на комплименты о внешности фырчал: «будто мне не плевать на то, как выглядит моя рожа», на прикрытую и даже откровенную похабщину красиво выгибал бровь: «всë шутишь, Носатый?». Усопп впадал в отчание, клялся прекратить, но в очередной раз отлëживаясь в лазарете, снова думал о горячих ладонях, сильных руках, которые держали его, пока он едва не отключался от боли или не мог идти. От этих мыслей становилось то до слëз печально, обидно и жалко себя, то горячо и влажно где-то в животе и между ног. Усопп ненавидел второе сильнее, чем первое, особенно если руки были сломаны.       Ещё в большее отчаяние Усопп впадал, когда замечал взгляд Санджи, направленный то на них, то на Зоро. Усопп этот взгляд знал, прекрасно понимал, что за ним скрыто, ведь сам смотрел так же, прятал за прищуром те же чувства. Санджи скрывал чувства за перебранками и драками — это Усопп понимал. Понимал, что Санджи сложнее, грустил, догадываясь, какой внутренний раздор мучал Санджи, искренне верил, что накама преодолеет все барьеры, преодолеет внутреннюю гомофобию. И вместе с тем боялся. У Винсмока ведь шансов всегда было гораздо больше. У красивого, длинноногого, сильного Санджи. Как у него нет шансов? Вздор. Он был спарринг-партнёром для Зоро, чем Усопп никогда не мог похвастаться, и с кем-то сильным Зоро наверняка было бы интереснее. Но и Усоппа Ророноа не отталкивал. А Санджи не подходил сам. И Усопп каждый раз заново воспарял духом. — У тебя нет шансов, — раздалось над ухом Усоппа.       Тот вздрогнул. В тот момент он сидел на траве с альбомом и совсем не скрываясь пялился на машущего гантелей Зоро. — Что? — Усопп поднял голову и наткнулся на мрачный взгляд Винсмока. Даже сигаретный дым из зажатой в зубах сигареты висел угрожающим облаком.       Усопп втянул голову в плечи, коря себя за невнимательность и за отсутствие скрытности. А Санджи повторять не стал, сразу продолжил: — Вы не подходите друг другу, — твëрдым, не терпящим возражений тоном, произнëс Винсмок и снова затянулся. — Зачем тебе это? Что ты хочешь от отношений с этим дерьмовым мечником?       Усопп растерялся. По тону Санджи не получалось понять, просто ли он ругается и угрожает или правда хочет услышать ответ. Усопп сглотнул, поëжился, закрыл альбом. Винсмок молчал. И ждал ответа — нетерпеливо, и будь Винсмок котом, его длинный хвост несдержанно метался бы из стороны в сторону. Но всë же не торопил. — Мне с ним спокойно, — прошептал Усопп, втягивая голову сильнее и чувствуя несуразное желание то ли слиться с палубой, то ли свернуться в клубок за непробиваемой чешуёй. — Зоро, он же… Такой сильный, — Винсмок неопределëнно хмыкнул, затянулся, и взгляд будто стал самую малость мягче. — И терпеливый. Не с тобой, конечно, ха-ха… Но меня он терпит, и… Рядом с ним вся моя тревога, все мои голоса успокаиваются, правда успокаиваются. — А что ему можешь дать ты? — Санджи всë так же смотрел сверху, всë так же прятал лицо за дымом и чëлкой, а Усопп стушевался. — Я…? — он ковырнул ногтëм доску, пристыженный и огорчëнный. И почему-то вспомнил, как Зоро рыдал, проиграв Михоуку. И совсем шелестяще, почти беззвучно шепнул: — Любовь?       Ему показалось, что сейчас Санджи расхохочется, расхохочется прямо в лицо. Но пока Санджи молчал, Усопп затараторил быстрее прежнего, оправдываясь, убеждая и себя, и повара. — И заботу! Ты же знаешь, я умею заботиться и любить умею. У меня ни один цветок за всë время не погиб! Да и я человек скромный, мне многого не надо, правда. Я не требую ничего, но я могу подарить всего себя. Всего, Санджи! — Думаешь, ему нужно это? — прервал Санджи и, услышав тихое растерянное «наверное, нет», ушëл.       А Усопп остался. И его смятение, сомнения — всë осталось. Усопп думал долго. Думал за ужином, половину ночи, ворочаясь в гамаке, за завтраком, рыбача с Луффи, играя в карты с Санджи и Робин. А потом вдруг бросил карты и бросился в тренажëрный зал, преследуемый взглядами. Зоро, конечно, был там. — Давай встречаться, — выпалил он с порога и едва не упал, настолько его ноги ослабели.       Зоро приоткрыл глаз, чуть хмурясь и борясь с зевотой. — Поспорил с паршивым коком?       Усопп обомлел, топчась на месте. Какая-то его часть ликовала — теперь можно всë скинуть на несуществующий спор и ретироваться. Но Усопп покачал головой. В каком-то роде это и правда было спором. Скорее даже соревнованием. Если Винсмок собирался дальше молчать, то Усопп попробует первым. — Не совсем, — Усопп незаметно вытер мокрые ладони о штаны и подбоченился. — Ну что, стал бы встречаться с Богом Усоппом, Зоро?       Зоро внимательно осмотрел Усоппа. Так, будто видел в первый раз. Оценивающе, цепко. И чем дольше он осматривал своего накама, тем быстрее таял его настрой. Но Усопп терпеливо держал руки на боках, чувствуя себя то ли вещью на рынке, которую осматривают, чтобы прикинуть, сколько она послужит, то ли работником у борделя, которого хотят взять на ночь. Но Усопп знал, понимал, что Зоро не рассматривает его так — судя по мыслительному процессу, отображаемому на лице мечника, тот всерьëз представлял их совместную жизнь. — Нет. — Что?! — Усопп топнул ногой. Зоро так долго молчал, что казалось, будто он продумал и женитьбу, и детей, и смерть в один день. И теперь говорил нет? — Не люблю богов, — Ророноа зевнул и снова прикрыл глаз, возвращаясь ко сну. — Ох, понятно… Ну… Хорошо, что это был спор, — промямлил Усопп.       Ему всë-таки отказали. И если он знал, что так и будет, что ему откажут, то почему стало так больно и стыдно. Он растянул дрожащие губы в фальшивой улыбке и спустился на палубу — нет, никто не должен был понять его чувств, даже Санджи. Особенно Санджи. Что выражал его пытливый взгляд, Усопп не знал и не хотел, и если Винсмок и собирался что-то сказать, то его прервал крик Нами о приближающемся острове. А еще через полчаса они уже высаживались на берег. — Я в бар, — где-то воскликнул Зоро, а Нами, ругаясь, что тот потеряется, крикнула: — Усопп, сходи с ним.       И Усопп честно собирался отказаться. Но Зоро, вместо того, чтобы возмутиться — «он никогда не теряется, вообще-то!» — остановился в ожидании. — Чего стоишь? Идëм.       И Усопп вздохнул. — Хорошо, — а глупое сердечко всколыхнулось в надежде. Может быть… Может быть…       До бара они добирались в тишине. Остальные мугивары разбрелись по острову, кто куда — за них Усопп не волновался. За себя тоже. Даже если Зоро сказал «нет», рядом с ним Усопп всë равно был в безопасности.       Они выпили. Потом ещë. Зоро почти не пьянел — как обычно, впрочем, а Усопп всë сильнее расслаблялся, всë сильнее забывал о недавнем отказе и всë ближе подсаживался к накама. Зоро не отстранялся, позволял дышать алкоголем в лицо и шептать на ухо. — Я в туалет. Не уходи ни-ку-да, — Усопп соскользнул с барного стула и коснулся колена Ророноа. Даже если Зоро сказал «нет», он сказал это лишь отношениям, верно?       А когда Усопп вернулся, на его месте сидел кто-то знакомый. И ужас сковал внутренности Усоппа. Высокого блондина в очках, по-птичьи поджимающего несуразно длинные ноги не узнать невозможно. Металлический блеск браслета на лодыжке Дофламинго самую малость успокоил Усоппа, хотя он и знал — кайросеки не спасут его, если уж Дофламинго захочет расквитаться. Но рядом был Зоро. И это успокаивало сильнее. — И тогда я отрезал ему голову, — прожурчал Дофламинго. — До того я никогда не видел такого количества крови.       У Усоппа похолодело в животе, он отшатнулся, молясь, чтобы в забитом пиратами и разбойниками баре, Джокер попросту не заметил одного из самых ненавистных ему людей. Но почему Зоро молчал? Почему участвовал в этом диалоге? О чëм они успели поговорить за те пятнадцать-двадцать минут, что Усопп стоял в очереди и дышал на улице. — Он заслужил это, — пожал плечами Зоро, а Дофламинго удивленно посмотрел на собеседника поверх очков, а потом расхохотался. — Ты прав, он заслужил всë.       Зоро вдруг улыбнулся. Какой-то странной улыбкой, от которой Усоппу стало дурно. Он выскочил из бара, впечатался носом в чью-то пропахшую сигаретами рубашку и разрыдался. Всë-таки у него не было ни единого шанса завоевать сердце Зоро.       Да и не подходили они друг другу.