Бойся своих желаний

Эмиритус с полминуты завороженно следит за движениями Гуля, но лицо терять нельзя. Он хмыкает и после поддерживает своего гитариста «персональными» аплодисментами, наливая после себе стакан виски из новой бутылки. Он старается смотреть на всех более равнодушно и усталый мозг требует отдыха, но воспалённый разум фокусирует взгляд на умелых пальцах Омеги, что с каждым движением руки еле заметно меняют траекторию, интенсивность и манеру ласк. Ладонь то сильнее сжимает внушительный член, поднимаясь вверх, обнимая яркую головку, играя с ней пальцами, то чуть пульсирующим движением обрушается вниз, снова сжимая и возвращаясь обратно. Голова Омеги чуть склонена влево и откинута назад, открывая вид на мощную шею и вздымающуюся грудь Гуля. Папа практически слышит его возбуждённое дыхание среди какофонии оргии вокруг, но сам он на грани - это эротическое действо персонально для него? Омега делает это намеренно? Блять! Куда деть взгляд? Он блуждает по комнате, снова и  снова возвращаясь к «одинокому демону». Омега чуть привстаёт бёдрами на диване, упираясь спиной в его спинку и кончает, пачкая спермой пол перед ним. Он снова опускается на мягкое сидение, стряхивая с руки остаток семени и вытирает член салфетками, приводя после себя в надлежащий вид.  Гуль тянется за своим стаканом и, снова смотря на Эмиритуса, поднимает в его сторону, выпивая после до дна. Этой ночью Папа спал очень плохо. Мысли об Омеге не давали ему отойти в страну Морфея до трёх часов ночи. Размышляя, анализируя и пытаясь сопоставить свои прежние наблюдения, мастурбируя в перерывах. Эмиритус тщетно собирал этот сложнейший пазл в своей голове, который то складывался очень логично и просто, то рассыпался в руках как пепел. Лишь после трёх ночи разум отпустил его истерзанное сознание, «отключая» хозяина, давая наконец-то ему отойти ко сну. Утро выдалось не совсем добрым. Голова трещала и Терзо, надев темно-синий длинный халат на манер папского, спускался на первый этаж в кухню, где во всю уже гудела его команда за общим столом. Завидев недовольное лицо Папы все чуть стихли. Кофе?,- послышался бархатный голос ОмегиБудь так добр…,- ответил лидер рухнув в кресло Гуль поднялся, направляясь к плите, доставая турку и готовя порцию рабусты так, как умел только он. Высокий стройный силуэт подчёркивали черные брюки, приятно чуть обтягивающие аккуратную задницу и в тон рубашка с длинным рукавом, застёгнутая на все пуговицы, обнимавшая широкие плечи и талию. Вскоре ароматный напиток был поставлен перед Папой, как и стакан воды в котором заботливо растворили «антипохмелин».  Приятного, - произнёс Омега, возвращаясь к кухне, занимаясь готовкой, и вскоре рядом с кофе появилась тарелка с брускеттами из под ножа ресторанного шефа не иначе. Кстати умения Омеги ценили все ребята, а тот так и не признавался откуда такие таланты. Эмиритус не особо помнил как оказались вчера дома и таблетка была подарком богов, как и легкий завтрак, и он в очередной раз был очень благодарен своему особенному Гулю.