Shinra Tensei

Will you fight?

Or will you perish like a dog?

      Двое Акацуки задали быстрый темп, когда троица направилась к деревьям. Итачи бежал впереди, его шаринган активирован, в то время как Кисаме замыкал шествие, не сводя глаз с Сакуры. Они не сдерживали ее активно или запугивали, но нетрудно было заметить напряжение в их телах. Любая потенциальная попытка побега без отвлечения внимания или помощи извне почти наверняка провалилась бы.       Хорошо, что она не планировала побег.       Однако было кое-что еще, что она должна была сделать, если хотела увеличить свои шансы присоединиться к Акацуки. Какой бы чуждой ни была идея. Ками, она едва могла поверить, что вообще об этом думала.       Но сейчас было еще не время для этого.       Хотя Сакуре было трудно идти в темпе, она не отставала, укрепляя свою уверенность. Пока они двигались, между ними троими не было сказано ни слова. Единственным отвлечением от ее мыслей был холодный ветер в лицо, резкий и режущий, от которого слезились глаза.       Темп достиг желаемого результата. Через два часа, когда солнце едва село, Итачи подал сигнал сбавить скорость, когда они пробирались между пограничными патрулями и попали под дождь. Граница между Огнем и Дождем охранялась не так сильно, как граница между Огнем и Звуком. С таким же успехом ее можно было вообще не охранять, несмотря на все трудности, которые она создавала двум Акацуки.       Когда леса, из которых состояла страна Огня, уступили место каменистым территориям страны Дождя, Сакура увидела, как плечи Кисаме слегка расслабились. Синеволосый ниндзя начинал комментировать все, что привлекало его внимание, болтая о любой случайной мысли, которая приходила ему в голову. Сакуре не хотелось отвечать, она просто время от времени издавала заинтересованные звуки. Это не остановило мечника, который, казалось, привык вести в основном односторонний разговор.       Что неудивительно. Сакура бросила взгляд на третьего члена их группы. Итачи казался таким же напряженным, как и два часа назад, и ни разу не произнес ни слова.       Небо темнело по мере того, как они попадали под дождь. Интересно, что Итачи и Кисаме на этот раз не избегали никаких дорог или поселков, прокладывая прямую линию между своим положением и пунктом назначения, не заботясь о том, кто или что стоит у них на пути. В какой-то момент троица чуть не врезалась в город, передвигаясь мимо него достаточно близко, чтобы его могли видеть мирные жители и один одинокий ниндзя Амегакуре, который, казалось, стоял на страже.       Сакура ожидала, что куноичи Аме будет напряжена или поднимет тревогу, но единственной ее реакцией был резкий кивок в их сторону, когда они проносились мимо.       Сакура отложила информацию на потом.       Казалось, что это произошло в мгновение ока, пока деревья не остановились и не разошлись, освобождая место огромному открытому полю, в два раза больше тех, что она видела в Конохагакуре. Землю усеивали несколько ферм. Посреди поля, большого и зловещего на расстоянии, из ничего вырос большой и темный силуэт деревни.       Это казалось непохожим ни на что, что Сакура когда-либо видела раньше. Деревня была покрыта проливным дождем, который начался на середине поля и затопил всю деревню. Она не могла разглядеть никаких деталей из-за дождя, но даже с такого расстояния она увидела несколько больших зданий, которые, должно быть, были выше Резиденции Хокаге.       Сакура никогда не знала, что существует такая большая деревня, как эта. На что бы это было похоже? Что за люди там жили? И самое главное, почему она была так неизвестна?       Неподвижно стоя на краю поля, она воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться деревней издалека.       — Ну, ты же хотела увидеть мир, верно? — Иннер заметила с ухмылкой.       — Вижу, что Акацуки исполняют все мои желания.       — Амегакуре. Наш пункт назначения, — жизнерадостный голос Кисаме вывел ее из задумчивости, когда он бесшумно приземлился справа от нее. Она подняла бровь, и он ухмыльнулся в ответ.       — Сильно отличается от Конохагакуре, не так ли? — внезапно спросил Итачи слева от нее, и Сакура замерла, не ожидая этого вопроса — или его участия в разговоре вообще. Голос Итачи был спокойным, немного любопытным.       — Да. Я полагаю, что отличий действительно много, — Сакура спокойно ответила Итачи, чувствуя себя немного неловко. Вот она вежливо беседует с бугименом Конохи: Признаюсь, мне хотелось бы посмотреть, на что похоже Амегакуре, — сказала она, не желая быть грубой: Здесь чудесный вид.       — Тогда давайте поторопимся, — сказал Итачи и ушел.       — Видишь? — Кисаме сказал ей: Он уже к тебе привязался!

———

      Аме было окружено высокой белой стеной, почти такой же высокой, как стена вокруг Конохи. Вблизи деревня выглядела ещё более внушительно, большие здания возвышались над ними, словно пытаясь дотянуться до небес. Сильный дождь промочил Сакуру насквозь за считаные секунды. Кисаме и Итачи, как ни странно, остались сухими.       Все трое направились к высоким прочным металлическим воротам, которые закрывали нижнюю часть стены. Перед воротами стояли два стражника. Один из них был пожилым шиноби, лысым, со шрамом на левой стороне головы. Другим стражником оказалась куноичи, её светлые волосы были собраны в хвост.       Оба стражника носили хитай-ате Дождя. Ни один из символов не был перечеркнут.       У Сакуры все еще был ее нетронутый хитай-атэ Конохи, спрятанный в рюкзаке. Ни один из ее попутчиков пока не обратил на это внимания.       Лысый шиноби Дождя сделал шаг вперед и обратился к Кисаме. Его лицо было нейтральным, поза расслабленной. Охранник, казалось, уважительно избегал шарингана Итачи и смотрел на Кисаме с оттенком восхищения в глазах. Когда он посмотрел на нее, в его взгляде была искра недоверия.       — Акацуки либо правят Амегакуре, либо в союзе с Ханзо, — сказала ей Иннер.       — Акацуки не похожи на тех, кто делится властью. Либо Ханзо — лидер Акацуки, либо информация Конохи серьезно устарела.       — Хошигаки-сама, Учиха-сама, — сказал лысый шиноби и коротко поклонился: Могу я взглянуть на ваши кольца?       Оба члена Акацуки протянули руки. Шиноби сделал несколько жестов, прежде чем кивнуть: Куноичи идёт с вами?       — Именно так, Иате-сан, — сказал Итачи. Иате удивил Сакуру, слегка покраснев и без слов приказав другому охраннику открыть ворота.       Затем они снова отправились в сердце Аме.       Единственными двумя деревнями шиноби, в которых Сакура когда-либо бывала, были Коноха и Суна. Когда она впервые отправилась в Суну, она была поражена ее яркостью, сухостью и тем простым фактом, что песок был повсюду.       Аме отличается от Суны настолько, насколько это было возможно. Суна состояла из круглых зданий, наполовину скрытых в песке, большинство из них высотой всего в один этаж. Аме было полно высоких квадратных блоков. Суна характеризовалась яркими и палящими лучами солнца; в Аме царили обильные дожди, которые покрывали деревню подобно одеялу. Улицы Суны были в основном пустые, люди предпочитали оставаться внутри. В Аме повсюду было движение.       Суна была создана для укрытия от пустыни. Коноха, для гражданской торговли. Аме было разработано для шиноби. Казалось, что в деревне было два уровня: нижний, на земле, и верхний, на крышах.       Нижний уровень был в основном заполнен угловатыми зданиями и аккуратными, прямыми каменными улочками между ними. По обе стороны улиц часто располагались магазины, красочные огни и витрины оживляли темные улицы. Сакура заметила несколько рисунков на стенах тут и там, но не смогла уловить в них особого смысла из-за скорости, с которой они появлялись.       Каждый второй перекресток был отмечен небольшой площадью с деревьями и скамейками. Иногда там была даже небольшая игровая площадка.       Почти все здания были серыми, прямоугольными и высотой не менее четырех этажей. Хотя Аме, казалось, было лишь вдвое меньше Конохи в диаметре, здесь должно жить по меньшей мере столько же людей с таким количеством доступного жилья. Это было ясно видно на улицах, которые были заполнены мирными жителями, куда бы Сакура ни посмотрела.       Верхний уровень был структурирован по-другому.       На крышах зданий была целая сеть разнообразных путей. Ровность зданий облегчала передвижение и затрудняла укрытие для злоумышленников, даже во время дождя. Это был уровень, на который Итачи и Кисаме привели ее, перепрыгивая с одного здания на другое.       Шиноби патрулировали крыши парами. Один из каждой пары нес вахту на верхнем уровне, другой следил за улицами внизу. Каждый раз, когда троица пересекала патруль, Дождевые шиноби останавливались и коротко кланялись двум Акацуки, прежде чем двинуться дальше.       Всего несколько строений были выше массивной крыши, простиравшейся перед ними. Стена деревни была немного выше; слева от себя Сакура могла видеть несколько зданий, выделяющихся, как высокие люди в толпе; а перед ними, словно маяк, над всей деревней возвышалось огромное здание.       Сакура была переполнена желанием задать вопросы. Но это придется сделать после.       Правда, после чего, она не знала.       Казалось, что совсем не прошло времени, пока они добрались до башни. Она выглядела завораживающе, выше и шире любого другого здания во всем Аме. Середина представляла собой смесь медных, бронзовых и железных пластин и труб, сливающихся вместе без какого-либо заметного рисунка.       На вершине башни появилось несколько лиц. Сакура насчитала четыре, украшенных в нескольких разных тематиках: у одного были рога, у другого был странный шлем, третий был весь в татуировках.       Последний и самый крупный из них смотрел на них с открытым ртом, как будто готовился проглотить их целиком. Его глаза были закрыты, трубки, символизирующие дреды, тянулись от его головы обратно в башню. В верхней части рта у него было два ряда заостренных зубов. Вместо нижней челюсти был пол. Когда Сакура подошла ближе, она поняла, что рот был входом в саму башню.       Вход был большим. В нем легко могли поместиться десять человек. Сакура сделала последний прыжок и аккуратно приземлилась в середине входа в рот.       — Это как-то слишком похоже на попадание в брюхо зверя, — фальшиво весело сказала Иннер.       Кисаме и Итачи приземлились рядом с ней и обменялись взглядами. Кисаме шагнул вперед ко рту, так сказать, к двери. Он надел кольцо на ручку. Его кольцо засветилось на долю секунды, заметное только из-за отсутствия солнечного света, и дверь открылась.       Кисаме ухмыльнулся и отступил назад: После тебя, куноичи.

———

      Впервые с тех пор, как она встретила Акацуки в лесу, Сакура осталась одна.       После того, как Кисаме отпер дверь в пасти зверя, группа вошла в лифт, который беззвучно двигался вниз так долго, что они, должно быть, находились под землей. Поездка была тихой и неловкой, тело Сакуры напряглось. Что ждало ее, когда двери лифта открылись?       Это оказался каменный коридор. Температура упала, и по коже Сакуры побежали мурашки.       Определенно под землёй.       Итачи жестом показал ей идти вперед. Сакура начала идти, внутренне безмолвствуя. Ее прежнее, более игривое настроение сменилось напряжением и ожиданием.       — Мы должны попытаться присоединиться к Акацуки, Аутер. Мы не можем сейчас отступить, даже если бы захотели.       — Знаю. Но мы не знаем, в чем заключается их сделка. Может быть, они хотят захватить нас только для того, чтобы выманить Наруто?       — Но тогда зачем их лидеру хотеть говорить с нами? Они могли просто бросить нас в камеру.       Оглядев длинный каменный коридор, по которому она шла, Сакура выгнула бровь: Возможно, прямо сейчас это и произойдет.       — Может быть. Но я знаю одну вещь.       — Хм?       — Акацуки либо дадут нам новую цель… либо принесут нам смерть.       Сакура не ответила.       Еще две минуты не было слышно ни звука, кроме шагов и биения сердца Сакуры в ушах. Каменный коридор, казалось, тянулся бесконечно, одинокий факел освещал путь каждые несколько секунд.       Как раз в тот момент, когда Сакура собиралась ударить кого-нибудь в отчаянии, Итачи и Кисаме резко остановились.       — Итачи обернулся: Подождите здесь ровно три минуты, Харуно-сан. Затем пройдите вперед и войдите.       Войти куда? Сакура хотела это спросить, но двое шиноби уже исчезли.       Она стояла там. Впервые за более чем десять часов она была одна. Прошло меньше суток, но момент, когда она разговаривала с Иннер в лесу, показался ей прошедшим несколько недель назад. Так много изменилось за такое короткое время.       И теперь она снова была одна, неизвестное испытание в ее ближайшем будущем.       Но Сакура никогда не была по-настоящему одинока.       — Аутер.       Сакура склонила голову, показав что слушает ее.       — Если мы собираемся встретиться лицом к лицу с Акацуки, мы должны сделать это.       Сакура сглотнула. Иннер была права. Она слишком долго откладывала это. Она не сожалела о своем решении покинуть Коноху, но почему-то эта идея казалась богохульством. Последний гвоздь в крышку гроба. Седьмой грех.       Но это нужно было сделать.       Сделав глубокий вдох, Сакура пошевелила руками.       Ее левая рука потянулась к сумке на поясе, вытаскивая блестящий и нетронутый хитай-атэ. Правой рукой она вытащила свой самый острый кунай.       Глаза Сакуры заострились. Ее челюсть сжалась. Чакра хлынула к ее рукам, хитай-атэ не мог сравниться с ее силой.       Мучительный крик металла, когда-то любимый, а теперь ненавистный, затерялся в пустых туннелях.

———

      Итачи считал себя мастером читать других. Даже без помощи своего Шарингана он всегда умел обращать внимание на малейшее зажмуривание глаз, мельчайшее подергивание пальцев, едва заметное смещение веса, которое выдавало мысли человека.       С годами это развилось до шестого чувства. Информация приходила к нему так же легко, как элементарная математика или цвет неба — даже когда его зрение ослабевало, его чувства этого не делали. Хотя Итачи был не очень словоохотливым человеком, не знал, что именно сказать, чтобы вызвать определенную реакцию, он всегда знал, о чем думает другой.       Кисаме был гораздо более приятным собеседником. Это было одной из причин, почему их команда была так эффективна.       Несмотря на все умение Итачи разбираться в людях, Пейн-сама всегда был для него загадкой. Когда Кисаме сделал устный отчет об их своеобразном захвате Харуно Сакуры, Итачи не мог сказать, был ли Пейн-сама удивлен, доволен или подозревал что-то.       А было много вещей, вызывающих подозрения.       Прежде всего, они нашли Харуно совершенно одну в лесу далеко за пределами самой Конохи. Они были полностью готовы проникнуть в Коноху. Но, как будто сами Ками дали свое благословение, судьба бросила медика прямо в их руки. Итачи точно не знал, почему Пейн-сама хотел, чтобы они привели куноичи, но если бы их лидер ожидал таких обстоятельств, он бы сообщил им.       Во-вторых, поведение куноичи не устраивало Итачи.       Позже он признался Кисаме, что ожидал, что розововолосый медик окажет сопротивление, каким бы неэффективным оно ни было. Из того, что он знал о ее способностях, она была исключительным медиком с чудовищной силой. У нее также не было шансов против Кисаме или его самого, не говоря уже о них обоих вместе.       Удивительно, но Сакура сама признала это.       Это было не совсем похоже на шиноби Конохи.       Более того, куноичи из Конохи ни разу не пыталась сопротивляться или сбежать. Она даже активно сотрудничала. Невербально она излучала напряжение и нервозность, но без страха или гнева. Было несколько раз, когда язык ее тела передавал одну эмоцию, только для того, чтобы она напрягалась на долю секунды и внезапно действовала по-другому, как будто кто-то убедил ее действовать иначе. Но в эти моменты ни он, ни Кисаме с ней не разговаривали.       Не было сказано ни слова о том, как джинчуурики Девятихвостого спасет ее или даже ее сенсей Хатаке Какаши. В последний раз, когда Итачи столкнулся с Командой 7, они казались довольно близкими. Следовательно, такое поведение было не таким, как он ожидал. Конечно, это было до того как Саске…       Так. Сейчас он не об этом.       Дело в том, что Харуно Сакура удивила его. Итачи не часто удивлялся.       Он не знал, нравится ли ему это чувство.       Итак, ему было любопытно, о чем думает Пейн-сама. И, возвращаясь к своему предыдущему ходу мыслей, Итачи снова был раздражен тем фактом, что он не мог читать Пейн-саму, как всех остальных.       Кисаме закончил свой отчет, и Итачи отвлекся от своих мыслей. Итачи не часто чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы позволить своему вниманию ускользнуть хотя бы на мгновение: здесь, однако, посреди территории Акацуки, со всеми своими собратьями-Акацуки вокруг него, он был в безопасности настолько, насколько это было возможно.       — Спасибо тебе за отчет, Кисаме, — вежливо сказал Пейн-сама: Если то, что ты говоришь, правда, к Харуно Сакуре нужно будет подойти по-другому.       Их лидер закрыл глаза, затем снова открыл их, фиолетовые кольца Риннегана вращались, цвет резко контрастировал с колючими оранжевыми волосами.       Ничего не произошло.       Итачи отказался озадаченно оглядываться по сторонам.       Затем волосы у него на затылке встали дыбом, когда позади него раздался самый тихий звук. Слегка повернувшись, Итачи незаметно бросил взгляд на фигуру, прислонившуюся к стене. Цепляясь за тени, которые отбрасывали колонны, он и Кисаме, длинные, ниспадающие оранжевые волосы и бледное угловатое лицо должны были выделяться на фоне темноты.       Но их лидер не был настолько неопытным. Одинокое тело Пейн-сама вывернуло свой плащ наизнанку, темно-серый материал не бросался в глаза, капюшон был надвинут, чтобы скрыть черты его лица. Его чакра идеально соответствовала естественной энергии пещеры — настолько идеально, что даже Итачи с его Шаринганом было трудно выделить его. Он стоял абсолютно неподвижно, не дыша, Риннеган был направлен в центр комнаты.       Интересно.       Ему было интересно, о чем, по мнению Пейн-сама, куноичи могла солгать.

———

      Когда Пейн сказал Сакуре войти, Кисаме ухмыльнулся. Что же сделает куноичи? За короткое время их знакомства она показалась интересной девушкой. Умной, практичной, уверенной в себе. Но преданность Конохе была глубока, бедняжки были ослеплены той Волей Огня, которой они так гордились.       Когда двери в покои открылись, Кисаме понял, что они, должно быть, представляют собой впечатляющее зрелище. Они стояли в большом круглом подземном помещении, пустом, если не считать девяти каменных колонн. На вершине каждой колонны стояли по одному члену Акацуки. Он сам держал колонну на левом конце. Две колонны были пусты: та, что на правом конце, ранее принадлежала их кукловоду, а та, что посередине, принадлежала их лидеру. Пейн-сама, или, по крайней мере, его часть, стоял на земле, прямо перед Сакурой.       Кисаме с ликованием посмотрел на Сакуру, ожидая её реакции, и вздрогнул от удивления.       Его удивило не то, как их самая сговорчивая жертва похищения вошла в комнату с восемью самыми опасными шиноби во всех Странах Стихий без страха, с высоко поднятой головой. Его не удивило и подозрение в её глазах, и вежливая улыбка на её губах.       Что его удивило, так это хитай-атэ Конохи, внезапно ярко засиявший, повязанный вокруг ее головы. И четкий разрез через символ листа.       Хотя Кисаме изо всех сил пытался скрыть свое удивление, он не смог удержаться, чтобы не обменяться быстрым взглядом со своим партнером, стоящим рядом с ним. Итачи, казалось, тоже был застигнут врасплох, что всегда заставляло Кисаме чувствовать себя лучше. Это мог быть блеф, но Кисаме так не думал. Симулирование своего дезертирства было чертой, которую большинство шиноби не желали пересекать, и Сакура не казалась одним из исключений.       Пейн-сама слегка сдвинулся, глядя Кисаме прямо в глаза. Кисаме застенчиво улыбнулся. Упс?       Их лидер слегка вздохнул, прежде чем снова повернуться к Сакуре. Его голос был громким и чистым.       — В Акацуки не хватает одного члена после печальной кончины Акасуны-но Сасори, — небрежно начал Пэйн-сама, словно обсуждая погоду. Он медленно поднял взгляд на Сакуру, которая слегка отпрянула.       В том, как Пэйн-сама произнес эти слова, было что-то такое, что заставило Кисаме напрячь мозги, словно он что-то упустил. Может, речь шла о смерти Сасори? Единственное, что мог вспомнить бывший ниндзя Кири, это то, что именно бабушка Сасори победила кукольника.       Дейдара, по другую сторону колонн, скрежетал зубами с такой силой, что Кисаме мог слышать это на своей стороне помещения.       — Представь мое удивление, — продолжил Пейн-сама: когда после долгого периода раздумий я отправил двух своих Акацуки за выбранной мной заменой, только для того, чтобы они вернулись с его трупом.       Сакура хранила молчание.       — Хотя Какузу был доволен наградой за его голову, я был недоволен, что кому-то удалось убить Кацугу Раджьяма до того, как мы смогли завербовать его. Более того, его убийцей оказался верный розововолосый шиноби Конохи, на которого мы раньше не обращали особого внимания.       При этих словах куноичи слегка дернулась, глаза расширились. О, точно, Кисаме вспомнил. Итачи сделал свое дело — бедная Харуно ничего не помнила о той драке.       На самом деле это было забавно.       Пейн-сама отвел глаза от куноичи, и хотя она пыталась это скрыть, Кисаме мог видеть, как напряжение в ее плечах спало, когда давление взгляда Пейна покинуло ее.       — И теперь ты стоишь перед нами, снова удивляя нас своими действиями — фиолетовые глаза с кольцами метнулись к хитай-ате Сакуры. Пейн-сама медленно развел руки, словно приветствуя ее перед грандиозным финалом: Харуно Сакура. Акацуки приветствуют тебя в Амегакуре.       Куноичи Конохи — бывшая куноичи Конохи, поправил себя Кисаме — выглядела настороженной, в ее глазах мелькали мириады эмоций и мыслей.       Прошло мгновение.       Сакура выдохнула, коротко поклонившись в пояс: Спасибо вам. Могу я спросить, с какой целью меня сюда пригласили?       Сразу к делу. Кисаме мог это оценить.       — Позвольте мне сначала представиться, Харуно Сакура. Я Пейн, Бог Аме. Ты можешь обращаться ко мне «Лидер-сама», — сказал Пейн-сама, игнорируя вопрос Сакуры и опуская руки по швам. О, подумал Кисаме. Затем: О.       Зеленые глаза чуть сузились: При всем должном уважении, Пейн-сама, это означало бы, что я нахожусь под вашим командованием.       Кисаме не мог не ухмыльнуться ее смелости.       Пейн-сама просто невозмутимо промычал: Твой хитай-атэ указывает на то, что ты больше не служишь Конохе. Значит, ты поклялась в верности другим?       Сакура слегка заерзала, смущенная мягким тоном Пейна: Этот хитай-ате, — яростно ответила Сакура, указывая на свой лоб: означает, что я принадлежу себе или тем, кто заслужил мою преданность.       — Достойное восхищения отношение, — Пейн-сама сделал паузу на мгновение, прежде чем спросить: Сколько есть тех, кто принадлежит к этой счастливой группе?       Сакура ничего не сказала. Кисаме почувствовал укол сочувствия. Однажды он был в похожем положении, до того, как встретил Акацуки.       Пейн-сама медленно поднял левую руку с раскрытой ладонью: Акацуки хотели бы получить шанс заручиться твоей преданностью, Харуно Сакура.       Сакура уставилась на его протянутую руку с недоверием в глазах и чем-то еще, что Кисаме не мог определить.       — Мы могли бы предложить тебе место здесь, с нами, — Пейн продолжил с ноткой сочувствия в голосе: Цель. Дом.       Куноичи не так-то просто было впечатлить. Её зелёные глаза оставались проницательными — В Амегакуре или в Акацуки?       Пэйн взмахнул протянутой рукой: Признаюсь, изначально я вызвал тебя сюда, чтобы пригласить в Амегакуре. Амегакуре мог бы использовать кого-то с твоими навыками. Но я не знал о твоём статусе, — сказал Пэйн, переводя взгляд с перечеркнутого хитай-ате Сакуры на свои кольца.       Сакура пожала плечами: Это произошло недавно.       Кисаме удивился ее слишком небрежному тону. Насколько недавно она имеет в виду?       — Это меняет дело, — сказал Пейн-сама: Уничтожение Кацуги Раджьяма указывает на то, что твое мастерство в бою выше, чем указано в наших отчетах, — глаза Сакуры снова сузились. Пейн-сама продолжил: Если ты сможешь доказать мне свою силу, для тебя найдется место в Акацуки. Если нет, Амегакуре примет тебя с распростертыми объятиями.       Кисаме точно не знал, зачем они забирали куноичи. Услышать, что она, возможно, наконец-то займет место Сасори… О, ему бы это понравилось. Она казалась забавной.       Но была ли она достаточно сильной?       Кисаме с нетерпением ждал возможности узнать.

———

      Когда Пейн изложил свое предложение, Сакура сглотнула и закрыла глаза. Это могло показаться моментом, чтобы оценить ситуацию со стороны, но для Сакуры это было гораздо больше, чем просто это.       Она потянулась к Иннер. Иннер потянулась в ответ.       Сакура почувствовала, что невесомость, которая означала её переход в собственный разум, стала ещё более ощутимой, чем раньше. Когда она открыла глаза, перед ней стояла Иннер, ее взгляд был полон решимости.       — Во-первых, молодец, что не паникуешь, — отрывисто, по-деловому, напрягая плечи, сказала Иннер. — Во-вторых, пора подвести итоги.       Сакура кивнула, позволяя себе расхаживать взад-вперёд по их личному ментальному пространству, чтобы успокоить нервы — Спасибо, — сказала она чуть более высоким, чем обычно, голосом. — Сейчас происходит много всего.       Иннер кивнула, но прежде чем она успела что-то сказать, Сакура продолжила высоким голосом: Восемь могущественных нукенинов S-класса в некогда театральном подземном зале, лидер Акацуки со странными фиолетовыми глазами, которые ничуть меня не успокаивают…       — Аутер, — Иннер попыталась прервать ее.       — …особенно потому, что, будучи лидером, он, по сути, сильнее остальных, а значит, он сильнее чёртова Учихи Итачи, не говоря уже о том, что Акацуки…       — Аутер! — Иннер снова была проигнорирована.       — …очевидно, убеждены, что я убила какого-то случайного парня, о котором я никогда раньше не слышала, и это было бы хорошо, за исключением того, что я понятия не имею, о чем они говорят, что означает, что либо они лгут, либо произошло что-то, чего я не помню, не говоря уже о том, что я до сих пор понятия не имею, каковы цели Акацуки, за исключением, возможно, убийства Наруто, и хотя он мне больше не нравится, это все еще…       — Аутер! — Иннер закричала и ударила Сакуру по лицу. Больно.       Голова Сакуры почти комично повернулась от удара. Ярко-зеленые глаза расширились, когда ее тело застыло.       — Ты несешь чушь, — сухо заметила Иннер.       Сакура молча кивнула.       — Прекрати это.       Сакура закатила глаза.       — Хорошо, просто остынь. Сделай глубокий вдох и послушай меня, — сказала Иннер, положив руку на плечо своего двойника и мягко сжав его. Следуя ее инструкциям, Сакура продолжала смотреть в глаза Иннер, дыша глубоко и медленно. Постепенно она смогла позволить панике исчезнуть из ее разума и тела, сосредоточившись на Иннер.       —Следует все обдумать. Самое важное, что сказал нам Пейн, это то, что он знал о нас и заинтересован в нашей вербовке. Мы уже подозревали это. Что нового, так это то, что нам рады в Акацуки, только если мы достаточно сильны. В противном случае мы, вероятно, окажемся в Госпитале Аме, — подытожила Иннер спокойным голосом: А мы сбежали из Конохи от этого не просто так.       Сакура кивнула, спокойствие возвращалось к ней. Иннер продолжила говорить: Но это не обязательно должно быть плохо. Если мы достаточно сильны, мы сможем выяснить, что задумали Акацуки. Если нет, мы можем решить, нравится ли нам это в Аме, а если нет, мы сбегаем. Мы сделали это однажды, мы сможем сделать это снова.       — Возможно, это и так, — сказала Сакура, — но мы все еще не знаем, что на самом деле представляют собой Акацуки. Они в этом за деньги, за власть или за что-то еще? Они вообще охотились на джинчурики, или Гаара был всего лишь единичным случаем? И если так, они могли хотеть уничтожить мир или открыть гребаный контактный зоопарк, насколько мы знаем!       — Сейчас это не важно, — перебила Иннер. — Сначала мы докажем свою силу. После этого мы узнаем больше о целях Акацуки. Тогда мы сможем решить, что делать дальше. Сосредоточься на настоящем.       Сакура кивнула и сделала еще один глубокий вдох: Ты права, Иннер. Цель — просто выжить в битве и надрать кому-нибудь зад. И мы можем это сделать.       Иннер улыбнулась: Безусловно. Не бойся позвать меня, если все пойдет под откос. И не бойся использовать грязные приемы.       Сакура улыбнулась в ответ, огонь в ее глазах вновь зажегся. Она пожала руку Иннер, они обе улыбались, мрачно и решительно.       Когда-то в Конохе грязная игра не одобрялась, особенно куноичи. Конохе слишком нравилась репутация хорошей и доброй деревни, чтобы ее шиноби были известны коварными ударами в спину — больше, чем это было нормой для шиноби, конечно.       Но ее больше не было в Конохе.       Пришло время показать, чего она стоит.       Закрыв глаза и сосредоточив свою чакру, она почувствовала, как Иннер напряглась, пока невесомость ее разума не сменилась холодным воздухом подземной пещеры.       Открыв глаза, она помолилась, чтобы ее расчеты были верными. Бросив быстрый взгляд по сторонам, никто не вел себя так, будто она просто стояла неподвижно несколько минут, а не мгновение.       Пейн все еще смотрел на нее, протянув руку. Из-за его глаз Сакура не могла прочесть в них никаких эмоций.       — Хорошо, — сказала Сакура: Я готова.       — Твоя цель проста, — небрежно сказал Пейн-сама: Сразись со мной. И выживи. Ты готова?       Сакура сглотнула. Конечно, она будет сражаться с их чёртовым лидером. Направив чакру в глаза и уши, она обострила свои чувства и снова огляделась. Семь Акацуки стали отчётливо видны; она узнала Итачи и Кисаме слева, массивную фигуру посередине, вспышку светлых волос справа…       Она попыталась сосредоточиться на слухе в этом спокойном перед битвой состоянии, которое позволял ей Пэйн. Первое, что она искала, — это звук сердцебиения, чтобы выследить своих противников.       Но к удивлению Сакуры, включая ее собственное, она услышала биение не восьми сердец, а одиннадцати.       Одиннадцать?       Глаза Пейна сузились. Сакура все еще воспринимала шум, не в состоянии разобрать, чье сердцебиение кому принадлежит. Но времени на подготовку не оставалось.       — Да, — сказала Сакура, собравшись с духом. Она разберется с этим позже.       Уголок рта Пейна чуть приподнялся. Это было первое проявление эмоций, которое он проявил за весь разговор.       Затем он надвинулся.       Какое–то додзюцу — вероятно, невосприимчивое к гендзюцу, учитывая мою удачу. Странные пирсинги подразумевают отправку или получение какого-то сигнала, может быть, пользователем марионетки? Или они предназначены для проведения молнии. Слишком много неизвестного. Давай будем проще: подойти ближе, отвлечь его, затем остановить его сердце.       Пока мысли Сакуры метались, Пейн появился слева от нее, вытянув ногу и почти ударив ее в лицо. Сакура увернулась, развернулась, собирая чакру в кулак, чтобы нанести ответный удар. Пейн заблокировал ее атаку, отведя ее руку от себя, вместо того, чтобы остановить ее кулак напрямую. Его все равно отбросило на несколько футов назад силой ее кулака.       Конечно, он знал о ее усиленной чакрой силе. Она была бы разочарована, если бы он не знал. Сакура отвела руку назад, не сводя глаз с бедра Пейна.       Но что, если я действительно убью его? Не будет ли это контрпродуктивно?       Ее противник отскочил назад и начал формировать печати руками так быстро, что Сакура едва могла разобрать отдельные знаки. Она заметила печать собаки — дзюцу Стихи воды?       — Суйтон: Тепподама!       Кажется, она была права. Но Пейн был быстр — намного быстрее, чем ожидала Сакура. В нее полетели водяные пули.       Этот бой не просто для победы, но и для демонстрации нашей силы. Немедленное убийство нашу силу не покажет, совсем нет.       Сакура увернулась от двух пуль, пробив ногой третью. Холодная вода, попавшая ей в лицо, освежила. Скрытые водой, ее руки пролетели сквозь ручные печати.       — Суйтон: Суйшоуха!       Тонкая, усиленная чакрой стена воды поднялась и поглотила последние водяные пули. Это также перенаправило следующий поток кунаев вверх.       Цель — не победить, а показать нашу силу. Пейн сказал, что целью было сразиться с ним и выжить, а не убить его. Начать со слабых мест, затем развивать мои самые сильные для максимального показа.       Приняв решение, Сакура вдохнула и сфокусировала свою чакру, когда стена воды исчезла. Время показать другой свой элемент: Дотон: Дорьюсо!       Эта техника была одной из ее любимых — и одним из немногих земных дзюцу, которыми она овладела. Сакура с довольной улыбкой наблюдала, как пол пещеры обрастал шипами, пытаясь пронзить Пейна.       Конечно, Пейн почти буквально танцевал вокруг шипов, как будто это ничего не значило, что сильно раздражало ее. Очевидно, ее ниндзюцу не помогло.       Пришло время задействовать тяжёлую артиллерию. Или, скорее, ее ожидаемые маленькие пушки.       Шуншин был интересной техникой. Это было нечто среднее между движением, слишком быстрым для человеческого глаза, и телепортацией; например, если бы вы шуншин прошли сквозь огненный шар, ты бы не обжегся. И все же это не было телепортацией; лучше описать это как движение слишком быстрое, чтобы негативные последствия битов, через которые вы прошли, поразили вас.       Шуншин был сложной техникой для выполнения в середине боя. Движение с такой скоростью требовало уровня контроля чакры, силы воли и сосредоточенности, которыми большинство чунинов не обладали. Для обычного шиноби это была всего лишь полезная техника вне боя. Это был реальный способ устроить засаду или ускорить темп передвижения.       Чтобы точно определить, где и как ты собираешься оказаться, требовался предельный уровень сосредоточенности. В середине боя, когда ты оказываешься на длину носа левее или правее того, что ты намеревался, может решиться вопрос о попадании или промахе, жизни или смерти. Тогда была опасность, что твое тело не справится с высокой скоростью, перегрузка движения ударит в твои конечности, как молот. Для этого тебе нужно было полностью контролировать свою чакру и тело.       Но Сакуре никогда не хватало этого — контроля.       Когда Пейн увернулась от последнего из ее земляных шипов, она сократила расстояние между ними шуншином, достаточно точным, чтобы приземлиться в дюйме от его незащищенной спины — пока он был в воздухе.       Сакура ухмыльнулась. Ее скорости, отточенной годами работы с Ли в качестве противника, было достаточно, чтобы задеть Пейна сбоку, прежде чем он успел поднять руки, чтобы заблокировать или отразить ее удар.       Для обычного удара этого было бы достаточно. Чакра, плотно сконцентрированная в кулаке Сакуры, изменила ситуацию.       Пейн полетел вперед так быстро, что его очертания расплылись.       Крутанувшись в воздухе, лидер Акацуки сумел защитить свой уязвимый фронт, свернувшись, чтобы защитить конечности. Пейн ударился о стену с такой силой, что пещера затряслась, кратер вокруг его тела по меньшей мере в десять раз больше, чем у него. Вокруг них с потолка посыпались маленькие кусочки мусора, облако пыли заполнило половину пещеры. Один из зрителей кашлянул.       Ни один обычный шиноби не смог бы пережить такое воздействие.       Тело Пейна медленно скользнуло вниз из кратера. Он приземлился на землю обеими ногами, стряхнув с руки прилипший к ней кусок камня. Его глаза с кольцами сузились, и он нахмурился, увидев дыру на своем плаще.       Пока Пейн восстанавливался после этого удара, Сакура не была легкой добычей. Когда пыль осела, Сакура соприкоснулась кончиками пальцев в единственном гендзюцу без печатей, которое она могла применить; то, которое было сосредоточено на ней самой. Она почувствовала, как гендзюцу берет и обволакивает ее руки, маскируя любые ручные печати, которые она будет делать. Пейн выпрямился, не выглядя обеспокоенным смертельным ударом, который он только что получил. Когда он посмотрел на нее, Сакура увидела, что уголок его рта приподнят. Затем он провел рукой по своим оранжевым волосам, стряхивая остатки грязи, и снова побежал вперед.       Когда Пейн двинулся в атаку, Сакура использовала на нем несколько своих лучших гендзюцу. Одно, чтобы исказить его ощущение глубины. Одно, чтобы нарушить его восприятие звука. Одно, чтобы нарушить его равновесие.       Визуальное, слуховое, физическое.       Как только Пейн оказался в пределах досягаемости от нее, он начал еще один бой тайдзюцу, как будто дразнил ее. Улыбка на его губах с каждой секундой становилась все более заметной и похожей на ухмылку, и Сакура поняла, что ни одно из ее гендзюцу не сработало.       Чертовски странные глаза.       Пейн ускорил темп, обрушив на нее шквал ударов руками, пинки и захваты. Сакура плыла по течению, гордость переполняла ее, когда она обнаружила, что может не отставать. Она уклонялась от его захватов, не желая приближаться. Она блокировала его удары, нанося ответные удары так быстро, что Пейн даже не успевал за ними следить. Она получила удар ногой, но ее чакра уже исцеляла ее.       Сакура продолжала сражаться, полная решимости.       Она заметила чужеродную чакру, попадающую в ее организм, в тот момент, когда она проскользнула через ее естественные барьеры.       Будучи настороже, ее тело наполняется ее собственной чакрой, когда она усиливает свои чувства и мышцы, чужая чакра светится как маяк.       Не используя знаков руками и не колеблясь в своем тайдзюцу, чакра Сакуры атаковала чужую чакру, полностью уничтожив ее.       В отличие от обычной техники рассеивания, способ Сакуры справиться с гендзюцу не включал рассеивание ее собственной чакры. Рассеивание ее чакры было моментом, когда чакра не текла по твоему собственному телу, что могло иметь катастрофические последствия при исцелении, усилении ее чувств или использовании ее усиленной чакрой силы.       Вместо этого Сакура просто обнаружила и атаковала чужеродную чакру внутри себя, либо рассеив, либо изгнав ее. Годы тренировок и совершенное осознание собственного тела и чакры позволили ей делать это как рефлекс, созданный вместе с Иннер. Удобно, что эта техника означала, что гендзюцу было рассеяно до того, как оно могло вступить в силу, что обычно происходило в тот момент, когда шиноби замечал и рассеивал гендзюцу.       По совпадению, это могло создать впечатление, что гендзюцу вообще не действовало на Сакуру.       Воспользовавшись моментом легкого удивления от своей кажущейся неуязвимости в гендзюцу, Сакура превратила уклонение в схватку и сильно толкнула Пейна, оттолкнув его от себя, когда отпрыгнула назад.       Приземлившись мягко, Сакура задержала дыхание. Пейн даже не выглядел запыхавшимся, мудак. Если не считать его испорченной одежды, он выглядел так, словно просто вышел на приятную дневную прогулку.       У Сакуры было ощущение, что он даже не начал по-настоящему сражаться с ней.       Скрывая свое беспокойство, розововолосая куноичи ухмыльнулась: Используете мою же тактику против меня?       Оранжевая бровь приподнялась. Добиться какой-либо реакции от Пейна само по себе должно быть достижением. Пейн не ответил, вместо этого подпрыгнул в воздух, развевая плащ. Сакура собралась с духом.       — Катон: Хосенка но дзюцу!       Похожая на сеть структура огня устремилась к ней, покрывая всю территорию. Затаив дыхание, Сакура считала удары своего сердца, когда огонь устремился к ней.       Она проскользнула сквозь огненную сеть с решительным выражением лица. Оказавшись прямо над Пейном, Сакура обрушила кулак ему на голову, намереваясь вдавить его в землю.       Но ее кулак попал только в саму землю, когда она уже уклонялась. В конце концов, она уже использовала этот прием раньше.       — Дотон: Дорью Хеки! — выкрикнул Пейн. Земляная стена выросла вокруг него, защищая его от камней и обломков, которые выросли там, где Сакура ударилась о землю, используя небольшие манипуляции с дотоном, чтобы направить большую часть обломков в сторону своего противника.       — Этот парень разбрасывается высокоранговыми ниндзюцу, как будто понятия чакроистощения не существует, — проворчала Сакура Иннер.       — Просто используй наши сильные стороны, — ответила Иннер, звуча запыхавшейся.       Тем временем Пейн продолжил: Фуутон: Кудан!       Продолжая двигаться вниз, Сакура не смогла увернуться от пуль ветра, которые врезались в нее и отбросили ее на острые края ее собственного кратера. Силы атаки было достаточно, чтобы острый кусок камня позади нее пронзил ее плечо, горячая вспышка боли пронзила ее тело. Высвобождаясь и проклиная происходящее, ей пришлось уворачиваться от множества сюрикенов и кунаев, когда она двигалась назад.       Град оружия искусно помешал Сакуре положить руки на поврежденное плечо. Но ей не нужны были руки, чтобы исцелить собственное тело.       К тому времени, когда град оружия прекратился, плечо Сакуры было целым.       Иррационально довольная, Сакура наблюдала, как ухмылка Пейна исчезла. Когда его руки начали делать еще серию жестов, ее краткий миг восторга быстро прошел.       — Вода, земля, огонь, ветер… Только не говорите мне, что он ещё и техники Райтона знает, — проворчал голос Иннер.       — Иннер, заткнись, ты же сейчас на–       — Райтон: Райрюю но Татсумаки!       Ниндзюцу Стихии Молнии отличалось от четырех других элементов. Это было не только самое редкое владение стихиями из пяти, но и самое изменчивое, оно так быстро проскакивало пустоту между атомами и так внезапно меняло направление, что увернуться было почти невозможно.       Огромный дракон молнии был почти слишком быстр. Как только она услышала, как Пейн создаёт технику Райтона, Сакура похоронила себя глубоко под землей. Она все еще чувствовала ожог от молнии на лбу, вздувшийся участок кожи, заживление которого заняло несколько секунд.       Она взяла паузу, мирно похороненная под землей, чтобы подумать. И что теперь?       Пейн сравнялся с ней в тайдзюцу, мог видеть сквозь ее гендзюцу и явно одержал победу над ней в ниндзюцу. Ее медицинское ниндзюцу сохранило ей жизнь, но не более того. Она могла активировать свою печать Бьякуго, но это только отсрочило бы неизбежное.       К этому моменту они дрались менее трех минут. Бои шиноби никогда не были очень долгими, но Пейн, похоже, еще не думал заканчивать.       При таких темпах она сомневалась, что ей удастся не отставать.       Черт.       — Просто останови его сердце. Если бы он не мог с этим справиться, он не был бы лидером Акацуки. Плюс, это наш лучший козырь в рукаве, который у нас есть!       Это было верно.       Сакура ожидала поражения, но не настолько серьезного. Ей нужно было произвести на них впечатление, показать им, что она достойна быть Акацуки. Она уже продемонстрировала другие свои навыки. Пришло время перейти к убийству.       Сакура сосредоточилась на перемещении земли, обнаружила следы Пейна и выскочила из своего укрытия под землей, чтобы снова приблизиться к нему. Теперь ей просто нужно было отвлечь его, чтобы она могла визуализировать пути прохождения чакры от своей руки к его сердцу.       Но что-то беспокоило ее, какое-то ноющее чувство в глубине души.       Что-то было не так. Но у Сакуры не было времени думать о том, что именно.       Двое шиноби вступили в стремительную схватку, обмениваясь ударами, пинками и захватами. Он уклонялся от её ударов, а она блокировала его. Вскоре ситуация зашла в тупик. Сакура видела, что Пэйн готовится отступить. Если он это сделает и снова применит своё мощное ниндзюцу, ей конец.       Затем на Сакуру снизошел энтузиазм.       Пейн сделал ложный выпад влево и напал на нее справа, но Ли слишком часто проделывал этот трюк, чтобы Сакура на него попалась. Она оттолкнула руку Пейна в сторону и переместилась, чтобы встать прямо перед ним.       Доведя скорость до предела, рука Сакуры метнулась к его лицу, схватившись за два металлических стержня, торчащих из его носа.       Она вытащила их.       Стержни оказали большее сопротивление, чем ожидала Сакура. Что это такое? Но они не шли ни в какое сравнение с ее усиленной чакрой силой. Стержни достались без труда. Примечательно отсутствие крови, которая не хлестала из отверстий в носу Пейна.       Где-то на заднем плане кто-то охнул.       Что еще более важно, вместо того, чтобы отшатнуться от боли или рефлекторно поднести руки к лицу, как ожидала Сакура, Пейн просто как бы… на мгновение обвис, конечности подергивались, а движения замедлялись.       Что-то было не так.       Но Сакура не могла колебаться. Эти драгоценные несколько секунд были единственным шансом, который у нее был, визуализировать, сконцентрироваться и сфокусироваться.       Ее рука метнулась к шее Пейна. Пульсация чакры прекратилась, следуя путям чакры, проходящим по существующим дорогам в его теле: его венам. Проникает через внешнюю сонную артерию на его шее, спускается все ниже, через его общую сонную артерию в аорту и достигает центра его существа.       Импульс чакры достиг его сердца.       Сакура отпрыгнула назад, ожидая увидеть, как Пейн упадет на землю, уже планируя перезапустить его сердце.       Но ничего не произошло.       Сакура уставилась на Пейна широко раскрытыми глазами, не двигаясь, в то время как лидер Акацуки на удивление неуклюжими движениями низко присел, чтобы вставить два металлических стержня обратно в его все еще не кровоточащий нос.       Сакура только смотрела. Наконец, ноющее чувство неправильности в глубине ее сознания щелкнуло.       Ранее, до того, как начался хаос битвы и у Сакуры больше не было времени на раздумья, Сакура насчитала одиннадцать ударов сердца, не считая своего собственного. Это было странно, учитывая, что в помещении было еще восемь человек. Только сейчас, в момент затишья, Сакура осознала, что все одиннадцать ударов сердец доносятся из задней части помещения. От колонн, где стояли другие Акацуки. А не от ее противника.       У Пейна не билось сердце.       Пейн выпрямился, металлические стержни вернулись на место. Его движения вновь стали плавными, плечи расслабились. Он посмотрел на нее, склонив голову набок, слегка улыбаясь.       — Интересный ход, Харуно Сакура, — сказал он, в его голосе звучало одобрение? Того факта, что она фактически убила его? : Это убило бы большинство шиноби мгновенно, не оставив следов. Идеально для убийств. Интересно… — Пейн замолчал, глядя в сторону и постукивая себя по подбородку. Затем его взгляд вернулся к ней.       — К несчастью для тебя, я не похож на большинство шиноби.       Фиолетовые глаза лидера Акацуки с кругами стали больше. Казалось, они нависали над ней, как будто у них был собственный разум. Кольца, казалось, увеличивались в количестве, пульсируя, но при этом устрашающе неподвижные. Неестественные. Всевидящие.       И Сакура утонула в них.       Ки обрушилось на нее подобно цунами, сильнее, чем она когда-либо чувствовала раньше. Казалось, она вернулась в Лес Смерти, целую жизнь назад, лицом к лицу с Орочимару. Только это было хуже. Ее дыхание стало коротким, неровным, колени подогнулись. По всему телу выступил пот, и она задрожала.       Пейн устрашающе улыбнулся и медленно направился к ней.       — Сакура! Опомнись! — крикнула ей Иннер в панике. Действуя из чистого упрямства, Сакура сжала колени и выпрямилась, хотя ее дыхание все еще было поверхностным и быстрым. Ее пальцы дрожали. Сейчас было бы очень сложно делать знаки руками.       Пейн остановился прямо перед ней, наклонив голову и глядя ей в глаза, уделяя ей все свое внимание. Казалось, что она была букашкой под увеличительным стеклом. Он стоял так близко. Что-то внутри Сакуры дрогнуло. Было ли это от страха или благоговения, она не могла сказать.       В пещере было совершенно тихо.       — Кто ты? — прохрипела она.       Пейн улыбнулся. Это было одновременно страшно и красиво.       — Я твой Бог.       Затем он ударил ее ногой прямо в грудь.       На этот раз Сакура врезалась в стену с огромной скоростью. В отличие от Пейна, Сакура не была непобедимым богом-трупом, или кем бы там ни был шиноби перед ней. Не было времени вертеться в воздухе.       Она ударилась о стену со стуком, который громким эхом разнесся по всей пещере.       Три ее ребра треснули под силой давления. Ее нога ударилась о стену под странным углом, переломившись ровно пополам. Ее голову отбросило назад к стене, заработав по меньшей мере сотрясение мозга.       Ее руки все еще дрожали.       Когда Сакура скатилась на землю, она стиснула зубы от боли и отчаянно взывала к своей чакре. Она не слышала ничего, кроме звона в своей голове.       Сначала голова, затем сотрясение мозга, затем нога, снова боеспособен, после этого ребра, если у меня будет время…       Ее чакра с готовностью откликнулась на ее призыв. Ее исцеление прошло достаточно быстро, и всего через несколько секунд у нее перестало двоиться в глазах, сотрясение прошло.       Достаточно быстро, чтобы увидеть море огня, приближающегося к ней.       Даже издалека Сакура чувствовала его тепло на своей коже. Это было приятно, как тепло солнечного дня, когда ты бездельничаешь на тренировочном поле. Но солнце не задерживалось в небе. Оно приближалось и могло поглотить ее целиком. Судя по цвету, поле пламени было опасно плотным, толще, чем сеть, которую Пейн использовал раньше. Руки Сакуры все еще дрожали, не в состоянии сформировать знаки, необходимые для шуншина.       Ее нога все еще была сломана. Она не успела бы использовать никакое ниндзюцу Суйтона. Она могла бы возможно выжить в огне, но потом она испытывала бы мучительную боль.       Она сейчас проиграет. Она не могла проиграть.       Закрыв глаза, Сакура рискнула и погрузилась внутрь своего сознания.       — Иннер!