Цвет искренности

для сказки любой предначертан печальный исход:

принцесса умрёт. и чудовище тоже умрёт.

Джезебел Морган

***

      Возле главных ворот Мондштадта было как никогда ветрено. Люмин стояла, запрокинув голову к вензелям, и вдыхала полной грудью прохладный весенний воздух. Нигде не дышалось так, как здесь. Было приятно вновь вернуться в тот город, где тебе рады и ждут.              — К звёздам и к Безднам, Путешественница! — окликнула из своего окошка Катерина.              Стук каблучков Люмин отскакивал от мощёных дорог и перед глазами раскинулся нарядный город. Бумажные гирлянды тянулись цветными треугольничками от дома к дому подобно нитям, связывающим всех вместе на время Праздника ветряных цветов.       Наверное, это было сродни тому чувству, когда после долгого путешествия возвращаешься домой, — Люмин приветливо махнула проходящей мимо Донне. В Фонтейне было хорошо, но крепость Меропид, потоп и жестокий суд над Гидро Архонтом вытянули из неё все силы. И просто крепкий сон уже не помогал.       Зато в Мондштадте время как будто остановилось. Юри всё так же с самого раннего утра выбралась по магазинам, где-то вдали раздавались первые мелодии, которые набрасывал на лире Шестипалый Хосе, улицы патрулировал Майлз, и… чистый воздух, который хотелось вдыхать.       Люмин улыбнулась. Ветер ласково играл в её волосах, пока Паймон вела непрерывную болтовню над ухом. Она дома.       — Надо обязательно зайти в «Хороший охотник». Мой животик так соскучился по цыплёнку в медовом соусе! М-м-м… — Паймон прикрыла глаза, уже представляя перед собой сочного, румяного цыплёнка.       — Хорошо, — Люмин согласно кивнула. После долгого пути ей самой хотелось перекусить знакомой еды и расслабиться. Желательно затеряться где-нибудь на берегу Сидрового озера. — Давай займём столик и…       — Да-да, пойдём скорее, пока не заняли места! Хи-хи! — Паймон, радостно хлопнув в ладоши, устремилась в сторону «Хорошего охотника», не замечая, что Люмин резко замолчала. И так замерла на месте, не поднявшись ни на одну ступень.       — Э-эй, Люмин! Что с тобой такое? — Паймон подлетела к ней и легонько толкнула в плечо. — Неужели опять голова кружится?! Ты подожди! Паймон сейчас мигом принесет тебе свежей воды!       — Стой.       Люмин остановила её одним словом. Оно ощущалось, как ушат ледяной воды, окативший с головы до ног — Паймон даже не рискнула двинуться, зависнув в воздухе. Казалось, привычно яркие глаза Люмин стали на полтона темнее и Паймон только сейчас додумалась проследить за её взглядом, находя причину такой резкой перемены настроения.       Даже сидя за столом кафе он казался высоким. Серый костюм, небрежно застёгнутый не на все пуговицы, сидел на нём так, будто говоря всем своим видом, что его обладателю совсем нет дела до того, что о нём могут подумать. Он вполне мог бы сойти за богатея на отдыхе, если бы рыжие пряди волос не смотрели в разные стороны, прижатые красной маской.       — Тарталья?! — прокричала Паймон так, что даже Майлз остановился, чтобы спросить, всё ли у них в порядке. — А-а, да… Извините… М-мы просто увидели старого друга, — смущённо отнекивалась Паймон, пока Люмин направилась прямо к столику.       — Что ты тут делаешь? — она инстинктивно сложила руки на груди, когда он поднял на неё взгляд небесно-синих глаз. Слишком живых для этого лица.       — А я всё думал, когда ты подойдешь, принцесса, — уголок губ Тартальи потянулся вверх в прохладной улыбке. — И вам привет, старые друзья.       Он махнул, обращаясь к подлетающей Паймон, сплошь покрытой румянцем после уничижительной лекции о правилах поведения в городе от Майлза. Город просыпался, редкие прохожие не бросали и взгляда на гостя, словно он им перестал быть где-то между вечностью и завтраком.       — Ты знал, что мы придём? — Люмин приветливо кивнула Саре и села за столик напротив Тартальи. — Ты не был удивлён.       — Да брось. Вас было слышно, как только вы вступили в ворота, — он дружелюбно улыбнулся и подпёр рукой щеку, лениво помешивая уже остывший чай.       — Но что ты делаешь в Мондштадте? — острым, подобно игле писком, в разговор вклинилась Паймон. — Ты здесь по делам Фатуи или… — она переглянулась с Путешественницей, не рискуя первой вспоминать события Фонтейна.       Тарталья легко усмехнулся, немного медля с ответом. По городу снова прокатилась волна прохладного ветра.       — Скажем так, я просто залечиваю боевые раны, — он прервал Паймон на полуслове и посмотрел на Люмин, отставляя от себя пустую чашку.       — После битвы с тем нарвалом даже такому безрассудному искателю битв как ты нужен отдых! — Паймон назидательно пригрозила ему и Тарталья звонко рассмеялся, согласно кивая в ответ.       Примерно две вытянутых руки и чашка чая. Почти раннее утро. Между ними был обеденный стол, сколоченный из двух разномастных досок и почти год молчания. И даже этого казалось мало, чтобы его чистый смех не резал слух диссонансом. Злодеи всегда смеются заразительно.       — Разве ты не должен быть сейчас в Снежной? — спросила Люмин слегка нахмурившись. Эти случайные встречи с Тартальей по всему Тейвату не то, чтобы раздражали, но выглядели, как минимум слишком странно, чтобы списать это на простые совпадения.       — Как и ты — в Натлане? — Тарталья вернул ей вопрос и Люмин недовольно прищурила глаза. Очевидно. — Я и правда здесь на отдыхе.       Она была готова поклясться, что Тарталья играл с ней. Это тянулось между ними с самой первой встречи в Ли Юэ. Встречи ради обмана. Наверное, со стороны Люмин глупо было довериться Фатуи, но что-то в Тарталье казалось ей тогда… честным.       Она незаметно прикусила изнутри губу — именно тогда она научилась не верить слепо своим ощущениям. Тарталья плевать хотел на их дружбу, и с лёгкостью пошёл на предательство.       Люмин была тогда так зла, что тот остаток, что ей выдали в банке Северного Королевства отдала на восстановление Нефритового Дворца, оставаясь без гроша моры в кармане. Глупо, но… так их ничто больше не связывало.       Но видят Архонты, судьба испытывает её терпение на прочность, раз снова и снова подкидывала встречи с ним. И если раньше Люмин избегала подобных встреч, что сейчас ей было даже…       — Эй, Люмин, — звонкий голос Паймон вырвал из собственных мыслей. — Я заказала цыплёнка на двоих. Если ты не доешь, возьмем порцию с собой.       — Платишь из своего кошелька? — Люмин усмехнулась, провожая упорхнувшую Паймон к стойке Сары, и повернулась обратно, попадая под пристальный взгляд синих глаз.              — Вы такие же, как я помню, — Тарталья усмехнулся, глядя за перепалкой двух подруг. — Давайте, я заплачу. За встречу.              — Давай!       — Не надо.              Люмин и Паймон ответили одновременно, и пока последняя зависла в нерешительности, Люмин продолжила:              — Спасибо, но у нас есть мора.              Тарталья приподнял брови. Весь его вид так и кричал о том, насколько глупа была её гордость.              — Что? — резче, чем хотелось бы, спросила Люмин, поглядывая, с каким предвкушением Паймон нависла над поставленным на стол цыплёнком.       — Мне казалось мы уже прошли ту фазу, когда ты всё ещё на меня злишься, а я искупляю вину, — Тарталья поднялся из-за стола и, заложив руки в карманы брюк, направился в сторону городской площади.       — Я вовсе на тебя не злюсь, — упрямо ответила Люмин и отвернулась, принимаясь за остывающий завтрак.       — А куда это ты?! — крикнула ему вслед Паймон, вытирая салфеткой пальчики от медового соуса.       — Собирался посмотреть на местные достопримечательности, — Тарталья махнул на прощание рукой. — Я же, как никак, на отдыхе.       Солнце уже высоко поднялось над горизонтом и играло бликами в воде фонтана. По-весеннему свежий ветер снова захлопал бумажными гирляндами над их головами и медово-цитрусовый соус горчил.       — Ну какой же он вредный! — надулась Паймон, скрещивая руки на груди. — Ничего не сказал и снова куда-то ушёл.       — Не обращай внимания, — Люмин с силой оторвала ножку цыплёнка, так вымещая на нём не выплеснутые эмоции. — Не забывай, что мы вернулись в город, чтобы отдохнуть на празднике.       Она откусила большой кусок сочного мяса, наконец-то позволяя себе отпустить бдительность.       — Это точно! Повеселимся, как следует! — радостно согласилась Паймон и снова взмыла вверх, встречая радостной улыбкой новый день.

***

      Тарталья не знал ровным счётом ничего о Празднике ветряных цветов. На его родине такого не проводилось — едва ли кто смог бы связать время талого снега со свободой и весёлыми играми. К статуе Барбатоса начали подтягиваться люди — стихийное сборище счастливых зевак. Забавно, что сейчас он подходил под это описание куда больше остальных. Где-то на периферии слуха снова раздался писк Паймон и белое платье сверкнуло золотом. Тарталья улыбнулся.       Он любил золото.       В воздухе пахло сладкими цветами и немного ванилью, и шум голосов перекрывал мысли внутри головы. Где-то в другой стороне площади продавец накручивал на палочки сладкую вату в пушистые цветные шары, от которых обязательно пальцы будут прилипать друг к другу, как липнет к захожему пьянице отчаявшаяся девица.       — Привет, — Тарталья скорее по привычке приветливо взмахнул рукой, обращаясь к девушке, продающей сувениры к празднику, — подскажешь что-то небольшое, что можно было бы захватить с собой в качестве подарка? Мои младшие наверняка расстроятся, если я приеду с пустыми руками, не захватив ничего с вашего праздника.       — Ой, так это о вас все говорят? Вы тот самый… заморский гость? — девушка замешкалась, выходя из-за прилавка. — Тут у нас много всего. Фигурки, куклы-марионетки…       — А что это за праздник такой? — Тарталья повертел в руках фигурку девочки с охапкой одуванчиков и поставил на место. — Я имею в виду, проводятся ли какие-то соревнования или, скажем, тренировочные бои?       Он повертел головой, разминая шею. Ему ещё слишком рано искать приключений на свою голову. Нарвал оказался сильным противником, но без вызова в жизни было слишком серо. А ещё было скучно. Именно поэтому он сейчас вёл этот диалог.       — Что вы! — продавщица округлила глаза, словно это не они празднуют банальное наступление очередного времени года, а он — сошел с ума. — Праздник ветряных цветов — это праздник свободы и поэзии. Положено веселиться и нести радость людям.       — Радость, говорите, — Тарталья снял с крючков охапку вертушек на палочке в виде ветряных астр и покрутил в руках. — Тогда я беру все, — он вынул из кармана увесистую горсть моры и положил на прилавок. — Сдачи не надо, — сказал он прежде, чем явно удивлённая продавщица успела вымолвить хоть одно слово.       Дальнейший разговор не имел никакого смысла. Дурное настроение, которое преследовало его в Фонтейне, всё ещё давало о себе знать редкими вспышками раздражения, но теперь он хотя бы не искал хорошей взбучки. И это уже что-то.       — Спасибо! — девушка прокричала ему вслед, прижимая к груди монеты. — Мистер… — она окликнула его слишком звонко, так, что даже «золотой» силуэт повернулся в их сторону. — Сейчас начнется выступление барда. Обязательно посмотрите. Вам понравится!       — Я учту, — усмехнулся Тарталья и поспешил затеряться в толпе от зуда, вызванного непрерывным взглядом чужих янтарных глаз.       — Опять он? Неужели пришёл смотреть фестиваль? — шептала на ухо Паймон, чей острый слух привлёк голос девушки из сувенирной лавки. — Разве он похож на того, кто любит праздники?       — Почему нет? Где ему ещё быть?       Люмин флегматично пожала плечом, наблюдая, как Тарталья поудобнее перехватывает вертушки в руках. Маска чуть съехала с головы, не справляясь с порывами ветра, и его рыжие волосы растрепались чуть больше обычного. Он протянул одну игрушку тянущему к нему руки ребёнку, как будто для него было чем-то самим собой разумеющимся — отдавать.       — Он не похож на угрюмого злодея. Помнишь? Он не раз нам помогал.       Тарталья повернулся как раз в тот момент, когда она закончила свою фразу, и Люмин показалось, что сказала её слишком громко, что он услышал. Она поджала губы и отвернулась к подножию статуи. Небесно-синие глаза, ровно такие же, какими Люмин их помнила. Привычно тёплые. Но было в них что-то ещё.       — Ага… Но Паймон всё равно ему не доверяет, — заметив его взгляд, она сложила ручки на груди и тоже отвернулась, словно не она только что прожигала в нём дыру любопытным взглядом.       — Путешественница! Малышка Паймон! — позади них раздался громкий возглас и Люмин повернулась на знакомый голос. Эола, Эмбер и остальные знакомые Мондштадта тоже пришли на площадь к началу фестиваля.       — Эмбер! Рэйзор! И даже Фишль здесь! — Паймон подлетала ко всем по очереди, одаривая объятиями и пищала от радости при виде старых друзей.       — Вы тоже приехали на фестиваль? — из-за Эолы вышел Беннет, поправляя за спиной рюкзак с припасами. — В этом году я нацелен на победу в игре!       — Надеюсь, он будет не в нашей команде, — тихо шепнула Мона на ухо Фишль, и Люмин невольно рассмеялась.       Мондштадт заливал день солнцем, как густая патока заливает блин. И Люмин казалось, что она съела таких с десяток, и теперь чувствовала растущее в груди тепло.       — А что за игра? — спросила она, убирая за ухо потревоженные ветром волосы.       — Нам ещё ничего толком не объявили, — неуверенно протянула Эола, — но мне кажется, что мы будем добираться куда-то на скорость или искать скрытый предмет, потому что Тимей готовит сигнальные маячки.       — Да, — бодро подхватила Эмбер. — И мы все участвуем!       — Как здорово! — Паймон хлопнула в ладоши. — Путешественница, давай тоже поучаствуем! И заодно выиграем приз! Он же будет?              — Не знаю, — Эмбер пожала плечами, кажется, совсем не заинтересованная в выирыше. — Говорили, будет что-то вроде скромного вознаграждения. Или купон на еду.              Она пожала плечами и повернулась к Эоле.              — Хе-хе… Ты же слышала? — Паймон хитро посмотрела на Путешественницу.       Люмин уже представляла длительные часы брюзжания Паймон, если они не попробуют сил в этой затее. Но даже если придётся участвовать — отдых с друзьями всегда лучше, чем беспечные скитания по городу.       — Была не была, — улыбнулась Люмин и Паймон радостно подпрыгнула в воздухе.       — Что ж, ты будешь достойным соперником, — сказала Эола, одобрительно прикрывая глаза.

***

      Он появился на публике вместе с порывом ветра и все как один повернули к нему свои лица. Глубокий вдох для верности и первый аккорд. Он успел подметить каждого, пока пальцы бежали по нежным струнам лиры.       — Доброе утро, дамы и господа! — звонко воскликнул Венти, входя в свою любимую роль. Беспечного барда.       — Смотри, Бродяжка тоже здесь! — воскликнула Паймон, дергая Люмин за рукав.       — Приветствую вас на Празднике ветреных цветов, — Венти продолжал свою речь, перебирая струнами. Лёгкая музыка разносилась по площади, и казалось, гипнотизируя каждого, кто решил выйти сегодня из дома. — Чтобы в этот день вам не было скучно, мы с Магистром Ордо Фавониус придумали для вас увлекательную игру. Наверняка, слухи о ней уже расползлись, хе-хе…       По толпе пробежала волна шепотков, но в Венти не было ни капли недовольства. Всё шло по его плану.       — Кое-кто из вас предположил правильно, — он бросил взгляд в сторону Люмин и Эолы. — В этом году мы будем искать скрытое сокровище!       — Ого!       — Сокровище?       Тарталья нехотя вслушивался в шепотки окружающих и даже не собирался разбираться в правилах. В его руке без устали крутились «астры» и для него этого праздника было уже достаточно.       — Ура! Паймон так и знала, что будет приз! — она кувыркнулась в воздухе, уже предвкушая, как будет подсчитывать выигрыш.       — Мы будем искать цвет искренности.              Не обращая внимания на суматоху в толпе, вызванную его словами, Венти закрыл глаза и завел на лире лёгкую мелодию. Он пел песню так, будто для него это не составляло никакого труда. Его чистый, светлый голос ощущался ласковым бархатом, впрочем, если надо — способным залезть нитями под кожу. У Люмин по спине пробежали приятные мурашки.       — Кхм-кхм…

«Весна открывает двери в наши сердца

Если зреть в корень, то победам не будет конца.

Ветер приносит в город Ветров игру

Даже для тех, кто без дела скитается по миру.

Найдите цветок, что покажет свой искренний цвет.

Назовите его,

Это и есть судьбоносный ответ».

      Мелодия лиры завершилась мажорной нотой и ветер унёс песню Венти, словно в ней не было никакого смысла. Люмин оглянулась. Большинство горожан ровным счётом ничего не понимали. Сахароза, пришедшая позже остальных, зажмурив глаза шевелила губами, проговаривая про себя — как запомнила — текст песни.       Боковым зрением Люмин заметила, как Тарталья стоит, расслабленно опираясь спиной о высокую колонну, но не стала оборачиваться. Цвет искренности, значит…       Венти тихо посмеялся, довольный произведённым впечатлением.       — Вот, собственно, и всё! — продолжил он, прекращая всеобщий гомон. — Вам нужно будет разделиться на команды по шесть человек. Руководствуясь подсказками найти цветок и назвать его цвет здесь, на этой площади, к вечеру завтрашнего дня. А теперь… — Венти взмахнул рукой, доставая, словно из воздуха, большую глубокую шляпу. — Здесь появятся имена всех, кто хочет участвовать!       — Он делает иллюзии на глазах у всех! — прошипела Паймон.       — Тш-ш!       — Прости-и! — пискнула она на замечание, прикрывая рот рукой.       Толпа, на удивление, начала редеть. Те, кто не хотел участвовать, разбредались по площади по своим делам, прикусывая губы от чувства уязвлённой гордости от слишком запутанного задания.       — Так-так… — задумчиво протянул Венти. — Кажется, у нас выходит не равное количество игроков. Может быть… вы поучаствуете, молодой господин? — Венти крикнул куда-то за спины оставшихся, и Люмин точно знала, кому посвящен этот вопрос. — Нам как раз не хватает человека, чтобы собрать последнюю группу!       — Я, пожалуй, просто посмотрю, как развлекаются местные, — голос Тартальи был непривычно ленив. Впрочем, он даже не изменился в позе, оставаясь подпирать колонну.       — Да? Как жаль… — Венти придал голосу притворного расстройства. — Но тогда игра не состоится! Господа! — внезапно он обратился к толпе. — Давайте попросим нашего милого гостя поучаствовать в нашем веселье? На счёт три: про-сим!       Люмин в первый раз за всё время повернулась к Тарталье под всеобщее скандирование и рассмеялась. Её личная патока всё ещё согревала рёбра изнутри эфемерным теплом.       — Просим! Просим!       Он шутливо закатил глаза, улыбаясь ей в ответ, будто эти дружные скандирования докучали ему. Как будто всё, что он собирался делать сегодня — это срастись воедино с архитектурой города. Люмин опасливо прищурила глаза и тоже захлопала в ладоши, крича громче всех:       — Просим! Просим!       Наверное, это было до ужаса глупо. И это ощущалось глупо. Всё равно, что прыгнуть в прорубь на подлёдной рыбалке. Но её глаза так ярко светились азартом, что не поддаться было бы преступлением против его же принципов.       — Ну что ж, это можно расценить, как битву, — Тарталья распрямился, присоединяясь к толпе, наконец чувствуя себя в этом городе не таким уж чужим. — Давайте сыграем в вашу игру.