Bilberry

Сложно быть как все. Как все - не получается, а как не все - чревато последствиями. Кто-нибудь да тыкнет пальцем. Кто-нибудь да непременно осудит. Ты можешь любить хоть весь свет, хоть весь мир, отчаянно тянуться к нему и любить, любить, любить - просто так, потому, что здесь до отчаянного много интересных людей. Ты можешь хоть всю себя на закланье ему положить, а он все равно будет посматривать на тебя настороженно. Не ждать подставы (а может, и даже ждать), но цокать неодобрительно - точно. А ты улыбаешься, при любых обстоятельствах, потому что это ты, несломимая, несгибаемая, хоть внутри и согнулась, и сломалась уже сотни и сотни раз, став при этом такой гибкой, что сегодня боль уже не будет чувствоваться от слова совсем. Твое существование - это вызов и право любить то, что ты любишь, пусть даже и целый мир, в то время как он не спешит отвечать тебе взаимностью. Ты учишься не замечать этого и не замечаешь, потому что если копнуть чуть глубже - легко будет пасть в лужу собственных слез. А улыбаться, улыбаться все-таки хочется. И несмотря на нездоровый интерес и настороженность окружающих, их хочется любить и обнять каждого, каждого из них. Это Лисса знает и живет с этим от часа к часу, от набата до набата. Изо дня в день. Все твое существование - это один сплошной вызов, и право на каждое действие тебе обязательно нужно доказывать. Потому что ты обделена привилегией, коей награждены миллионы: делать что-то и не объяснять, почему ты это делаешь - все вписывается в общеопределенные рамки нормальности. Тебя не привлекают мужчины. Абсолютно. Они не нравятся тебе, не влекут. Они не возбуждают тебя и не вызывают вполне понятные желания тела. Тебе нравятся женщины, представительницы одного с тобой пола. Нет, ты не бисексуальна. У тебя не было никакой травмы детства. Ты не перебесишься. И не встретишь того самого. Нет, тебе никогда не нравились мужчины. Да, ты всегда видела только девушек. Нет, мужчины не могут тебе понравиться. Они не привлекают тебя. Ни в каком плане. Нет, ты не асексуальна. Ты просто любишь девушек. И это нужно доказывать. Каждому разъяснять. Персонально, с примерами и желательно не один раз. Просто, спокойно, с улыбкой на лице, как будто так и должно быть. Потому что ты должна отчитываться за ту форму любви, которая принадлежит тебе от рождения, и за то, кого ты любишь, когда и каким образом. Ведь ты - открытая лесбиянка. Именно открытая. Не скрывающая, свободно афиширующая это. И даже, быть может, спокойно тычащая в лицо. А почему ты должна молчать об этом? В мире, где толерантность - нормально, где такие, как ты, уже несколько веков не вызывают осуждения, в мире, где все случаи с такими, как ты, урегулированы на всех уровнях законодательства? А потому что все равно находятся люди, которые смотрят... Странно. Пытаются найти какие-то объяснения этому. Они найдут тысячу причин тому, почему это у тебя появилось и почему должно пройти, но так и не поймут главного: ты такая без всяких "потому что". Ты такая, так как это ты. Так почему тебе не молчать об этом? Не стыдиться зачем-то, как некоторые, не делать завуалированных намеков, а просто говорить: ясно и открыто? Ты тоже можешь обсуждать это со всеми и при всех. Выставлять десятки фотографий. Пялиться на красивых девушек. Рассказывать взахлеб о своей, хвастаясь самим фактом отношений. Кричать всему миру о том, что у тебя они есть, эти отношения. Все можно и даже нужно. Вот только все равно еще нужно соблюсти тысячу и одно "но", потому что кто-то когда-то решил, что в общие рамки нормальности это вписывается... Не совсем. Сотни и сотни гетеросексуальных пар могут своим навязчивым поведением показывать свои отношения всему миру, и это нормально. Ее навязчивое поведение будут рассматривать пристально, под микроскопом. Не то чтобы Лисса не была к этому готова. Когда ты растешь в том, что почти можно назвать городскими трущобами, когда твоя жизнь - это один большой спальный район размером с приличный населенный пункт... Ты оказываешься готова ко всему. Но иногда, наверное, невольно задумаешься о некоторой несправедливости. Но если задумаешься, то тогда тебя задушит обида, понятная, в общем-то, и справедливая обида, но если задушит... То согнешься так, что уже не распрямишься никогда. Лисса все понимает прекрасно, лучше, может быть, чем кто-либо. Но не задумывается специально, широко улыбаясь и смотря на этот мир через объектив камеры или телефона. Если не замечать подножек, который мир пытается подставить тебе каждую секунду, то все будет хорошо. Если зацепишься взглядом за корягу, обязательно споктнешься. Если даже взгляд скосишь на подножку, то упадешь, а значит, признаешь себя девочкой для битья. Ты увидела. И на тебе будут отыгрываться. Лисса слишком дорожит этим миром и своей любовью к нему, чтобы что-то менять. И к розовым очкам это не имеет абсолютно никакого отношения. При розовых очках горечь в глазах за семью заслонками не сидит, а широкая улыбка не скользит по лицу. И проницательности во взгляде нет. Ей иногда говорят, что они зрит в корень. Лисса улыбается: ну им виднее, что же в этом сложного? Да ничего для тех, кто хлебнул столько же, сколько она. Может, и не все так видят. Она не считает себя какой-то уникальной, но знает, что часто замечает вещи, которые люди оставляют без внимания. И улавливает суть быстрее, чем многие, многие из них. В общем-то, ее жизнь до определенного времени протекала, пожалуй, весьма посредственно: учеба, тема, алкоголь, мутки и все проблемы, которые могут волновать подростка. Но уж если ты однажды выделился, то будь добр выделяться до конца. Либо ты муруешь себя в сером, либо выливаешь на себя целый бочонок с красками. Середины здесь нет. Однажды Лисса увидела Кристалл. И не вживую, а всего лишь по телевизору. Короткий ролик из обычных новостей. "Принцесса Линфеи посетила то-то и поделилась своими впечатлениями так-то". После этого жизнь Лиссы разделилась на до и после. И снова ей пришлось доказывать. И объяснять. В этом не было ничего удивительного. Ей говорили многое. "Ты создала себе идола. Ты просто зафанатела по красивой принцессе. Придумала себе образ и влюбилась. Вокруг полно классных телок, хватит жить в своих мечтах. Твои чувства - не любовь, это дурь, все пройдет". Но разве им не объясняли, всем этим сочувствующим и советчикам, что жизнь, она слишком разная. И не поймешь, под каким углом вывернет. То, что не будет "жизой" для них, обязательно станет "жизой" для кого-то другого. И оно по-прежнему будет "жизой". Не существует любви с первого взгляда. Хорошо, Лисса была не против согласиться с ними. Возможно, и так. Но разве никто никогда не испытывал такого, что при взгляде на совершенно незнакомого человека его вдруг посещало чувство, что именно этот человек предназначен для него? Об этом спета не одна песня, написана не одна книга и снят не один фильм. То, что не случается с одними, обязательно происходит с другими. У Лиссы в очередной раз не получилось вписаться в понятие нормальности. Но теперь у ее мира имелся центр, а значит, и силы для бешеного, головокружительного прибавилось. Если однажды выделился, то и мечтать смей только резко. Так, чтобы всему миру это казалось несбыточным и он крутил пальцем у виска. Лисса, может, и производит впечатление глупой поверхностной дурочки, которая везде пролезет со своей наглостью и настырностью, но кое-что в жизни она понимает. Принцессы простым городским девочкам других планет не предназначены. Простые городские девочки других планет должны из кожи вон лезть, чтобы хоть сколько-то приблизиться к объекту своего обожания. Не создавайте кумиров, верно? А Лисса создала. И даже горло себе была перегрызть готова. Наглость тоже нелегко дается. Каждый шаг - это маленький прыжок в карьер. А в день - десятки и сотни таких прыжков. И каждый - с подступающим к горлу страху, который она глушит на самом выходе. Отчаянные бьются головой, не отступая. Самоубийцы летят с крыш и даже если и задают вопрос: а можно ли вернуть все назад... Все равно уже предначертано. Не постараешься - не получишь. Улыбайся и лезь вперед. Лисса лезла изо всех сил и в конце концов получила, что хотела. Ей не вправе называться мученицей, но на эшафот она вступала не раз за тот учебный год. И на рее болталась то же количество раз. А уж по иглам ходить... Да она даже спала на них. Кристалл нужны были серьезные отношения, и Лисса отдала себя на закланье, лишь бы убедить фею исцеления, что она способна ей это дать. А еще уровню принцессы нужно соответствовать. И уж если она - повезло? - была принята как официальная пара принцессы Кристалл, то расслабляться было бы самым большим провалом. Чудеса если и случаются, то не совсем просто так и для них тоже нужно стараться. Перекроить свою личность? Разбить себя на куски, а потом собрать заново? Переписать с чистого листа? Без вопросов и не один раз. Не сотвори себе кумира да не стань его рабом. Лисса сотворила и рабом стала. Ей бы сейчас ловить на себе жалостливые взгляды. Она, может, и видит их боковым зрением - не от людей, но хотя бы от мира. Но там, в угле обзора бокового зрения они и остаются. Лисса смотрит только вперед. Это ее выбор. Она должна принять чужую планету как родную. Без вопросов, Дракон, без вопросов. Что для этого нужно? Сделать упор на дисциплины, которые сопряжены в большей степени с магией природы? Конечно. Вылезти из себя и полюбить их, как будто с рождения только ими и грезил. Почему бы и нет? Лисса так и делает. Когда становится хоть сколько-нибудь понятно, что своей цели она и правда достигла. Вот только полный удар нужно было сделать на следующий учебный год. Изначально она относилась к профессору Велигду только как к преподавателю ее будущих ударных дисциплин. Она видела его иногда в прошлом году - все-таки в одной школе находились. Слышала о том, как он вел, со слов Рокси, Аны и Кристалл. Знала, что именно ему отдали ее курс, для которого тогда в Алфее начался второй год. Лисса совершенно не знала этого человека. Но зато точно знала другое: ближайшие два года он будет вести то, что ей понадобится изучить в полном объеме. А значит, с ним нужно наладить контакт. Не подлизаться, не набиться в любимые ученицы, а просто соблюдать его требования и обращаться за помощью, если понадобится. И только после первого урока, который он провел у них, Лисса взглянула на него чуть глубже, сотворя себе если не второго кумира, то беря его как за образец для подражания. Они с профессором Велигдом - одного поля воины. Вот что она поняла, выйдя тогда из класса. Она видела, что у него была просто сотня поводов, чтобы наорать на них. Она видела, что он не понравился им, а они - ему. Она видела и слышала, что он о них думает. Он мог сорваться на них, мог отомстить и мог просто повести себя как человек, которого довели, но профессор Велигд просто... Абстрагировался. Он контролировал каждое слово и движение - и это был один из самых сильных людей, которых Лисса встречала в своей жизни. В тот момент она поняла, что ей нужно стать если не такой же, то очень похожей. Если в мире существуют подобные люди и ходят прямо перед ее глазами, значит, и она сможет достичь такого уровня контроля и самодисциплины. А еще он просто нравился ей. Правда. И не как, упаси Дракон, мужчина. Мужчины как мужчины ей никогда не нравились, но все равно это приходилось объяснять каждому. Просто нравился, как человек, хотя, конечно, близко она не знала его совершенно. Но то, что он являл миру... Ей нравилось. Нравилось его слушать, потому что он рассказывал очень интересно и понятно. Не сказать, что это было предельно просто, нет, в какие-то моменты, возможно, приходилось все-таки напрячь мозги, но... Это было понятно. Причем ей не приходилось прилагать никаких усилий. Так пошло с самого первого занятия: Лисса просто слушала каждое его слово. Просто слушала и понимала абсолютно все. Он здорово объяснял. Она частенько абстрагировалась от шума на уроках и смотрела только ему в глаза, спокойно ловя каждое слово. Она не боялась его. Не смотрела восторженным взглядом. Просто воспринимала спокойно, как... Наверное, как своих друзей, хотя он и не был ее другом, а являлся просто ее преподавателем. И если для нее это было совершенно нормальным, то для профессора Велигда такое отношение было... В новинку? В основном его ненавидели, боялись или раздражались от одного факта его существования. Обожали в основном закоренелые ботанши, но так они обожали всех учителей. А если и находились адекватные личности, то отношения у них с профессором Велигдом складывались холодно-нейтральные. Он долго держался, надо сказать, когда Лисса начала ходить за ним хвостом. Просто так, без всякой подоплеки. И спросил, в чем дело, далеко не сразу. Бедный, он конечно же списал все это на троллинг и розыгрыш. Лисса честно рассказала, ему как есть, и в конце на профессора Велигда было просто жалко смотреть. Она попросила его не грызть себя. Она понимает, что он не ожидал такого. Но это не значит, что такого не может быть. Она нисколечко его ни в чем не винила, просто такой человек, как профессор Велигд, примерно знал, чего ожидать от мира, и относился к нему так, как мир относился к нему. Он просто оказался неготовым к тому, что может быть и по-другому. А Лисса показала ему: может быть. Она не искала с ним дружбы и навязывалась в компаньоны, общаясь исключительно как с преподавателем, которого она серьезно воспринимает. Но по иронии судьбы именно такой подход оказался намного действеннее всех других контактов. Она сразу обозначила рамки, которые он так любил, не требовала к себе иного отношения, чем другим, не заговаривала на другие темы иначе как об учебе, всячески подчеркивала, что ей нужны от него только ответы на вопросы по природомагии и зельеварению. Сначала профессор Велигд был насторожен. Но когда убедился, что к нему не набиваются в друзья, не пытаются перескочить в более тесные отношения и порушить планку субординации, заметно расслабился. По крайней мере, с Лиссой он улыбался гораздо чаще, чем на занятиях. И хотя они разговаривали в основном на негласно определенный круг тем, он сам иногда мог ее отвлечь. Несильно, но что-то постороннее они тоже обсудить могли. И Лиссе нравилось это. Она не мчалась за ним с восторгом, не изображала наигранный интерес. Но порой возбуждение так и светилось в ее глазах, пока она слушала его или задавала свои нескончаемые вопросы - забрасывала так, что, казалось, не давала ему передохнуть. С остальными учителями Алфеи у нее не складывалось таких отношений, они оставались чужими, просто приходящими проводить уроки. Их можно было и не слушать, если не хотелось. А с профессором Велигдом, кажется, можно было либо так, либо раздражаться от одного его выражения лица. Возможно, свою роль сыграли и рассказы Рокси, Аны и Кристалл. Они не раз говорили о своем необычном сближении с этим учителем. Но Лисса не хотела следовать каким-то предубеждениям или настраиваться заранее - ей хотелось составить собственное мнение о профессоре Велигде. И она составила: самое положительное. А потом так уж вышло, что с профессором Велигдом их общение стало еще теснее по самым объективным причинам: он начал встречаться с Аной. Лисса помнит, какой неожиданной для их компании (а особенно для нее самой) оказалась новость, что Ана и Блейн расстались. Трудно сказать, что она чувствовала при этом. Они не были для нее эталоном, но... Казались чем-то незыблимым, тем, что совершенно невозможно пошатнуть. Да что уж, вся их компания казалась незыблимой и не рушилось. Просто как-то сложилось: Рокси с Блумиксом, Ана с Блейном, она, Лисса, с Кристалл... И казалось, что так было всегда и будет еще целую-целую вечность. И страшнее для Лиссы, наверное, было не то, что Ана и Блейн могли расстаться, а то, что порушится что-то очень важное, что составляло основу их компании. Узы, на которых они держались все вместе друг с другом. К счастью, Ана и Блейн разошлись спокойно, так, как будто между ними ничего и не было. Будто они всегда были просто друзьями. А может, это и правда, что они ими были, просто в какой-то момент случилось притяжение между мужчиной и женщиной (такое бывает, только вот не со всеми). И они просто не смогли устоять. В начале осени Блейн начал встречаться с однокурсницей Рокси и Аны - Камиллой. Ведьмой, которая совершенно не пугала Лиссу, но от которой регулярно шарахались окружающие. Камилла сразу показалась Лиссе дружелюбной. И... Может быть, даже по-своему светлой. Насколько, конечно, такой может быть ведьма. Потому что Камилла все-таки являлась темной ведьмой, самой настоящей, только ее отличало какое-то очень сильное внутреннее спокойствие и уверенность, что передавались окружающим. В том числе и Лиссе. Она не боялась Камиллу. Абсолютно. Ана же оставалась одна, и Лисса искренне недоумевала почему: ведь фея музыки была такой яркой личностью, что парни толпами за ней должны ходить были! И, кажется, они вроде бы даже походили в начале осени, только Ана так никем и не заинтересовалась. А еще примерно в то же время Лисса стала свидетельницей одной маленькой тайны. О Рокси, Кристалл и Ане (особенно Ане) разговор у них с профессором Велигдом зашел совершенно случайно и как-то мимоходом. Профессор и вставил-то всего от силы пару реплик, но Лисса успела увидеть, как всего лишь на миг, но менялось выражение его лица, когда он говорил об Ане. Он не пытался скрыть своих чувств или как-то отрешиться от них, профессор Велигд, должно быть, и не замечал, как светлело его лицо. И Лисса сразу понимала, что это значит: потому что ей было это очень знакомо. Но если на первых порах она считала это односторонним явлением (ну а что, разве не может быть у профессора Велигда свой недосягаемый объект обожания, как у нее когда-то - Кристалл), то потом, когда увидела их обоих говорящих друг с другом в Алфее... То стало понятно, что все это отнюдь неодностороннее. И она ведь на самом деле очень хорошо понимала профессора Велигда: на Ану сложно было не запасть! Возможно, она сама бы, если бы не Кристалл... Но у нее была Кристалл, и это определяло все, а вот у профессора Велигда была именно Ана, но, что самое важное, у Аны, как оказалось, тоже был профессор Велигд. Они оба уже были друг у друга, но никто, кажется, не хотел шагнуть за рамки своего, как они считали, одностороннего влечения. Лисса понимала, почему осторожничал профессор Велигд, почему не раскрывалась Ана, она осознала все это в тот самый их первый разговор при ней. И тогда же решила: надо действовать, пока, пока не будет поздно. Они никогда не шагнут друг другу навстречу, будучи просто неуверенными в положительном исходе дела. И потому Лисса в лучших традициях шагнула с места в карьер, как она делала это ежедневно, с тем самым страхом, что душила на самом подступе к горлу, сообщила профессору Велигду очевидный факт: он нравится Ане, а Ана нравится ему. Делайте с этим, что хотите, профессор Велигд. А она, Лисса, откланивается. И убегает прочь. Она и правда тогда убежала, правда, успела краем глаза заметить ошарашенное выражение его лица. И, похоже, профессор Велигд и правда все-таки сделал, что хотел, потому что очень скоро они с Аной все-таки начали встречаться. И встречаются до сих пор, а ведь уже идет третий, последний год обучения Лиссы. И черт возьми, время, когда она скажет: "Пока, Алфея", не за горами. Совсем немного осталось, по сути-то, ведь второе полугодие уже началось. Январь почти подошел к своему концу. Лиссу вообще удивляло, сколько разных личностей объединила под своим крылом эта школа. Серьезно, хоть в мире и бытует некое стереотипное восприятие феи как яркой недалекой девочки, порхающей на своих ярких, тоненьких крылышках, но недели таких даже не большинство. Иной раз, посмотрев на ту или иную девчонку, и не скажешь, что они могут быть феями. А они могут. Им часто здесь талдычат, кстати, какими же все-таки должны быть настоящие феи. И вот тут у Лиссы отношение двойственное: иногда кажется, что и правда существует некий идеальный образ феи, качества, которые нужно развивать у себя каждой ученице этой школы, а порой (и гораздо чаще по сравнению с первым) ее посещает ощущение, что все это морализаторство направлено только на то, чтобы вызвать у них какое-то чувство стыда или еще чего-то подобного, чтобы они посмотрели на то, что они творят и задумались над своим поведением. Ведь чаще о том, какой должна быть фея, учителя рассуждают, когда эти самые феи в чем-то провинились: в частности нарушили школьные правила или плохо подготовились к уроку. Да и формулировки все эти всегда были расплывчатыми. И может, даже иногда взаимоисключающими. То контролируй и обуздывай свою магию, то раскрывай сердце. То будь осторожной, то бросайся сломя голову в бой. Единственным человеком, наверно, кто не занимался подобным морализаторством, был профессор Велигд. Он, конечно, тоже частенько говорил, какие они непутевые и бестолковые, но его претензии касались учебного процесса и только. Лисса, кстати, его понимала: некоторые и правда могли бы учить его предметы лучше! Лисса, конечно, не знает и не претендует на место последний инстанции, но... Возможно, какие-то качества, которые делают фею феей, есть. Вот только их, эти качества, просто невозможно выделить. Просто они есть в каждой, кто имеет за спиной крылья. Ведь не зря же каким-то образом с рождения определяется, что вот ты пойдешь по пути поэтапного становления. Наверное, что-то такое должно быть особенного в характере человека, чтобы он смог на определенном моменте пожертвовать собой и достигнуть Энчантикса. Лисса знает, что плюющая на окружающих людей и презрительно задирающая нос закрытая гордая одиночка в случае опасности может без всяких раздумий кинуться в самое пекло. И знает также, что милая добрая девочка-зайчик, на которую все умиляются и считают самым нежным существом на свете, в решающий момент просто, скрысятничив, останется в стороне, хлопая своими прекрасными глазами, на которых гибнут люди. Нет единых критериев, какой же должна быть фея. Просто если Дракон предусмотрел такую возможность, то... То ты достойна этого. Если у тебя уже есть первое превращение, ты достойна. Просто потому, что ты уже фея. У Него на тебя еще есть какие-то планы. Будь ты самой трусливой, самой неподходящей, как думаешь ты сама, для этой роли, может, даже ненавидящей свою предрасположенность... У тебя все равно есть шанс ею быть. Потому что такие способности просто так никому не дают. Быть феей непросто. И в то же время легко-легко. Дракон знает как Лисса додумалась до такого. Может, потому что всегда видела исключительно свет, зная, но отстраняясь от окружающей его тьмы. Практические занятия по природомагии, проводимые вне стен Алфеи, нередкость. Это нормальная практика, правда, сначала профессор Велигд заставляет их выучить все назубок, а только потом выгоняет на улицу, предварительно удостоверившись, что они знают, с чем будут иметь дело. Заповедник Алфеи - это удивительное место. О нем общественности стало известно только на первом курсе обучения Лиссы, когда знаменитые Винкс активно боролись с очередными злодеями - на тот момент Калшарой и Браффилиусом. Раньше, как рассказывала ей Рокси, они дальше Черного грязевого болота не заходили, а теперь получили в свое распоряжение целую удивительную площадку. Площадку со скалами, покрытыми мягкой растительностью, рекой с мелкими водопадами и запрудами, которая, спускаясь все ниже и ниже, впадала в другую, более стремительную и сильную реку, с лесным массивом и невероятном количеством сказочных животных. Не выживая в своей среде, они могли рассчитывать на спокойное существование здесь. Особенно те виды, которые считаются вымирающими. Раньше вокруг Заповедника Алфеи возвышался волшебный барьер, сквозь который могли проходить только феи, но случай с Калшарой показал ненадежность такой системы. Поэтому барьер теперь пропускал исключительно фей Алфеи, а также ее преподавателей. И других - с личного разрешения Фарагонды. Кто-то сетовал, кто-то радовался, а профессор Палладиум и профессор Велигд получили возможность отрабатывать занятия не только в Симуляторе и на том же Черном грязевом болоте. Нет, теперь их еще таскали и в Заповедник Алфеи. Для Лиссы - это потрясающая возможность погреться на солнышке и немножко размять ноги после душных классов. И в этот раз, что удивительно, они были не одни. Профессор Палладиум привел один из классов первокурсниц. Хоть уже и прошла первая половина учебного года, они все еще выглядят немного чужими здесь, с благоговением посматривая на третьекурсниц. Забавно, что она сама всего-то два года назад была на их месте и тоже смотрела на все с широко раскрытыми глазами, жадно впитывая все-все. Кто-то из ее одноклассниц заважничал. А Лисса... Лисса просто вспомнила себя. Захотелось поддержать завороженных первокурсниц, и когда с одной из девочек они пересеклись взглядом, Лисса широко улыбнулась ей. Сначала фея в непонятках нахмурилась, но потом, верно истолковав посыл Лиссы, тоже невольно улыбнулась в ответ. Поддержка им понадобится. С таким-то преподавателем, как профессор Палладиум. Нет, Лисса не имеет ничего против него. Он хорошо преподает, но... Не так отлично, как профессор Велигд. Лисса помнит, как их в первые же дни закинули на Черное грязевое болото, чтобы они слушали голос природы. А как и каким образом... Лисса тогда поняла не сразу. Да и многие ее одноклассницы тоже. Феям природы оказалось немного проще ориентироваться, а вот всем остальным... Нет, такой подход тоже имеет право на существование! Иногда учиться на собственных ошибках - наиболее приемлимый метод, но все-таки закидывать неподготовленных новичков в стрессовые условия... Лиссе не очень нравился такой подход. Зато нравилось, как их мозги, не стесняясь, драл профессор Велигд и на практику они выходили подготовленные. Первокурсницы рассредотачиваются на одном берегу, а они - на другом. У профессора Палладиума в планах, похоже, заставить их поплавать и нахлебаться воды. У профессора Велигда - режим более щадящий, просто отработать кое-какие заклинания. Лисса уже предчувствует гору ошибок и неточностей, его большущий монолог на тему "Куда скатилось современное образование", клацающие зубы одноклассниц и взаимное раздражение. Как и всегда. Но проходят первые несколько минут от урока, и в целом все идет гладко. Феи косячат и там, и там, но в целом... В целом все выходит вроде бы даже нормально. Припекает солнышко, Лисса чувствует себя хорошо, и все вокруг спокойно и безмятежно. Как вдруг она и все остальные слышат истошный, душераздирающий крик и мгновенно поворачивают головы в сторону реки. Огромная черная рыбина - аромане - вдруг выскальзывает из воды и взлетает в воздух, а в следующую секунду в ее пасти оказывается та самая девочка-первокурсница, которой Лисса ободряюще улыбнулась. Слышится всплеск, и аромане плюхается обратно в реку. У Лиссы мир стекленеет перед глазами. А затем она... В последствии Лисса так и не сможет сказать, что конкретно ей двигало, почему она все-таки решилась на это, но дело было сделано - и в следующую секунду фея драгоценных камней оказалась под водой, тут же задерживая дыхание и спешно наколдовывая заклинание воздушного пузыря и улучшенного зрения, чтобы можно было хорошо видеть и в речной воде. Стремительный поток тут же погнал ее вперед, решительно мча навстречу другой реке, но у Лиссы... У Лиссы своя цель. Она видит впереди хвост рыбины, знает (вернее, очень надеется), что фея-первокурсница все еще жива. Рыба клацнула ее зубами, но не перекусила пополам. Девочка может быть ранена... Но это потом. Атака, атака, атака. Затем, когда рыба устремляется наверх, выпрыгивая на поверхность, и, переворачиваясь в воздухе, шлепается обратно в воду, Лисса как-то инстинктивно повторяет все то же самое, чувствуя при этом, что ей бы побольше скорость. Но течение только усиливается, их относит порядочно, а еще не напороться на все коряги, камни и пучки водорослей. В ее легкие не заливается вода, и на том спасибо. Смотреть вокруг, и... Атака, атака, атака. Рыбина не реагирует. Подключиться к природному сектору, ответственному за водную гладь, за такие стремительные потоки... И пытаться приструнить ее подобным образом. Но самое верное... Ускориться, вырваться вперед и раздразнить. Голодное брюхо - двигатель всего. Видя еще одну доступную добычу, аромане устремляется вслед за Лиссой, и вот уже охотник становится жертвой. Лисса как будто улепетывает, но на самом деле ее задача - подпустить рыбину к себе. Добиться, чтобы девочка-первокурсница на секунду выскользнула из пасти... И мощным потоком магии катапультировать ее на берег. И запустить в воздух сигнальную вспышку собственной силы - пусть знают, где искать. И все это, даже не передыхая. Но порой такие непрерывные связки заклинаний требуют больших усилий, особенно в воде - противоположной стихии, и Лисса чувствует постепенно подступающую усталость, а затем вздрагивает от боли - зубы аромане впиваются ей в ногу. Больно, чертовски больно. О том, что по ноге уже вовсю стекает кровь, даже думать не хочется. Глаза затуманивается, а ведь разум еще нужно держать в подключке, колдовать и сражаться, спасая свою жизнь. Главное, девочка в безопасности, самой бы не умереть от потери кровя. Жертвой в конвульсиях Лисса трепыхается в зубах огромной аромане и пытается добить ее, но вот черт - рыба-то устойчиво ко многим заклинаниям. Концентрация ослабевает, сами силы потихоньку ее покидают, но Лисса не сдается и барахтается, призывая, наконец, на помощь речные камни. Приходится идти на крайние меры - вспороть брюхо и почувствовать, как рыбьи зубы отчаянно кромсают ее собственное тело... Ну ладно, что уж поделать. Зато эта аромане больше никого не сможет схватить. И не заплывет на территорию Заповедника Алфеи. Поверхность реки окрашивается в багрово-алый. Туша аромане уносится вниз по течению, а тело Лиссы цепляют какие-то водоросли, которым по душе приходится обвиться вокруг ее рук и ног и притянуть к себе. Барахтайся не барахтайся... Не отпустят. Да и сил сопротивляться, увы, нет. Первым спадает заклинание улучшенного зрения, вторым - заклинание воздушного пузыря. Лисса пытается задерживать дыхание, но в легкие все равно заливается вода. И в конце концов она дергается в своей последней судороге. И затихает, пока ее обволакивает темнотой. Через которую пробивающийся свет кажется сущим кощунством, Лисса слышит приятную мелодию, чувствует, как тело наливается силой, исцеляясь, ощущает, как спадают цепкие водоросли, природный сектор, с которым она, как оказывается, все еще находится в контакте... Будто бы приветствует ее от долгого пробуждения. И Лисса щурится, когда ей в глаза бьют солнечные лучи. Что-то вытолкнуло ее на поверхность, заставив повиснуть в воздухе, а собственные крылья не дают упасть обратно в стремительное течение. И пальцы в обтягивающих переливающихся перчатках разминаются сами собой. Как будто сильно затекли. Пальцы в переливающихся перчатках... Брови Лиссы только на секунду вспрыгивают вверх, а затем ее лицо озаряет широкая улыбка, и она устремляется обратно вверх по направлению реки, попутно ища глазами девочку. Девочку-эраклионку, как услужливо подсказала память - Лисса сталкивалась с ней мельком в самом начале года. Однако на берегу ее нигде нет, и Лисса надеяться, что, ох, забрали. Территории Заповедника Алфеи она достигает через какое-то время, сразу же видит профессора Палладиума, склонившегося над той самой первокурсницей - забрали, значит - и замечает своих, которые смотрят на нее... С изумлением в глазах. А Лисса улыбается, опускаясь на мягкую траву и ступая по ней босыми ногами, чувствуя токи магии, которые восходят от самых недр земли к ее собственному телу. Феи - идеальные проводники, и Энчантикс только усиливает эти качества. Лисса ступает по земле, игнорируя взгляды всех своих одноклассниц, потому что ее собственный, сияющий и счастливый, направлен в глаза одного человека. Глаза, наполненные холодом. - Лисса, - голос профессора Велигда не просто ледяной. Они никогда прежде не слышали таких интонаций. Даже когда он злился. - За мной. Живо. Он не говорит, что урок окончен, это все понимают. Феи с оцепенением и даже каким-то страхом смотрят на этого нового, незнакомого Велигда, к которому, по-прежнему улыбаясь, подходит Лисса. Вот только улыбка у нее уже какая-то... Прикленная к лицу. Как им кажется. Лисса слышит со всех сторон тихое: "Сейчас он ей вставит". Ловит сочувствующие взгляды и слышит слова поддержки. И по-прежнему смотрит только в глаза профессора Велигда, не выражающие ничего хорошо. Он как-то слишком грубо хватает ее за плечо, как-то слишком быстро и жестко телепортируется и прямо-таки с силой заталкивает в пустой класс, запирая его изнутри. - Что за самодеятельность вы там устроили? - его голос натянут, как струна, и кажется, что сейчас вот-вот она разорвется и случится непоправимое. - Мне казалось, вы умнее, Лисса. Я просил вас геройствовать? Зачем вы кинулись в реку? На это есть учителя. Или решили, что уже достаточно знаете, что проявлять инициативу? Так спешу разочаровать: вы ничего как фея не стоите. Если вы воображаете себя взрослой и думаете, что можете справиться со всем только потому, что учитесь на третьем курсе... Нет, не можете. Тогда что это был за приступ никому не нужного героизма? Что вы этим хотели доказать? Или вы не в состоянии контролировать собственные инстинкты и унять непомерное фейское эго, которое велит вам вскочить с места и нестись прямиком в эпицентр взрыва? Мне казалось, вы выше этого Лисса. Мне казалось, вы намного дисциплинированнее, чем все остальные здесь. А вы повели себя глупо. Глупо и необдуманно. Если вы рассчитывали, что ваша самонадеянность... - Профессор Велигд, - спокойно прерывает его Лисса, все также улыбаясь. - Не волнуйтесь, пожалуйста, все хорошо. - Зачем вы туда полезли? - голос профессора Велигда не меняется. Кажется, он в шаге от того, чтобы сорваться - впервые в жизни. Закричать на собственную ученицу. Закричать вообще. С каждым словом его голос становится все тоньше и злее. - Вам совершенно наплевать на собственную жизнь? Вы могли умереть. Вам плевать на чувства Кристалл, на чувства близких вам людей? Вы решили, что лучше последовать свербящим в вас инстинктам и погибнуть, но красиво? Вы вообще думали своей головой или нет? - Профессор Велигд... - Да, я предполагал, что эта ваша самонадеянность может довести вас до Энчантикса, - кажется, он совершенно не слышит ее. - А если нет. Если хоть один мельчайший промах... Лисса, вы не... - Профессор Велигд, - Лисса перебивает его чуть более решительно, за что получает в ответ прямо-таки испепеляющий взгляд. - Если бы я подумала хоть на одну секундочку, что получу Энчантикс, то его бы не было. И я правда бы умерла. - И это, конечно, было бы замечательным подарком для всех, кто вас любит, - с холодными интонациями чеканит профессор Велигд. - Лисса, я понимаю, что думать для вас, очевидно, необязательно, но... Знаете, я даже не разочарован, - вдруг произносит он с какой-то отстраненной задумчивостью. Так, будто в этот момент Лисса как человек для него умерла. - Я даже не знаю, как это назвать. Вы мне правда казались умнее, Лисса. Жаль, что это не так. В этот момент профессор Велигд предстает перед Лиссой таким, какой он и есть. Таким, каким его видели и видят все ученицы Алфеи. Злой и бесчувственный преподаватель природомагии и зельеварения. Которому наплевать, какое потрясение она только что пережила. Который готов загнобить ее только потому, что она бросилась спасать первокурсницу вопреки заведенным правилам. Злость. Отстраненность. Разочарование. Вот что читается на лице профессора Велигда. Он продолжает и продолжает говорить, будто надеется достучаться до Лиссы. Ледяным голосом чеканит о том, что считал ее умнее. Что, очевидно, она не дотягивает до того уровня, на который претендовала. Что, оказывается, достаточно малейшего толчка, чтобы она помчалась сломя голову куда не попадя. Что, конечно, такая дурость действительно свойствена им, феям Алфеи. И чего же еще от них ожидать. Профессор Велигд не переходит на личности, но очень показательно смешивает Лиссу с грязью по всем параметрам, распаляясь все больше. Лисса, которая улыбается и молчит, только еще больше выводит из себя. Он по-прежнему натянут как струна. Каждое ее слово может оказаться последним. И непоправимым. Но иногда некоторые действия нужно совершать прямо сейчас, какими бы внезапными и странными они не были. Потому что потом будет поздно. Потому что они ценны только в конкретную, данную секунду. Поэтому Лисса приподнимается с парты, которую уже успела облюбовать, слушая нескончаемый монолог Велигда, и, также внимая его леденящим и разбивающим словам, подходит к нему и... Обнимает. - Профессор Велигд, - ласково произносит Лисса, не обращая внимания на резко замолчавшего профессора Велигда. - Все уже нормально, правда. Я получила Энчантикс, и все закончилось хорошо. Правда, все хорошо. Не переживайте так, пожалуйста. Он замирает. Лисса чувствует, как сильно напряжены все его мускулы. А затем профессор Велигд вдруг резко стискивает ее в ответ, так, что, Лисса даже на секунду волнуется за целостность своих ребер. - Больше-не-смейте-так-никуда-бросаться-иначе-я... - но Лисса перебивает его скороговорку. - Профессор Велигд, все закончилось, все будет нормально. Ну все же и так хорошо. - Лисса, да вы хоть представляете... - Профессор Велигд, - вот тут уже Лисса произносит немного с грустью. - Я представляю. Я понимаю, что вы переволновались. Просто я не могла иначе. Но если бы было можно, я бы обязательно сделала так, чтобы вы не переживали. Профессор Велигд, ну пожалуйста. Но он едва ли слышит ее. Потому что его естественная реакция на столь сильный источник переживаний - мгновенный ледяной панцирь, который не дает ему расклеяться окончательно, достигает своей кульминации. И на секунду ослабевает. Даже Лисса чувствует, что его трясет. А уж сам профессор Велигд если и хочет это скрыть, то у него уже не получится. Он выдал ту реакцию, которую так тщательно скрывал. А потому замирает, не зная, что делать дальше. Поэтому Лисса просто еще крепче обнимает его, а профессор Велигд не делает попыток отстраниться. Хотя они стоят слишком близко друг к другу явно дольше положенного. Должна сохраняться субодирнация. Но никто не сказал, что пора разомкнуть объятия. - Профессор Велигд, - спустя некоторое время все же начинает Лисса. - Просто больше не смейте так собой рисковать, вы еще нужны Кристалл, вы еще нужны... - Обещаю, не буду, это был первый и последний раз. - Лисса, я вам серьезно, вы... - Профессор Велигд, - уже настойчивее перебивает его Лисса. - Я вас в таком виде не отпущу. Сейчас вы берете ваш телефон и звоните Ане... - Лисса, не пытайтесь применять ко мне те же методы... - руки у профессора Велигда потихоньку начинают трястись, и это первый сигнал, что его пора сдавать знающему свое дело человеку. - Пытаюсь и буду пытаться, - не соглашается с ним Лисса. - Вы берете свой телефон, звоните при мне Ане, перемещаетесь за ней, перемещаетесь сюда и отбываете на ее попечение. А я сварю вам успокоительное, потому что сейчас вы не в том состоянии. - Лисса, - профессор Велигд отстраняется от нее и устало смотрит на нее, будто бы еще не до конца веря в серьезность ее намерений. А зря. - Профессор Велигд, - она взирает на него снизу вверх, и ее решительный голос очень четко говорит о том, что лучше не спорить. И профессор Велигд действительно не спорит, что служит еще одним тревожным звоночком. Если он позволил кому-то взять руководство над своими действиями, дело совсем плохо. Если он даже не сопротивляется, то еще хуже. Ана отзывается быстро. Берет телефон почти с первых же гудков. С речью у профессора Велигда к тому моменту уже не очень, поэтому большую суть дела Лисса пересказывает сама. Ана быстро схватывает суть дела и чуть ли не командным тоном требует профессора Велигда к себе. Тот, становясь все более и более апатичным, даже не сопротивляется. Секунда туда - секунда обратно: в Алфее профессор Велигд уже возникает с обеспокоенной, но собранной Аной. - Лисса, - рассеянно здоровается она с феей драгоценных камней, - я бы поздравила тебя сейчас с получением Энчантикса, но... - Ничего, я все понимаю, - успокаивает и ее Лисса. - Сможешь профессора Велигда довести до его комнаты? - утвердительный кивок со стороны Аны. - Я сварю успокоительное пока и принесу вам... - Думаешь, дело даже до такого может дойти? - обеспокоенно косится на уже становящегося невменяемым профессора Велигда Ана. - Уже дошло. Я, пожалуй, двойную порцию сварю. Чем больше, тем лучше. - Вообще-то я еще здесь, - как бы между прочим напоминает профессор Велигд, рассеянно слушая разговор двоих фей. - Вообще-то, Вэл, лучше помолчи, - тут же осаживает его Ана. - Мы помним, что вы тут, профессор Велигд, мы не забыли, - бросается успокаивать его Лисса. - Просто вам правда лучше будет принять успокаивающее зелье. А Ана с вами посидит. Ну ты... - Да, Лисса, не переживай, я разберусь, - напряженно цедит Ана. - Во всяком случае, постараюсь, - добавляет она, с беспокойством смотря на медленно становящего вялым профессора Велигда. - Если что, зови, - предлагает свою помощь Лисса, на что Ана утвердительно кивает, и они расходятся каждый в свою сторону, чтобы общими усилиями привести одного очень близкого им человека в нормальное состояние.

***

То, что все было очень плохо, Ана поняла сразу. Единственное, она не догадывалась, насколько все может стать хуже. Вернее, догадывалась, но очень смутно. Потому что ей уже приходилось иметь дело с отходящим от фобии Велигдом. А вот отходящим от сильных переживаний... С этим она столкнулась в первый раз. И поняла, что ждать можно чего угодно. Его уже начало потрясывать в тот момент, когда он по настоянию Лиссы позвонил ей, Ане, и забрал ее в Алфею. Лисса, пожалуй, сделала единственное правильное в этой ситуации - сбагрила Велигда в единственные руки, которые могли его успокоить. Ну, или хотя бы попытаться. Велигда же продолжало трясти. С каждым часом все сильнее. Лисса, как и обещала, сварила успокаивающее зелье, которое притащила к нему в комнату. И Ана заставила его выпить сразу двойную порцию... Если бы это только помогало. Пожалуй, это был действительно первый раз на ее памяти, когда на Велигда не подействовало его зелье. Вот вообще. Может быть, на полчаса оно и дало какой-то эффект, Ане даже показалось, что Велигда стало трясти поменьше... Но нет. Как будто и не пил ничего. Зато она узнала, как выглядит отходняк в его исполнении. В какой-то момент Велигд задрожал настолько сильно, что Ана не нашла ничего лучше, как поплотнее закутать его в одеяло. Это давало ему чувство безопасности - уж Ана успела это выучить. А где безопасность, там, чисто теоретически, отсутствие страха. Но Велигд по-прежнему сидел на кровати, медленно покачиваясь из стороны в сторону и уставившись в одну точку. Пустыми, стеклянными глазами. С выражением полного ужаса на лице, которое читалось в его глазах и на бескровных губах. Ана догадывается, что он видит на протяжении всех этих часов. Одну и ту же картинку. Как Лисса сигает в реку за той громадной рыбиной, чуть ли не прямо в пасть ей бросаясь. У Велигда тогда чуть не остановилось сердце. Даже гадать не нужно. А теперь он переживает это раз за разом в своей чертовой голове, в которой абсолютно отсутствует какая-либо фантазия. Как же. Но то, что Велигд из своего состояния так долго не выныривает, до отчаянного пугает Ану. Она не уверена, что именно нужно делать в такой ситуации, потому что, как ей кажется, что и она, и Велигд - они оба впервые с этим столкнулись. Ана точно знает, как себя вести не надо, и поэтому очень осторожно, не задавая лишних вопросов, делает так, как Велигду обычно... Нравится. Да, Дракон, за три года почти она уже успела неплохо его выучить. Прикосновения. Неспешные, долгие, ласковые. Тихонько гладить ему голову. Говорить нежные слова. Все то, что он сам в избытке делает для нее и что чуть реже она для него, нужно именно сейчас. Только если бы оно давало хоть какой-то эффект. Хуже оно не делает. Но лучше - тоже. Ана подозревает, что все это просто помогает Велигду удерживаться наплаву и не впасть... Да даже представить страшно, куда бы он там мог впасть в конечном итоге. Он проронил за этот вечер от силы несколько слов. Ана же говорит почти без остановки. Его голова практически покоится у нее на плече, а руки - руки дрожат. Временами губы словно силятся что-то сказать, но в конце концов Велигд сдерживается. Ана терпеливо ждет, продолжая говорить ничего не значащие вещи - глупые, успокаивающие. Сидел ли с ним так кто-нибудь когда-нибудь вообще? Ждал ли терпеливо, пока он отойдет? Говорил ли ему все то, что говорила она? Едва ли. А ему это очень нужно, особенно сейчас. Наконец с губ Велигда срываются три слова, которые повторяют смысл всего сказанного за этот вечер. - Это-было-страшно. Снова скороговорка. Внезапно Ане становится смешно, не особо весело, но смешно - вроде как Энчантикс получила Лисса, а успокаивают в итоге... - Хороший мой, ну кто ж знал, что ты так на получение Энчантикса реагируешь... Дракон, а если бы я его сейчас получала, то ты бы... - Лучше-ты-его-получила-когда-мне-было-все-равно, - вдруг с таким ужасом выпаливает Велигд, а все его тело так сильно напрягается, что Ана на секунду пугается вместе с ним. А затем она берет его голову двумя руками и крепко прижимает к себе. Велигд не противится и просто утыкается ей в плечо. - Дракон, неужели ты и правда за всех... Так переживаешь? - тихо спрашивает Ана спустя несколько минут. - Да-за-всех, - снова выпаливает Велигд, и Ана догадывается, что внутри он как на ножах, но затем добавляет чуть тише. - Но-это-Лисса. И это объясняет все. - Она тебе дорога, - выдыхает Ана, и Велигд еле заметно кивает. - Я знаю это, - она не добавляет: "Не то чтобы это все знают, даже Лисса", дабы лишний раз не травмировать его. - Родной мой, не переживай, пожалуйста. Все закончилось. Все в нашей компании Энчантиксы получили. - И хорошо, что это только один раз. - Нет, ты и правда за других фей также переживаешь? - Велигд только еле кивает. - Ох, Вэл, я... - Ана даже не знает, какие слова подобрать. - Я же уже говорил, милая. Хотя ты все еще считаешь меня бесчувственным и злым... - Я считаю тебя очень человечным преподом, который все это не показывает, потому что незачем, но действительно переживает. И сдается мне, ты волнуешься за фей гораздо больше, чем какой-нибудь Авалон или Палладиум. С губ Велигда срывается смешок. Ана искренне радуется в душе, потому что, Дракон, наконец хоть какие-то слабые отблески его нормального состояния! - Я думаю, они просто уже привыкли. Наверное, когда видишь это каждый год... Начинаешь относиться философски или... Как к самому собой разумеющемуся, но для меня... Это... Дико... - Велигд выдавливает каждое слово. - И Лисса... - он замолкает на минуту, а потом продолжает. - Я и правда в какой-то момент думал, что она может и не вернуться. - Хороший мой, а неужели ты... Но ведь вот когда была эта битва с Фарагондой, которую видело все волшебное измерение, ты же вроде не так сильно переживал... - но тут Ана останавливается, потому что Велигд нехотя отрывается от ее плеча и смотрит ей в глаза невыразимо долгим взглядом. - А ты знаешь? - наконец спрашивает он. - Но ты... - Анастейша, я там чуть инфаркт не схватил, когда увидел тебя на этой битве. Я хотел... Да, я хотел телепортироваться, и мне было наплевать, как я объяснил бы это, но мое тело оказалось будто сковано. Дракон никого туда не подпускал, понимаешь? - И... - И я потом отходил еще как, только в полном одиночестве. Мне не привыкать, но... Анастейша? - удивленно произносит Велигд, когда Ана не выдерживает и изо всех сил обнимает его. - Я с тобой, мой хороший, я с тобой, - бормочет она. - Я тебя не оставлю. Ты можешь, я... Я с тобой. - И я это очень ценю, милая, - вздохнув, говорит Велигд и тоже медленно обнимает Ану. - Но это страшно. Очень, - снова говорит он пустым голосом, а затем, как будто вспоминая, наконец, и о Лиссе, спрашивает задумчиво. - Как она все это пережила? - Так же, как и все остальные. Это сильный стресс и шок, - вспоминает свои собственные ощущения Ана. - Но гораздо сильнее Лисса волновалась за тебя. Как и я. - Знаешь... - после некоторого молчания наконец выдает Велигд. - Ты была права. - Ты о чем, мой хороший? - тут же концентрируется Ана. Ну так, на всякий случай. - Ты сказала мне еще тогда, на своем третьем курсе, чтобы я и лезть не думал в сферу получения Энчантиксов, потому что совершенно ничего об этом не знаю. Так вот ты была права. Я не говорил тебе этого, но тогда твои слова заставили меня задуматься. И я больше не упоминаю эту тему с ученицами. Потому что знаю, что до конца мне никогда не понять этого. Я думаю... В этом есть какой-то смысл, что вы все способны на это. Это не сфера моей деятельности, поэтому я стараюсь не затрагивать ее. Но ты была права. Это касательно того, что к мнению второй стороны я тоже прислушиваюсь, - хмыкает Велигд, а Ана просто радуется, потому что уже слышит в его голосе знакомые и такие родные интонации. Да, его все еще потряхивает, но, кажется, к утру он придет в норму. - После Энчантикса всегда по-другому себя ощущаешь. Первые несколько дней - уж точно. Потому что как будто физически чувствуешь весь тот максимум, на который способен. Потом это утихает, и мы привыкаем. - В такие моменты и правда радуешься, что у магов нет ничего подобного, - вздрагивает Велигд, и Ана соглашается с ним: да, пожалуй, это даже хорошо. Они говорят обо всем этом буквально еще немного, но поскольку обоих постепенно начинает клонить в сон, они решают не противиться и просто пойти и выспаться, потому что Энчантикс Энчантиксом, а привычный распорядок дня никто не отменял. У кого работа, а у кого и пары в универе. Жизнь не стоит на месте, и, если выпадаешь из нее некоторое время, приходится быть готовым в бешеном темпе вклиниваться обратно. Потому что даже самое крохотное опоздание может стоить больших последствий.

***

Лисса, конечно, не сиживает ночами в проемах между колоннами на верхнем пролете самой высокой башне Алфеи... Но сейчас тут хорошо. И ее тянет широко улыбаться, пока легкий ветер треплет волосы, забранные в два высоких хвоста. Тело пока еще пребывает в удивительной неге, привыкая к сверкающему Энчантиксу, свернувшего где-то внутри нее. И к новым крыльям, которые вырвутся из спины, стоит ей лишь произнести свое имя и одно заветное слово. Энчантикс. Вот как это, оказывается, бывает. Вот что значит завершить свое становление феей. Лисса ощущает небывалое спокойствие и умиротворенное внутри. Как будто ее наполнила потаенная мудрость, дремавшая вместе с ее последней ступенью превращения в фею. Это удивительное чувство. Лиссе кажется, будто она перестраивается - несильно, но что-то меняется. Ведь если подумать... То и Кристалл, и Ана и Рокси, они тоже будто бы слегка изменились после получения своих Энчантиксов. Так Кристалл казалась ей мудрой хранительницей чего угодно, да даже своего королевства, а Ана - решительной воительницей. Рокси же просто как будто поднялась, наконец, на ту ступень, на которой и должна была стоять. А она, Лисса? Кем теперь она кажется окружающим. Мягкость. Вот что ее наполняет. И умиротворенность. И какое-то будто бы знание жизни, хотя, конечно, это только так кажется. Но она изменилась - Лисса знает. Все феи меняются. Будучи девчонками с маленькими крылышками за спиной, девчонками с неустаканившейся магией, с потрясающими возможностями они все превращаются в конце концов в прекрасных девушек, выросших и в физическом, и в моральном плане. Если так подумать, их трехступенчатое развитие - то же развитие магии. Как подросток становится взрослым, так и фея с первой трансформацией достигает своего Энчантикса. С самым светлым чувством в груди Лисса растягивается в этом проеме, наслаждаясь теплой ночью, и с улыбкой смотрит на ночные огни Магикса. Большой город и интересный. Она приглядывалась к нему, но, кажется, философию его так и не поняла до конца. Вернее, она видела и узнала кое-какие его правила, но чувствовала себя чуждой им. Она - не для центра волшебного измерения. Лисса - не ребенок Магикса. Она эраклионка до мозга костей. И теперь кочевник с планеты на планету. Она всегда будет крутиться около, но не войдет в центр. Приятное соседство, не более. И, кажется, Магикс принял ее выбор, кивнул снисходительно. Вот прямо сейчас, даже несмотря на то, что она, Лисса, сидит сейчас далеко от него, глядя на самый известный мегаполис с башни Алфеи. Магикс уважает тех, кто отваживается признавать правду. И не терпит бездарных выскочек. Лисса не претендовала на его расположение. И Магикс чтил ее выбор. Закончив Алфею, она попрощается с ним, пожалуй, навсегда. Конечно, так или иначе она еще будет здесь оказываться, но... Не с такими порывами, как Ана. Это ее город. И она безгранично его любит. А Лисса безгранично любит своих друзей. И за каждого из них искренне беспокоится и переживает. Потому что это дорогие ей люди. И за профессора Велигда тоже. Ведь его она тоже считает своим другом. И даже, надо сказать, более близким, чем та же Ана, которая всегда охотнее всех из их компании общалась с Лиссой. Просто профессор Велигд... Он стал ее эталоном в плане поведения. Вне конкуренции была Кристалл - недосягаемый идол, который стал ее стимулом развиваться, совершенствоваться и становиться лучше. А профессор Велигд просто уже тем, что он вообще существовал, показывал, как именно можно развиваться и становиться лучше. Не сотвори себе кумира - а Лисса преуспела в этом, создав сразу двоих. И, возможно, ее он своим другом и не считает - Лисса не обижается. Профессор Велигд вообще не признает себя частью их компании, хотя они несколько раз заявляли ему об этом. И Лисса прекрасно понимает, почему он так поступает. Чем меньше привязанностей, тем легче. Профессор Велигд - человек ответственный, уж если он на кого-то вешает определенный ярлык, то очень рьяно соблюдает некоторые обязательства, которые установил по отношению к такой-то категории людей. На дистанции держать окружающих проще. И безопаснее, потому что они не ударят в самый неподходящий момент. А профессор Велигд - все-таки ранимый человек, его можно пробить очень болезненно, если знать как. А такие дежурно-официальные рамки - это лучшее средство защиты. Они сразу очерчивают допустимый круг, и все. Если кто-то пытается его пробить, профессор Велигд вежливо отставляет его в сторону. Ему достаточно одной привязанности - Аны. А взваливать на себя еще какие-то обозначения и рамки: друзья, компания... Нет. Профессор Велигд очень демонстративно показал: это ему не нужно. Он просто с ними общается. И не более того. Хотя, конечно, они прекрасно видели, как все обстоит на самом деле. Просто помалкивали об этом, не травмируя профессора Велигда. Он, в общем-то, тоже скорее всего все осознавал, просто ему было очень сложно принять то, что наконец-то появились люди (и не только), кого он может назвать своими друзьями. Год или, может, два еще - он свыкнется, но не сразу. Профессор Велигд не считает ее, Лиссу, своим другом. И поэтому так резко стиснул ее в своих объятиях и так долго не отпускал. И поэтому едва ли не рычал сквозь зубы, скороговоркой произнося: "Не смейте..." И так сильно распереживался, что в итоге пришлось сдавать его на руки Ане. Она сможет привести его в чувство. Потому что Лисса волнуется за профессора Велигда! Дракон, если бы можно было получить Энчантикс по-другому... Она бы получила, только бы профессор Велигд так не переживал! Но Ана должна, просто обязана его успокоить. Лиссе не только очень хочется в это верить - она знает, что все так и будет. А потому сидит и улыбается, смотря на ночной Магикс, чувствуя себя единственной во всем огромном мире, наслаждаясь мгновением, в котором она как будто может повелевать Алфеей, этой огромной школой, принадлежащей сейчас ей... И размышляя о том, сколько историй случилось в этом проемах. И не зная о том, что именно в этом проеме, когда она даже не училась в этой школе, ночами сидел Ривен, тот самый Ривен, который показал ей Магикс. Этого Лисса не ведает. А потому может только гадать, с улыбкой смотря на неугасающие огни столицы волшебного измерания, зная зато абсолютно точно другое: этой ночью на кровати профессора Велигда спят двое. Очень счастливые и безмятежные двое.