Bilberry

За окном стучит дождь. Серый, монотонный, давящий на мозги дождь. Периодически та или иная капля со смачным стуком грохается на карниз. Небо затянуто серыми тучами, солнце смоталось к чертям. Ничего не хочется делать. Никуда не хочется идти. Муза сидит на диване в общей гостиной Винкс, устало скрестив ноги. Недавно обретен Блумикс. Но ее душу еще гложат воспоминания. Еще не до конца отступил холодный океан. Она постоянно вздрагивает: от пережитых эмоций, осознания того ужаса, что с ней произошел. И от того, что вернулась. Расколотая, слабая, еле-еле стоящая на самом краю. У Музы тот еще кризис личности. Ведь змей рывком ее вытянул. А я тут что делаю? Типа оказываю моральную поддержку. А по факту просто сижу рядом и слушаю все, что она скажет. Мы стали за это время слишком чужими и, наверное, сблизились еще больше, чем раньше. Парадокс. Вот только я окончательно осознал одну простую вещь: я ее не люблю. Нет. Любить, кажется, мне по жизни не дано. Я начал чувствовать определенную симпатию к Музе, когда она училась на втором курсе, в конце которого мы стали встречаться. Самый смак был на третьем. Потом меня нехило отлихорадило на Земле. С этими Энди и Джейсонами Куинами. Я попытался побыть хорошим мальчиком, а потом бросил. Нахер надо. Да и Муза изменилась. Вместо любви наступило странное... Даже не отвращение, но что-то типа того. Почему не бросал? Временами она просыпалась. Человек, к которому я что-то чувствовал. А вот недавно мы благополучно приплыли. Беливикс, который паразитировал на феях и с большим удовольствием жрал их личности, превращая тех в одинаковых капризных и картонных девиц. Кто-то пострадал больше, кто-то - меньше. Музе досталось весьма. Потому и пробуждение было больным. А все устроил змей. Сыграл на том, чего у "новой" Музы было хоть отбавляй - ее гордости. Чертовой гордости-гордыни. Позволил почувствовать ей сладостный вкус победы, а затем обрушил вниз. И выбросил, словно мусор. Я помню ту ночь. Тот пляж. Как мне не спалось. Как я решил погулять какого-то хера. И на кого наткнулся. Муза. Которая и рассказала мне правду. Которая и озвучила мои мысли. Но я не бросил ее. Потому что та, которая рыдала тогда в моих объятиях, обессиленная и обнаженная, была, пожалуй, очень похожа на настоящую саму себя. Я увидел. Я ее узнал. Муза, которая возникла после Беливикса, была куклой-пустышкой с кратковременными всплесками. Муза, которую вырвал Сиреникс, осколки, обломки, балансирующая на пропасти... Но все же прежняя. Та, что сейчас содрогается, осознавая, что делала и творила за последнее время. Что говорила. Как вела себя. Ее взгляд будто бы остеклянел. Лицо не выражает никаких эмоций. Она вновь и вновь задается вопрос: неужели это сделала я? - Рив... - я поднимаю глаза. Оп-па, наконец-то прорезался голос. Я неплохо так знаю Музу. И знаю, когда надо дать ей понять физически, что я рядом с ней, а когда - просто сидеть в стороне и ждать, пока она заговорит. - М? - делаю вид, будто ничего не происходит. - Я не могу забыть... Я не могу смириться... Я... - Слушай, - я смотрю на нее. - Говори. Сколько угодно. Хоть все мозги мне к черту вынеси. Но говори. Освободи это. Муза вздрагивает, словно от холода. Подозреваю, что внутри ее душу еще трясет. Еще бы. Не знаю, выдержал бы я такое. Какой бы пустышкой на тот момент Муза не была, но все же в ней еще оставалась сила. - Я его ненавижу... И боюсь. И проклинаю. И снова боюсь. Боль, горе, страх. Унижение. Меня изнасиловали. Со мной сделали это против моей воли! - чуть ли не вопит она, а затем опускает глаза. - Но... Заслуженно. Вполне. То, как я себя вела... Я заслуживаю этого. Конечно, я понимаю, что это вроде как была не я. И я бы так никогда. Но в то же время это и я была тоже. То есть я пытаюсь оправдаться. Бежать от собственной вины... - она поднимает на меня глаза. - Я несу чушь, да? - Угу, есть такое, - киваю я. - Но суть я улавливаю. - А я не могу понять, - вздыхает она. - Я не могу отпустить или забыть. Та, что появилась после Беливикса... Насколько она я? И насколько сильно ее вина лежит на мне? Мне чертовски стыдно. - Перед собой? - Да, в основном да, - соглашается она. - И перед остальными. Больше всего вреда я причинила своим самыми близким. Тебе, Лейле, папе, Винкс... Маме, в конце концов. Я сижу на подоконнике, как какая-нибудь ванильная фейка, и щелкаю пальцами по холодному стеклу, по которому стекают водяные дорожки. Это зараза когда-нибудь прекратит? Меня дождь выводит из себя. Кто-то его любит, у кого-то вообще там вдохновение приходит. Я не выношу. Особенно такой. - Знаешь, что я тебе скажу... - отвечаю я, смотря на Музу, которая поднимает на меня отрешенный взгляд. - Это бред. Про причинение вреда. Ну то есть смотри. Лейле - да, такой момент есть. После гибели Набу... А вот тут ком в горле застывает у меня. Это. Был. Мой. Лучший. Друг. Единственный. Друг. Которому приспичило нахер сдохнуть. Видимо, мое лицо искажается гримасой боли. - Прости... - Да ничего, Дракон, - невесело усмехаюсь я. - В общем, когда Набу сдох, Лейле нужна была поддержка. От вас всех. Но... Конечно, вы ее оказали, но, как мне кажется, в меньшей степени, чем нужно было. Ладно, остальные Винкс. Она рассчитывала на тебя. - Именно, - кивает Муза, свесив голову. - И я не могу себе этого простить. - Но смотри, - продолжаю. - Если бы ты сейчас вернулась в прошлое, ты бы поступила так, как тогда? - Муза качает головой. - Вот именно. Ты бы поддержала ее. А тогда, конечно, хоть и поступила ты, как порядочная сволочь, но винить себя в этом как минимум глупо. Тебя здорово припечатал Беливикс. Да и не только тебя. Всех Винкс. Не знаю уж, насколько сильно Лейлу, но по остальным заметно. И Сиреникс каким-то образом вас выводит постепенно из этого состояния. Но вернемся к тому моменту. Не думаю, что тогда можно было требовать хоть от одной из вас здравых поступков. Ты элементарно бы не сообразила. - Да, но... - Так что перед Лейлой ты виновата точно так же, как и вы все друг перед другом. Главное, что ты понимаешь, что не допустила бы той ошибки при других обстоятельств. Отцу своему ты что-то сделала за все это время? - Муза качает головой. - Нет. А мать... Гм, прошу прощения, Муза, но твоя мать мертва. То, что у тебя в голове, это только твои мысли. Ты подводишь исключительно свое воображение. - Вот ты всегда рубишь правду, не заботясь о чувствах других, - как-то странно вдруг вздыхает Муза. Пожимаю плечами. Я всегда был таким. Меня не изменить. И в данном случае лучше правды. Как можно больше правды. Музу сейчас дерет на части нехилая такая вина. Моя задача - все эти мысли вышвырнуть пинком под зад. - Но ты прав, - соглашается она. - Умом я это понимаю, но чувствами... - Они - та еще дрянь, да? - Угу, - кивает Муза, даже чуть улыбнувшись. - Мне кажется, должно пройти время, пока я смогу... Если не простить, то хотя бы больше не чувствовать себя виноватой. - Подождем. Занимайся мазохизмом, сколько влезет, - советую я без тени сарказма. - В данном случае это имеет хороший эффект. Я всегда к твоим услугам. - Порой я тебя не понимаю... Другой бы на твоем месте уже давно ушел, - вздыхает Муза. - А ты... Сидишь и слушаешь мой бред. Часами. Почему? Потому что обещал? Слушай, если тебе это надоест... О, ну это мы тоже уже сколько раз за эти дни проходили. Ничего. Вполне понятная реакция. - Но других тут, заметь, и нет, - обвожу взглядом пустую комнату. - Обещание тут тоже играет роль, но не только оно. Просто кто еще тебе может? На кого ты можешь рассчитывать? Я тебя не оставлю. Но если отвечать на твой вопрос... А хер его знает. Муза кивает. Мы оба понимаем, что ни черта не понимаем. Но принимаем это. Странное время, странная жизнь, но мне это даже нравится. Кажется, мазохист во мне тоже сидит. - А если так будет продолжаться год? - спрашивает Муза. - Значит, будет год. Хоть два, - отвечаю я. - Я боюсь, что теперь буду бояться секса, - внезапно выдает Муза. - Со мной никогда такого не случалось. Это... Страшно. - Знаю, но о сексе, как мне кажется, тебе вот в последнюю очередь думать надо, - замечаю я. Муза вздрагивает. Но позу не меняет. Просто сидит, уставившись взглядом в пол, словно пытаясь найти там ответы на вопросы. Пытаясь найти душевное равновесие. - Я боюсь, что разучилась... Что не смогу получать... - В конце концов, у тебя есть я, - как бы между прочим напоминаю, думая про себя о том, что бабы - народ весьма загадочный. И отследить логику их мыслей редко представляется возможным. А дождь все идет и не прекращается, падла. - А ты... - Ну если ты не забыла, мы еще как бы состоим в отношениях, - стучу пальцами по стеклу я. По коже пробегает холодок. Интересно, а если сюда сейчас войдут Винкс, что они скажут? Удивятся, увидев Музу в таком состоянии и меня, меланхолично разглядывающего мокрый и абсолютно пустой двор Алфеи? Муза вяло качает головой. А затем снова погружается в свои мысли. Я не настаиваю. Не провожу бесед. Я просто слушаю. Применять физический контакт еще рано, Музе нужно пространство. Свобода. Полное осознание того, что я здесь и сматываться не собираюсь. А я действительно не покину Алфею хотя бы до окончания дождя. Муза собирается, Муза обдумывает. Она переваривает в себе наш очередной разговор. Он такой не первый, после того изнасилования. Порой она часто задает одни и те же вопросы, желает убедиться в тех же вещах, в которых в прошлый раз была уверена. Но если нужно будет, я повторю и в сто первый раз. Я не могу знать до конца, что там произошло. Но Муза рассказала достаточно много, я помню ее состояние, помню все до мельчайших деталей. И это очень хреново, вот что скажу. То, что она пережила... Однако парадокс заключается в том, что пройдя через дерьмо, Муза себя выдернула. И вернула. Вот и думай об этом змее. Хорошо или плохо? Черт его знает. - Я выпотрошена, - наконец говорит Муза. - И пуста. Я как этот дождь. Серая. И не представляю, что делать дальше. - Жить. Учиться заново жить. Принимать себя. Заставлять. И идти вперед, - говорю я. Наверное, самое умное за всю свою жизнь. - Я не смогу это сделать одна... - начинает она, но я перебиваю и говорю только два слова: - Я рядом. Это срабатывает, и Муза моментально почти успокаивается. Дождь все также не думает прекращаться, но здесь, в теплом и пустом помещении, нам ничто не угрожает. Если Алфею не грохнут, конечно. Кто у нас там теперь? Какая-то девка с книжкой и все те же Трикс. Так и просится риторический: Винкс перестанут спасать мир? - Спасибо, - вдруг произносит Муза, сжав кулаки. Оп-па. Что-то новенькое. - А? - смотрю на нее. - Спасибо, черт, правда. Спасибо тебе, - она качает головой, и вдруг я замечаю, что она улыбается. - Ты не говоришь всех этих "все будет хорошо", ты не лезешь с утешениями. Черт... Ну почему ты... Я больше никого не встречала подобного. - Я тебя удивлю, но все действительно будет хорошо. Рано или поздно, - остужаю ее пыл. - Через какое-то время ты придешь в норму. - Я никогда не смогу смириться с этим, - вздыхает Муза, словно бы снова возвращаясь в прежнее состояние. - И не надо, - отвечаю я. Так, удивленный взгляд. Хорошо, выдержим паузу и продолжаем. - Ты можешь и не смириться. Можешь всю жизнь его ненавидеть, если так легче. Не знаю, как там у остальных, но я не особо исповедую культ прощения. Но тебе придется принять это. - А разве это не одно и то же? Качаю головой. - Смириться - это отступить и сложить руки. Принять - со злостью стиснуть зубы, не забыть, но и не дать этому повлиять на твою жизнь. Принимая, ты просто отложишь это куда подальше и пойдешь дальше. Но не забудешь. Муза обдумывает мои слова. А затем поднимает глаза и смотрит куда-то в стену, словно что-то обещает себе. Я не нарушаю тишины. А потом спрыгиваю с подоконника, подхожу к Музе и обнимаю ее. Правильно же выбрал момент. Она вцепляется в меня, будто я единственное реальное существо в этой комнате. Будто я тот осколок мира, в котором можно быть уверенным до конца. Будь у нее больше силы... Нет, ребра не хрустят, но я чувствую, что Муза обнимает меня изо всех сил. Будто боится потерять. - Черт, ты, ты, ты... - Да, я тут. И сбегать не собираюсь. - Мне плевать... Даже если мы не любим друг друга! - вдруг заявляет Муза. - Даже если между нами этого и не было никогда... Я не буду жалеть. Я не жалею. И я хочу быть с тобой. - Аналогично. Меня все устраивает, если тебя тоже, тогда посрем на всех, - соглашаюсь я. - Мы вытащим тебя. Муза чуть отстраняется от меня и заглядывает мне в глаза, надеясь там что-то найти. Она сообщает то, что я уже давно жду от нее. - Я заново хочу научиться жить. - И я помогу тебе. - Спасибо, - одними губами шепчет она. А потом я целую ее, как бы скрепляя то, что заново началось между нами. И она отвечает. Это странная и удивительная потребность. Для нее это - спасение. А для меня? Хрен его знает. Но я одно знаю. Я не оставлю ее, пока она сама не будет готова.