Как говорит матушка Сильвии

Случается порой, что человек ни с того ни с сего попадает впросак. И вправду, порой школьные приятели и один камердинер обвиняют меня в том, что до фразы «Хотелось бы» я забываю «Стойте-ка, а нужно ли?» На ум приходит эпизод, как в детстве я распахнул дверь в обитель мистера Апджона в поисках печенья, но обнаружил лишь прячущегося его. Конечно, можно было легко обвинить меня за такую легкомысленность; но, как бы там ни было, у Апджона и без того было слишком много жалоб, чтобы тратить на меня свое время. С годами такое поведение стало нечастым, тем более с появлением в жизни Вустера некого Р. Дживса. Превосходно? Конечно. Появилась ли у меня осмотрительность? Несомненно. Наступал ли я на те же грабли? Поверьте, если бы я захотел, прошел бы их даже с закрытыми глазами. Так что, может, я и позаимствовал у него немного его гениального такта, подобно тому, как растения впитывают из почвы воду. Было бы совершенно немыслимо, проведя столько лет с образцом для подражания для всех мужчин, остаться тем же болваном, каким я был полдюжины лет назад. Как бы там ни было, это явно не та история, чтобы это доказать. Скорее даже наоборот, та, где я оборвал голос «А нужно ли?» на другом конце трубки. Когда я вернулся домой, Дживс уединялся на кухне, вероятно, занимаясь тем, чем обычно занимается Дживс, когда не может подойти к д. Руки были заняты, так что, чтобы скинуть шляпу и трость на подставку, пришлось немного попотеть, что дало мне немного времени перед ответом Дживсу. — Да-да, это я, что? Дай мне пару м., старина, у меня тут целый улов. — Смею предположить, что прогулка удалась. — Удалась-удалась. По дороге заскочил в пару магазинов, знаешь ли, — выпалил я, пытаясь удержать от падения вешалку для шляп после нашей с ней неожиданной пляски. — Неужели, сэр? — со стороны послышался характерный скрип от мыла и воды после мытья посуды. — Нашли что-нибудь интересное, сэр? — О, ну знаешь… всякие мелочи. Пару тюльпанов, последние сочинения Спинозы для тебя, ребенка, шляпку с душком и все такое. Шорох на кухне вдруг прекратился, и в тишине раздался отчетливый «плюх!», словно бы стакан ударился о воду в тазике. Смею предположить, что так оно и было. — …Что? — напряженно переспросил Дживс. — …Новую шляпку. Он был, как говорится, словно сам не свой. Прижимая к себе маленькую Сильвию (ребенка, если что, не шляпку), я прошествовал в кухню с уверенностью, способной сбить с ног даже Родди Споуда, и обнаружил, что Дживс, уже приготовивший ужин, неодобрительно приподнял бровь. Уголки его губ в напряжении дрогнули. — У тебя и вправду ребенок. — Стал бы я тебе врать? — Сильвия радостно хихикнула, то ли чтобы, наконец, донести до Дживса всю суть происходящего, то ли чтобы позлить. Он уставился на меня на добрых тридцать секунд, вероятно, пересматривая выбор профессии и работодателя, а затем устало вздохнул. — Ты его… вы его украли? — Боже правый! — воскликнул я. Так сказать, серьезно что ли! Случайно крадешь всего лишь одного ребенка, а близкие сразу начинают думать, что ты делаешь это с мастерством и рвением Раффлза и Банни. — Конечно, нет! Наша дорогая малышка Сильвия здесь во временном отпуске от своей матушки, с ее же разрешения. Кажется, я забежал вперед. «Вустер! — наверняка, воскликните вы. — И откуда ты, черт тебя дери, взял этого ребенка?» Что ж, вполне обоснованный вопрос. И я отвечу вам точно так же, как ответил удивленно приподнявшему брови Дживсу. В день, о котором идет речь, я был в гостях у дорогой мне, старой подруги миссис Тельмы Макнейли. Я знал мистера Макнейли, или же Макстэнди, как мы его звали, еще со школы и до того, как он покинул этот бренный мир, оставив бедную Тельму и малышку Сильвию в крохотном домике на другом конце Лондона. Рискуя отозваться о покойном плохо, должен сказать, что предпочитаю компанию Тельмы Макстэнди, — у того была навязчивая привычка вытаскивать из лодок весла и бить ими меня по ногам, но не суть. Важно заострить внимание, что он и с Таппи Глоссопом ладил, словно две петарды, пущенные в стог сена. Тельма же, напротив, — была библиотекарем, а это значит, что присутствие ее автоматически успокаивало среднестатистического самаритянина, а еще она читала те же завораживающие книги, что и я. И пусть описание это было быстрым и поверхностным, теперь вы, думаю, уяснили имеющийся расклад событий. А теперь вернемся же к рассказу. Тельма недавно приболела, оттого на повестке дня и появился визит к старой подруге. Я, естественно, забежал за цветами и новинками от Кристи неподалеку, чтобы ободрить ее, но в итоге оказался не совсем у постели больной. Сильвия, которой не было и двух лет от роду, спокойно лежала на руках матери, когда в дверях спальни появилась пара мужчин в темной одежде. — Спорить бесполезно, мисс, — произнес мужчина в котелке. — Мы заберем ребенка в приют, поскольку вы не в состоянии работать. Несмотря на всю бледность и болезненный вид, Тельма протестующе закричала, словно львица на какого-нибудь тупоумного гепарда, но тут в дверях появился я, готовый с легкостью подхватить ее на руки, и мужчины, развернувшись, разинули на меня рты. — Послушайте! Что за чертовщина тут творится? — Берти! — ее зрачки вмиг расширились, и кашель сдавил грудь, не дав нормально договорить. — Они пытаются ее забрать! Можешь себе представить? — Кого забрать? — Сильвию! — Сильвию? — я удивленно вытаращил глаза. — Боже мой, вы не можете забрать Сильвию, кто дал вам такое право? Мистер «Котелок» прочистил горло. — Эта дамочка — безработная, а значит у нее нет средств на содержание ребенка. Это наш долг. Говорил он с такой тошнотворной снисходительностью, даже имя Тельмы не произнес, лишь небрежно махнув на нее рукой, будто она была не более чем беспокойной псиной. А она даже сейчас, в разгар болезни, пеклась о Сильвии сильнее, чем о себе. Боюсь, гнев Вустера, что она так презирала, заполонил все мысли. — …Допустим, — пробормотал я, поднимая Сильвию с коленей матери и улыбаясь ее маленькому личику. — Но это мой ребенок. Как вы могли понять, зрители замолчали. Не скажу, что это сильно помогло ситуации. Уверен, что Дживс придумал бы что-нибудь поумнее, но, увы, моего любимого рядом не было, чтобы решить проблему легким движением руки и поцелуем в щеку. «Вустер! — снова воскликните вы, хотя я не уверен, сможете ли в состоянии шока вообще хоть что-то сказать. — Дживс же твой камердинер! Что значит «поцелуем»?» Поздравляю, что обратили внимание, но не кажется ли вам, что в этой истории есть гораздо более интересные вещи, чем связь между нами двумя? Не думаете же вы, что я быстренько и простенько объясню вам, что такое любовь, пока не закончу историю с ребенком. — … Ваш ребенок? — мистер «Котелок» уставился на меня. Сильвия уткнулась лицом в мое плечо и потянула за волосы. — Право слово. Мой ребенок, не ее же. — Сомневаюсь. — Ну же, взгляните! Разве вы не видите сходства? — Сильвия, словно по команде, подняла на них свою крошечную головку, демонстрируя светлые волосики, точь-в-точь похожие на мои собственные, что она крепко держала в руках. — Сэр. — И у меня более чем достаточно средств, чтобы содержать своего ребенка. Я вообще-то будущий лорд… Смеху подобно! Они не посмеялись. Даже не улыбнулись. Мистер «Котелок» и вовсе взглянул на своего несчастного спутника и снова повернулся ко мне. — Соседи сообщили, что здесь проживает ребенок. — Ну, миссис Макнейли порой присматривает за детьми днем, не правда ли? — Тельма кивнула. — Так-то. Вопиющая наглость, что вы двое ворвались в мой дом и требуете забрать ребенка! Мистер «Котелок» выглядел так, словно только что перевязал лошадь, которую подстрелили на первом же заезде. — И где же мать девочки? Вы женаты? — И в самом деле! — воскликнул я. Опять меня преследует эта история с браком! Хотелось думать, что оставление женских форм и отплытие к более мужественным берегам с точеными формами Реджинальда положит ей конец, но на пути настоящей любви всегда встречаются айсберги. — Ну, то есть… Не ваше дело! Мистер «Котелок» и мистер «Другой» оглядели меня с ног до головы настолько зловонным взглядом, что и скунс бы задумался о самоуничтожении, но голова Вустера была задрана. Вот она, самая, самая последняя капля. — Полный вздор! — воскликнул я, указывая свободной рукой на дверь. — Прошу, покиньте мой дом, джентельмены, или это придется сделать мне. Это наконец поставило точку, и пройды вмиг исчезли. Я драматично хлопнул за ними дверью, как то обычно делают парни на сцене, когда к ним заявляется соперник, и вернулся к Тельме, вытиравшей слезы носовым платком. — Спасибо тебе, Берти! Огромное спасибо! Ты такая прелесть! — Ох, ты мне льстишь. Я просто делаю то, что нужно, тебе ли не знать? Я плюхнулся на кровать, передав ей Сильвию, и вскрыл упаковку с заварным кремом, что принес, чтобы поделиться. И когда Тельма взяла себе парочку печенек, мой взгляд заострился на ее дрожащих пальцах. — Послушай, старушка, не хочу докучать и все такое, но как обстоят дела с добродетелями и силодателями? Она откинулась назад, разочарованно откусывая печенье. — Я… ну, попала по полной. Доктор сказал, что я не смогу вернуться к работе по крайней мере месяц. Боюсь, я не смогу отплатить тебе… еще долго… — Тише-тише, и слышать об этом не хочу. — Я не могу тебе позволить сделать для меня еще что-то! — Вустер никогда не оставит друга в беде, — сказал я, кивая в подтверждение своей речи. — Тем более, ты нарисовала для меня ту замечательную картину акварелью, и это единственная картина, которую одобрил Дживс. Тельма захихикала, — Сильвия решила ее попередразнивать, и комната залилась радостным смехом, словно трелью соловья. И мы веселились в том же духе, будто три мушкетера, и ели печенье, пока день не подошел к концу. Сильвию, по праву, можно считать милой для едва ли двухлетнего малыша. По моему опыту, дети могут быть либо настоящими ангелочками, на облачках будто сущие воплощения невинности, либо реинкарнациями Ивана Грозного. Забавное разделение, и я рад признаться, что Сильвия полностью подходит под первый тип. — Берти, — тон Тельмы явно означал, что разговор переходит в серьезное русло. — Может, я прошу слишком много, но мне некого оставить с Сильвией, пока я больна, и я тут подумала, не мог бы ты… — Да! Конечно, старушка! — усмехнулся я. — Я с радостью за ней присмотрю. В конце концов, не я ли ее якобы «матушка»? Облегчение на ее лице явно подтверждало, что я принял верное решение. — О, ты святой, Берти. Не могу же я допустить, чтобы эти ужасные люди вернулись и забрали ее у меня! — И я бы никогда не позволил этому случиться! Сильвия будет в надежных, наших с Дживсом руках. Будем заглядывать каждый день. Я положил ладонь на чужую, приободряя и все такое, пока Тельма едва не потеряла сознание от изнемождения. Собрав все, что только можно было, из малышкиных вещей: любимые игрушки и пару комплектов одежды, — я взял Сильвию на руки и помахал на прощание Тельме. — Скажи «пока-пока» своей мамочке, Сильвия. — Пока-пока, — пролепетала она, помахав маленькой ручкой. — Увидитесь завтра. А пока тебя ждет приключение с дядей Берти! — С дядей Берти! Я улыбнулся, и Сильвия просияла в ответ. Так волнительно слышать, что малышка произносит твое имя, словно ты важнее всех на свете. Повторить его может любой дурак, но едва ли двухлетний ребенок! Да, вот это действительно подвиг, и вы должны быть впечатлены! Стоило нам пройтись по солнечному Лондону, точнее, скорее, серому Лондону, мы наткнулись на ни кого иного, как наших знакомых Труляля и Траляля, что слонялись поблизости с бегающими из стороны в сторону глазами, словно замышляющими что-то недоброе. — Добрый день, джентльмены, — кивнул им я, сохраняя спокойствие. — Вот веду свою дорогую дочь домой, она же моя дочь! Хотели подловить, тьфу на них! Стоит мне узнать, что кто-то из моих друзей в беде, так я во что бы то ни стало помогу, даже пускай придется солгать государственным служащим. Заметьте, я это делаю далеко не в первый раз и, скорее всего, не в последний. Я опустил Сильвию на землю и опустился сам, застегивая ее пальтишко, чтобы она могла идти рядом и держать меня за руку, — кивнул мистерам «Котелку» и «Другому», и мы наконец ушли. Если кто-то из нас вдруг запустит в них малиной, я своих не выдам. Первое, что мы с Сильвией сделали, — зашли в магазин. И пусть Дживс обходится с тратами благоразумно, и не сказать, что любит неожиданные сюрпризы, несколько подарочков все же необходимы, дабы смягчить удар. Не сомневаюсь, что он примет Сильвию с распростертыми объятиями, узнав о бедственном положении миссис Тельмы, но все же цветы никогда не помешают. — Даже не знаю, Сильви, как думаешь, какие выберем? Розовые или желтые? — спросил я, тыкая на тюльпаны у флористов. К едва приобретенной работе сборщицы цветов Сильвия отнеслась весьма ответственно: схмурила лоб, подпирая рукой подбородок. Довольно задумчивая поза для ребенка, хотя, может, это признак того, что в будущем она станет гениальным умником. — Розовые! — Розовые! Прекрасно, надеялся, что они тебе понравятся. Дживс — такой приверженец старины. Я протянул деньги флористу, решив, что смогу нести одновременно и Сильвию, и букет — у меня же две руки и все такое. Сильви же на это посмотрела так, словно тухлое яйцо съела. — Что такое? Она не ответила и лишь с драматичным вздохом положила голову мне на плечо. — Да ты устала. Что ж, я тебя не виню, мне б тоже не помешало перед ужином вздремнуть, вот только Дживс ни за что не позволил бы молодому джентельмену заснуть в дневной одежде, нет-нет-нет. Вскоре мы добрались до книжного, — Сильвия все еще дремала, даже не шелохнувшись на пыльных полках в отделе философии. Умиротворяющая тишина книжной лавки обуздала и меня, и я, покачивая на руках Сильвию, прошелся взглядом по книгам Бронте и Уайльда. Владелец прекрасно знал меня, и у него всегда были припрятаны новые и лучшие сочинения Спинозы, так что здесь подарки для Дживса готовы. Перед магазином шляпок я тоже не смог устоять. Как вы их там зовете, шляпные мельстерские? Кажется, там что-то связано с мельницами, хотя и представить не могу, чтоб для изготовления шляп мололи овес. От шума и суеты Сильвия проснулась, и я решил усадить ее на прилавок. Мы принялись разглядывать всю эту модную одежду вместе. Она, как и я, оказалась неравнодушной к перьям с альпийской шляпки и хихикала, стоило тем ее коснуться; но опыт научил, что в доме Дживсов-Вустеров такому явно рады не были б. Шляпка полностью закрывала ее лицо, делая ее похожей на всадника без головы, ворвавшегося в оперу, ну или на Бастера Китона, наставившего в Шерлок-ст. пистоль. — Ну разве она не прелесть? — пролепетала дама за прилавком, подходя к Сильвии. Она пододвинула ко мне небольшую шляпную коробку, ловко открыв крышку, и в ней я увидел точную копию своей шляпы, разве что крошечную. — Но послушайте! Она слишком мала для чьей-либо головы, не говоря уже о моей. — Нет, сэр, это для вашей девочки, — фыркнула девушка. — О! — воскликнул я, потому что в это явно было больше толку. — В этом явно больше толку! Сильвия, не хочешь шляпку? Она быстро кивнула в знак согласия, и я вручил ей головной убор для собственного показа мод: теперь она так походила на настоящего денди, в своих лакированных туфельках и шляпке с зеленой ленточкой. Мы оба улыбнулись словно дураки, и я сразу же заплатил владельце за такую гениальную находку. И вот, выйдя на улицу, мы вновь вернулись к началу истории, где Дживс встревоженно спросил: — И чей тогда это ребенок, дорогой? Видите? Кольцевое повествование. Все довольно просто. И на каждый вопрос дан ответ, и еще какой.

***

На появление у меня ребенка отреагировать можно было по-разному. Конечно, самой важной реакцией была р. Дживса, но было бы упущением не сказать, что у каждой из моих многочисленных тетушек, увы, тоже было свое мнение. Стоило мне рассказать историю, с. с ситуацией Тельмы, Дживс лишь коротко и сочувственно вздохнул; Сильвия изо всех сил старалась показаться такой, как всегда: очаровательной — даже шляпку сняла, чтобы показать Дживсу свои хорошие манеры. В котелке его закрутились шестеренки, изогнув бровь, будто он и вовсе хотел походить на надутую лягушку. — Было очень неразумно, — начал он. — Выдавать себя за ее родителя. — О, ну-ну, дорогой, — ответил я, заметив явную нехватку уверенности в его голосе. — Это был просто слегка изощренный способ пообещать, что я присмотрю за ней! И пусть тети Агаты, готовой вонзить мне клыки в горло, не наблюдалось. Она, вероятно, была бы в восторге услышать, что у меня появился ребенок. Смогла бы себя обманывать, что я женился на вольной пташке. Я склонился к нему, поцеловав в щеку, и Сильвия, как истинный ангелок, повторила за мной. И это, как говорится, окончательно разрешило дело — Дживс растаял на глазах и приобнял меня за талию. — Буду рад оказать Сильвии радушный прием в нашем доме, дорогой. Если посмотришь на кроватку, приготовлю ужин. Он взял у меня с рук Сильвию, что уже было начала суетиться, но теперь приковала взгляд на красавчика с широкими, в отличие от ее дядюшки Берти, плечами, и начал расспрашивать ее, что бы она предпочитала на ужин. Так уж получилось, что у нас и вправду имелась детская кроватка в пустой комнате, поскольку Биффены и Литтлы решили взять на себя заботу о размножении. И я поступил так, как поступил бы любой хороший дядя, — подготовился, чтобы в будущем порой присматривать за их детьми, а это значит, что здесь, в Беркли-Мэншенс, о Сильвии прекрасно позаботятся. Имелись у нас также и запасные детские пижамки, учитывая то, что дети склонны повсюду разбрасываться едой и пачкать ею себя, и груды других вещей, оставшихся от старых приключений. Даже ежу ясно, что они так быстро вырастают из своей одежды, что пока кто-нибудь вспомнит о забытом джемпере или засунутых под игрушечный поезд носках, те все равно будут на три размера меньше, чем нужно. В шкафу я нашел какое-то мягкое, удобное и едва ли поношенное платье, оставленное кем-то из семьи Биффенов, которое Сильвия, надеюсь, согласилась бы надеть, чтобы не запачкать свою хорошую одежду и не заставить Тельму страдать над ее стиркой. Я с гордостью от находки вернулся на кухню, преисполненный энтузиазма доказать Дживсу, что к выдаванию себя за мать отношусь очень серьезно. И резко застыл у двери. Та была приоткрыта, и помимо шуршания духовки, прекрасно слышалось тихое бормотание одного из жильцов и довольное лепетание другого. — Дживс. — Джис. — Джи-вс. — Джис! — Дживс. — …Дядя Берти? Послышался протяжный вздох, и я наконец толкнул дверь, заглядывая внутрь. Дживс, как я и думал, сидел за столом подле Сильвии, склонившись так, чтобы быть на уровне ее глаз, но, стоило ему увидеть меня, взгляд мгновенно метнулся вверх, словно бы свинку тыкнули иголкой. — Что-о делаете? — восторженно спросил я, прекрасно зная ответ. — … И почему она может выговорить твое имя, а мое нет? — он расправил плечи, стоило мне хихикнуть. — В нем всего один слог. Он встал, чтобы достать ужин из духовки, и я быстро занял его место. — Сильви прекрасно разбирается в людях, не так ли? — она кивнула. — Прекрати изображать из себя школьного учителя, и она, может, и соблаговолит правильно произнести и твое, так? — Да, — согласилась Сильвия. Показав Сильвии платье, спросив, не хочет ли она его надеть, и заручившись ее одобрением, я уже собирался было отдать его ей, как вспомнил о самом важном. Нужно аккуратно разведать обстановку. — Дживс, дорогой? — Да? — Есть возражения насчет синего платья и ярко-оранжевых носков? Если бы цыпленок не был идеально поджарен, точно сгорел бы под Дживсовым взглядом. Тот даже не осмелился взглянуть на ее носки. Я слегка откашлялся. — Я к тому что, ну, хорошие носочки, чего? На них тут… Посмотри-ка, что это на них тут нарисовано, Сильвия? — Свинка! — Да-да-да, на них тут свинка! Может, себе такие купить! — Прошу, сэр, — отрезал Дживс, с характерным стуком ставя перед нами тарелки. — Я даже о шляпах не заикнулся. «Все же не осмелюсь» взяло верх, и я тут же сунул носки со свинками обратно ей за юбку, что была слегка велика. Благо, я все же переодел ее, малышка вовсе не умела пользоваться вилкой. А к концу ужина в ее волосах виднелось больше соуса, чем на самом цыпленке, и пусть Дживс тщательно старался это скрыть, я все равно разглядел в его глазах боязнь за сохранность моих жилета и рубашки. Сильвии, по ходу, было абсолютно чихать и на мой, и на свой видок, так что оставался лишь один выход. Я вопросительно поднял на Дживса бровь, — ванна? Он кивнул. Ванна. Живя здесь целую вечность, я прекрасно знал, как обращаться с ванной. И пусть чаще ею занимается Дживс, выставляя свои особенности соли и температуры воды, сейчас он занят уборкой своей драгоценной кухни от беспорядка, оставленного Сильвией, так что все обязанности я взял на себя. Я поддерживал небольшую температуру, чтобы малышка не сварилась, как краб, и дал ей время поплескаться с любой пеной и солью для ванн, какую бы она ни захотела добавить. Смотря, как она, сосредоточенно сдвинув бровки, засыпает то розовую, то голубую соль, прикидывая, сколько еще мыла нужно добавить до определенного состояния этого месива, я лишь подумал, что, вероятно, все маленькие девочки по природе своей обречены быть ведьмами. Помню, кузина Анджела делала то же самое, когда мы были маленькими, а потом тоже заставляла меня бормотать что-то под ее «шепот Гекаты». Нужно добавить котел в список идей для подарков. Стоило мне усадить ее в ванну, возник действительно насущий вопрос. — Сильвия, солнышко, любишь уточек? Это я, конечно, про своего старого доброго приятеля — резинового утенка, что разделял когда-то со мной все плавания, — Сильвия быстро кивнула, протягивая ручки к желтой птице. — Обязательно присматривай за ним, — сказал я. — Присмотрю, — пробормотала она сквозь мыльные пузыри на лице. — Потому что, знаешь ли, он даже тебя старше. Она приподняла бровь, не сильно веря, что эта крошечная желтая уточка может быть старше ее, и я вдруг подумал, не из-за Дживса ли она так сделала. У него есть фирменное «Давай, возьми себя в руки, Бертрам» с поднятие брови. Специального шампуня для младенцев у нас не было, и пусть Сильвия уже почти малыш со своими хотелками и желаниями, я решил дать ей понюхать все, что только можно, чтобы она выбрала сама. Прекрасная я нянька, скажите. Ее взгляд в итоге остановился на аромате жасмина, в былые времена подаренного то ли тетушками, то ли невестами, и вмиг смягчился, стоило нам превратить ее кудряшки в мыльную копну, походящую на здание Имперского Штата. В конечном счете она переползла в ту часть ванны, где была пенка, оставив в стороне часть без нее; белые облачка же такой идеальный материал для строительства, скажите, можно сотворить все что угодно руками. Сильвия сварганила семь сердечек, две покосившиеся уточки и шляпку, что сразу положила себе на макушку (тот же шарм, что и у Дживса), а в моем распоряжении оказались три черепахи, лебедь с переломанной шеей и торчащие над верхней губой усики. Когда все наконец было чи-чи-чисто, я вытащил Сильвию, завернув ее в пушистое полотенце, и принялся ополаскивать ванну, печально помахав на прощание нашим новоиспеченным друзьям. Сильвия как раз побежала за пижамой, а в дверях возник Дживс, смеривший меня с головы до ног подозрительным взглядом. — Что, дорогой? — …Твоя одежда, Бертрам. Ой. Быстро взглянув вниз, я понял, о чем он. Вся одежда спереди была запачкала мыльными пузырьками и водой, что было ужасно грустно, учитывая факт, что этот костюм Дживсу вправду нравился. А вот по тому, как дернулся уголок его губ, было понятно, что изменения в нем ему были не по душе. — Это просто вода, глупышка, — попытался успокоить я, но, стоило мне наклониться вперед, он положил на меня руку. — Будь так добр, не приближайся к воде, дорогой, пока не скинешь с себя все то, что может намокнуть, и не прогонишь белую гусеницу со своего лица. Я улыбнулся, вытерев губы тыльной стороной ладони. — А я думал, мне идет, знаешь ли. — Разве что если претендуешь на роль с. Николая. С тем он удалился в гостевую Сильвии, а я побежал переодеваться в пижаму. Стоило мне накинуть новую одежду, я на носочках прокрался через холл к Дживсу и Сильвии, обнаружив их свернувшимися калачиком в кресле-качалке: Дживс убаюкивал малышку своим монотонным голосом, читая какую-то сказку (не одну из своих заумных книг, нет, но и не мою, что порой вселяет ужас, — я бы сказал, просто обычную детскую сказку с картинками). Картина эта была настолько уютной, что я задержался в проеме, наслаждаясь ей сполна: несмотря на всю внешнюю феодальную верность, у Дживса такое доброе сердце к нашим юным родственникам. И пусть временами он суровый и даже непреклонный, он очень их всех любит, и именно в такие моменты, как сейчас, я в полной мере это ценю. Дядя Берти дарит веселье и игры, но именно дядя Дживс излучает то тепло, от которого детям хочется просто свернуться калачиком и отдохнуть. Он взглянул на меня и, убедившись, что Сильвия близка к царству Морфея, тихо спросил: — Что такое? Я улыбнулся, вжимаясь плечами в дверной косяк. — Что, просто посмотреть нельзя? Слегка отодвинув Сильвию, чтобы убрать книгу, Дживс медленно провел рукой вверх и вниз по ее спине, не сводя с меня пристального взгляда. Ну что за восхитительная картина. — Беспокоюсь, когда ты такой тихий, дорогой. — Чего? В смысле, почему? — Чаще всего за тем следует объявление о помолвке. — Ох, да прекрати… — я все же отошел от двери, забирая спящую Сильвию и укладывая ее в кроватку. Заметьте, немаленькую кроватку, больше похожую на клетку для растущего тигренка, правда с мягким матрацем вместо соломы. Тигры же спят на соломе? Понятия не имею, но в том, что люди спят на кроватях, я уверен на все сто. Взять хотя бы нас с Дживсом. Я подсунул Сильвии ее любимого плюшевого мишку, и, убедившись, что шторы задернуты, позволил Дживсу увести себя за руку через холл. Рухнув в постель, я настолько обессилил, что не смог даже повернуться на другой бок, чтоб посмотреть, как Дживс раздевается до пижамы, — надеюсь, теперь вы понимаете, настолько я устал. Все это притворство матерью настолько засасывает, словно бы ты не взглянул на небо, отправляясь на прогулку, и теперь стоишь в Гайд-парке, пока над тобой разверзаются небеса. Но этот Вустер уже не так легко поддается ласковой руке гипноза, — уж точно не без тепла своего идеала среди мужчин подле себя, потому, стоило ему опуститься на другой край кровати и обхватить мою талию сильными руками, я глубоко вздохнул. — Спасибо, старина, — пробормотал я, утыкаясь носом в его шею. — Не стоит, сэр, — промурчал он, и если кто и имел право слышать, как он мурчит, так это я. То особенно приятно, когда он произносит таким тоном «сэр» так, чтобы слышал лишь я и лишь наедине с ним. — Мисс Сильвия — милейшее из того, что вы притянули в дом. Я весело фыркнул. — Рад слышать, что ребенок побил и фарфоровые вазы, и оксфордские гетры, и все такое. «Они на свет родили чудовищ-дочерей», как говорил когда-то наш приятель, или как-то так. — Или как-то так, — прошептал он, целуя меня в волосы. Свернувшись калачиком в его объятиях, я мгновенно заснул, прокручивая в голове планы на завтрашние приключения с малышкой.

***

Вы, скорее всего, ломаете голову, откуда бы остальным реакциям вообще взяться. Дживсу мы, как вы поняли, уже рассказали, и, думаю, было бы лучше сохранить все в тайне, чтобы избежать неприятностей… Тогда как же все узнали о ребенке? Что ж, не хотелось бы сказать, что я любитель переложить вину на чужие плечи, но в данном случае она полностью на совести клуба Дроунс. Неудивительно, скажите. Перед обедом мы с Сильвией решили навестить ее матушку и, захватив целую корзину наготовленных Дживсом вкусностей и всего необходимого, мило поболтали втроем. Сознание Тельмы все еще больше походило на желе, потому, недолго думая, мы решили быстренько оставить ее в покое, чтобы она вздремнула после еды. Думаю, мало кто назвал бы меня чересчур наблюдательным. В свое оправдание скажу, что большинство происходящего вокруг меня — сплошной идиотизм моих друзей, который я бы предпочел не замечать, пока не припечет… Я к тому что, ну, и вот надо мне опять становиться свидетелем того, как Гасси в очередной рад разрушает свой брак? После всего сделанного мной, чтобы его уладить? Нужно же сохранять хоть какие-то остатки здравомыслия. Но, должен сказать, не заметить двух крепких парней, тащившихся за нами с Сильвией через улицу, да еще и таких далеких от утонченности, было бы сложно. Мориарти бы склонил от стыда голову. Господи, даже Гонория Глоссоп маскирует свой смех лучше, чем эта ужасная парочка в котелках. В какой-то момент, на полпути до дома, Сильвия даже перегнулась через мое плечо и высунула на них язык. Это насколько нужно преуспеть в работе, чтобы тебя заметил двухлетний ребенок? Тогда я, наконец, решил, что лучшим вариантом развития событий будет просто развернуться и встретиться с Медузой Горгоной лицом к лицу, покончив с этим маразмом. — Привет-привет, уо-у! Знаете, ребята, нам не сильно-то приятно, что вы нас преследуете. Мистер «Котелок» (хотя, по правде говоря, теперь они оба в котелках, но имя как-то прижилось, не думаете?) прочистил горло и навис надо мной. — Добрый день. Мы всего лишь проверяем правдивость вашего вчерашнего заявления. Всегда нужно убедиться. — О, да, полагаю, так и есть, но видите ли… — я несильно подбросил Сильвию на руках. — Она все еще со мной. Она точно моя, поймите, понимаете? На этом я надеялся, что все закончится. Я к тому, что, ну, что за организация будет днями гоняться за незнакомцами на улице? У них что, бумажной работы нет? Но, увы, фортуна никогда не была благосклонна к Бертраму Вустеру, ибо ни кто иной, как Фредди Трипвуд, окликнул меня из-за спины. — Это ты, Берти? Я, конечно, не против Фредди, не подумайте. Он отличный парень, с которым можно повеселиться в Дроунс. Проблема лишь в том, что в его черепной коробке не было ничего, кроме воздуха; он бы едва вспомнил, что попал в яблочко при игре в дартс, спустя две минуты после броска. И то, что шансов на спокойствие становилось все меньше, мне нисколько не нравилось. — Приветик, Фредди! Дико сожалею, старина, но я очень спешу домой, — выпалил я, стараясь держать Фредди как можно дальше от ужасной парочки. — Послушай-ка, а это кто? — Фредди слегка помахал Сильвии, переведя на меня хмурый взгляд. Встреться мне Бинго, или Кэтсмит, или, черт его дери, Биффи, они бы точно обратили внимание на тот факт, что ребенка у меня определенно нет, и что в присутствии двух таинственных джентельменов весьма официального вида я продолжаю яростно на них пялиться, — и поняли бы, что это часть тщательно продуманного плана. Какими бы глупыми и бесящими они ни были, они — мои закадычные друзья, и точно бы знали, что что-то пошло не так, попадись я им с волшебным образом появившимся ребенком на руках; может, даже позвонили бы Дживсу прежде, чем я объяснил, что к чему. Фредди же, напротив… Что ж, начну и закончу тем, что в одной школе мы не учились. Стараясь не выдать себя, я ответил. — Это Сильвия. Моя дочь, — последнее я специально произнес громким тоном, чтобы наши с вами Джекилл и Хайд, стоявшие позади меня, смогли это подслушать, — разрушать тщательно продуманную уловку я не собирался. На лице Фредди едва промелькнуло замешательство, и он тут же расплылся в привычной улыбке. — О, прекрасно! Придешь на ланч в Дроунс? — Вообще-то нет, я правда спешу домой, увидимся в другой раз, Фредди! Мой взгляд метнулся к паре засыпающих детских глаз, — те словно спорили со мной, время от времени устанавливая зрительный контакт. Я кивнул, и мне кивнули в ответ, словно передавали что-то важное. На том я практически бегом кинулся в Беркли-Мэншенс. Дверь мне открыл Дживс, забирая шляпу и зонтик, и, стоило мне опустить Сильвию на пол, заключил меня в объятия. Вероятно, почувствовав, что с молодым господином что-то не так, он позволил мне глубоко вдохнуть запах его теплой шеи и приятного одеколона, уперся подбородком в мою голову и, наконец, осмелился нарушить тишину. — Что случилось, дорогой? Я тяжело вздохнул ему в плечо и поднял глаза, расплываясь в самой невинной улыбке, какую только мог изобразить, словно говоря: «Ты не можешь на меня сердиться, я — свет твоей жизни, ты сам так говорил». — Всеми известный кот, так сказать, выбрался, или не выбрался, как там, из мешка, брыкаясь и крича. Вот. — …И впрямь? — И впрямь. И у него порядка пятнадцать минут до того, как весь клуб Дроунс решит, что у нас появился ребенок. Я перевел взгляд на Сильвию, которая, слегка шатаясь, направилась к своему местечку за пианино и намеревалась начать гонки деревянными машинками. Дживс разорвал объятия, наконец, снимая с меня пальто. — Полагаю, это из-за тех работников опеки? — Ты как всегда прав, и из-за чертового Фредди Трипвуда, как раз шедшего в клуб, — я уставился в пол, предпочитая разглядывать идеально начищенные ботинки Дживса, а не лягушачье надутое лицо. — Прости, старина… Я правда не хотел, чтобы пошли сплетни. — Только ты, любовь моя, — начал Дживс, целуя меня в лоб, — можешь взбаламутить даже спокойную воду. Мне все равно на сплетни, о которых через неделю забудут, и вряд ли я знаю ребенка лучше, чем мисс Сильвия. Я слишком неджентельменски фыркнул. — «Мисс Сильвия» звучит так, словно она светская дама. Все еще дуешься, что она не может произнести твое имя? — Не понимаю, к чему вы клоните, сэр. — Все ты понимаешь. — …Там один сло-… — Она же ребенок! Дай ей время! — я снова неджентельменски хихикнул, наблюдая, как на точеном лице мелькает легкое раздражение. И вправду, если у моего возлюбленного и были недостатки, так это гордость, хотя, подразумевалось, что та проявляется в спорах из-за внешнего вида или интеллектуальном хвастовстве, а не в борьбе с буквально ребенком (с которым он познакомился день назад), который всего лишь не может произнести его имя. Ну что за чудо. Очаровательное, ужасно нелепое чудо. Я отпустил Дживса заниматься своими делами, а точнее чтением умной книжки, подаренной мной вчера, а сам вернулся к пианино и Сильвии. Та сначала не придала никакого внимания тому, что дядюшка Берти взял пару аккордов над ее головой, но, не успей я сыграть вступление к «Да, бананов у нас нет», тут же вскочила на нетвердые ножки и пустилась в пляс. «Пляс», конечно, сильно. То было скорее подпрыгивание вверх-вниз, словно чертик из табакерки, с фирменной лучезарной улыбкой. Малышка подпевала в припевах своим милым голоском, — я был в восторге от такой восхищенной публики. Единственной проблемой было то, что, каждый раз, когда я пытался сыграть что-то другое, Сильвия переставала танцевать и тянула ручки к клавиатуре, делая демоническое «ДАН!», пока я не останавливался, — она лишь обиженно бормотала что-то себе под нос, пока я не начинал мелодию о бананах заново. И пусть я был к нему спиной, я прекрасно чувствовал, как у бедняги Дживса сворачиваются уши. На седьмой раз послышался телефонный звонок. Спасительный, учитывая то, как быстро Дживс вскочил, чтобы снять трубку. — Добрый день, дом мистера Вустера. Я продолжал играть, только чтобы Сильвия радостно улыбалась и подпрыгивала на месте. Дживс протянул трубку мне. — Мистер Литтл, дорогой, спрашивает тебя. — Скажи ему, что меня нет дома. Вы, разумеется, понимаете, почему я не мог ответить ему. До него, без сомнений, дошли слухи о ребенке, которые я собирался развеять, спрятавшись от них навсегда. Дживс пробормотал что-то в динамик и через секунду поднял бровь, глядя на меня. — Мистер Литтл утверждает, что слышит звуки пианино. Черт его дери. Заметил-таки окружающую обстановку. Я потрепал Сильвию по головке в знак извинения, что прервал игру, и со вздохом забрал у возлюбленного трубку. — Чего тебе надо, Бинго? — На кой черт тебе ребенок? Так сразу. — Длинная история. — О, ну конечно. Я так и думал, потому что не верю, что мог бы забыть, будь у тебя настоящий ребенок. — Надеюсь на то. — Я не настолько тупоголовый. — Вероятно. — Н, может, я и не замечал многое, когда мы учились в школе, Берти. — Что правда, то правда. — Ну так мне можно прийти? Могу захватить малышей, поиграем. Пока! Не произнеся больше ни слова, мерзавец оборвал связь. Я положил трубку обратно на рычаг и повернулся к Дживсу, который, без сомнения, и так все понял своими подкормленными рыбой мозгами. — Мне приготовить обед для Литтлов, дорогой? — Да, Дживс… Зная нашу удачу, Бинго за собой и мистера «Котелка» притянет в придачу. Но, к счастью, Бинго хоть и появился аж с тремя в придачу, все трое были его собственными детьми. Четырехлетний Элджи вмиг проскочил мимо ног отца в дверь и побежал прямо к пианино, в то время как близняшки, Элейн и Долли, покорно ждали в проходе, не имея возможности побежать со скоростью четырехлетнего ребенка. — Привет, Берти! — Приветик, Бинго! Стоило их отцу войти и закрыть за собой дверь, между Элейн и Долли возникла неловкая пауза: перед ними показалась незнакомка в виде Сильвии. Она потянулась ко мне и схватила меня за ногу, не до конца понимая, придется ли защищать территорию от этих малявок, но Элейн быстро взяла ситуацию в свои руки. Если раньше я считал, что все девочки мечтают вырасти и стать ведьмами, то Элейн явно возглавила бы этот шабаш. Подойдя вплотную к Сильвии, она протянула ей руку, на что та взглянула на меня в поисках согласия, прежде чем заключить сомнительный союз. — Привет, я — Элейн, а это моя сестра Долорес. — …Привет. — А тот, что играет на пианино, это Элджи… Он, конечно, в этом плох, но мама говорит, что нужно поддерживать все мечты, какими бы они не были. Найдя взглядом игрушечные машинки, Элейн одной рукой обняла сестру, а другой — Сильвию, и повела обеих в сторону будущих гонок. Через пару мгновений и Элджи бросил мучения пианино, и все четверо, став единомышленниками, принялись сооружать какую-то сложную гоночную трассу вокруг Честерфилда и наших с Бинго ног, весело рассказывая, как будут отправлять одну машинку за другой. Странновато, но креативно. Кровь Рози М. Бэнкс явно где-то там присутствует. Дживс, этот настоящий принц среди мужчин, выскочил из кухни с подносом, до краев уставленным сладостями и чаем, и тут же поспешно ретировался; как я догадываюсь, чтобы избежать игрищ с Бинго. Вероятно, думает, что, окажись он поблизости, Бинго тут же вспомнит какую-нибудь проблему и попросит о помощи, и не сказать, что он неправ. — Ну так, Берти, — начал Бинго, прерываясь, чтобы сделать пару глотков Эрл Грея. — Ни за что не догадаешься, что произошло в клубе. — Ну, раз так. — Я сидел там, занимаясь своими делами с Элджи, Лайни и Долли… — На кой черт ты притащил в клуб детей? Бинго недовольно выпучил глаза. — Элджи вообще-то хочет вступить в клуб, разве не помнишь? Как бы там ни было, дорогая Рози работает над книгой, и ей хотелось тишины и покоя, поэтому я решил, что научить их всех играть в дартс, на случай, если мне вдруг понадобится замена в турнире, будет хорошей идеей. У Лайни настоящий талант, понимаешь? — Ей же три! Как… Боже правый. Ладно, вернемся к главно мысли, говнюк. — Я не говнюк, ты говнюк, сам заговорил об этом. — Бинго, ради всего святого! — Ох, ладно. И как ты думаешь, кто вошел в клуб, рассказывая, что встретил тебя и твою дочь на улице? Конечно, Фредди Трипвуд; я сказал ему, что это полный вздор, и у Берти Вустера нет никакого потомства, но он поклялся, что это чистой воды правда, — он повернул голову к Сильвии. — И знаешь что? — Бинго… — я попытался сдержать вздох. — Я знаю тебя с рождения, Берти! Мы вместе ходили в школу! Не думал, что это хоть что-то да значит! — Ты абсолютный болван… — Я к тому, почему ты не сделал меня крестным? Своего близкого друга! — Погоди-ка, ты меня крестным Элджи не сделал, — мое лицо исказилось в презрении. — Не говори глупостей, я выбрал Уфи, потому что иначе как мне получать от него хорошие подарки на день рождения? И вообще-то ты крестный Долли, не жадничай. Разговор явно начал затягиваться, особенно, учитывая тот факт, что к нам прибежали дети и разбежались кто куда. Прочистив горло, чтобы издать тот же приглушенный кашель, больше смахивающий на горный барабан, что и Дживс, ну или попробовать его сымитировать, я продолжил. — Сильвия — не моя дочь. Бинго удивленно разинул рот, выронив пирог на поднос. — …Я так и не думал. — Серьезно? А сколько протестов было… — Объяснись, Берти! Ты что, украл еще одного ребенка? — Это всего раз было! Я бы никогда… — я зажмурил глаза, сделав глубокий вдох, и снова вернулся к насущной проблеме. В той истории, кажется, был виноват Фредди Булливант. Стоит прекратить общение со всеми подонками по имени Фредди. — Я просто присматриваю за Сильвией по просьбе матери. Помнишь старика Макстэнди? Через пару мгновений раздумий в глазах Бинго промелькнула тень воспоминания. — Тот гребец! Ты ему никогда не нравился. — Э-… Серьезно? — Тебе ли не помнить, как он вечно скидывал тебя в воду после тренировок? — Так все делали. — Я бы сказал, что он это делал со злыми намерениями. — Ну да, отставить злые намерения, Сильвия — его дочь. Бинго уставился на Сильвию, пытаясь вспомнить старые черты Макстэнди, и медленно кивнул. — Н-да, в этом что-то есть! А где он сейчас? — На кладбище. — Не повезло, — фыркнул Бинго. Бинго со всем без пререканий согласился, и мы продолжили беседу, пока детям наконец не наскучили гонки. Сильвия и Долли забрались ко мне на «Честерфилд», радостно расположившись у меня на коленях и принявшись за свои пирожные. — Дядя Берти? — привлекла внимание Элейн, уставившись на меня с колен Бинго. — Сильвия очень похожа на тебя. — В самом деле, сэр-… В смысле, Лайни. Девчонка драматично вздохнула, словно бы я намеренно игнорировал ее слова. — Но… но на Дживса она не похожа! Я приподнял брови. — Да, думаю, не похожа. А ты как думаешь, Сильви? Малышка ткнула пальцем на кухню и закачала головой. Более понятный ответ, чем у половины клуба Дроунс. Элейн хмыкнула, раздумывая, продолжить ли ей беседу или все же поесть. — Может, она вырастет такой же высокой, как он. Или-или-или будет читать очень-очень умные книжки, это больше на него похоже. — Послушай-ка, Лайни, и откуда ты знаешь что-то о моем камердинере? — Хи-х, знаю. Мама сказала, что сделала героя наподобие него в своем последнем романе, она постоянно об этом говорит. От судорожного смеха, точно сбившего бы обеих девочек с моих колен, меня удержала лишь железная воля. По правде говоря, я читал последний роман Рози М. Бэнкс, и раз слащавая проза, описывающая героя, так сильно напомнившего мне Дживса, что я только его и представлял всю книгу, оказалась правдой, то я никогда в жизни еще настолько правым не был. Ситуацию спасли лишь ярко-красные щеки Бинго. — Серьезно? — спросил я, повернувшись на Бинго. — Конечно, я же только что это сказала, дядя Берти. Может, будешь меня слушать? — Прости, Лайни. В следующий раз постараюсь. Она улыбнулась и быстро кивнула (уверяю, ее ждет прекрасно будущее пугающего учителя), продолжив отдирать глазурь с французской выпечки, вам ли не знать. Кажется, я начинаю по-настоящему ценить детей.

***

— Дживс, дорогой? — Да, сэр? — Ты не читал, случайно, последнюю книгу Рози М. Бэнкс? — Пока нет, но планировал начать после того, как закончу это сочинение Спинозы. — О, понятненько. — Вам понравилось? — Ох, вполне. Отражает действительность. Ну или, по крайней мере, мою действительность — не сказал бы, что она близка многим, ну или, по крайней мере, надеюсь на то. — …Прошу прощения?

***

Я, вероятно, был слишком naïve, надеясь, что сплетни останутся в пределах величественных стен Лондона. Не понимаю, почему нельзя сохранить хоть каплю приватности, и всем вокруг так и норовит разболтать чужие секреты, словно бы они дырявая бочка с вином. То было солнечное утро, и я валялся на «Честерфилде», не делая (и даже не думая) решительно ничего, лишь положив голову на колени Дживсу. Вот он, один из самых неприятных аспектов ухода за детьми: в. ребенок, обычно, просыпается очень-очень рано, и тогда придется подниматься и вам, чтобы за ним присмотреть. Я к тому, что она же всего лишь малыш, зачем вставать ни свет ни заря? На бал торопиться? Дживс же как всегда внимательно смотрел на затуманенного сном меня, пока я лежал у него на коленях с закрытыми глазами, а на полу подле нас что-то лепетала Сильвия. И тут, как гром среди ясного неба, раздался стук во входную дверь. Заметьте, не вежливый, а такой, будто кто-то буквально отчаянно пытался прорваться сквозь дерево и петли. Я слегка застонал, чтобы Дживс понял все мое разочарование, что придется поднять голову из удобного положения и, пошатываясь, подойти к двери, наконец ответив на стук. Сам же он мигом исчез на кухне, чтобы приготовить чай или что-то в этом роде. Он всегда знал, как обращаться с любимыми гостями, — и никакая привязанность ко мне не смогла эту укоренившуюся феодальную привычку изменить, — а не очень любимых (уверен, у него есть целый список оправданий для них), выпроводить. — О, тетушка Д., привет! Та стояла, уперев руки в бока, — самая что ни на есть страшная тетушка-опасность в столь ранний час. Не уверен, успел ли мой мозг осознать тот факт, что тетушка, живущая в сельской местности, каким-то невероятным образом оказалась у входной двери, как отдаленная мысль о завтраке ее затмила. — Я здесь, чтобы увидеть свою внучку, паразит. Я развел руками. — У тебя нет внучки. — У тебя нет дочки, — ответила она, протискиваясь мимо и оценивая обстановку в гостиной. — …Touché. Она бы в любом случае была бы тебе лишь внучатой племянницей или что-то такое… Тетушка Д. замерла как вкопанная; не уверен, что когда-нибудь видел ее настолько неподвижной. Сильвия в окружении игрушек сидела на ковре, хлопая на Далию глазками снизу вверх, а Д. оглядела ее сверху вниз. Носок ее был подкатан, а второй — и вовсе свалился (у Сильвии, не моей тетушки), пока она лишь с открытым ртом ловила мух (это они, по правде говоря, делали обе). — Великий Скотт, — наконец выдохнула она. — Знаешь, ты, юное отродье, а я-то думала, это какой-то замысловатый план с куклой. — Нет, Сильвия полностью из плоти и крови. Плюхнувшись на диван, тетя Д. протянула Сильвии руку, снова застыв, когда та ее пожала; будто щенка проверяла, ей Богу. — Сильвия, — произнес я. — Это моя тетушка Далия, она очень рада с тобой познакомиться. — Привет, — ответила Сильвия, улыбаясь своей белозубой улыбкой. Далия погладила ее по светлой головке и снова развернулась ко мне. — И где ты ее нашел? Надеюсь, не просто на улице подобрал? — Почему все думают, что я похититель детей? — Лучше спроси об этом похищенного ребенка. И вот опять! Опять! — А как ты вообще уз-… — Ах! Дживс, мой любимый племянник! — воскликнула Далия, стоило Дживсу принести поднос с чаем. Я решил не влезать в их племяннические дела, чтобы случайно не бросить вызов лучшему из всех мужчин. — Откуда, черт побери, ребенок? — Мы с Бертрамом присматриваем за мисс Сильвией, пока ее мать больна, мадам. — Разумно, — тетушка Д. громко хлопнула себя по коленке, словно у нее над головой вдруг взорвалась лампочка. — Я знала, что вы двое не сможете размножаться, каким бы умным человеком ты ни был, Дживс. — Безусловно, мадам. Найдя ответы на интересующие вопросы, Далия допила остатки чая, стараясь не дребезжать блюдцем, — Сильвия пыталась прятаться у меня на коленях, пока наконец не пришла в себя в присутствии доброй, милой тети, обученной куорну и питчу. Не уверен, как стоит относиться к традиции всех знакомых забегать сюда за сплетнями, потому что их дорога в ад лежит через собственное любопытство, — и кому бы не быть в ее конце, как тетушке Агате. И пока я бежал от этого поезда любопытства, ко мне в голову вдруг пришла мысль. — Погоди-ка м., — обратился я к тетушке Д. — так как ты узнала? Вам стоит меня понять. Раз слухи дошли до Маркет–Снодсбери, то Бертрам действительно под ударом — Стипл-Бампли оттуда в двух шагах. — Не задавай мне вопросов, ты потерял это право еще тогда, когда начал всем и каждому болтать, у тебя есть ребенок, — выдала она, чуть не опрокинув башню Сильвии. Она ласково потрепала ее по голове, приободряя, и придержала кирпичики, когда та подбежала к башне. — Таппи Глоссоп рассказал Анджеле, а она — мне. Мерзавец, и сказать больше нечего. Надеюсь, хоть у Бинго хватит здравого смысла навести порядок в клубе Дроунс. — Ну-ка вставай! — воскликнула Далия ровно тогда, когда Дживс отнес поднос на кухню. — Этому дому нужна прогулка по утреннему парку! Сильвия вмиг выронила все кирпичики, мини-Пизанская башня тут же с грохотом рухнула на пол, и заулыбалась такой перспективе. Боже, у нее даже пальто нет! — Тетушка Д., серьезно! Там дождь! — Никаких отговорок, Берти, ребенку нужен свежий воздух. Позови моего любимого племянничка, и собираемся! Как мне и было велено, я, взяв Сильвию на руки, побежал к кухни звать Дживса. Надав на девочек непромокаемые резиновые сапожки и всякое такое, я накинул и свое пальто, нацепив для дополнительной защиты брошку. Может, у тетушки Д. и был иммунитет к таким мелочам, как погода, мне ее гены, увы, не передались. И пока вы наконец выходили за дверь, я, вероятно, болтнул что-то о бренной ноше потери статуса лучшего племянника в мире. — Не думаю, что в словах миссис Трэверс был глубокий смысл, — успокоил меня, надев Сильвии такую же шляпку, чтобы хоть как-то меня ободрить. Я чмокнул его в щеку, на что Далия только рассмеялась. — Не волнуйся, мой юный паразит, ты — на втором! Парк, как я и думал, превратился в огромный бассейн. И пока Дживс держал над собой и тетей Далией зонт, я был вынужден пробираться за Сильвией через каждую лужу — одному богу известно, как ей удавалось их все находить. Она резко метнулась к краю грязной лужи, оценивая глубину и внешний вид, и тут же вступила в нее ногами, немного попрыгав. И, так как прыгать она еще не умела, то скорее ковыляла, пока не плюхнулась на живот. — Ой! — выкрикнул я, протягивая ей руку, — держись, замарашка! — Ой! — повторила Сильвия, поднимаясь на ноги, вся в грязи. Ну, слава богу, у нас есть водонепроницаемая одежда. — Прыгай, дядя Берти! — Нет, дядя Берти не будет прыгать. — Прыгай, дядя Берти! Из-за спины послышалось громкое хихиканье, и тетя Д. с Дживсом, негодяи, удивленно подняли брови. — Дядя Берти, черт бы тебя побрал, ты просто обязан прыгнуть, — крикнула моя теперь уже вторая любимая тетя. Поправлять не манеру выражаться я не стал, помня, как еще в юном семилетнем возрасте услышал от нее все, что только можно, — и вместо этого перевел взгляд на Дживса. Вот он бы точно возвратил, хотя бы из соображений сохранности моей одежды. Сильвия, пошатываясь, подбежала ко мне и дернула за рукав. — Прыгай, дядя Берти! Пелена спала с глаз: Дживс едва ли скрывал улыбку. — Я действительно считаю, что сэру стоит прыгнуть. Ладно. Ладно! Ну и не нужны мне сухие носки! Взяв Сильвию за руку, я шагнул в дивный новый мир воды и грязи под бурные аплодисменты вероломной публики, — и восторженное хихиканье ребенка. Шлеп! От всплеска на брюках остались мокрые пятна, и вода уж было начала просачиваться в лакированные туфли. Но раз Сильвия смеялась, я подпрыгнул еще разок. Нужно же соответствовать своему званию веселого дядюшки? Так и началось мое медленное превращение в болотного жителя. Сильвия носилась по лужам, как собачка, волоча меня за собой, пока подолы моих брюк не стали коричневее, чем забытый в духовке пирог. Да и к тому же у нее ужасное равновесие, — падала она каждые пару шагов, упорно продолжая снова и каждый раз вскакивая на ноги, растерянно моргая, будто понятия не имеет, что такое гравитация. И каждое такое падение, лежа в луже, она тыкала в траву мокрыми пальцами. — Привет, жукок! — Боже правый! — выпалил я, если это подходящее слово для ползучего существа, карабкающегося по ее пальцу. — Смотри, какие у него лапки! Наверное, целое состояние на обувь тратит! — Жучки не носят обувь, — ответила Сильвия, внимательно рассматривая найденного друга. — Я полагаю, мисс, сэр, — вмешался Дживс, — что этот жук — многоножка, названная так из-за своих ног, а не нарядов. — Много-ножка? — Очень хорошо, мисс. — А где он живет? — Если вернете его обратно, то будет в траве. Так она и сделала, перевернувшись на спину, словно потерявшаяся морская звездочка. — Дядя Берти, помоги, — Сильвия замахала ручками, и я склонился, чтобы ее поднять. — Что нужно сказать? — Пожалуйста! — Умничка, давай! Поднимать малышей на ноги я умел прекрасно, они гораздо удобнее взрослых. Ну, так или иначе, продолжаю. Мы прошлись мимо пруда с утками, понаблюдав за неторопливо проплывавшими мимо птицами и сделав вид, что бросаем им семечки, потому что нам и в голову не пришло захватить их с собой. И все было спокойно, весело, вау-вау-вау и все такое, пока позади нас не раздался пронзительный крик. Сердце пропустило удар. То был не просто крик, а настоящее шипение кобры, выскакивающей из логова, и, обернувшись, я увидел длинную белую фигуру заклятого врага. — Великий Скотт! Существо, больше походящее на Вельзевула, снова зашипело, вытянув на нас свою изогнутую шею и, вероятно, примеряясь к лодыжкам. Тетя Далия подпрыгнула, и тут же крикнула на меня. — Это просто лебедь, Берти, отпугни его! — Отпугнуть? — воскликнул я. — Это животное не боится ничего, что мы, простые грешные, делаем! Он снова зашипел, словно сдувшаяся шина, и Сильвия вскрикнула. Я ее не виню, мне самому едва удалось сдержать визг, поэтому я крепко обнял ее одной рукой, и мы решили отступать. Вот так сделаешь шаг в пруду, а потом… Я уже было подумывал сдаваться и, может, запустить в него ботинком, надеясь попасть, как вдруг в дело вступил Дживс. Он бросился к лебедю, наставляя на того зонтик и быстро открывая и закрывая его, чтобы сбить с толку. И это подействовало словно чудесный щит, позволив нам вернуть себе землю обетованную, — подлое существо отступило обратно в высокую траву. Он снова зашипел, как масло на сковородке, и несколько раз попытался укусить зонтик, но все безуспешно. Я бы, конечно, сказал ему, что один мужчина не сравнится с моим Дживсом, не говоря уже о таком подлом лебеде, но сомневаюсь, что он бы вразумил что к чему. Наконец, последним открытием зонта Дживс обрек птицу на поражение, и та, поджав хвост, полностью потеряла уверенность в себе. — Дживс! — воскликнул я, сильно обнимая его за героические плечи. — Ты наш рыцарь в сияющих доспехах! — Стараюсь, сэр, — ответил он, закрывая зонтик и приобнимая меня за талию. — Стойкая оборона, — сказала тетя Далия, решительно кивнув Дживсу, — лебедь не знал, с кем похватился. — Спасибо, мадам. Я перевел взгляд на Сильвию, стоявшую рядом со мной и Дживсом с широко раскрытыми глазами. Лебедь, видать, так напугал ее, но она все равно быстро пришла в себя. Опустившись на колени, чтобы быть с ней на одном уровне, я вытер грязь с ее личика и протянул ей руку, чтобы понести ее домой, но она так и не отвела взгляда от моего возлюбленного. — Нет! — закричала она, отскакивая от меня и протягивая ему ручки. — Дживс! Тот не то что побледнел, он вдруг вообще стал похож на мраморную статую, вмиг потерявшую бронзовый загар своего тела. Едва сдерживая смех, я выпрямился и лучезарно улыбнулся ему. — Ты ее слышал, Дживс. Назвать его выражение лица «надутой лягушкой» было бы в корне неправильной — он скорее походил на лягушачьего отца, великого предка, положившего начало традиции выглядеть таким смущенным. Вся передняя часть Сильвии (в придачу со спиной) была полностью коричневой от насквозь впитавшейся грязи и травы, как и положено любому любящему веселье ребенку, — шестеренки в его голове быстро попрощались с чистым пальто, жилеткой, рубашкой — черт побери, всем. Но вдруг морщинки в уголках глаз дрогнули, и я понял, что он смягчился. — Очень хорошо, мисс Сильвия. Вытянув руки словно для музейного экспоната, он наклонился и поднял ее, прижимая к себе на случай, если лебеди-разбойники вновь решат на нас покуситься. Сильвия весело рассмеялась, глядя на мир с его невероятной высоты, и мы направились к выходу из парка. — Нужно остановиться где-нибудь и пообедать, — предложила тетя Д., хотя больше походило на требование, а не приглашение. — Тетушка Д., моя вторая любимая тету-… — Да как ты смеешь! — …Я лишь хотел заметить, что Дживса хватит сердечный приступ, если мы не успеем вовремя вернуться домой и переодеться, так что, может, перенесем обед на другой раз. — Чушь! Вы двое идите домой, а мы с Сильвией пойдем обедать… Что я за бабушка буду, если не побалую это милое дитя? Она потрепала Сильвию за розовые щечки, отчего та захихикала и заерзала в объятиях Дживса. Спорить я не стал. — Ну ладно, но только потому, что я не хочу счищать с себя застывшую грязь как при археологических раскопках. И не корми ее одними сладостями, не хочу, чтобы она заболела! — Бертрам, юный паразит, да никогда. Мои способности воспитания прекрасно отработаны на тебе, и твоей сестре, и Анджеле с Бонзо. А теперь проваливай. Она рассмеялась над собственной шуткой, которая, может, и пришлась бы мне по душе, не стой я в луже, и приказала Дживсу поставить Сильвию на тропинку, взяв ту за руку. — Кажется, придется купить тебе новое пальто, что думаешь? — спросила она, когда они шли по дороге, и я вдруг понял, что девочка уже на грани стать избалованной. То же подумал и Дживс, поэтому я схватил его за руку и быстро развернулся в направлении Беркли-Мэншенс, чтобы наконец скрыться из виду тети Д. и нашей девчонки. — Давай, дорогой мой, пока наши рубашки еще можно спасти. — Мы уже упустили шанс, милый. — …Серьезно? — Серьезно. Боюсь, весь твой наряд придется сжечь. — Не думал, что грязные лужи такие смертоносные. — Тихие убийцы, сэр.

***

И пусть мы присматривали за Сильвией всего три дня, она быстро освоилась и стала важной для нас, словно несущая стена. Думаю, пережить обрушение на меня потолка было бы легче, чем ее исчезновение. Понятно, конечно, что когда-нибудь она вернется к своей отдохнувшей и выздоровевшей матушке, но до тех пор она полностью наша. Это стало совершенно очевидно в день, мы с Дживсом решили прошвырнуться с малышкой по магазинам: в списке покупок оказалась новая пара туфель, плюшевый мишка с большими глазами-бусинками и такое количество сладостей, что настоящий медведь, не плюшевый, впал бы в диабетическую кому. К тому времени, как мы добрались до моего любимого портного, чтобы оформить заказ на очень модный (и одобренный Дживсом) передничек, Сильвия потребовала, чтобы мы посидели в кафе, и я был только за. — Дживс, — начал я, делая глоток чая. — Скольким малышам ты уже крестный? — Четырем, сэр. — Ох! Что ж, вот и последствия твоего блестящего таланта помогать людям. — Дядя Берти? — пролепетала Сильвия. — Да-а? — Что такое «крестный»? Она сидела на коленях у Дживса, вполне довольная тем, что может в любой момент перегнуться через стол и откусить от любого торта, что ей приглянется. Между нами, она съела большую часть Дживсового эклера, чем он сам, хотя, подозреваю, что за тем он его и заказал. — Крестный — это человек, которого выбрали тебе твои милые родители, чтобы он заботился о тебе и всякое такое. Как, например… Ой, как там звали ту бедняжку, которая умела разговаривать с птицами? — Золушка, дорогой, или Замарашка, героиня французской сказки 1697 года. — Спасибо, Дживс… Да, как, например, об этой принцессе, Сильви. Сильвия что-то пробормотала себе под нос. — Ты мой крестный, дядя Берти? — Нет, не по закону, солнышко. «Пусть не рождением — возьму умом. Достигну своего любым путем». Уголок губ Дживса слегка изогнулся, как-то обычно бывает, стоит мне зажонглировать строками Шекспира, словно шариками для гольфа. Я для того их и начал заучивать, — просто чтобы посмотреть на его реакцию, вам ли не понять. — А Дживс — мой крестный? — спросила она, пока он попытался оторвать ее пальцы от кувшина с молоком. — Честно сказать, тоже нет, хотя, я уверен, старушка Тельма не станет возражать этому после нашего маленького отдыха. Тебе все понравилось, Сильви? На ответ ей потребовалось больше времени, чем я ожидал, — она подперла подбородок своей маленькой ладошкой, словно великий философ, заставив Дживса искренне улыбнуться. — Хм, да! Было весело, и у меня дома нет пианино! Что ж, я не против, чтобы меня низводили до роли Музыканта, и все такое. Хотя Дживса, кажется, расстроило то, что Сильвия предпочитает Дюка Эллингтона Людвигу ван Бетховену. По итогу Сильвия снова засуетилась, устав ждать, пока я допью свой так необходимый чайник чая, так что Дживс взял ее с собой и отправился исследовать то, что на Оксфорд-стрит еще осталось неисследованным. А такого было не сказать что много, учитывая тот факт, что сумки, которые мне приходилось таскать, были до краев набиты ленточками и игрушками. По праву отдохнув и восстановив силы, я вышел на солнечный свет в надежде встретить любимого, и еще одного любимого с ним, и дальше наслаждаться прелестным лондонским деньком. Однако н. д. продлилось недолго, стоило мне наткнуться на ни на кого иного, как на Мадлен Бассет собственной персоной. — Берти! Дорогой, как поживаешь? Вам стоит знать, насколько опасна Мадлен Бассет. Пусть на ее руке и виднелось обручальное кольцо некоего Родерика Споуда, я точно знал, что доверять этому нельзя, посколько Судьба порой имеет обыкновение подкрадываться сзади и бить по затылку свинцовой трубой. Рядом с ней стояла другая девица, высокая и кажущаяся смутно знакомой, и пялилась на меня широко открытыми глазами. — Привет-привет, Мадлен… Прости, правда не могу задержаться, ищу Дживса! — Не глупи, Берти, Дживс найдет тебя сам, если будет нужно, — отмахнулась она от такого удобного предлога делать ногу. — Могу я тебе представить мисс Дафну Брейтуэйт? Дафна, хихикая, протянула мне руку, и ее фирменное энергичное рукопожатие отдало в мозжечок лучше любого выражения лица. — Послушай-ка! Ты же подруга Гонории Глоссоп, я тебя помню! И пусть то было много лет назад, когда у нас с Дживсом были более серьезные недомолвки, чем простые ссоры; Бинго Литтл тогда уделял ей столько внимания, что она бы и не заметила, взгляни я на нее. И пусть так, я все же гордился тем, что помнил ее, ведь все знают: память Вустера — прикосновение к лучшим дням. Дафна отпустила мою руку, скрыв смешок, — я заметил, что что-то явно изменилось. Ну, знаете, когда у девушки есть намерения насчет тебя, в воздухе определенно начинает витать какое-то чувство. Поначалу я ошибочно приписал то к собственному давнему страху перед Бассет, но теперь, теперь сияющие глаза и постоянный румянец Дафны нельзя было не заметить. К черту это все. — Что ж, дамы, не смею задерживать! У вас, должно быть, еще столько дел! Я собирался рвануть в любую сторону, но Мадлен схватила меня за руку быстрее, продолжив улыбаться, будто я был бедным заблудшим ягненком. — Дафна недавно расторгла помолвку, Берти. Разве это не славно? Возлюбленные, конечно, навсегда останутся приятными воспоминаниями в глубинах сердца, но, чтобы любоваться закатом, нужна еще одна душа, понимаешь? Еще пару минут она захватывающе щебетала о Блаженном Дамозеле и королеве фей, пока Дафна нарочито хлопала ресничками с видом самой что ни на есть настоящей невесты, — меня засасывало все глубже. Все это слишком противоречило Кодексу Вустера — так сильно расстроить девушку и разбить ей сердце, но другого выхода, кроме как отрезать его часть, что была в заложниках у надменной Мадлен, я не видел. Но все же жаворонок с улиткой на крыльях взмыли в небо. А Бог на крыльях взмыл в Рай, хотя сейчас он, скорее, шагал по Оксфорд-стрит, едва посматривая на меня. — Дживс! — окликнул я, чувствуя настолько сильную накатывающую волну облегчения, словно на Белых скалах начинался адский шторм. — Прошу прощения за долгое отсутствие, сэр, Сильвия заснула, и я не хотел ее тревожить. — Что за Сильвия? — Мэдди удивленно приподняла бровь. Едва она ослабила хватку и я сумел выбраться из зыбучего песка ее слов, я взял спящую малышку из рук Дживса, одарив его быстрой благодарной улыбкой. — Ну, если спросить у государства, то моя дочь! Девушки одновременно охнули, — пелена любви мгновенно пала с их глаз. Хотя, право слово, Мадлен довольно быстро снова пришла в себя, решив пощекотать Сильвию за щеки и пройтись рукой по золотистым волосикам. — О, Берти, она прелесть! Сущий ангел! И кудри словно райского цвета! Ты, должно быть, покрасил их! Нам обязательно стоит как-нибудь устроить чаепитие в саду… У детей особое зрение, порой они могут видеть фей и духов, и лаже эльфов! Дафна же, к сожалению, ее восторга не разделяла, судя по нахмурившимся чертам лица; уж если она и впрямь похожа на Гонорию, то сможет взять себя в руки и найти кого-нибудь гораздо лучшего в спутники жизни. Видит бог, Б. Вустер увлечен кое-кем другим. Пока Сильвия еще похрапывала у меня на плече, я, дав Мадлен тысячу обещаний прийти на луг с малышкой, чтобы та, очевидно, разглядела фей, наконец распрощался с девушками. — Дживс, дорогой, знай я, что потенциальных невест можно отпугнуть с помощью ребенка, завел бы себе его еще несколько лет назад! Он расплылся в наилучшей дживсовской улыбке и взглянул на меня глазами, полными радости, а не раздражения. — Мисс Бассет все равно рано или поздно узнает, что ты не отец, любовь моя. — Неужели, и кто ж ей скажет? Эльфы? Думаю, в ближайшие лет пять мы в полной безопасности, а к тому времени она снова попадет в паутину какого-нибудь Споуда, — подмигнул я ему. — Все идет по плану, Дживс. — Именно, сэр. Вы словно всю неделю питались морепродуктами. — Умеешь же ты делать мужчинам комплименты.

***

Мне стоит посвятить эту историю, какой бы короткой она ни была, многим людям. Конечно, Сильвии и Тельме за то, что они такие замечательные. Дживсу, потому что каждый написанный мной рассказ посвящен ему, как и вся моя жизнь. Нельзя забыть и о Подстрекателях. Двух мушкетерах. Ужасной парочке. Да-да, о мистере «Котелке» и мистере «Другом», ведь, не будь их, я бы не притворялся ни чьей матерью, и вообще всего этого не произошло бы. После недели наших с Сильвией шалостей Тельма пошла на поправку и почти выздоровела. Мы расположились в гостиной; Дживс читал последнюю книгу Рози М. Бэнкс, время от времени спрашивая, в самом ли деле люди видят его таким; сам я сидел за пианино в попытках слегка разрядить обстановку; а Сильвия в своем новом передничке строила башню высотой почти с себя ростом. В этот момент зазвонил телефон: я подошел и снял трубку сам, чтобы не беспокоить мужа, — то, чтобы Дживс сообщал, что меня нет дома, требовалось лишь в половине случаев. — Бертрам? Я глубоко разочарована. По теплому приветствию и не спутаешь, кто по ту сторону. Не кто иной, как семейное проклятие: тетушка Агата. Собственной персоной. Не запись. Не плохая пародия Юстаса. Полное проклятие. — Мне сообщили чудовищный слух о том, что у тебя есть ребенок. И пусть это неправда, я звоню сказать, что тебе нужно немедленно жениться, и покончить со всякими слухами… Не понравилось мне это. Я промолчал, лишь наклонившись, чтобы подхватить Сильвию на руки и передать ей трубку. Она радостно поздоровалась и весело рассмеялась; на том конце провода воцарилась полная тишина. Ладно, не совсем полная. Перед тем, как связь оборвалась, послышался глухой стук.