Вакуум

      Тишина — отсутствие звука. В отличие от обычной тишины, полная поглащает какой-либо звук, не давая ему быть услышанным. И в большинстве своём, люди не понимают и не знают, какого ненавидеть полную тишину, ведь никогда с ней не сталкивались. А здесь, на этом чердаке, в тихую погоду, тише, кажется мне, чем в церкви во время исповеди, что было странно. Каркас здания сегодня не скрипел, а ветер не выл. Даже дождя не было, ни капли. Машины не визжали на дороге, люди не ругались. В такие редкие моменты и начинаешь задумываться над сущностью вещей и явлений. Каждый день через наши головы проходит тонна информации. Серые клетки не хотят отключаться, просят работы. Полная тишина —  доказательство того, что требуемой работы нет, посему мозг бунтует. Обычное бодрствование сменяется головной болью, я буквально начинаю слышать свои собственные мысли.       И вот открываю окно, дабы разрушить этот пузырь из вакуума. Услышав лай уличной собаки, я с облегчением ложусь в свою постель. Но этого не достаточно. Эти скучные звуки будто пустые. Мне нужна речь. Человеческая речь. В округе нет никого, кто захотел бы со мной поговорить, да и наврятли найдётся. Проходит минута, десять, тридцать. Это невыносимо, а разговаривать с самим собой довольно унизительно. Люди начнут считать меня сумасшедшим.       С этими философствованиями на уму я покинул квартиру. До начала рабочего дня ещё целых пол часа, я успею даже заскочить за кофе. Ни теряя ни минуты я направился в ближайшую кофейню. — Какая встреча!       Заметив за столиком Володю, я приветливо улыбнулся ему. — Как твоё утро? — Неплохо. — Рад слышать.       Я любил наши незаурядные диалоги. Что-то в них всегда было таким интересным и лёгким. Как и сам Володя, пожалуй. Лёгким и невесомым, как бабочка.       Путь до библиотеки мы проделали вместе за нескучной беседой. Володя много рассказывал о плаванье, преимущественно о своём опыте. А я и не был против послушать.

…

А потом он пропал.

И я тоже.

Пропал.

      Мысли о том, что теперь никто не будет доставать меня, не будет просить порекомендовать книгу, не будет настолько настойчивым и вежливым одновременно, чтобы почти внушать доверие к себе, не будет пытаться стать самым близким другом, да с тем учётом, что у меня вообще друзей как таковых не было — по началу невероятно сильно разгоняли желание разрыдаться и выкричать всю боль, вырасти в миллионы раз, уже начиная грызть голову. Пожалуй, он действительно сделал моё существование менее унылым и занудным. Наверное.       Сейчас поклясться я готов, что вижу этого человека впервые. Сквозь холодную решётку сырой темницы, я вижу не друга, а животное, жаждущее свободы. Приятное жгучее чувство расползается по груди. Это вдохновение? Слова не нужны, чувства, бушующие в груди говорят сами за себя. Они передаются прикосновениями, расползаясь большим теплом. Я чувствую себя на острие. Такое пиковое состояние, желание, словно губка, впитать в себя весь сок этого момента.        Кто ты, приятель? Мы знали друг друга раньше? От каждого мимолётного взгляда на него больших трудов стоит сохранять ясность рассудка. Я вижу что-то отчётливо-симметричное, а он, наверняка, чувствует нечто дрожащее в хлопнувшей клетке рёбер — нож, позволивший расправить кокон, выбраться на свободу. Лети, незнакомец. Надеюсь, вы найдёте своё счастье.       И вы спросите меня: «что же дальше?». А дальше, друзья мои, только свет.