Мой идеальный мир

Я проснулась от птичьего щебетания. Уткнувшись лицом в подушку, я попыталась заткнуть уши, дабы не слышать этого шума, но мои усилия были тщетны, ибо за дверью раздался сильный грохот. Я предприняла попытку подняться с кровати, но тотчас же запуталась в одеяле и с шумом рухнула вниз, прямо на пол. Перевернувшись на полу, я осторожно ощупала пострадавший лоб и осталась лежать, ощущая себя совершенно обессиленной.   — Отличное начало дня, ничего не скажешь, — собравшись с силами, я уперелась руками в пол и в скором времени встала. Пройдя мимо кровати, я направилась к зеркалу, стоявшему в углу комнаты. Из которого на меня смотрела то ли ведьма, которую не дожарили на костре, то ли феникс, которого хорошенько общипали. Мои волосы завились в беспорядочные кудри, выбиваясь во все стороны. Ночная сорочка сползла на одно плечо, а под моими глазами залегли такие синяки, что можно было подумать, будто я недавно вышла из-под кулака уродливого громилы. Всё же не стоило сидеть допоздна, но, с другой стороны, я успела сделать почти всё, что запланировала. Осталось утвердить чертежи, и можно начинать строительство. Пройдя к столу, я собрала все разбросанные бумаги в одну стопку. И вот когда все выглядело более-менее прилично, я снова хотела вернуться в кровать. Однако двери в мою комнату распахнулись, и совсем с рвущимся хорошим настроением Рика зашла в комнату. Когда она проходила мимо, из-под её ног вырастали цветы, а под её взором зажигались звёзды. Вот что творила аура самого доброго человека на свете. — Доброе утро, молодая госпожа! Солнце встало, встали и вы, — распахнув занавески, чуть ли не пропела Рика. — Сегодня вы встали самостоятельно, не чудо ли? Ну, если бы Рика знала, во сколько я легла, то она бы назвала это иначе. Но сейчас меня волновала только одна вещь, а именно то, что, если она сейчас заставит меня умываться, потом спать мне точно не даст. Потерев глаза от яркого света, я уже хотела по-быстрее укрыться одеялом.   — Молодая госпожа, — придержав меня за плечо, начала Рика. — Вы же сейчас хотите пойти умыться и после вкусно позавтракать? — Я... — ничего не успев сказать, я почувствовала, как хватка на плече стала крепче, а улыбка Рики шире. — Верно ведь? — повторила она, смотря мне прямо в глаза. Да, теперь я могу сказать точно, что людей, которых я начинаю бояться, становится всё больше. — Верно, — потеряв всякую волю к сражению, я сдалась прямо в руки врагу. — Вот и славно! Пойдемте скорее, ванные процедуры ждать не будут! — потянув меня в сторону ванной комнаты, сказала Рика. — Приведём вас в порядок, и вы сразу почувствуете себя лучше!  Да я, если честно, и так себя неплохо чувствовала, особенно если бы мне дали поспать часик-другой, вообще бы было замечательно. Однако, похоже, у Рики были на меня другие планы. Так, спустя час я была полностью собрана и готова выйти на светское мероприятие. Нет, правда, зачем так наряжаться, если сегодня я целый день буду дома? — Так, а теперь покрутитесь, — мне ничего не оставалось, как повиноваться. — Вот, просто прелесть! Но я бы ещё бант завязала. Да точно! Молодая госпожа, подождите буквально минутку, скоро вернусь. — Не торопись! — сказала я ей вслед. Дождавшись, когда дверь закроется, я продолжила. — И не возвращайся.   Устало вздохнув, я села на кровать. Ещё только утро, а я уже устала, сегодня же вроде почти выходной. Так почему работа меньше утомляет, чем отдых в компании моих... Знакомых? Нет, это слово здесь не подходит слуг? Нет, это прям точно нет. Тогда кто? Этот вопрос я решила оставить на дальнейшие раздумье. Встав с постели, я снова вернулась к разглядыванию своего отражения, нет, это не то занятие, которым я готова заниматься каждую свободную минуту. Однако руки Рики и правда делали волшебные вещи, синяки под глазами почти пропали, а волосы были убраны в аккуратную косу. Теперь-то я была похожа на человека, а не на пещерного неандертальца.   Пышная клетчатая юбка чёрно-красного цвета и чёрная рубашка с пышными рукавами. Рукава, украшенные изящными рюшами или ажурными вставками, как бы сказала Рика: «придают наряду утонченность и изысканность». — Моя леди! — вернулась Рика с гигантской коробкой. — Я не смогла выбрать что-то одно, поэтому думаю, что нам придётся примерить всё!  Вот в этот самый момент я потеряла всякую надежду на спасение

***

После завтрака я решила пройтись до библиотеки и посмотреть, как идут дела с переездом у Макс. Однако недалеко от меня раздался знакомый грохот, точно такой же, как и утром. И только спустя пять минут я смогла отыскать источник звука. Это была большая белая дверь, если точнее, комната за ней, из которой исходили странные скрипящие звуки и чьи-то быстрые шаги.    На свой страх и риск я решила заглянуть за дверь, утешая себя мыслью, что Рон бы не дал неопознанным объектам бродить по особняку. Слегка приоткрыв дверь, чтобы одним глазком посмотреть, что происходит, я точно не ожидала увидеть чужие глаза. Отскочив назад от неожиданности, я приняла боевую стойку, хотя со стороны это наверняка смотрелось, как если бы кролик встал на задние лапы и начал махать передними.    — Госпожа? Вы чего здесь стоите? — сказала Лона, смотря на меня без всякого удивления, как будто знала, что стою за дверью именно я. Хотя, если знать Лону, то это достаточно естественное для неё поведение.  — Мимо проходила, услышала шум, решила заглянуть, — качнувшись в сторону, я хотела посмотреть, что происходит за спиной у служанки, но у меня ничего не получилось. Лона качнулась вместе со мной, загораживая мне обзор.    — Лона, не стой уже на проходе, — сказала появившаяся из буквально ниоткуда Холли. — Проходите, госпожа.    — И что вы здесь делаете? — спросила я, проходя в комнату.    Не дожидаясь ответа, я прошла в комнату, но каково же было моё удивление, когда я увидела её обстановку. Стены окрашены в насыщенные тёмные оттенки. У стены расположен изящный камин, рядом с ним стоял большой мягкий диван тёмно-красного цвета, обивка которого гармонирует с общим настроением помещения. Возле дивана стояла пара удобных кресел, на полу лежит приятный ковёр, да такой, что хотелось разуться и пройтись по нему босиком. Стены вдоль были уставлены пустыми шкафами, а возле входной двери стопкой стояли не распакованные холсты.    В тот момент я стояла в полной растерянности, эта комната сильно не подходила столичному поместью, но так подходила мне. Здесь даже дышалось как-то легче, хотя я не уверена, что это вообще возможно.    — Шкафы двигали. Простите, госпожа, если побеспокоили, — держа в руках одну из запакованных картин, сказала Холли.    — Но что это? — Лона и Холли слегка нахмурились, явно не понимая моего вопроса.    — Комната, что это за комната? — повторила я, уже конкретизируя.    — А вы не помните? — удивлённо спросила Лона. — Вы же сами хотели такую небольшую гостиную.    — Я такого не говорила, — при этом всё равно старалась вспомнить, когда я вообще могла отдать такой приказ.  — А когда мы отдыхали в гостиничном доме по пути в столицу, — начала Холли. — Мы тогда все вместе сидели у камина, и вы сказали, что было бы славно иметь такую гостиную. Где могли бы собираться по вечерам.    — Так я же сказала об этом не думая, — я же даже подумать не могла, что они такое устроят. — Зачем же было это делать?    — То есть вам не нравится? — с растерянностью спросила Холли.    — Нет! Мне очень нравится. Просто зачем было перенапрягаться? У вас и без моих хотелок работы много.    В этот момент мне вспомнился утренний вопрос, если они не знакомые и не слуги, может тогда друзья? Хотя это слово неприятно резало слух. Оно не передавало и половины чувств, которые я испытывала к этим людям. И не совсем людям.    — Мы думали, что вы все же будете скучать по родному дому, — начала Лона, при этом ярко улыбаясь. — Поэтому решили сделать что-то такое, что напоминала вам о нём.     — Изначально это должен был быть сюрприз, — продолжила за неё Холли. — Но кто-то просто не может тихо работать.    — Я не могу? Это же ты утром шкаф уронила!    — А кто только что стол перевернул! — переходя на крик, сказала Лона.    — А это что? — указывая на холст в руках Холли, спросила я, в надежде избежать конфликта между девушками.    — Это? — переспросила Холли, смотря на картину. — Оу, эту картину мы хотели повесить над камином, но вешать её в одиночку неудобно, приходится держать холст вдвоём.    — Но, а если вешать вдвоем, нельзя контролировать расположение, — закончила за Холли Лона. — Госпожа, а не могли бы вы проследить, чтобы мы ровно повесили?  — Конечно, — вставая напротив камина, сказала я. — Так, Лона, твой край чуть выше, Холли, а твой немного на себя. Вот, а теперь немного вниз, нет, наверное, всё-таки выше. Стоп! Да вот так вот. Отлично.    — Вот теперь и стена не так пусто смотрится, — сказала Холли, подходя ко мне.    — Да, красота, ничего не скажешь, — согласилась Лона, присоединяясь к нам.    Немного подождав, я сначала посмотрела на Холли, а потом на Лону. И только потом вернула свой взгляд картине.    — Я, конечно, могу чего-то не понимать в современном искусстве, — начала я с осторожностью. — Но, может быть, упаковку всё же стоит снять?    — Да... Точно, — Холли отвела взгляд. — Возможно, и стоит.    — А мне и так нравится, — нервно ответила Лона. — В этом чувствуется жизнь.    — В чём? В упаковочной коричневой бумаге? — я уже хотела прекратить расспросы, но вдруг в мою голову закралась одна нехорошая мысль. — Лона, Холли, а что на картине?    — Ну... Легче, пожалуй, показать, — подходя к камину, Лона взялась за края упаковочной бумаги и одним быстрым движением сорвала её с холста.    В момент, когда упаковка слетела с картины, я хотела провалиться куда-нибудь в недра земли, чтобы меня там никто не нашёл. А ведь нужно было понять раньше, что здесь что-то не так. Закрыв глаза руками, я надеялась, что, когда я их снова открою, всё исчезнет, и мой позор вместе с этой картиной. И где они её отрыли?  На картине — маленькая девочка с яркими, как горящее пламя, волосами. Она сидит в белом платье, которое словно светится изнутри. На голове девочки венок из нежных белых роз, обрамляющий её лицо и придающий ей сказочную воздушность. Ей всего четыре года, но в её взгляде уже читается какая-то взрослая, затаённая грусть или мечтательность, которая так не свойственна детям в этом возрасте.    Может быть, я просто сегодня встала не с той ноги? Или передо мной чёрная кошка пробежала? Хотя в поместье никогда кошек и не было. Неважно, какая сверхъестественная сила меня настигла, но можно это будет последний стыдливый момент на сегодня?    Мне так никто и не ответил. 

***

Не знаю, где сегодня мне придётся встретить свою смерть от смущения, но если это должно произойти, то точно сегодня. Вообще, возможно ли умереть от смущения? И как эта смерть наступает? Почему-то мне казалось, что смерть от смущения равносильно остановке сердца или чему-то безболезненному. А может быть, и наоборот, это что-то настолько страшное, что люди молятся ночами, чтобы не встретить свою участь таким образом. Не знаю, когда конкретно я начала задумываться о смерти и жизни, скорее всего, после смерти матушки.    Я всегда задавалась вопросом: если ты знаешь, что умрешь, то можно ли этот процесс сделать максимально безболезненным? К примеру, если бы я точно знала, что смерть меня настигнет, то хотела бы, чтобы она пришла во сне, уснуть и не проснуться. Не знаю, что может быть менее болезненно, но, если бы знала, предпочла бы его. Смерть — это сама по себе вещь неприятная, может она хотя бы под конец не мучить?    Пожалуй, если кто-то из взрослых услышал мой мысленный монолог, подумал бы, что со мной что-то не так, но разве странно рассуждать о том, что настигнет каждого? Люди боятся не смерти, а того, что они не знают, что идёт после неё. Вечная темнота? Или, может, загробный мир? Но, с другой стороны, что стало бы с человечеством, если бы никто не боялся лишиться жизни? Сомневаюсь, что что-то хорошее.    А час назад у меня и мысли не было по этому поводу. Началось всё с того, что я решила дочитать книгу, которую начала читать ещё недели две назад. Обычно книги у меня долго не задерживаются, но в этот раз работы было действительно много. Но эта история мне и правда нравилась, герои и сам мир были продуманы до мельчайших подробностей. Однако именно в последней главе главный герой убивает антагониста истории. Все радуются, главный злодей мертв, вот он, счастливый финал. Но мне было лишь смешно от несправедливости, так называемый герой в самом начале убивает всю семью злодея, как он потом оправдывался, случайно. Случайно?! Случайно можно на ногу наступить, а не вырезать всю твою семью. Просто нет слов, перепутал он, видите ли. Самое главное, его оставили безнаказанным, просто взяли и закрыли глаза. Конечно, там описали, как он душевно мучился из-за этой оплошности всю историю. Оплошности! Какой к чёрту ты герой, если убийство для тебя оплошность. Что касается злодея, так всю историю он хотел раздобыть запретный артефакт, который был способен повернуть время вспять. Хотел получить возможность спасти свою семью.  И что по итогу? Его убили в метре от места нахождения артефакта, в дурацком метре! А герой снова получил славу и всеобщее признание. Самое обидное, что перед смертью он так и не узнал правду, о том, что артефакт был не способен на перемещение во времени. Он умер, думая, что подвёл всю свою семью. Теперь я даже не знаю, что страшнее: умереть с мыслью о том, что ты всех подвёл, или жить в отчаянье, что единственная надежда и луч света, к которому так стремился, оказался ложным? Может, это даже к лучшему, что он так и не узнал правду.    Давно книга у меня не вызывала таких эмоций. Почему-то мне стало так грустно и страшно одновременно. В голове я давно для себя решила, что смерть — это не что-то страшное, а самая обыденная вещь. В мире ежедневно кто-то умирает, кто от старости, а кто-то и вовсе встретит её в мучениях от болезни. Тем более, каждый человек после смерти последует пути перерождения, как и любое существующие на свете живое существо.    Но почему-то именно сейчас мне так не хотелось, чтоб кто-то умирал, всего денёк, чтобы никто не страдал. Почему это так сложно? Почему кто-то должен жить сотни лет, а кому-то суждено умереть и не научившись говорить? Почему? Неужели ничего нельзя с этим сделать? Совсем ничего? Меня одновременно и злила моя слабость, и одновременно огорчала моя никчёмность.  В этот момент я заметила на книжных листах мокрые пятна. Сначала я не придала этому значения, но, приглядевшись, поняла, что это слёзы. Я была поражена: как это возможно? Я не плакала уже давно, и вдруг слёзы сами собой начали катиться по щекам.    Сначала я пыталась сдержать их, но это было бесполезно. Чувство, которое переполняло меня, было настолько сильным, что я не могла его контролировать. Я ощущала, как горячие капли одна за другой стекают по моим щекам, и это было невыносимо.    Слёзы текли, и чувствовала, как внутри меня что-то рвётся наружу. Я не могла понять, что со мной происходит. Это были не просто слёзы, а что-то гораздо более глубокое и искреннее. Я пыталась понять, почему я плачу, но слова ускользали от меня.    Я сидела, чувствуя, как слёзы катятся по лицу, и понимала, что не могу остановить этот поток. Это было как будто моё тело само решало, что ему нужно сделать.   — Молодая госпожа? — удивленно начал Рон. И когда он вообще успел зайти? — С вами всё хорошо?    — Да. Просто замечательно, — я не смогла узнать своего голоса, надрывистый и на грани истерики. И почему именно Рон всегда находит меня в таком состоянии? Что сейчас, что тогда на маминой могиле.    Он сначала посмотрел на меня, а потом на книгу, лежащую у меня перед носом. Как-то странно вздохнув, он поставил поднос с кружкой лимонного чая и тарелкой яблочного пирога. Скорее всего, он знал, что я читаю у себя, обычно и приносит эту комбинацию только по этому поводу. Рон приклонил передо мной колено и спросил: — Герой, который вам нравился, погиб? — и почему этот старик знал меня так хорошо? Может, это и не так плохо, что в такие моменты меня находит именно он.    — Нет, убит, очень жестоко. — начала я, чуть ли не рыдая. — Рон, можно я тебя обниму?    Он посмотрел на меня с понимающей улыбкой, совсем не осуждая. Хотя, зная Рона, даже если бы я убила человека, он не смог бы смотреть на меня с призрением. Ставлю на то, что он бы мне в этом помог. Ничего не говоря, он развел руки в приглашающем жесте. Я, ничего не говоря, резко встала со стула и сомкнула руки на его шее, в ответ он слегка приобнял меня. Уткнувшись в его ключицу, кажется, мои глаза стали слезиться ещё сильнее.    — Как его убили? — спросил Рон, поглаживая меня по спине.    — Воткнули клинок глубоко в грудь и прокрутили, — сказала я на выдохе, даже представлять эту картину было страшно.    — Да и правда, весьма неприятная смерть, — начал Рон каким-то подозрительным голосом. — Думаю, молодая госпожа, если вы назовёте имя этого автора, то я обязательно поговорю с ним по душам.    — Зачем? Книга же хорошая, просто это так несправедливо. — успокоившись, я продолжила. — Он всего лишь хотел спасти свою семью, а в итоге был убит.    — Тогда, может быть, вы хотели бы сладкого чая? — спросил он одобряюще.    — Нет, — покачала я головой. — Лимонный будет сейчас как никогда лучше.

***

Я шла по длинному роскошному коридору, и каждый шаг отзывался лёгким эхом. Стены украшены картинами в золочёных рамах, а высокие окна пропускали мягкий свет, играя бликами на дорогом мраморе пола.  После того как мы с Роном обсудили все возможные варианты расчленения главного героя, я всё же решила отнести книгу обратно в библиотеку. Да и Максимилиан проведать нужно, давно её не было видно, всё сидит вещи распаковывает. Хотя не удивительно, столько растений, как у Макс, я не видела больше ни у кого. А я ведь предложила ей оставить хотя бы половину в графстве, но она наотрез отказалась.    Я осторожно к массивной дубовой двери, покрытой резными узорами. Дверь была настолько тяжелой, что мне пришлось приложить усилие, чтобы её открыть. С тихим скрипом петель она уступила, и передо мной открылся вид на просторную библиотеку.    Огромные окна, пропускавшие дневной свет, создавали атмосферу уюта и тепла. Высокие потолки добавляли комнате величественности. Библиотека была двухэтажной, и её пространство казалось бесконечным. Свет мягко освещал каждый уголок, подчёркивая детали интерьера.    На полу лежал мягкий ковёр с узором из переплетённых ветвей и листьев. Вокруг стояли массивные книжные шкафы, заполненные старинными томами, чьи корешки были украшены позолотой и инкрустацией. Полки были уставлены разнообразными изданиями: от древних рукописей до современных научных трудов.    Особое внимание привлекали растения. Горшки с цветами и декоративными кустарниками стояли повсюду: на подоконниках, на столах, даже на полу. Их яркие листья и цветы создавали ощущение живой природы, контрастируя с массивными книгами. Казалось, что здесь растений было больше, чем книг.    Я медленно повернула голову и заметила два узких зрачка, расположенных по обе стороны от морды. Они были как два острых лезвия, внимательно следящих за мной. Сердце забилось быстрее, а дыхание перехватило, но вовсе не от страха, а от неожиданности.    Змея лежала неподвижно, но её глаза, казалось, прожигали меня насквозь. Её чешуйчатое тело было скрыто в тени, но я чувствовала её присутствие каждой клеточкой своего тела. Но меня волновала не столько рептилия, сколько её хозяин.  Я сделала шаг вперёд, затем ещё один и ещё. Каждый мой был наполнен решимостью и уверенностью в том, что я найду то, что ищу. Глаза лихорадочно метались по углам, цепляясь за каждую деталь, за каждый предмет. И вот наконец я нашла.    Высокий мужчина, стоящий ко мне спиной, был воплощением загадочности и силы. Его фигура излучала уверенность и скрытую мощь. Он был одет в тёмный костюм, который подчёркивал его стройность и физическую подготовку. Рубашка из тонкой ткани облегала его плечи, а галстук был аккуратно завязан, но слегка ослаблен, создавая впечатление небрежности.    Его длинные чёрные волосы, слегка волнистые, свободно падали на спину и плечи, добавляя элегантности и таинственности. В свете, проникающем через окно, они блестели, воронье крыло, и слегка переливались.    Руки мужчины были скрещены на груди, и я заметила, что он слегка сжал кулаки. Словно сдерживая напряжение. На его лице, которое я пока не видела, играла тень лёгкой улыбки, но в глазах, скрытых за очками, читалась серьёзность и сосредоточенность. Он был чем-то увлечён, да так сильно, что даже меня не заметил. Но я не могла, слишком уж долго я не видела эту врачебную физиономию.    — Элис! — позвав мужчину, я точно не ожидала, что от неожиданности тот вздрогнет. Быстро обернувшись, он оглядел меня с ног до головы. Не найдя ничего странного или подозрительного, он улыбнулся.    — Госпожа. Вы сегодня как никогда выглядите здоровой, — слегка склонив голову в приветственном жесте, сказал Элис.    — Ну и кто так делает комплименты, змея ты паршивая? — сказала Максимилиан, спускаясь со второго этажа, при этом держа большую стопку книг. — Добрый день, госпожа.    — Что ты имеешь в виду? Думаешь, я не умею делать комплименты? Что-то ты никогда не жаловалось! — переходя на более громкие тона, сказал мужчина.  — Я уже свыклась с мыслью, что ты безнадёжен! — с громким грохотом ставя книги на стол, сказала Макс. После чего она встала напротив врача, девушка была почти на голову ниже, но смотрелась не менее грозно.    — Это я безнадежен? Да ты за всю жизнь мне ни одного доброго слова не сказала!    — А что говорить-то, если сказать-то нечего!    Я понимала, что ссора вот-вот перерастёт в нечто большее. Взглянув на часы, я поняла, что у меня нет времени на разбирательство, тем более не хотелось вставать между ссорившимися взрослыми. Я аккуратно положила книгу на деревянный стол и направилась на выход. Мои шаги были тихими, почти бесшумными. Тихо прикрыв за собой дверь, я на мгновение обернулась на двери библиотеки.    Их ссоры всегда были обыденностью, поэтому я никогда не переживала. Просто не хотелось наблюдать за их примирением и телячьими нежностями. Сначала ссорятся, потом милуются, правду люди говорят, что муж и жена — одна Сатана. 

***

Я надела фартук, чтобы защитить одежду, и взяла венчик. Масло и сахар лежали передо мной в миске, и я начала их тщательно перемешивать. Масло было размягчённым, а сахар — мелким и однородным. Я работала медленно, следя за тем, чтобы каждый кусочек масла соединялся с сахаром. Постепенно смесь начала превращаться в воздушную, лёгкую и однородную массу.   Бикрокс, стоящий рядом, взял два свежих яйца и разбил их в отдельную миску. Я аккуратно перелила яйца в основную миску с масляно-сахарной смесью. Венчик начал быстро вращаться, соединяя яйца с уже подготовленной основой. Яйца придавали смеси дополнительную пышность и эластичность. Я взбивала до тех пор, пока масса не стала полностью однородной, без комочков.  Затем я взяла какао-порошок. Его аромат мгновенно наполнил кухню, вызывая приятные ассоциации с тёплым шоколадом. Я начала медленно всыпать какао в миску, тщательно перемешивая его венчиком. Какао сразу же начало окрашивать смесь в глубокий, насыщенный шоколадный цвет. Я продолжала аккуратно перемешивать, стараясь, чтобы какао-порошок распределился равномерно и не образовались комочки. Это требовало внимания и терпения, но результат того стоил — смесь выглядела идеально.  После я взяла муку и просеяла её через сито. Этот шаг был важен для насыщения муки воздухом, что делало тесто более воздушным и нежным. Я аккуратно всыпала просеянную муку в миску с шоколадной смесью, продолжая перемешивать венчиком. Важно было добавлять муку постепенно, чтобы избежать образования комков и сохранить однородность теста. Постепенно я добавляла муку, следя за консистенцией смеси. Когда тесто стало достаточно густым, я перестала использовать венчик.   Я отряхнула руки от муки и посмотрела на мальчика, стоящего напротив за столом. Его фигура была стройной, но не хрупкой, а скорее подтянутой, как у человека, который привык много двигаться. Рыжие волосы были слегка взъерошены, словно он только что снял шапку, и падали на лоб. Глаза мальчика блестели живым интересом, а на лице играла лёгкая, почти незаметная улыбка.  На столе перед ним стояла большая миска с тестом, от которой исходил тёплый аромат свежей выпечки. В миске медленно вращался венчик, как будто сам по себе. Я заметила, что тесто было идеально перемешано, без единого комка. Книга рецептов парила в воздухе перед ним, открытая на середине. Он удерживал её на месте, не касаясь руками, с помощью магии.  И как любят начинаться все мои истории: «А началось все с того, что я зашла к Бикроксу на кухню, чтобы помочь с приготовлением печенек». Но когда мы уже почти закончили, свет осветил комнату, и из круга телепортации буквально выпал Ники. И теперь он стоял вместе с нами и готовил печенья. Как бы сильно я ни была рада его видеть, но он испортил первую партию вкуснейших шоколадных печений Бикрокса, а это я ему простить не могла.  Пока я стояла и отряхивалась от муки, Бикрокс нарезал шоколад и добавил в мою миску. Я вообще не понимаю, как он успевал делать третью партию и при этом помогать мне. Сегодня закусок нужно было очень много, всё-таки мы решили посидеть у того самого камина. Зря что ли девочки старались?  И когда я уже расслабилась от того, что всё идёт просто замечательно, начав формировать из теста шарики, как вдруг раздался такой грохот, что на мгновение я потеряла ориентацию в пространстве. Обернувшись в сторону печей, я увидела Ники. Он стоял в растерянности, держа в руках противень, и нет, не с печеньем, а уже с углём. И вот я только открыла рот, чтоб выгнать того с кухни, как в руке Бикрокса блеснуло лезвие ножа.   — Бикрокс! Стой! 

***

Я сидела на диване, наслаждаясь моментом. Диван был мягкий, обитый бархатом, который приятно касался кожи. Я пила горячий лимонный чай из изящной фарфоровой чашки с тонкими узорами. Чай был слегка тёплым, но это не портило его вкуса. Я чувствовала, как аромат цитрусовых разливается по комнате, создавая атмосферу уюта и спокойствия.  Вокруг меня были люди, которые были мне дороги. Это было не просто собрание знакомых, а настоящая компания, в которой я чувствовала себя как дома. Все они были по-своему особенными и важными для меня.   Рон и Бикрокс стояли недалеко от меня, их лица были серьёзными, но в глазах мелькали искорки спокойствия. Они тихо переговаривались, бросая косые взгляды на Ники, который сидел чуть в стороне. Ники выглядел немного смущённым, но я видела, что он тоже наслаждается моментом. Я улыбалась, наблюдая за этой сценой.  Возле картины над камином стояли Рика, Холли и Лона. Их лица были сосредоточенными, а голоса — громкими. Они о чём-то увлечённо спорили, но в их споре не было ни злости, ни раздражения. Было видно, что им действительно интересно друг с другом. Я наблюдала за ними с лёгкой улыбкой. Эти трое всегда находили общий язык, и это было приятно видеть.  В креслах возле окна сидели Элис и Макс. Они выглядели расслабленными и спокойными. Их лица были обращены друг к другу, и они тихо переговаривались. Это было так контрастно по сравнению с их недавними ссорами. Я была рада за них, потому что знала, как важно находить общий язык и понимать друг друга. Элис и Макс всегда были сложными персонажами, но сейчас они, казалось, наконец-то нашли баланс, но не думаю, что это надолго.   Крис стоял рядом с книжными полками, жестикулируя руками и увлечённо рассказывая что-то. Его голос был громким и уверенным, а глаза горели энтузиазмом. Я чувствовала, как его энергия передаётся мне. Лика, с которой он разговаривал, сидела рядом и делала вид, что внимательно слушает. Но я видела, что она лишь притворяется. Она смотрела в сторону, иногда кивая, но её взгляд был рассеянным. Похоже, Крис снова рассказывал историю о своём капитане, и это явно не было её любимым занятием.  В углу комнаты стояли близнецы. Они смотрели на часы, которые висели на стене, и всё время что-то в них трогали. Их лица были напряжёнными, а движения — нервными. Они всегда были немного чудаковатыми, и их проблемы меня не касались. Я просто наслаждалась моментом, чувствуя, как тепло и уют окутывают меня.   Только сейчас, сидя в окружении всех этих людей и не только людей, я поняла, что какими бы разными или пугающими все они ни были, они всё равно остаются моими соратниками, друзьями, напарниками, слугами, неважно, кем их нарекают люди. Главное, что несмотря на всё, что со мной происходило, они навсегда останутся моей семьёй.