Дельта.

      Первое, что почувствовал Тейлз при пробуждении — сырость и въевшийся в дыхательные пути едкий, словно серная кислота, запах железа. Вторым же была ноющая боль в голове и ужасно сильная сухость во рту.       Двухвостый механик сдавленно застонал, попытавшись приподняться на ослабевший локтях. Тело ощущалось грузным и неподъёмным, словно бы на голую грудь ему положили многотонную чугунную плиту, своим весом тянущую его прямиком ко дну заполненного водой бассейна. В длинных треугольных ушах слышалась непонятная какофония из мерзкого, словно бы колокольного при тяжёлом похмелье звона и других непонятных ему шумов.       На самой переферии ещё не пришедшего в норму сознания, лис ощутил, как чьи-то руки аккуратно подхватывают его под спину и помогают сесть, подложив под эту самую спину и затылок что-то мягкое, своей структурой напоминающее кожу.       Тейлз всё ещё не открывал глаз, вместо этого держа их плотно зажмуренными, ориентируясь исключительно на остальные, не работающие в полной мере чувства ориентации в пространстве. Но когда он всё же попытался открыть тяжёлые, будто налитые твёрдым свинцом веки, чувствительную сетчатку небесно-голубых глаз в ту же секунду обжёг острый лаймово-зелёный свет, ударивший по глазным яблокам не хуже прямого взгляда на полуденное солнце, заставив двухвостого лиса сдавленно зашипеть.       Несколькими секундами позже, механик предпринял вторую попытку к открытию ноющих вместе с головой глаз, что у него и вышло, пускай и с крайне переменным успехом: зрение привыкало к свету постепенно, однако уже меньше чем через пол минуты, казавшийся до того ослепляющим источник, сжался до размеров раскрытой ладони Наклза, заливая небольшое темное помещение тусклым нежно-зелёным свечением. Зрение всё ещё плыло, однако и этот недостаток вскоре сошёл на нет и казавшиеся до того размытыми и нечёткими образы постепенно начали принимать вполне себе осязаемые и понятные формы: тёмное помещение оказалось узкой пещерной впадиной с песчано-золотыми стенами, таинственный источник света — лаймовой люминесцентной палочкой, а руки, до сих пор поддерживающие его, принадлежали Майти, чьё лицо с такими же голубыми, как и у него, глазами, находилось чуть справа от него, бросая взгляды с едва заметным беспокойством в его сторону.       Послышался звук открывающейся крышки. Броненосец, словно прочитав его мысли, протянул ему металлическую флягу с водой:       — Пей.       Лис молча подчинился, подхватив дрожащими руками ёмкость со спасительной жидкостью. С лёгкой поддержкой броненосца, лис отпил из горлышка фляжки. Вода тихо зажурчала, переливаясь из тонких стенок прямиком в пересохшее от обезвоживания горло, смачивая его приятной прохладой.       Сделав несколько коротких глотков, Майлз вернул флягу обратно владельцу и тот, закрутив крышку, вернул её обратно в один из множества подсумков на поясе своего костюма.       — Спасибо, — осипшим голосом поблагодарил его лис. Майти кратко кивнул в ответ.       — Пожалуйста, — ответил он, а после продолжил. — Как ты себя чувствуешь?       — Всё болит...       Майти кивнул. Где-то вдалеке упала капля.       — Тебе ещё невероятно повезло: ты свалился с шестидесяти метров и при этом обошёлся разбитым лбом и ломотой в теле. Я без понятия, из чего ты, мутант, сделан, если у тебя даже ничего не сломалось при таком падении.       Тейлз окинул его непонимающим взглядом:       — Шестьдесят метров?       Броненосец кивнул:       — Да, мы с Виспер нашли тебя после взрыва.       — Взрыва? — Тейлз всё ещё ничего не понимал. По правде говоря — не помнил тоже: в голове стоял белый шум, а каждая попытка вспомнить, как он сюда попал, неизменно оканчивались крахом и новой волной острой боли, пронизывающей его от висков и до самого затылка. — Ничего не понимаю... Как я здесь оказался?       Майти устало вздохнул, на миг прикрыв глаза персиковыми веками:       — Я надеялся, что ты мне это объяснишь, — после перерыва ответил он. — Что последнее ты помнишь?       Морф изменил подход, вместо этого решив начать издалека. И как стало ясно по нахмурившимся под бинтами бровям лиса, результаты это дало, так как механик, в перерывах между болезненными стонами и тихим мычанием начал говорить:       — Последнее что я помню, так это то, что я разговаривал с Соником в «Торнадо», — стал неторопливо перечислять Майлз. Броненосец в это время тактично молчал. — Потом я погрузился под воду и стал искать вас. А после... — его глаза расширились. — ...а после я услышал взрыв и «Торнадо» заглох из-за Хаос-Импульса.       И тут же, словно по щелчку пальцев, разум Тейлза прояснился, словно бы над ним расступились штормовые тучи, укрывавшие за своим мрачным покровом солнечное светило. Тейлз вспомнил всё: причину, Соника, отказ полковника, злость и падение. Воспоминания обрушились на него лавиной и к горлу совершенно неожиданно подкатила тошнота.       Майлз скрючился в приступе рвоты и в то же мгновение подался вперёд, резко опрожнив немногочисленное содержимое своего желудка прямиком на песчаный камень.       На краткий миг его отпустило, однако через несколько секунд приступ повторился с удвоенной силой, но вместе с полупереваренной пищей из тела лиса вырвалось несколько огненно-красных электрических вспышек, на краткий миг заискрившихся в воздухе.       Пока лиса рвало, Майти не понимал, что ему делать, но как только приступ вновь на несколько секунд прекратился, Майлз сиплым голосом сказал:       — Мне нужна моя сумка... — начал он. — ...в переднем кармане будет несколько шприцов. Мне...       Но прежде чем лис смог закончить мысль, рвота вновь скрутила его на коленях. Однако даже так, Майти понял, что ему делать.       Шустро оглядевшись по сторонам, броненосец далеко не сразу заметил лежащую у противоположной стены пещеры сумку механика, вместе с ещё несколькими его гаджетами, найденными ими на месте крушения «Торнадо» и взятыми с собой по старой памяти об интеллекте и навыках двухвостого парнишки, вместе с небесно-голубым Изумрудом Хаоса, который лежал в одной из сумок броненосца.       Подхватив её в несколько движений, Майти принялся копаться в ней в поисках заветного шприца. Найти что-то при таком тусклом освещении, особенно при его далеко не самом лучшем из-за принадлежности к виду броненосцев зрении было той ещё задачей, но всё же, спустя несколько минут бесплодных попыток найти нужный карман и уцепиться за замок, Майти выудил оттуда один из длинных металлических объектов, отдалённо напоминающих традиционный медицинский шприц и протянул его закашлявшемуся кроваво-красными вспышками лису.       Тот дрожащими руками снял крышку и ввёл себе средство благодаря тысячам крохотных иголок, а после, когда средство разнеслось по его организму, надел колпачок обратно и откинулся назад, оперевшись о холодную стену пещеры.       Майти с растерянным видом подсел ближе, помогая лису вернуть полупустой шприц обратно в карман сумки.       — Ты в порядке? — задал он интересующий его вопрос.       Майлз кивнул:       — Теперь, думаю, да.       Броненосец вновь спросил:       — Что это вообще было?       — Реакция моего организма на энергию Хаоса.       Не удовлетворившись подобным ответом, Майти спокойным голосом попросил его объяснить поподробней:       — Можно более развёрнуто?       Лис окинул броненосца беглым взглядом, но, ничего не сказав, ответил:       — Мой организм очень плохо справляется с энергией Хаоса. Особенно в таких дозах, как при импульсе Хаос-Бомбы... — он убрал сумку в сторону. — Я не знаю почему: много раз пытался узнать, но никаких результатов, увы, не получил. Поэтому Изумруды я трогаю только в перчатках-изоляторах: велик риск облучиться.       Майти нахмурился, раздумывая над следующим вопросом, а сформулировав его — спросил:       — А на нас она также влияет?       Тейлз покачал головой:       — Нет, — ответил он. — Здесь нужна доза больше. Но вас скорее сожжёт из-за концентрации, чем вы вырвете.       Майти на миг замолк, а после снова спросил:       — Что ты себе вколол?       Лис ответил после нескольких секунд раздумий:       — Это сыворотка, синтезированная на основе крови Наклза.       Майти вопросительно поднял бровь:       — Наклза?       Механик кивнул:       — Да, — ответил он, а после объяснил. — Наклз — ехидна и страж Мастер Изумруда. И как страж, он большую часть времени проводит возле алтаря с ним, что не могло не повлиять на его кровь, — лис оглядел свои руки, обнаружив, что на одной из них нет перчатки, а вместо неё там были лишь порозовевшие от крови бинты. Видимо, не одним разбитым носом едины. — Мастер Изумруд может заставить Энергию Хаоса потухнуть. В любом её проявлении — даже в Изумрудах Хаоса. Эта способность частично передалась и самому Наклзу, — перед глазами у лиса пронеслись картины их первой встречи, когда они с Соником, прибыв на Остров Ангела, столкнулись с обманутым Эггманом ехидной, который выбил все семь Изумрудов из ежа, каким-то невероятным образом сумев нейтрализовать Супер Форму Соника, что никому не удавалось ни до ни после — даже ранить удалось единицам: Совершенному Хаосу и напитавшемуся энергией Изумрудов Биоящеру. — Поэтому я предположил, что его кровь сможет изолировать энергию Хаоса и в моём теле. Я не прогадал и в итоге меня перестало рвать — по крайней мере после принятия инъекции.       Майти молчал, безмолвно обдумывая только что услышанное. Ну, теперь всё встало на свои места. По крайней мере почти: причина, по которой тело двухвостого лиса реагирует на энергию Хаоса так, как оно реагирует, до сих пор оставалась под плотным навесом тайны. И судя по тому, что даже Тейлзу не были известны корни этого феномена — останется она под ним ещё и весьма и весьма долго.       Впрочем, Майти солгал бы в первую очередь самому себе, если бы сказал, что решение этой загадки является их первой, а не двадцать первой задачей в списке. Как друг, броненосец, конечно, беспокоился за лиса, но беспокоился не только за него — но и за пропавших с радаров напарников, не выходивших на связь с самого взрыва — а с тех пор уже прошло уже добрые несколько часов.       Умом Майти допускал мысль о том, что Грей и Айс могут быть мертвы и на развалинах, куда они сейчас направляются и где встретятся с Реем, искать уже некого. Однако до момента получения неопровержимых доказательств, гибель этих двоих всё ещё не была подтверждена, и броненосец искренне надеялся, что таковой она и останется и что его напарники смогут найти способ выкрутиться. Или, по крайне мере, этот способ найдёт Айс.       Морф нахмурил брови, отгоняя подальше непрошённые мысли о крольчихе и её тараканьем семействе, недавно начавшем выползать из её головы. Или, на самом деле, очень даже давно — ещё во времена академии или немногим позже. Просто Майти начал в полной мере замечать их только несколько месяцев назад, когда они начали приносить неиллюзорный вред находящемуся с ней в отношениях Грею.       Тейлз, очевидно уловив резкую перемену настроения броненосца, послал в его сторону обеспокоенно-вопросительный взгляд, от которого Майти безмолвно отмахнулся, вместо этого спрашивая:       — Ты сказал, что разговаривал с Соником, — начал броненосец, из-за не слишком хорошего зрения не заметив, как лис при упоминании лучшего друга едва заметно чертыхнулся. — Так, где он сейчас?       Спрашивать, что Тейлз и, — с вероятностью в девяносто девять и девять процентов — хотя в свету последних событий, скорее шестьдесят пять и четыре — Соник здесь делают, Майти не видел смысла: и глупцу будет ясно, что сунулись они в эту авантюру с целью раскатать Старлайна — что не могло не радовать — по полу. Однако кроме того, в какой чайник синий ёж окунул своё лицо на этот раз, голубоглазого командира ещё и интересовало то, как они узнали об этом месте. Впрочем, сперва было бы неплохо услышать ответ хотя бы на один свой вопрос — а после этого уже задавать другой.       Тейлз на краткий миг замялся, поджав губы и скосив взгляд небесно-голубых зарев в сторону, что в этот раз не смогло остаться незамеченным сидящим рядом с ним броненосцем, внимательно наблюдающим за реакцией лиса. Такое поведение со стороны двухвостого механика несколько удивило Майти и навело на не слишком позитивные подозрения, касательно именитого дуэта, но он предпочёл пока придержать их при себе, не делая поспешных выводов, ибо было вполне возможно, что нетипичная для лиса реакция на, казалось бы, такой простой вопрос, является не более, чем игрой его воображения.       — Мы решили разделиться, — после продолжительной паузы начал лис, всеми силами стараясь говорить и вести себя как можно спокойнее. — Соник сейчас находится на фронте,— а после добавил. — Помогает солдатам со штурмом, тогда как я направился сюда, чтобы помочь вам.       Майти в удивлении приподнял бровь. Ситуация становилась всё страннее и страннее, усложняясь прямо пропорционально появляющимся у него вопросам. Значит, их встреча — далеко не случайность, а заранее продуманное событие? Это было неожиданно... совсем неожиданно. Ибо как они с Соником об этом узнали, если всё, касательно боевых операций, на которые отправляют агентов «G.U.N» — тем более агентов их калибра — держится в строгой секретности? Неужели у Тейлза есть доступ к их базе данных? Если это так, то у лиса однозначно проблемы: если в организации об этом прознают, то он со стопроцентной вероятностью попадёт под уголовную ответственность и никакие подвиги, совершённые им в прошлом ему не помогут. А если это правда произойдёт, то велик шанс — даже не велик, а огромен — что события, предшествующие инциденту с «АРК» повторятся: едва ли Соник, да и Эми с Наклзом будут стоять в стороне. В таком случае настоящая бойня между двумя сторонами будет лишь вопросом времени. И, как бы Майти не было бы неприятно это признавать — скорее всего они будут по разные стороны баррикад.       Впрочем, не стоит торопиться с выводами:       — Значит, вы знали заранее, что здесь будет проходить наша миссия? — озвучивает он обдуманную ранее мысль.       Тейлз, в ответ на это, коротко кивает, подтверждая тем самым предположения броненосца, а после дополнительно разъясняет:       — Ну, мы не знали, где вы конкретно — просто методом исключения решили — я решил, — поправил себя лис, на что Майти вновь поднимает бровью но быстро опускает её обратно, продолжая слушать, — что вас заслали через чёрный ход, — он кивнул в сторону потолка. — Ну и вот я здесь.       К концу речи Майлза, у Майти возник ещё один вопрос, который он тут же озвучивает:       — «Методом исключения»? — спрашивает он его, на что получает короткий кивок. Лис, кажется, уже понял, каким именно будет следующий вопрос. — То есть, полковник вам об этом не сообщил?       Воспоминания об отказе военного яркими картинами пронеслись в голове изобретателя, заставив его на краткий миг в беззвучной злобе сжать кулаки и крепко стиснуть зубы, едва сдержавшись, чтобы не выпустить из груди раздражённый выдох, вместо этого быстро взяв себя в руки и покачав головой в разные стороны, уже предчувствуя, что сейчас начнётся.       На молчаливый ответ двухвостого лиса у Майти появиля совсем не молчаливый и вполне себе закономерный в их ситуации вопрос:       — А полковнику вообще известно о том, что вы здесь? — этот вопрос можно было трактовать по-разному: если говорить о Зоне в общем — то да, более чем известно — лично виделись, в конце концов. Но если об этой конкретной локации... то, наверное, полковнику уже тоже известно об его вторжении сюда и если не через какие-то снимки или видео — то через появившегося в одиночку Соника так точно. Поэтому Тейлз кивает. И тогда Майти, поставив в голове мысленную галочку, уже в очередной раз спрашивает: — Он давал своё разрешение на то, чтобы вы присоединились к операции? — ответом ему послужили поджарые губы, скосившийся в сторону взгляд лазурных глаз и немой отказ, в форме мерного покачивания головы, заставившего Майти выпустить из груди усталый вздох. — То есть, я правильно тебя понимаю, что вы здесь не на законных основаниях?       — Нам пришлось это сделать, — в этот раз он отвечает и с хищным прищуром заглядывает броненосцу в глаза. Этот взгляд Майти совсем не понравился — того и гляди клыки обнажит, да шипеть начнёт. Он и сам неосознанно прищуривается и наклоняет подбородок чуть вниз, глядя на едва ли не вытянувшуюся в оскале хищную морду механика словно бы исподлобья, а тем временем Тейлз продолжает, — и ты знаешь, почему: я не собираюсь позволить никому из своих близких умереть, из-за какого-то старикана, что в отличие даже от Эггмана, — «будь он проклят» — думает он, — уже давно не способен на грамотный анализ ситуации. И ты это понимаешь!       Майти был очень неприятно удивлён. Да даже не так: он был поражён метаморфозой лиса. Он не понимал, откуда в таком скромном, немного зажатом и милом мальчишке, которого он знал раньше взялось столько желчи. Или она была с ним всегда? Просто он её по какой-то причине не замечал. Кто знает? Однако если это правда так, то в таком случае Майлз очень и очень схож с Айс: снаружи всё в порядке, а внутри творится ад. Правда в случае крольчихи с очень говорящим именем — круг у неё там девятый. Хотя, зная её уже достаточно много времени, Майти бы сказал, что у неё, в отличие от Тейлза, там не озеро Кацит — а просто безмолвное ничто. Пустота, если угодно. И это не могло его не пугать: Айс далека от определения «нормальная», а что если и Тейлз, из-за какой-то своей травмы такой же?       Конечно, его намерения, как и намерения Соника, который его и воспитал, благие. Однако неужели они не понимают, что таким образом только роют себе могилу? Возможно и знают, а возможно — нет. Майти едва ли сейчас сможет переубедить Тейлза в чём-то, не спровоцировав при этом абсолютно не нужный никому сейчас скандал — поэтому и пытаться не будет: сейчас всё лучше пустить на самотёк и надеяться, что в голове у этого дуэта что-то щёлкнет, да и Тейлз просто проходит пубертат — а не является таким же травмированным эмоциональным инвалидом, как Айс. Хотя, если так подумать — они здесь все травмированные: сын шлюхи, бездомный, сирота, брошенка и ещё одна брошенка, только из детского дома — чудесная компания и чудесные кандидаты на роль защитников планеты от злобного яичного пенсионера и прочего сброда. Как военный психотерапевт ещё не поставил им всем неутешительный диагноз — Майти без понятия.       Скорее всего он поступает эгоистично, недальновидно, по-детски и просто глупо, пуская всю эту ситуацию на самотёк и сознательность Соника — однако Майти сейчас совсем не хочет всем этим заниматься — это не его компетенция, не его работа и, в конце концов, не его обязанность, а его обязанность сейчас говорит ему, что с этим допросом пора заканчивать. Майти соглашается и вместо игры в гляделки задаёт последний вопрос, которым он — броненосец надеется — готов заняться.       Майти вздохнул, а после спросил:       — Как вы узнали о том, что мы будем здесь? — его голос прозвучал неожиданно грубо, но Майти проигнорировал это, вместо этого заставляя себя принять расслабленное положение. Тейлз, поняв поданный морфом знак о том, что старую тему он продолжать не намерен, уподабливается ему, а после отвечает на заданный вопрос:       — От Рея, — также сухо и грубо ответил он. — Он мне недавно в кафе рассказал.       ...       Услышав это, Майти замер, подобно каменной статуе. Даже его сердце, кажется, обратилось гранитом вместе с ним — тяжёлым и неподвижным, не способным к сокращению. Он не мог поверить в то, что только что услышал, а когда заставил себя — его пульс, кажется, на миг замер, отдавшись мерзким громким писком медицинских приборов в ушах.       Если несколько минут назад потенциальные проблемы были у Соника и Тейлза, когда как у них этих самых проблем, по сути своей, не было — то сейчас Майти понял, что Рей своим действием вырыл если не всему отряду, то самому себе так точно, могилу, на самом краю которой он сейчас и стоит, при этом держа руку на рычаге экскаватора, грозясь одним неловким движением засыпать её обратно. Только на этот раз — вместе с собой.       Осознание последствий, которые может повлечь нарушение «договора о неразглашении», бьёт под дых не хуже кулаков. Майти прекрасно известно о том, что если вышестоящие прознают, что сделал Рей, то его, как и весь остальной отряд, отправят под трибунал, по итогу которого летягу, как минимум, уволят, а как максимум — отправят за решётку на срок до двух лет, тогда как их, скорее всего, разжалуют за проступок напарника.       Откровенно говоря, Майти был напуган. Напуган не только перспективой возможного наказания, но и вставшей перед ним дилеммой: если он решит утаить эту информацию, а руководство об этом узнает, то последствия как для него, так и для отряда могут быть катастрофическими. Но с другой стороны, если он решит сознаться, это подставит Рея под удар. В таком случае наказания для него и для всего остального отряда, скорее всего, удастся избежать, но тогда...       Перед глазами броненосца пронеслась картина, как закованного в наручники Рея уводят за дверь. В чужих голубых глазах, направленных в сторону его молчаливой фигуры, плещется настоящий водоворот из невысказанных эмоций и чувств: сначала, когда он только слышит признание Майти, он смотрел на него со смятением. Потом, когда его заковали металлическими наручами, он смотрел на него с непониманием и страхом. Затем, страх сменился на беззвучную мольбу, после — на печаль, сопровождаемую неожиданно повлажневшими глазами. А в самом конце, в зале суда, Рей смотрел на него со злобой и осуждением. Когда его, одетого в режущую склеру глаз огненно-рыжую тюремную робу увели прочь из зала, броненосец, словно наяву, увидел в его лазурных, как у него, глазах ненависть — чёрную и вязкую, огнём мрачного презрения поглотившего его некогда любящую душу. Эта ненависть никуда не делась и в комнате для свиданий, когда они, разделённые толстым пуленепробиваемым стеклом разговаривали через трубку прикреплённого к стене стационарного телефона. Майти, в своей гражданской одежде с одной стороны, а Рей в рыжей рубашке и мешковатых штанах — с другой. В ушных раковинах, в голове, он слышит его голос — осипший, непривычно тихий, шелестящий с хриплыми нотками: летяга оскорблял его, плевался ядом и желчью, обливая его ей с ног до головы. А Майти слушал. Слушал и молчал, понимая, что совершил страшную ошибку — предал близкого, предал брата, предал Рея. И самое страшное: он его не простит. Больше никогда — простит. И в этом виноват только он. Виноват в том, что пошёл на поводу у вероятностей и собственных страхов. Виноват в том, что между отрядом и Реем — он выбрал отряд.       ...тогда он будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Организация никогда не была для него домом, а он не был самым верным её агентом. По правде говоря, дела «G.U.N.» никогда его не интересовали, как толком и не интересовали его напарники. По этой причине он лишь в самый последний момент увидел то, насколько на самом деле пуста и безжизненна внутри Айс. Увидел, но ничего не попытался сделать: не попытался добиться её отстранения, не попытался уберечь страдающего от любви к крольчихе Грея — он ничего не сделал и не собирается делать и сейчас.       На Тейлза ему, по правде говоря, тем более плевать: просто ещё один знакомый, отличающийся от прохожих на улице только тем, что видит он его немного чаще, чем один единственный раз. По этой причине ему и не интересно встревать в эти разборки и пытаться что-то лису объяснять, а его сходство с Айс только сильнее укрепляло его нежелание, подкрепляя это скользящей по кровеносной системе разрастающейся неприязнью к подобным «гнилым конфетам в миловидной обёртке», как подобных им называют. Хотя, должно быть, он и сам такой: вроде бы друг и напарник, но если что-то за пределами его обязаностей произойдёт, он предпочтёт сделать вид, что они не знакомы, при этом виртуозно замаскировав это за маской незнания. Как выглядели те три мудрые обезьянки? «Не вижу зла, не слышу зла и не говорю о зле?» — да, это точно про него.       Быть честным, он бы не задержался в «G.U.N.», если бы не Рей и факт того, что летяга здесь, всё же, пригрелся и, в отличие от Майти, с напарниками он правда сформировал дружеские узы, а с Виспер даже некоторое время встречался, но через полгода они решили разойтись и остаться друзьями: не было скандалов, не было ничего такого: просто в один момент чувства угасли и они решили не мучить друг друга и себя попытками, которые неясно к чему в итоге бы привели, вместо этого сойдя на следующей станции.       Наверное это, в отличие того комка неясно чего у Айс и Грея, был пример здоровых отношений и как эти самые здоровые отношения могут закончиться. Возможно и так — Майти сравнивать не с чем, благодаря его шлюхе-мамаше, постоянно тащащей в дом невесть кого, изменяя этому «невесть кому», стоит ему только отвернуться, из-за чего постоянные скандалы, в один момент, стали пускай и чертовски болезненной, но всё же обыденностью, из-за которой броненосец давным давно потерял интерес к романтическим отношениям, вызывающим у него рвотные позывы — в случае Грея и Айс, и непонимание — у Рея и Виспер.       К сексуальным отношениям у него тоже интереса нет: из-за огромной любви его матери устраивать оргии на добрый десяток мужиков, пока он находился буквально в соседней комнате за тонкой стеной, он перестал испытывать к сексу что-то, кроме отвращения. Сама мысль уже вызывала сильнейшее желание проблеваться, как Тейлз несколько минут назад.       Скорее всего, его мать — гори она вечно в недрах ада — на одной из таких групповух и залетела или ещё каким-то другим образом обзавелась будущим им в своей растянутой всем, чем только можно и нельзя, утробе — сути не играет никакой, правда, почему она решила его оставить — загадка та ещё. Может из-за выплат, может по ещё какой причине — роль играет ещё меньшую, чем то, чья сперма оплодотворила его мамашу. Впрочем, всё это не имеет значения: она, как и все остальные жители уже много лет гниют в земле усилиями Эггмана, и Майти не уверен, благодарить его за это или наоборот, проклинать.       Хотя, если говорить на чистоту: сейчас очень многое не имеет никакого значения. И одно из этих «многое» — его размышления о том, как он относится к той или иной персоне, что когда-либо имел или имеет сейчас место в его круге знакомств.       Вернувшись в реальность, словно бы очнувшись ото сна, в который он ненамеренно себя загнал, голубоглазый броненосец в первую очередь сталкивается с обеспокоенным взглядом сидящего напротив Тейлза. Кажется, за те недолгие несколько секунд, во время течения которых Майти занимался самокопанием, Тейлз успел взять себя в руки, вернув обратно свой холодный склад ума, потерянный им во время мимолётной вспышки ярости.       Заметив, что броненосец перестал изображать из себя каменную статую, с коей его можно было спутать немногим ранее, Тейлз оживился. Очевидно, что неожиданная реакция друга на сказанные им слова от том, что именно благодаря Рею они с Соником были в курсе того, где их нужно искать и стала своего рода отрезвляющей оплеухой, благодаря которой вся его иррациональная ярость быстро сошла на нет.       Своих слов назад Тейлз не брал, всё ещё считая, что именно он был прав в споре между ним и полковником, касательно их с Соником вмешательства. Однако Тейлзу определённо точно было жаль за то, что он сорвался на броненосца.       Сам броненосец и без слов отлично понимал, что лис испытывает муки совести за свою несдержанность, но ему, в общем-то, было плевать на то, что Майлз думает, а потому он молча отмахнулся, когда Тейлз открыл рот, чтобы извиниться и поинтересоваться, всё ли в порядке.       Тейлз не упорствовал, молча закрыв рот и виновато поджав треугольные уши к голове, так как опасался неосторожным словом или действием вывести старого друга из себя.       Самому же «старому другу» было в общем-то всё равно на то, что там лис себе думает. По этой причине он и не счёл важным объяснить, с чем связан его мимолётный шок, который двухвостому механику не посчастливилось увидеть.       Майти едва слышимо вздохнул. Он точно не был готов к тому, что Тейлз ему расскажет и ещё меньше был готов к тому, что Рей решит нарушить договор «о нераспространении». Впрочем, едва ли в организации об этом узнают, если только Рей или он сам не проговорится — а они едва ли проговорятся, так что вместо размышлений о проблемах теоретических и маловероятных, лучше будет сконцентрироваться на проблемах насущных, а точнее — на их решении. А для этого нужно понять, в каком состоянии сейчас свалившийся им на голову лис:       — Как ты себя чувствуешь? — Майти, наконец, заговорил, заставив уши лиса вновь встать торчком, а взгляд — сконцентрироваться на нём. — Идти в состоянии?       На миг Тейлз растерялся от такого неожиданного вопроса, но быстро взял себя в руки и вместо того, чтобы забивать броненосцу голову уже своими вопросами, прислушался к собственному телу.       Всё оказалось куда лучше, чем ожидал: ломота и мигрень практически полностью сошли на нет, отдаваясь лишь едва заметным дискомфортом в каких-то определённых его областях, хаотично сменяющих друг друга. Это было, безусловно, неприятно — однако более чем терпимо: гораздо лучше, чем то, что было какие-то несколько минут назад.       — Всё в порядке, — ответил лис, а позже, подтянув к себе ноги, неторопливо встал, одной рукой опираясь о каменистую поверхность стены. Оказавшись на ногах, лис, прохрустев костями спины и шеи, сделал неторопливый шаг, а после ещё один и ещё. Остановившись, он повернул голову в сторону неотрывно следящего за его действиями броненосца, готового в любой момент его подхватить, а после ответил: — Идти тоже могу.       Майти кивнул:       — Хорошо, — поднявшись с земли, броненосец подхватил лежащий у стены шлем и в несколько быстрых движений надел его на голову. По пещерной зале прошёлся тихий звук щёлкающих крепежей и характерный для капюшона шорох ткани. Мир вокруг мгновенно залился нежно-зелёной акварелью ночного зрения и Майти, быстро ориентируясь в темноте, закинул свой HMG на плечо.       Обернувшись в сторону наблюдавшего за перевоплощением Тейлза, Майти просунул руку в тёмной перчатке в один из своих подсумков, выудив оттуда небесно-голубой Изумруд Хаоса. Небольшой гранёный реликт отдавался в руке приятной тяжестью и согревающим кожу теплом, лаская слух слышимым на самой переферии сознания звоном, напоминающим своим звучанием приятную мелодию, беспрерывно играемую на тихой флейте опытного флейтиста.       Глаза Тейлза в удивлении расширились и тот на миг застыл, смотря на камень в руках броненосца. Подняв свой взгляд выше, небесно-голубые, как и сам изумруд в руке друга, зарева, столкнулись со сплошной чернильной линзой. Тейлз едва заметно поджал губы. По какой-то причине, когда на лице Майти появлялся респиратор и капюшон, двухвостому лису начинало казаться, что он видит не старого друга, — а незнакомца, с которым его ничего не связывало в прошлом и не связывает в настоящем. Но лис предпочёл проигнорировать это быстро расползшееся в груди чувство, молча взяв артефакт из рук друга.       — Спасибо! — поблагодарил его лис, стиснув Изумруд рукой в белой перчатке-изоляторе.       Майти молча кивнул, а после указал в сторону находящейся за спиной лиса стены:       — Твои механизмы там, — изменённым фильтрами голосом сказал броненосец. — Куртку найдёшь сам. Мы будем ждать снаружи. Поторопись.       И, прежде чем Тейлз успел хоть что-то сказать, Майти выдвинулся в сторону входа из пещеры, оставив Тейлза наедине с собой.       Найти Виспер не составило труда: она стояла там же, где он и приказал — у входа. Подойдя ближе, Майти опёрся плечом о каменную стену пещеры и принялся ждать собирающегося лиса.       — Как он? — голос волчицы, также искажённый фильтрами маски, раздался неожиданно, но не для стоящего рядом с ней броненосца, ответившего после короткой паузы:       — Всё уже в порядке — собирается.       Виспер кивнула:       — Всегда удивлялась тому, насколько он и Соник живучие...       Майти был с ней полностью согласен. Его и самого удивляло то, насколько, казалось бы, хилый подросток-лис и юнец-ёж были неестественно сильны во всех смыслах этого слова. Они без какого-либо труда справлялись с любыми перегрузками, умудрялись выживать там, где любой другой и морф или человек погиб бы в первые мгновения, а если они и оказывались ранены — восстанавливались с какой-то невероятной скоростью. В ту же степь идёт аномально-высокая скорость Соника, с которой не может сравниться не то, что никакое живое существо на этой планете — даже машина или робот, построенный «G.U.N» не мог даже приблизиться к тому уровню, коим обладает Соник. Эггман был, вроде как, более удачлив в этом с его Метал Соником — но и тот оказался в итоге повержен, наряду с многими другими его двойниками. Тейлз был не менее загадочным: самое умное существо на планете, обладающее ещё одним хвостом, позволяющим ему надругаться над законами физики и всё это в практически такой же мощной, как и у Соника, оболочке четырнадцатилетнего подростка, со своими какими-то тараканами в голове.       Неудивительно, что руководство их не слишком жалует: такая сила в такой нестабильной и чрезмерно эмоциональной обёртке, которую нельзя толком контролировать и которая плюёт на законы и запреты с высокой колокольни — звучит как что-то, что может представлять огромную угрозу. А если ещё вспомнить факт того, что Соник способен использовать силу Изумрудов Хаоса, как никто другой, тем самым предоставляя себе доступ к Супер Форме, в которой, на данный момент времени, Соника можно назвать сильнейшим существом во всей видимой сейчас вселенной, то всё становится ещё более прозрачным. Правда загадка «откуда они такие взялись» — так и не была разгадана даже самими Соником и Тейлзом.       На этом их разговор как-то и сошёл на нет. Впрочем, начинать его и не было смысла, так как уже через две минуты в проходе показался Тейлз в полном боевом облачении.       Огядев его с ног до головы, Майти сразу бросились в глаза появившиеся на лисе модификации: ручная пушка цилиндрической формы, выкрашенная непривычно сдержанными серыми тонами и своим видом напоминающая футуристическое оружие из фильмов в восьмидесятых-девяностых полностью заменяла собой его правую руку. Такой же серый браслет с пластиной, на которой находилось устройство, напоминающее металлический цветок одуванчика из Зелёных Холмов. Опустив взгляд немного ниже, Майти краем глаза заметил на ботинках двухвостого лиса пару ракетных ускорителей, а на его глазах был видимый броненосцем ранее чудом выживший коммуникатор с треснувшей сбоку голубоватой линзой. Пушку, двигатели и браслет непонятного Майти назначения соединяло несколько металлических полос, рельсами железной дороги уходящих лису куда-то за спину, где, как предположил Броненосец, находился контейнер с Изумрудом Хаоса, питающим всю эту технику.       Виспер поприветствовала его безмолвно — молча подняла два пальца, а не менее молчаливый Тейлз ответил схожим этому жесту образом, только вместо пальцев поднял сразу всю руку.       Немая беседа, однако, была быстро прервана Майти:       — У нас мало времени, — окликнул он их.— Выдвигаемся.       Возражений не последовало и новосформированный отряд с одним лишним членом весьма шустро покинул место своей прежней дислокации, а Тейлзу, в это время, стало любопытно, что делал Соник, как только связь между ними прервалась.