Параллельные стихии

— Простите, что затрудняю вас. Мальчишку только что избили несколько взрослых, потом затолкали в холщовый мешок и проволокли по земле. Будьте любезны, помогите мне осмотреть, не поранил ли он голову. Это вопрос первостепенной важности, — уловила первые слова я, когда мы остановились. Меня от этой беготни почему-то затошнило, интересно, что это такое вообще? Бросила злой взгляд на Му Цина, а затем приблизилась к его уху и прошептала: — Ты на кой чёрт меня сюда притащил? Он пару раз моргнул, а затем на меня так внимательно посмотрел, будто сам спрашивал, что же я тут делаю. — Ну это же твой родной брат… Я на него посмотрела, сомневаясь в наличии у него серого вещества, но взглядом мне даже не дали повозмущаться, так как мне в правую щёку прилетело что-то влажное и мерзкое. Мгновенно внутри всё вспыхнуло. Меня охватило дикое возмущение. Гнев закипал, как вулкан, готовый извергнуться. Это было не просто оскорбление — это было унижение. Я ощутила, как кровь прилила к лицу, и руки задрожали от злости. — Ты что бессмертный?! — крикнула я, разворачиваясь в ту сторону и увидела Ци Жуна там. Ещё и Фэн Синя, но он выглядел офигевшим при этом. А вот у князя Сяоцзина возмущенное и удовлетворенное одновременно. — Как ты смеешь на меня голос поднимать?! — повторил мою интонацию он, — Ты… — Надо было поднять что-то потяжелее, чем голос, раз вести себя не умеешь! Вроде бы столько учителей этикета было, а знания не один тебе в голову не вдолбил! Нашла коса на камень, а этот персонаж мне ещё и при прочтении нравился. — Твой мелкий ублюдок смел испортить выступление моего Царственного Братца! А ты ещё смеешь на меня орать?! Сейчас будем друг на друга орать, супер. А я уже наговорила на казнь, так что можно дальше кричать. Если что в более богатом теле перерожусь, тем более я точно знаю, что жизнь после смерти есть. Терять, как бы нечего. — Ору потому что кое кто себя вести не умеет! И какого черта ты вообще в меня плюёшься?! Я что-ли праздник кому-то лично испортила?! Му Цин меня в этот момент пытался сдержать, а Фэн Синь Ци Жуна, который от возмущения забыл, что у него вообще-то рука сломана и кажется так и хотел подскочить ко мне и дать ещё пощёчину. — Твой отпрыск!.. — Я его не рожала, чтобы он мой был!.. — Да как ты смеешь?!. — Так же, как и ты!.. — Сука!.. — Сам сука! Даже близко на кобеля не тянешь!.. А мы в этот момент были в коридоре, даже не зашли в то помещение, где врачи суетятся по приказу наследного принца. Но сейчас сюда точно все сбегутся, тем более и император с императрицей должны прийти к своему сыну, а увидят нас. При том достанется мне, а не этой зелёной сопле. В коридоре царила напряжённая атмосфера. Шум и крики привлекли внимание всех вокруг. Внезапно двери распахнулись, и в коридор вошли император и императрица. Их величественное присутствие мгновенно заставило всех замолчать. Император, с суровым выражением лица, окинул взглядом собравшихся. Его глаза остановились на мне и Ци Жуне. Императрица, напротив, выглядела обеспокоенной, но старалась сохранять спокойствие. — Что здесь происходит? — строго спросил император. — Эта тварь… — начал было Ци Жун. — Сам тварь, — чуть ли не плюнула эти слова в него, — Дорогие одёжки напялил, а грязь в крови не спрятал, — последнее сказала с наглой улыбкой. — Прекратить! — прикрикнул на нас император, но скорее всего на меня. — Най Сун… — тихо сказал Му Цин. — Да я уже на отсечение головы наговорила, — повторила его интонацию, — Что молчать то? Я тут так навысказывалась на члена императорской семьи, что смысла даже брыкаться нет. — Жун-эр? Что всё это значит? — спросила императрица. Государь же, нахмурившись, спросил: — Фэн Синь, почему ты держишь князя Сяоцзина, будто преступника? Прибытие Его Величества обязывало Фэн Синя, Му Цина и всех остальных присутствующих немедленно отвесить поклон со сложенными перед собой руками. Но поскольку Фэн Синь держал Ци Жуна, он не мог совершить предписанные действия и оказался в весьма щекотливой ситуации, как и Му Цин, который пытался выйти из этой ситуации хоть как-то, но я склоняться не захотела. — Я приказал ему схватить Ци Жуна, — сказал, вышедший из комнаты Се Лянь, который при наших криках не выскакивал. Ну ему его будущий муж подороже двух матерящихся идиотов будет. Ци Жун, придерживая правую руку, пожаловался: — Тётушка, у меня сломана рука. Но государыня ещё не успела пожалеть его, когда Се Лянь сурово ответил: — Ты лишь сломал руку, а что произошло с тем ребёнком? Государь спросил: — С каким ребёнком? Се Лянь: — С десятилетним мальчиком, у которого не хватило бы сил даже на то, чтобы связать курицу, у которого и так-то слабое тельце. Ци Жун послал своих слуг, чтобы избить его. Если бы малыш не оказался на редкость живучим, боюсь, уже лежал бы бездыханным, забитый до смерти! Я же услышав это, фыркнула и закатила глаза. Дай полную волю братцу, он бы и сегодня убил Ци Жуна, я бы ему за это похлопала, но ему запрещено убивать людей. Ну потом восемьсот лет гонять его будет. — Десятилетний ребёнок, который и курицу не связал бы? Слабое тельце? — возмутился князь, — Братец, ты просто не знаешь, насколько этот задохлик оказался злобным, диким и яростным в драке. Это лишь перед тобой он притворяется жалким. Я послал за ним полдюжины слуг, но им не удалось сдержать мелкого демона, он дрался, пинался, кусался и царапался, так что мои люди теперь истекают кровью. Если бы он не разозлил меня, стал бы я тащить его по земле за повозкой? Эти слова заставили и государя, и государыню измениться в лице. Се Лянь сделал глубокий вдох и крикнул: — Закрой рот! Думаешь, совершённый поступок сделал тебе великую честь? Государь, лицо которого слегка потемнело, сначала посмотрел на жену, потом приказал: — Уведите князя Сяоцзина. Лекари, займитесь его рукой. Отнять его золотую повозку и запереть на месяц без права покидать дворец, пусть подумает над своим поведением, — бросил после этого взгляд на меня, я же отвела взгляд в такой манере, что будто вообще не при делай и мне на них не интересно смотреть. Охранники за спиной государя ответили «Есть» и подошли к Фэн Синю, чтобы забрать Ци Жуна. Лишь после этого Фэн Синь отпустил пленника. Последний же, явно смирившись со своей участью, лишь хмыкнул: — Ну и забирайте, всё равно я уже понял, что прокатился на ней сегодня в последний раз. Не услышав в его словах и тени раскаяния, государыня тяжело вздохнула. Се Лянь произнёс: — Вижу, если запереть его лишь на месяц, в следующий раз он опять возьмётся за старое. Необходимо ужесточить наказание. Ци Жун потрясённо застыл и сердито крикнул: — Мой царственный брат, ты… Ладно. Я признаю, что был неправ. Ваше Величество, какое бы наказание меня ни постигло, Ци Жун готов его принять. Вот только… не следует ли также подвергнуть наказанию слугу Его Высочества наследного принца? Дядюшка, тётушка, ведь мою руку сломал не кто иной, как этот Фэн Синь! А эта девчонка, которую зачем-то притащил сюда Му Цин, меня оскорбляла и вы даже слышали как! Государь немедленно перевёл взгляд на Фэн Синя, на его лице сверкнула вспышка удивления и гнева. Фэн Синь чуть опустил голову. Затем переместил взгляд на меня, я мне дергаться вообще не зачем, всё равно умру, поэтому всё ещё стояла, будто у меня штырь в спине, даже не приклоняя чуть-чуть голову. Государь ледяным тоном произнёс: — Фэн Синь, ты относишься к свите, сопровождающей Его Высочество наследного принца. Наш сын весьма высоко тебя ценит, но неужели это заставило тебя забыть о своём положении и возгордиться? Твой долг — служить Его Высочеству. И как ты исполняешь свои обязанности? Кто позволил тебе ударить двоюродного брата наследного принца, князя Сяоцзина? Фэн Синь, слушая, приготовился встать на колени. Но Се Лянь возразил: — Нет нужды в коленопреклонении. Фэн Синь действительно сломал Ци Жуну руку, это правда. Но, обращаясь к причинам случившегося, скажу, что он сделал это для защиты своего господина. Кроме того, Ци Жун первым совершил серьёзный проступок, вины Фэн Синя здесь нет, почему же он должен преклонять колени? Государь ответил: — Не имеет значения, почему он так поступил, его действия — оскорбление князя Сяоцзина. Господин и слуга — не равны, существует чёткая грань между высшими и низшими чинами. Не говоря уже о преклонении колен, даже если я, глава государства, прикажу прямо сейчас всыпать ему сотню палок в наказание, в этом не будет ничего неподобающего. Нет ничего неподобающего тогда в том, что император небес доведет вас до того, что вы решите изображать лампочки. У него же должность выше. Ци Жун, прекрасно это понимая, ехидно скосил глаза и произнёс: — Нет нужды в наказании палками, это всё-таки слуга моего царственного брата, мне бы не хотелось ставить его в чересчур затруднительное положение. Я лишь хочу, чтобы он сломал руку и себе тоже, а потом трижды поклонился мне в ноги, и тогда я откажусь от каких-либо обвинений. Государь ответил медленным кивком, кажется, посчитав это справедливым. Се Лянь же возразил: — Если вы желаете наказать Фэн Синя, сначала придётся наказать меня. Он — мой слуга, и, во-первых, не совершил ничего предосудительного, во-вторых, даже если и совершил, то подчиняясь моему приказу. Поэтому я приму наказание вместо него. Когда он сказал так, на лице государя промелькнула вспышка гнева. — Хорошо! В таком случае, ты примешь наказание вместо него, да только сможешь ли! — Разумеется! Государыня, видя что отец и сын вновь схлестнулись, взволнованно воскликнула: — Ну зачем же вы так?! — Вот это представление, — прошептала я Му Цину, — Если у вас так постоянно, то мне даж завидно становится. Фэн Синь в этот момент сломал свою руку. Хруст как бы непередаваемый, что тут даже все офигели и уставились на него. — Интересно, — прошептала я, — А шея при переломе также хрустеть будет? Меня же за неё должны подвесить? — Ты в этом так уверена? — спросил император. — А у вас другие казни бывают? — приподняла бровь. — Му Цин тебе отсекёт голову мечом, раз он тебя сюда привёл, — сказал он. У меня в этот момент брови резко взлетели вверх, а у моего бывшего жениха руки потеряли всякую, потому как я почувствовала. что он от растерянности потерял что-то… Слово забыла. — Отец! — крикнул Се Лянь и начал что-то лепетать, но я как бы этого не слышала. — Бей быстро и по горлу, — попросила я, не поворачиваясь полностью к Му Цину. Но от него я ничего не услышала, поэтому развернулась. На его лице отразились шок и недоверие: глаза расширились, рот слегка приоткрылся, выражение застыло. Затем будто бы пришли ужас и страх, побелела кожа, губы задрожали, зрачки расширились. Отчаяние и боль проявились в сжатых губах, морщинах на лбу. Внутренний конфликт читался в беспокойном взгляде, сжатой челюсти и напряжённых мышцах лица. Наконец, безысходность охватила его, плечи опустились, взгляд потух, и он тяжело вздохнул. У него точено эмоциональный фон побольше, чем у меня. Блин, мне теперь только из-за Му Цина жалко, что я Ци Жуну наговорила вся кого. — Когда казнь будет? — спросила я у императора, при этом положив руку другу на плечо, чтобы он хоть как-то не паниковал. Я то знаю, что перерожусь, мне вообще не за что переживать. — Сейчас, — ответили мне, — Подать мальчишке меч. — Прости, что из-за меня ты переживаешь такой момент, — сказала я ему на ухо, а затем отошла. — Отец, да так нельзя! — теперь и Се Ляня уловила, — Ци Жун сам виноват, что ему наговорили. Тут хватит и извинений… — Я не извинюсь, а только больше всего наговорю, — сказала я, — Ваше Высочество, даже не старайтесь. Взглянула на друга с глубоким состраданием и тревогой. Моя собственная судьба не пугала её. Но мысль о том, что ему придётся поднять меч, разрывала сердце. Я видела, как его лицо исказилось от боли и внутренней борьбы. Я лишь надеюсь, что он сможет найти в себе силы простить себя и понять, что это не его выбор. Я смотрела, как Му Цин, с дрожью в руках, поднимает меч. В этот момент моё сердце наполнилось тихой решимостью и глубокой печалью. Я почувствовала холод металла у своей шеи, но это не вызывало страха. Прикрыла глаза и ощутила, как время замедлилось. Внезапно всё вокруг исчезло, и я почувствовала, как лёгкость окутывает меня. Распахнула глаза. — Сссссссс, — слишком светло, ещё и колокол где-то бьётся. Погодь, чего?!