Любовное письмо

      Признаваться в любви всегда слишком тяжело, крутятся тревожные мысли из разряда «А вдруг откажет», «Вдруг я всё просто придумал», «Если признаюсь и это будет отказ, то я даже общаться с ним не смогу» — именно они одолевали Муичиро. Он ещё несколько дней писал письмо с признанием и назначил дату, когда отдаст его, но вот уже почти конец школьного дня, а он всё сидит, пожирая себя тревожными мыслями. Каждую перемену, подходя к классу, где учился Тандзиро… его коленки дрожали, а сердце начинало биться быстрее — одолевал невероятный страх и Муичиро поворачивал назад к себе.        — Ты отдал? — послышался вопрос поблизости, произнесённый безэмоциональным тоном, вырывающим из пучин переживаний.        Муичиро не сразу понял, что обращаются именно к нему. Он поднял взгляд с парты на идентичное лицо напротив — отличие было только то, что у младшего близнеца Токито лицо искажалось в отчаянье, а у старшего — ни единой эмоции, словно он был фарфоровой куклой. Наверное, только благодаря этому ученики и учителя могли их отличать и то всё же путали временами.  Муичиро уже хотел было ответить на вопрос, но Юичиро перебил:       — По твоему лицу сразу видно, что не отдал.        Токито-младший снова опустил голову на парту и глубоко вздохнул, пытаясь набраться смелости к следующей переме... Это была последняя перемена — и дальше только ловить на выходе из школы, когда поток учеников будет торопиться домой. Муичиро понимал, что если сегодня этого не сделает, то значит — никогда. Именно сегодня он набрался смелости и спланировал — значит, должен сегодня.        — Почему? — послышалось от Юичиро с нотками непонимания в голосе.        — Страшно, — сказал Муичиро в парту и продолжал в своей голове прокручивать ситуации, которые могут произойти, когда он вручит письмо Тандзиро.       — Но почему? — снова повторил свой вопрос старший близнец и этим заставил Муичиро посмотреть на него взглядом полным непонимания вопроса, — я имею ввиду, чего ты боишься, если даже не отдал письмо.        — Отказа, разумеется, или вдруг он подумает, что я идиот, или высмеет меня со своими друзьями, — довольно эмоционально воскликнул младший, словно было ясно всё как день.  Но для Юичиро нет. Он всегда был логичен и рационален, поэтому искренне не понимал эмоциональную сторону брата, которая только мешала достигать целей. К примеру, отдать письмо.        — Вряд ли он так подумает или поступит.        — Откуда такая уверенность? Ты даже с ним не общался! — Муичиро раздражённо нахмурил брови и даже поднял свой корпус с парты, снова садясь прямо и смотря на сидящего напротив в полу повороте брата.        — Я делаю выводы из твоих рассказов о нём и ситуациях, — и эти слова были словно холодная вода для Муичиро, но его брат-близнец продолжил: — из-за того, что эмоции тебя накрывают прямо сейчас ты даже забываешь о личности Камады, который в силу своего характера никогда не поступит так, как ты это себе накрутил, — подытожил Юичиро прям в момент того, как прозвенел звонок.        Тот отвернулся, оставляя Муичиро в растерянном состоянии. Ему явно сейчас не до чёртовой математики, которая требовала чистую голову, но вряд ли преподавателя это волнует. Шинадзугава-сенсей тяжёлой походкой прошёл в класс, в котором с его появлением стало в разы тише, а некоторые даже вдохнуть боялись, не то что говорить.       — Теперь слушайте меня, — строгий голос сразу заставил всех вытянуться стрункой и внимать каждое слово, которое будет сказано сенсеем. — сейчас мы пишем внеплановую самостоятельную на пять минут и потом проверяем домашнее задание, — перед тем как продолжить Санеми злобно ухмыльнулся, — надеюсь вы сделали все пятьдесят задач.       Напряжение и страх повисли в аудитории. Многие явно не смогли сделать все номера либо половина, либо вообще не приступили. Оно неудивительно, ведь на задание давался только один день. Но Муичиро мог выдохнуть со спокойной душой, ведь вечером он специально садился за математику, чтоб отвлечься от тревожных мыслей о Тандзиро, в тот момент к нему ещё присоединился Юичиро, так что у обоих не должно было возникнуть проблем. Но всё равно Токито младшего всегда напрягал Шинадзугава-сенсея, тот был слишком агрессивен временами. Объяснял тот настолько блестяще, что даже тупой поймёт, но сама аура и иногда повышенные тона в голосе напрягали.       — Телефоны на первую парту, — скомандовал Санеми, и ученики уныло начали передавать телефоны, пока тот доставал листы.       Неожиданно для учеников и самого преподавателя дверь распахнулась, ведь никто не смел, кроме директора, прерывать уроки Шинадзугавы, а иначе виновника покроют десятиэтажным матом. Муичиро мог поклясться, что некоторые маты он даже не слышал до сенсея, который обычно винит учителя физкультуры за то, что тот в очередной раз шумит в коридорах школы, мешая провожать деток в ад под название «математика».       Преподаватель химии Игуро Обанай стоял в дверях, обводя учеников прищуренным взглядом, а потом посмотрел в напряжённую спину преподавателя математики. Муичиро приметил, что глаз того даже задёргалась от раздражения и факта того, что кто-то смеет прерывать его занятия.       — Томиока, кто бля… — хотел было выругнуться мужчина, но прервался, когда увидел, что это преподаватель по химии, — Игуро-сенсей? Я могу чем-то вам помочь? — невероятная смена настроения. Муичиро мог подметить, что даже всегда напряжённое тело сенсея расслабилось.       — Да, можете. Мне нужно перенести химическое оборудование из подсобки в лабораторию, но боюсь один не справлюсь, — отчеканил Игуро-сенсей и заправил свои руки в карман белоснежного халата.       — Хорошо, подождите меня снаружи, — преподаватель химии на это лишь кивнул и закрыл дверь.       — Значит так, сорванцы, — хлопнул в ладоши Шинадзугава-сенсей, — вам невероятно повезло. Я уйду на некоторое время. Проверка домашнего задания отложится на следующий урок, но самостоятельную напишем, как только я вернусь. Ведите себя тихо, чтоб ни одного писка я от вас не услышал. Усекли? — слишком умело тот переходил с непринуждённой речи на более жёсткую. Ученики быстро закивали — и только после этого мужчина вышел.       Муичиро услышал, как некоторые начали выдыхать и радостно перешёптываться о том, что проверку домашнего задания перенесли. Впрочем, это не особо волновало Токито-младшего, сейчас нужно было придумать, как отдать письмо Тандзиро и не сбежать в первую же секунду.       — Представь, что это очередной учебник, который ты прочитаешь, — сказал Юичиро, поворачиваясь к брату.       — В плане?       — Камадо — это учебник, знания которого тебе очень нужны, — старший близнец отвернулся, возвращаясь к своим делам. Возможно, снова решает задачи осложнённого уровня.       Муичиро погрузился в раздумья. Если представить Тандзиро как книгу, то тогда половина содержания уже известна, ведь Токито посвятил себя полному изучению юноши, который сумел одним взглядом и улыбкой растопить лёд в его сердце. Муичиро помнил, чем именно можно было порадовать Камадо, а чем разочаровать. Помнил о том, каким тот становится самоотверженным, лишь бы помочь очередному прохожему. Он мог различать, когда Тандзиро улыбается сдержанно, а когда действительно искренне. Муичиро это всё знал, только потому что Камадо позволил ему прочесть себя, но чтоб пройти дальше, надо было выполнить условие: отдать любовное письмо.       Он был уверен, что теперь сможет отдать письмо без малейшего намёка на страх. Тандзиро — прекрасный человек, которому не страшно вручить свои чувства прямо в руки. Получить отказ от такого солнечного человека не так страшно, ведь это будет мягко, прям как его зелёный кардиган, в который Муичиро любил зарыть свой нос при объятиях на пару секунд. Даже если Тандзиро не позволит прочесть себя дальше половины, то Токито не расстроится, ему будет хватать и того содержания, которое он прочёл.       Когда вернулся Шинадзугава-сенсей, как отметил Муичиро, с потрёпанным видом, тот продолжил занятие, раздавая всем листочки для самостоятельной и заставляя вернуть телефоны снова на первую парту. Токито всеми силами заставил оттеснить лишние мысли и включить холодный рассудок — с трудом, но у него это получилось.       Звонок стал спусковым крючком: второпях собрав вещи, он выбежал, даже не сдав свою самостоятельную, а про телефон и вовсе забыл. «Юичиро отдаст и заберёт», — пронеслось в голове, и тот ускорился. Нужно было добраться до выхода первым, чтоб словить яркие каштановые волосы с отливом красного и родной тёмно-зелёный кардиган. Вот он уже несётся по лестничной площадке, ловко обходя идущих учеников, остался последний лестничный пролёт, и он добежит до выхода. Но неожиданно он врезается в человека, который вышел из угла: знакомый зелёный кардиган, который немного щекотал нос Муичиро, когда он лежал на чужом теле после столкновения.       — Токи-кун? — вопросительные нотки послышались в звонком голосе, который был словно музыкой для ушей Муичиро.       — Ты куда так летел? — послышался второй голос, будто уже готовый сорваться на истерику. Видимо, один из друзей Тандзиро. Это его не особо сейчас волновало.       Волновало то, что он сейчас лежит на Камадо, которому должен отдать письмо, лежавшее в сумке и ожидавшее своего звёздного часа. Токито приподнялся на руках и сразу же посмотрел в большие тёмно-красные глаза, в которых так и скакали искры жизни. Эти искры зажгли в нём интерес к человеку в первый раз после смерти отца. Эти глаза были способны любого вытащить со дна, нужно было только посмотреть. Наверное, Муичиро слишком долго смотрел, потому что нервный смех сорвался с губ Тандзиро, а щёки покрылись небольшим румянцем. Токито проморгался, почувствовав прилившею кровь к щекам, он встал и протянул руку Камадо, чтоб помочь.       — Тандзиро… ты в порядке? — Муичиро запнулся после того, как чужое имя сорвалось с его губ. Он становился сам не свой с этим человеком.       — Да, всё хорошо! — как всегда улыбка украшало его лицо, но потом брови нахмурились, а в бордовых глазах проскользнула толика беспокойства, — а ты точно в порядке?       — Ага, — еле видно улыбнулся Токито, отводя взгляд куда-то в сторону.       — Это всё конечно хорошо. Но мы тоже здесь! — «воскликнуло» возмущение со стороны парня, кажись, с крашеными блондинистыми волосами. Муичиро не помнил его имени, да и не интересовался. Оклеймил «друг Тандзиро».       — Давайте быстрее. Бабушка темпуру сегодня готовит, — самодовольно сказал басистый голос. Вроде как тоже друг Тандзиро.       Муичиро начал рыться в своей сумке под вопросительный взгляд Камадо. Письмо затерялось где-то на дне сумки, зажатое тетрадками и учебниками, оно было немного помятым, но содержание от этого в нём не изменится. Муичиро протянул конверт украшенного узорами тумана красного оттенка со всполыхами огня. Идеальное олицетворение их: Токито — туман, через который так просто не пробиться. Он будет мешать тебе найти верную дорогу. Тандзиро — огонь, сумевший своим пламенем пробиться через непроглядный туман.       Молчание длилось будто целую вечность. Всем было понятно, что обычно находится в конвертах, по крайней мере для подростков — это всегда любовное письмо, другое и не допускалось. Слишком часто люди признаются с помощью писем, отправленных в конвертах. Муичиро направил всё своё внимание лицу Тандзиро, изучая реакцию на протянутый конверт: растерянность в глазах, поджатые губы и смущение? Да, это точно было смущение, эти алые щёки говорили сами за себя и Токито не мог не улыбнуться, подобной открытости со стороны Камадо.       — Иноске, пошли вместе к твоей бабушка, — фраза была настолько серьёзно произнесена, что Муичиро никогда бы не понял, что это был тот самый визгливый блондин.       — Я не собираюсь делиться с тобой темпурой!       — Пошли уже.       — А Тандз…       — Пошли, — перебил тот и направился по коридору к выходу, а человек с повадками кабана пошёл за ним.       Удобно, что они так вовремя ушли. Муичиро даже был благодарен с какой-то стороны, потому что им сейчас действительно нужно уединение. Тандзиро аккуратно взял конверт, соприкоснувшись с пальцами, холодными, как утренний туман, Токито, пока у самого Камадо они были горячими, как солнце в разгар лета. Горячие пальцы начали аккуратно открывать конверт, словно это была самая важная вещь на планете, сердце Муичиро быстро забилось, когда начал виднеться уголок бумаги, а потом бордовые глаза начали проходиться по тексту — очень медленно, внимая каждую букву, выведенную каллиграфическим образом.       Муичиро заметил, как глаза остановились и сердце забилось в быстром темпе, все бабочки в животе замерли, оставляя неприятный холод ожидания. Каким бы Токито не выглядел безучастным — ему было очень страшно внутри. Единственное, что ему давало надежду, так это немного красные щёки и уши Тандзиро, но то, как нервно он мял свой зелёный кардиган, заставляло думать, что он пытается подобрать слова, чтобы отказать.       Тёплая рука опустилась на его холодную, доставая из омута переживаний, Токито удивлённо перевёл взгляд на лицо напротив, губы которого изогнулись в стеснительную улыбку, а потом голос тепло произнёс:       — Токи-кун, — сердце Муичиро уходит в пятки от этого голоса, — ты мне тоже нравишься, — сердце возвращается в свой обратный ритм, а бабочки в животе снова начали порхать, прям как то море, которое мы с тобой фотографировали в одну из нашу прогулок, — большой палец Тандзиро нежно поглаживал тыльную сторону ладони Муичиро, — возможно, это не так поэтично, как ты выразился про меня в своём письме, но как могу, — неловко посмеялся тот и второй рукой начал почёсывать свой затылок. Муичиро подумал, что Тандзиро выглядит милым, когда смущён.       — Этого более чем достаточно, — произнёс Токито и крепко обнял чужой корпус, поглаживая напряжённую спину, успокаивая, а носом зарылся в родной шерстяной кардиган, который приятно щекотал нос.       — Хочешь сходить ко мне в гости? — вдруг произнёс Тандзиро рядом с ухом, лежа подбородком на плече дорогого ему человека, а потом начал нервно оправдываться, чуть заикаясь: — т-то есть, я имею в виду просто в гости, не знакомиться с родителями, точнее, вы и так познакомитесь, так как незнакомы, я-я имею в виду….       — Тандзиро, всё хорошо, пойдём к тебе, и да, я хочу познакомиться с твоими родителями, можно даже как парень, но это уже сам решай, — остановил весь этот поток Муичиро, захватив чужие горячие щёки, которые были покрыты румянцем.       — Тогда пошли? Мама как раз будет готовить печенья в форме лилий, — Тандзиро прильнул к одной из холодных рук, прикрывая глаза, словно кот.       Щёки Муичиро залились очередным румянцем. Щека Тандзиро была мягкая, а то, как он доверительно прильнул к его руке и закрыл свои глаза, — заставляло ощущать приятные покалывания в груди.       — Угу, — единственное что смог выдавить Муичиро из себя и наконец-то отпустил чужие щёки из плена своих рук.       Он уже двигался к выходу, держа ладонь на сердце, которое бешено билось, словно выпрыгнет. Но уже это было не от страха, а от ощущения смущения, которое заставлял его ощущать Тандзиро. Сзади послышался бег, видимо, Камадо был в ступоре на какое-то время, что даже не заметил, как обладатель глаз цвета моря уже ушёл и Муичиро повернулся к нему, даря одну из самых тёплых улыбок, на которую был способен. Тёплые пальца переплелись с холодными, образуя контраст. Они шли по улице, где были то самое море и бордового цвета закат.