Junweythek

      Июнь начался с невыносимой жары. Воздух будто застоялся, как вода в болоте, а к вечеру собирались плотные тучи, но дождя все не было. Джонатан где-то читал, что бедуины носят черную одежду и не чувствуют жару. Он задавался вопросом, как такое возможно, на что отец сказал, что они еще пьют горячий чай. Джонатан пришел в ужас, представив, как, должно быть, ему было бы невыносимо жить в пустыне, если он не может переждать жару перед ливнем.       Он вспомнил давний разговор с отцом, когда лежал в корнях дуба, надеясь скрыться от погоды под тенью. Кончился обед. Полуденное солнце раскалило землю, теплый воздух поднялся, он душил, только редкий ветерок сгонял его, но не давал прохладу. Джонатан чувствовал головокружение. Он перечитывал «Одиссею» и мысленно уплывал в Грецию. Он представлял греческий каменный город, распаленный солнцем, он представил зеленые поля винограда, шум волн на берегах Черного моря и короткие тени в полдень, под которыми невозможно было спрятаться.       Вдалеке слышался лай пастушьей собаки.       Взгляд Джонатана блуждал по строчкам, мысли перетекали друг в друга, склеивались, пока в них уже невозможно было разобраться. Книга стала тяжелой. Джонатан убрал ее страницами на грудь и прикрыл глаза. Он не заметил, как уснул.       Солнце уходило. Тени становились длиннее. Воздух перегонял жару, отчего было трудно дышать, и даже деревенские псы валились без сил, высунув языки. Сперва Джонатану казалось, что именно июньская духота разбудила его. Сонно осмотревшись он увидел стройные лодыжки, затянутые гольфами.       — Джонатан, просыпайся — голова болеть будет.       Джонатан сощурился. Напротив солнца стоял Дио. Он смотрел на него сверху, самым презрительным ненавистным взглядом. Заметив, что разбудил приемного брата, он ухмыльнулся и присел на корточки.       — Проспишь ужин, ДжоДжо.       — Ты был в городе? — Джонатан сонно потирал глаза. Книга упала на бок, пока он спал, и захлопнулась.       «Какая жалость. Я не запомнил страницу,» — подумал Джонатан.       — Когда ты вернулся? — Продолжил он.       Дио снова нахмурил брови. Ничего не ответив, он встал на ноги и пошел к поместью, будто в его намерениях не было разбудить брата. Джонатан неустойчивой походкой догнал его.       — Что ты делаешь в городе? У тебя там друзья или, — он смущенно прочистил горло, — какая-нибудь барышня?       Хоть они и прожили вместе два года, Джонатан мало знал о Дио — тот ничего про себя не рассказывал, не делился мыслями, игнорировал вопросы и всячески делал вид, что общество младшего Джостара его докучает. Джонатан был уверен, что Дио популярен в городе, хотя никогда не видел, чтобы ему присылали письма.       Дио остановился, злобно посмотрел на Джонатана, прищурившись, и сказал:       — У тебя листья в волосах. Ты так глупо выглядишь.       Джонатан машинально провел ладонью по затылку и нащупал мятый дубовый лист.       — А ты что делал? — сухо спросил Дио. — Спал после обеда под деревьями, как какой-нибудь пьяница?       — Я читал и совершенно неожиданно уснул, — слегка обиделся Джонатан. — Такое случается со мной в жару. В Испании, например, это называется сиеста.       Чем ближе они подходили ко двору, тем четче слышался разговор кухарок. Окна на кухне были раскрыты, доносился запах углей. К ним присоединился еще один голос, Джонатан узнал в нем старшую горничную. Женщины рассмеялись, они перебивали друг друга, их болтовня была неразборчивой. У Джонатана кружилась голова.       «Опять я усну ближе к утру», — вздохнул про себя парень.       За ужином Джонатан вяло резал мясо, не слушал, что говорит отец, и хотел подпереть голову кулаком. Только страх нарушить этикет заставлял его приложить все усилия, чтобы сохранить осанку.       — На следующей неделе мы принимает гостей, — сообщил старший Джостар. Он строго посмотрел на сына. — Желательно, чтобы вы, мальчики, заняли себя самостоятельно. Джонатан…       Джонатан поднял сонный взгляд на отца.       — Покажи себя с лучшей стороны, — закончил Джордж Джостар.       — Да, отец. Я не буду показываться на глазах, — кивнул Джонатан.       Дио чуть слышно хихикнул. Он смотрел на брата исподлобья, его взгляд был полон злорадства и превосходства, ехидный и колючий. Старший Джостар вздохнул и объяснил, что имел в виду несколько другое. Джонатан снова почувствовал себя полным дураком.       Лежа в кровати, прислушиваясь к засыпающему дому, он с некоторой завистью представлял, как отец знакомит своих гостей, важных людей Лондона, владеющих плантациями чая в Индии, с Дио, гордо называет его сыном, пока Джонатан смущенно жмется к двери гостиной. Дио владел огромной харизмой, его хотелось показывать гостям. С возрастом Джонатан все чаще сравнивал его с собой и неутешительно признавал, что проигрывает во всем.       Из открытых настежь окон совсем не дул ветер. От духоты было сложно уснуть, и Джонатан решил провести до утра за чтением. Одевшись, он тихо прокрался в библиотеку. Только зайдя в комнату, он заметил, что забыл книгу возле кровати. Возвращаться не хотелось, и Джонатан медленно шел вдоль полок, выбирая, чем заменить «Одиссею».       От резкого скрипа двери он испуганно вздрогнул.       — Ох, Дио, ты меня перепугал, — с улыбкой прошептал Джонатан. — Тоже не можешь уснуть?       Словно кошка, Дио долго стоял на пороге. После он мягко закрыл дверь и так же деликатно подошел к Джонатану. Пламя свечи рисовало четкие тени на его лице, а глаза будто мерцали.       — Я услышал шаги в коридоре. Сразу же понял, что это ты. Это ведь ты спишь весь день, тебе же не нужно работать, — с каким-то пренебрежением сказал Дио.       — Ты тоже не работаешь, — ответил Джонатан.       Дио промолчал.       — Что будешь читать? — Дио наигранно опустился лицом к корешкам книг, будто хотел рассмотреть их. — Может, фривольный роман? Для этого ты пробрался сюда среди ночи?       Джонатан почувствовал, как накалились щеки.       — Вовсе нет! — С жаром ответил он. — Я хотел взять приключенческий рассказ…       — В них тоже достаточно фривольных чувств, — парировал Дио. Его губы растянулись в острую улыбку.       Джонатан тоже улыбнулся, но с добротой.       — Ты говоришь так специально, — догадался он. — У тебя такие странные шутки. Я почти обиделся.       Дио моментально убрал улыбку. Он опять смотрел с раздражением.       — Ты знаешь, что за гости приедут к мистеру Джостару? — спросил он.       Джонатан хотел напомнить Дио, чтобы он не обращался к отцу официально, и вовремя одернул себя. Каждый раз, когда он поднимал эту тему, Дио приходил в ярость, хотя и старался скрыть ее.       — Нет, — Джонатан покачал головой. — Может быть, давние знакомые, а может — новые коллеги по бизнесу. Или друзья с колледжа, но, думаю, если отец попросил нас не мешать, то это будут очень важные люди.       Дио хмыкнул.       Он сел в потрепанное на краях фамильное кресло, откинулся на спинку и подпер щеку кулаком, как будто делая вид, что ему скучно. Его острый взгляд впился в лицо Джонатана.       — Что ты сейчас читаешь? — спросил Дио.       Джонатан слегка замялся.       — Я перечитываю «Одиссею», — наконец, ответил он. — Просто открываю на любой странице и начинаю читать.       — Какая твоя любимая часть?       То, что Дио начал беседу, казалось подозрительным. Скорее непривычным. Джонатан сперва замер, обескураженный вопросом, и тут же обрадовался, подумав, что Дио хочет подружиться. Возможно, ему нужно очень много времени, чтобы привыкнуть к человеку, и Джонатан был искренне счастлив принять его благосклонность. Он сел рядом, на кушетку. Свеча на столе освещала их лица.       Конечно, Дио читал «Одиссею». Он читал античную литературу вместе с Джонатаном, когда они изучали историю. Отец приглашал гувернера, который преподавал греческий в воскресной школе. Они никогда не обсуждали между собой прочитанное, поэтому Джонатану было любопытно, что Дио думает о поэме.       — Нет, я хочу послушать тебя, — ответил Дио.       Они говорили, пока небо не посветлело. Тогда Джонатан потянулся, сказал, что его клонит в сон, и тихо вышел в коридор, захватив с собой свечу. Засыпая, он припомнил, как Дио сказал, что читал все книги на крайнем стеллаже, где, как помнил Джонатан, были и любовные романы, купленные его матерью.       Жара держалась еще двое суток. Ночью прошел мелкий дождь, и утро было свежим. Трава еще была мокрой, когда Джонатан вышел на задний двор.       Старший Джостар не приветствовал футбол. Он утверждал, что Джонатан должен заниматься более благородным спортом, и все же подарил сыну мяч. То же он говорил про бокс, но Джонатан продолжал любить борьбу. Если в королевской армии устраивают рукопашные поединки, значит, в этом нет ничего предосудительного.       Пиная мяч в стену заброшенной пристройки, Джонатан задумался, как убедить отца приобрести боксерский мешок. Возможно, если бы Дио встал на его сторону, то отец сразу бы согласился. Но, зная Дио, тот из вредности откажется.       «Тогда мне придется убедить сначала его», — подумал Джонатан.       Он поскользнулся на мокрой траве и неуклюже упал на колено, балансируя, чтобы не рухнуть лицом на землю.       — Ха, это было опасно, — вслух рассмеялся Джонатан.       Солнце нагревало воздух. Снова стало душно. Хлопковая рубашка неприятно липла к спине. Джонатан подкидывал мяч и отбивал его кулаком. Он представлял, как тренирует удары на боксерском мешке, хотя понимал, что разница огромная.       Следующий удар пришелся в бок мяча, отбросив его за угол дома. Джонатан побежал за ним. Он заметил Дио и, обрадовавшись, позвал его.       — Ты идешь в город? — Крикнул Джонатан.       Дио убрал руки в карманы, медленно пошел ему на встречу, будто прогуливался, игнорируя брата.       — Это что у тебя? — Он слегка наклонил голову. –Ты в такую погоду пинаешь мяч?       — Я бы снял рубашку, только здесь часто проходят служанки. Это будет невоспитанно, — Джонатан отбивал мяч коленом, удерживая мерный ритм. На следующем ударе, пока мяч был в воздухе, он попытался отбить его макушкой, но мяч ударил его по лбу. — Видел? — Радостно спросил Джонатан. — У меня почти получается.       — Впечатляет, ДжоДжо, — с сарказмом отметил Дио.       — Ты шёл в город? — Повторил Джонатан.       С тех пор, как от него отвернулись немногочисленные знакомые, с ним вообще отказались общаться местные парни. Они показывали отвращение к его статусу и заискивали перед Дио, завидуя ему и восхищаясь им. Дио был для них равным, но с привилегиями богатого. Джонатан мечтал вернуть то время, когда для городской шпаны он казался обычным ребенком, живущим в богатом доме.       — Я хотел прогуляться, — уклончиво ответил Дио.       — Можно с тобой?       Дио осмотрел Джонатана, будто прикидывая, годится ли спортивная форма для прогулок.       — Хорошо, — позволил он. — Дойдем до рощи и вернемся.       Джонатан радостно улыбнулся, оставил мяч и, почти подпрыгивая от счастья, сравнялся с Дио. Он заметил, что они редко ходили на прогулку вместе, после вспомнил статью из археологического журнала, который начал выписывать с зимы. Он рассказывал про шумеров, что они создали колесо и письменность, а еще развивали сельское хозяйство.       — Они строили колоссальные зиккураты, это религиозные постройки, похожи на пирамиды, только там много лестниц, — объяснял Джонатан.       Дио молчал.       — А еще у каждого человека с высоким статусом была собственная печать. Вместо подписи. Ах, еще шумеры писали на глиняных табличках, — дополнил Джонатан. — После таблички обжигали, так они сохранялись дольше.       Дио выглядел утомленным.       Роща пахла сладкой листвой. Джонатан повалился на высохшую нагретую траву. Голова становилась тяжелой. Дио аккуратно сел рядом. Между ними пробегал редкий теплый ветерок. Роща находилась далеко от города, сюда приходили пастухи, и блеяние коз эхом разносилось ранним утром.       — Как думаешь, если мы вдвоем попросим отца, чтобы он заказал боксерский мешок, у нас получится уговорить его? — Смущенно спросил Джонатан.       От волнения он разминал в пальцах стебель цветка.       — Мистер Джостар балует тебя, — уклончиво ответил Дио.       Джонатан привстал на локти.       — Неправда! — С жаром возразил он. — Тебя он любит больше! А меня он постоянно ругает. Это так обидно…       Дио повернулся к Джонатану с тонкой улыбкой и надменным взглядом.       — Что же поделать, если я лучше тебя, — сказал он. — Зачем тебе боксерский мешок? До этого мы и без него хорошо тренировались.       Их тренировки были беспощадны. В какой-то момент в Дио будто просыпался кровожадный зверь, и дружеский спарринг становился нападением. Джонатан, ценивший в битве честь противника, занимал оборонительную позицию.       — Чтобы я мог заниматься самостоятельно и не портить твои планы, — ответил Джонатан.       — Сегодня ты уже испортил мои планы. Хочешь дружеский бой?       Улыбка Дио была какой-то острой, как пасть лисицы. Джонатан вежливо отказался.       — Сбегаешь от поединка, ДжоДжо?       — Нет, вовсе нет! — Джонатан замахал ладонями. — Просто ты… Всегда пользуешься своими приемами, знаешь… У меня сейчас нет желания бороться.       — Тогда давай тренировать удары, — Дио поднялся на ноги. — Бей по моим ладоням!       Ему невозможно было отказать, если, конечно, не хотелось ссориться. В любом случае, Дио уходил только на своих условиях. Совсем не хотелось портить прогулку, и Джонатан встал следом.       — Обозначим правила. Это не спарринг, поэтому ты не будешь бить в ответ. Я буду целиться только в твои ладони.       — Хорошо, согласен, — вытянув ладони перед собой, Дио улыбнулся так, словно у него есть скрытые мотивы. — Бей во всю силу, ДжоДжо.       Джонатан принял стойку и сделал первый удар.       — Ты можешь сильнее, — заметил Дио.       — Суть тренировки не в этом, — Джонатан бил костяшками в ладони, удары разносились по роще.       В какой-то момент, когда парни увлеклись борьбой, Дио поймал кулак Джонатана. Его пальцы впились в костяшки, а во взгляде разгорелся азарт. Предчувствуя, что следующий удар может привести к серьезной драке, Джонатан вырвал руку и сделал шаг назад.       — Достаточно, — сказал он. — Я утомился, — пот лился по вискам. Волосы были мокрыми, как после купания. Стало так душно, что Джонатан хотел снять рубашку. — Я пойду домой, освежусь.       Он отвел взгляд, боясь смотреть на брата. Ему отчего-то казалось, что Дио рассержен, сейчас возьмет его за плечо и ударит. Казалось, что именно для этого он и начинал «тренировку».       — Тогда увидимся на обеде, ДжоДжо.       Джонатан помахал ему на прощание и поспешил уйти. Приближаясь ко двору, он почувствовал в груди тепло. Все же он здорово провел время с Дио! Будто они по-настоящему становятся друзьями, как мечтал Джонатан, когда только узнал от отца, что с ними будет жить его сверстник.       Остаток дня Джонатан провел в хорошем настроении.       Ночью пошел дождь. Он лил и утром, и после обеда. Служанки готовили дом к гостям, они раскрыли окна на первом этаже, и свежий запах мокрой травы проскользнул внутрь. Женщины смывали пыль, взбивали подушки на креслах, подметали, убирали угли в камине и, не умолкая, говорили между собой. Они давали указания, сплетничали, смеялись. Джонатан слушал их, сидя на нижних ступенях лестницы. Дождь не переставал.       Служанки попросили Джонатана освободить лестницу. Длинными щётками они драили ступени с мылом, мутная пена стекала вниз, чувствовался влажный запах дерева.       Джонатан поднялся на второй этаж. Он медленно шел по коридору, рассматривал портреты на стенах, которые видел сотни раз. Скука витала в воздухе.       Дверь в комнату Дио была приоткрыта. Джонатан постучался.       — Что? — Раздался глухой стук, и тут же Дио появился на пороге. — А, ДжоДжо, это ты. Слоняешься без дела, как обычно.       — Что ты делаешь? — Джонатан склонил голову, заглядывая в комнату.       Дио нахмурил брови и прищурился. Хмыкнув, он улыбнулся (почти дружелюбно), раскрыл дверь и указал Джонатану на письменный стол.       — Умеешь играть в шахматы?       — Нет. Ты играешь один? — Удивился Джонатан.       — Я тренирую новые стратегии, — и как бы между делом Дио протянул: — Недавно приобрел книгу…       — Приобрел? — Воскликнул Джонатан и прикрыл рот пальцами. Он зашептал: — Отец дает тебе деньги?       Старший Джостар серьезно относился к деньгам, чему и хотел научить своих сыновей. Только в крайних случаях он мог дать пару шиллингов, обычно, когда приезжал шатер цирка или в городе устраивали ярмарку.       Дио запустил Джонатана в комнату, закрыл дверь и серьезно спросил:       — Ты никому не скажешь?       Джонатан нетерпеливо закивал. Его по-детски распахнутые глаза были полны удивления, будто он увидел огни рождественской ярмарки.       — В городе я нахожу людей, которые согласны сыграть со мной на деньги, — в общих чертах объяснил Дио. — Это как покер. Или конные ставки.       — Ничего себе, — восхищенно прошептал Джонатан. Он вспомнил, как иногда на балах детям разрешали посмотреть на покерную игру, прежде чем отправляли спать, о чем Джонатан сразу сказал вслух. — Или как бильярд.       — Что-то похожее, да, — кивнул Дио. — Теперь это наш секрет.       — Конечно, Дио! — Воскликнул Джонатан. — Я никому не скажу. Честно!       Дио довольно улыбался, пока расставлял фигуры.       — Знаешь, как ими ходить?       Джонатан утверждал, что знает, но в течении первой партии оказалось, что он путает фигуры. Его ладья ходила по диагонали, а пешка рубила вперед. Каждый раз, когда Дио выходил из себя и повышал голос, Джонатан по привычке не обращал внимания на его злость, а только переспрашивал, как будет правильно.       — Включи голову, ДжоДжо! Ты хотя бы понимаешь, что происходит? — Ругался Дио.       — У меня не было достаточно практики, — грустно вздохнул Джонатан. Он походил слоном и со страхом посмотрел на брата. — Правильно?       Дио прикрыл глаза.       — Да.       Джонатан обрадовался.       — Шах, — объявил Дио.       Радость Джонатана медленно исчезала с лица.       — Давай еще раз! Кажется, я стал понимать правила, — Джонатан стал расставлять фигуры.       Дио помог ему, меняя слона с ладьей местами.       — Как долго будут гостить знакомые мистера Джостара? — спросил он, скучая.       Джонатан кусал кончик большого пальца. Он так глубоко задумался о следующем ходе, что не сразу понял, о чем спросил Дио.       — Не знаю. Недели две, — предположил он.       Дио приоткрыл губы, замер, следя за ходом Джонатана, и его лицо в секунду исказилось в яростном оскале. Он вскочил на ноги, схватил брата за ухо и с силой потянул.       — Как ходит ладья? — Шипел он. — ДжоДжо, соображай! Как правильно ходить ладьей?       Джонатан вскрикнул, схватил Дио за запястье и жалобно протянул, чтобы тот отпустил его.       — По диагонали? — Неуверенно предположил Джонатан.       Дио повернул кисть, заворачивая раковину внутрь.       — Думай еще!       — Вперед! Ладья ходит вперед! — Паниковал Джонатан.       Дио хлопнул широкой ладонью ему по виску и сел в кресло, пылая от злости.       — Ладья ходит по вертикали и горизонтали. Это ведь не сложно запомнить, — прошипел он.       — Мне нужна практика, — Джонатан растирал пальцами больное ухо.       — Тебе нужно мозги вправить.       Джонатан вздохнул. За прошедшие два года он перестал обижаться на всплески эмоций Дио, на его неожиданные атаки, постоянно недовольный взгляд и оскорбления. Джонатан свыкся с мыслью, что таков характер его сводного брата.       Партия продолжилась.       Комната Дио всегда была прибранной. Скорее необжитой: на письменном столе аккуратной стопкой стояли книги, перо с бутылочкой чернил, на прикроватной тумбочке — подсвечник, залитый с одного края воском. Было такое ощущение, что в комнату или недавно въехали, или собираются ее покидать. Ни очаровательных картин, ни безделушек, выигранных на ярмарке, ни подарков, полученных от отца, ни вырезанных из газет гравюр — ничего, чтобы говорило о жильце.       — Шах, — лениво сказал Дио.       Джонатан задумчиво пригладил челку.       — Где я оступился? — Спросил он вслух.       — Когда начал со мной партию, — Дио убирал фигуры. — Но, знаешь, это было занимательно. Я никогда не играл с таким слабым противником.       — Ха, рад был тебя развлечь, — улыбнулся Джонатан.       Дио улыбнулся в ответ, но выглядело это так, будто он скалится от боли.       За ужином отец еще раз напомнил о приезде гостей. Джонатан чувствовал необъяснимый подъем сил после игры с Дио. Он замечтался, представляя, что теперь они станут друзьями, и прослушал слова отца. Его снова отчитали за столом.       Всю ночь шел дождь. Огромные капли стучали по стеклу. Джонатан проснулся рано утром, небо затянуло грозовыми тучами — было сложно понять, который час. Пролежав по ощущениям около получаса, Джонатан вылез из постели. До завтрака он читал, после служанки попросили освободить второй этаж, чтобы приготовить спальные места для гостей. Одна из служанок, самая молодая, чистила ковер в коридоре жесткой щеткой. Пыль поднималась до ее головы. Служанка чихала.       «Если бы не дождь, я бы пошел на задний двор», — лениво рассуждал Джонатан, растянувшись на диване в гостиной. — «Поиграл бы в теннис. Может, получилось бы уговорить Дио.»       С лестницы слышались голоса женщин и шарканье щетки по ковру.       Джонатан представлял завтрашних гостей. Интересно, они были в Индии? Где носят белые тюрбаны, передвигаются на слонах, женщины наносят краской пятно между бровями, а на берегах реки Ганг проходят религиозные обряды. По водам священной реки плывут зажжённые лампадки, от чего кажется, что вода горит — Джонатан читал где-то об этом. Он представлял белые одеяния, переполненные рынки…       — Дио, — Джонатан повернул голову набок.       Рядом с диваном располагался столик, где отец чистил трубку и складывал прочтенные газеты, напротив столика — кресло. Дио полусидел в нем, закинув ноги через подлокотник.       — Да, ДжоДжо, — произнес Дио, не отрываясь от книги.       — Ты бы хотел посетить Индию?       — Нет.       Дождь не переставал бить по стеклам. Джонатан прикрыл глаза всего на минуту. Он чувствовал, что засыпает, и поддался усталости. Голоса женщин со второго этажа слышались неразборчиво, как под водой.       Перед тем, как провалиться в сон, Джонатан вспоминал гравюры, изображающие тигров в индийских джунглях. Огромные вытянутые тела терялись среди лиан и широких листьев, они пригибались к земле, чтобы броситься на добычу. Художники изображали тигров с мощными, но изящными лапами, с горделивой и спокойной мордой, и свобода животных впечатляла.       «Если я когда-нибудь окажусь в Индии, то обязательно попрошу показать мне тигра», — последнее, о чем подумал Джонатан, прежде чем провалиться в сон.       Он спал недолго и моментально проснулся, почувствовав, что на диван кто-то сел.       — Тише, ДжоДжо, — прошептал Дио. — Спи дальше.       Джонатан упирался макушкой в его бедра, и Дио поднял его голову, чтобы уложить себе на колени. Он продолжил читать. Сердце Джонатана странно кольнуло и будто растеклось, как карамель по яблоку.       — Что ты читаешь?       Дио положил корешок книги Джонатану на грудь.       — Французский роман, — уклончиво ответил Дио. Он перевел взгляд на брата, легко улыбнулся и пригладил его волосы на макушке. — Опять сидел до утра за географическими картами?       — Я сегодня рано проснулся, даже прислуга еще спала, — признался Джонатан.       — Расскажешь мне что-нибудь? — Дио запустил пальцы в волосы брата, слегка царапая ногтями кожу.       — У тигров на задней стороне ушей белые пятна, похожие на глаза, — сказал Джонатан первое, что пришло на ум.       — Ого. И зачем им это?       — Не знаю.       Они погрузились в тишину. Дио продолжил читать, Джонатан смотрел в потолок.       — Я боюсь завтра опозорить отца, — признался он.       — Все будет в порядке.       — У меня вечно что-то идет не так. Эх, не то, что ты. У тебя всегда получается держаться с достоинством, — с завистью вздохнул Джонатан.       — Просто ты очень эмоциональный.       — Это плохо?       Дио перевел взгляд на Джонатана.       — Да, — сказал он холодным тоном. — Абсолютно неприемлемо для джентльмена. Работай над этим.       Джонатан грустно посмотрел на залитое дождем окно.       От волнения он не мог уснуть, все представлял, как оступиться на лестнице или запутается в словах. Отец редко представлял его свету, только с прошлого года он брал сыновей на званые обеды. Отец говорил, что Джонатан несет честь их фамилии, и Джонатана смущала данная ответственность. Он был готов к ней, но не знал, как поступить правильно, чтобы не разочаровать отца. Складывалось такое чувство, будто все вокруг считали, что Дио больше подходил для этой роли, но продолжали обращаться к младшему Джостару с почтением из жалости.       За завтраком Джонатан чувствовал себя сонным и подавленным. После горничная принесла в его комнату чистый, пахнущий мылом и крахмалом костюм. Переодеваясь, Джонатан успокоил себя тем, что за столом отец прибывал в замечательном настроении. Еще отец уточнил, что их гости импортируют хлопок из Африки.       «Наверное, они очень загорелые», — подумал Джонатан.       Спустившись в холл, он заметил, как Дио к лицу бордовый жакет. Ему казалось, что его жакет сидит нелепо, а побитые после футбола ноги вызывающе выглядывают из-под шорт. Как бы он ни старался натянуть гольфы, он не мог скрыть синяки на коленях.       «Отец точно сделает мне выговор», — волновался Джонатан и еще раз постарался завязать гольфы над синяком.       Напротив, старший Джостар похлопал сыновей по плечу, сказал, что даже проливной дождь не испортит им настроение, и отметил, как аккуратно Джонатан уложил волосы. Экипаж прибыл к обеду.       Гостей было двое. Худощавый мужчина средних лет представился давним знакомым мистера Джостара. Второй мужчина, который запомнился Джонатану по крепкому рукопожатию, был сложен плотнее, в нем угадывались привычки культуриста или военного. Так можно было предположить по осанке и положению рук, чуть сложенных в локтях. Худощавый мужчина курил трубку. Джонатан чувствовал скованность, которая обычно присутствовала у подростков рядом со взрослыми. Он поглядывал на Дио — тот держался с горделивой спокойной осанкой. Как тигр на гравюрах.       Служанка пригласила к столу, и мужчины вошли в столовую. Джонатан и Дио обедали отдельно.       — В Африке, должно быть, ужасная жара, — вслух задумался Джонатан.       Дио хмуро смотрел в тарелку.       — Когда нам позволят обедать за общим столом? — Неожиданно спросил он.       — Когда мы поступим в академию. Знаешь, я бы тоже не отказался послушать истории тех джентльменов про их поездки в колонии, — признался Джонатан. —       Надеюсь, нам сделают исключение за ужином.       Но за ужином мужчины распивали вино и громко смеялись. Дио остался, чтобы послушать их разговоры за дверью, Джонатан поднялся в библиотеку. Он раскладывал атлас колоний Британии, рассматривал гравюры, водил пальцем по заливам и рекам, читал названия поселений. Он замечтался, мысленно прогуливаясь по Австралии, хлопок двери привел его в чувства.       — Так и знал, что ты здесь, — Дио прошел в библиотеку.       Он сел за письменный стол, касаясь коленями Джонатана, положил голову на сложенные руки и следил, как брат водит пальцем по атласу. Дио указал на газету с края стола.       — Читал сегодняшние новости? — Спросил он. — Женщина из Йоркшира убила мужа и девятерых детей.       Джонатан шокировано вздохнул.       — Не может быть! Жуть какая! — Он схватил газету и быстро пробежался взглядом по заголовкам. — А на какой… Подожди, Дио. Ты что, снова меня разыгрываешь? — Джонатан убрал газету и улыбнулся. — Я снова поверил в твой розыгрыш.       — Ты читаешь криминальные сводки?       — Только тебя это интересует. Я смотрю результаты соревнований и критические заметки о прошедших спектаклях.       — Человеческая жестокость безгранична, — задумчиво произнес Дио.       Джонатан искоса посмотрел на него.       — Соглашусь.       — Мне каждый раз интересно, на что идут люди и зачем.       Джонатан аккуратно складывал раскрытые атласы.       — А тебе, ДжоДжо? Тебе не интересны их мотивы? — Спросил Дио.       — Я очень жалею невинных жертв.       Дио промолчал.       — Знаешь, что я сейчас подслушал? — Он выпрямился. — Гости мистера Джостара говорили о закрытых мужских клубах в Лондоне.       Джонатан замер.       — В них входят богатые и влиятельные люди, — Дио как-то хищно улыбался. — Ты даже не можешь представить, что они там делают. Они пьют портвейн и предаются похоти с мужчинами.       Джонатан шокировано раскрыл рот, что насмешило Дио. Тот звонко рассмеялся.       — Ты снова меня разыгрываешь! Это все слухи, — смущенно сказал Джонатан, перебивая смех брата. — Быть такого не может.       — Это правда, Джонатан! Прямо как античные вакханалии, поверь мне. Всю ночь играет музыка, льется вино, и джентльмены совращают более молодых господ, — Дио не переставал улыбаться, будто пересказывал анекдот. Он энергично жестикулировал, что не было на него похоже. — И это в центре Лондона.       — Хватит, Дио. Не сочиняй ерунды, — Джонатан нахмурился. — Подобные вечера незаконны. Не только правовым законом, но и церковным.       — Поэтому они закрытые.       В коридоре раздался мужской смех. Он приближался. Старший Джостар пожелал приятной ночи гостям, и через минуту этаж снова погрузился в тишину.       — Я могу поверить только в половину твоих баек, — наконец, сказал Джонатан. — Многим людям достаток и власть кружат голову. Но чтобы мужчины предавались содомии…       Дио громко рассмеялся, прикрывая рот ладонью. Джонатан чувствовал, как горит от стыда.       — Я слышал о мюзик-холлах, где женщины поднимают юбки так, что видно их бедра. В это я поверить могу, — продолжил Джонатан.       — Ох, ДжоДжо, — Дио благосклонно потрепал его по волосам. — Если женщины убивают родных детей, то почему невозможны увеселительные вечера, где мужчины прелюбодействуют?       Джонатан задумался.       — Это не одно и то же.       — Я имел в виду, — вздохнул Дио, — что мораль в обществе всегда была в упадке. Даже в античности, во времена великих империй и республик, люди вели себя хуже скота.       Взгляд Дио стал острым.       — Ты такой наивный, ДжоДжо. Кстати, помнишь про нашу тайну? — Неожиданно спросил Дио.       — Про шахматы? — Уточнил Джонатан.       Дио кинул.       — Давай завтра сыграем после обеда.       Джонатан согласился.       Утром он ушел на задний двор, чтобы поиграть в теннис. Он учился отбивать мяч ракеткой от стены и к обеду вымотался так, что дышать было сложно. Джонатан читал в газетах, что теннис становится очень популярным, и даже надеялся когда-нибудь показать себя на корте, если представится случай.       Проходя мимо столовой, Джонатан заметил служанок, убирающих столовые приборы. Они сказали, что мистер Джостар с гостями отправился на конную прогулку, поэтому мужчины пообедали раньше.       Из кухни слышались разговоры женщин. Уставшие от уборки и готовки на пять персон служанки отдыхали, пили кофе, их болтовня была спокойной, иногда прерываемая смехом. Джонатан так же почувствовал некоторую свободу. Он обедал с влажными после купания волосами. Дио ничего ему не сказал, хотя во взгляде чувствовалась раздражительность.       В библиотеке было прохладно. После дождей дул свежий ветер. Занавески надувались как паруса. Дио, которому они надоели, закрыл дверь на защелку. Они расположились за письменным столом. Джонатан практически лег на него, смотря на Дио через шахматные фигуры. Он рассказывал, что у него получается отбивать теннисный мяч до десяти раз подряд, а если тренироваться больше, то вообще ни одного не пропустит. Дио никак не комментировал успехи брата.       — ДжоДжо, — сказал Дио холодным злым тоном, — если ты еще раз срубишь пешкой неправильно, я дам тебе такой подзатыльник, что ты ослепнешь.       Джонатан смущенно улыбнулся.       — Ошибся, извини.       Дио подпустил его ближе, что казалось непривычным и даже неестественным. Джонатан с опаской ждал, когда Дио покажет свой характер. У него будто всегда были скрытые мотивы.       — Ты стал играть лучше, — заметил Дио.       Он развалился в кресле, как кошка, выгибаясь в талии, сложив ногу на ногу, и лег подбородком на вытянутую руку. Он лениво перебирал пальцами фигуры. Дио смотрел на Джонатана исподлобья и ждал, когда тот сделает ход. Неожиданно он вцепился пальцами в кисть Джонатана.       — Слон ходит по диагонали, — напомнил Дио. Он погладил большим пальцем костяшку на его запястье. — Честное слово, я придумаю наказание за каждый твой промах.       Джонатан вывернул руку, чтобы освободить кисть. Голос Дио звучал зловеще и мягко одновременно.       — Я запомню, правда, просто мне нужно время, — оправдывался Джонатан.       Дио положил голову на сгиб локтя и отвернулся к книжным стеллажам, показывая, как ему наскучила игра.       — ДжоДжо, что ты думаешь про Кэтрин? — Непринужденно спросил он.       Вопрос будто схватил Джонатана за горло.       — Она хорошо выполняет свою работу.       — Как думаешь, насколько она красива?       Прошлой осенью старший Джостар нанял молоденькую девушку из города, всего на несколько лет старше Джонатана и Дио. Она почти не разговаривала, смотрела в пол и выполняла сложную работу, которую другие служанки в силу возраста не могли выполнять достаточно хорошо. Она чистила ковры, вычищала камин, меняла сено в конюшне, смахивала пыль с верхних полок и всегда молча выполняла порученные обязанности. Джонатан так и не смог ее рассмотреть — девушка быстро проходила мимо, смотря на кончики своих ботинок.       — Не знаю. Средне красивая, — ответил Джонатан.       — То есть она тебе нравится?       Джонатан не совсем понимал, куда ведет разговор, и боялся ответить двусмысленно.       — Она милая девушка, но мы ни разу не говорили.       — Ты засматривался на нее? — Дио повернулся к брату, улыбаясь так, словно предвкушает громкое признание. — Скажи, хорошая у нее фигура?       — Это грубо, Дио! — Вспыхнул Джонатан. — Не говори такие вольности о девушке, которая работает в нашем доме.       — Хватит тебе, ДжоДжо. Она простушка, зато у нее тоненькие лодыжки. Ничего необычного, но эффектно смотрится с длинной юбкой.       — Давай прекратим этот разговор, — попросил Джонатан, чувствуя, как начинает гореть. Возможно, так и было, он замечал ее подвижные руки, обтянутые черным рукавом. — Это неподобающая беседа для господ.       Он опустил взгляд на шахматное поле, и в глазах будто стало двоиться — настолько усердно Джонатан пытался отогнать удушающие мысли.       — Я видел, как на танцах вокруг тебя столпились девушки, — продолжал Дио. — Тебе кто-нибудь из них нравится? Мне, например, приглянулась девушка в голубом платье, у нее еще была белая диадема. Не запомнил имя.       — Тоже не помню, — уклончиво ответил Джонатан. — Я никого не запомнил. Меня так сконфузило их внимание, что я совсем не запомнил их лиц.       — Может, на осеннем балу получится узнать их имена.       Джонатан прочистил горло, неуверенно погладил шею и перевел взгляд на брата.       — Все девушки замечательные, — сказал он.       Дио расхохотался.       — Ты очарователен, ДжоДжо! Поэтому они и вьются вокруг тебя.       Совершенно неожиданная мысль пришла в голову Джонатана: Дио специально начал этот разговор, чтобы посмеяться. Наверняка в городе у него много поклонниц, и он гуляет с ними, делает знаки внимания, хвастается силой или статусом.       — Если бы ты был настойчивее…       — Дио, — прервал его Джонатан, — мне неприятен этот разговор. Я хочу попросить тебя прекратить его.       Прищурившись, Дио бегло осмотрел лицо Джонатана, после перевел взгляд на шахматную доску.       — Хорошо, — он сделал ход. На поле осталось три черных фигуры. — Будем начинать новую партию?       — Я еще не проиграл!       — Один ход, — Дио поднял указательный палец, — до твоего проигрыша. И это я тебя жалею. Я бы мог разбить тебя в несколько ходов, просто решил растянуть игру. Хочешь, разыграем следующую партию на что-нибудь? — Предложил Дио с хитрой улыбкой.       — Нет! — Резко отказался Джонатан и добавил: — Ты все равно выиграешь.       Они разыграли еще одну партию, после разошлись по комнатам. Их разговор засел в голове Джонатана и не выходил из мыслей до ночи. Перед сном Джонатан вспомнил, как однажды весной видел из окна, как молодая служанка развешивала белье за домом. Она стояла на низкой табуретке и тянулась к натянутым веревкам, ее юбка задралась до середины икр. Тогда Джонатан поймал себя на мысли, что, если бы подул ветер, он бы смог увидеть ее колени. Совершенно неподобающие мысли, но темнота комнаты, казалось, могла скрыть его страсть.       Джонатан позволил себе уйти дальше в фантазиях. Он думал о рассказах Дио про мужские клубы. Он вспоминал копии с греческих ваз, где изображались пиры, где танцевали обнаженные мужчины. Неужели, в центре Лондона происходили похожие вечера? Это казалось таким диким, таким непотребным, совершенно немыслимым, отталкивающим и волнующим одновременно.       «Это ведь не может быть правдой», — думал Джонатан и сразу же вспоминал намеки о подобных отношениях в греческих текстах. — «Это все выдумки Дио, он постоянно меня разыгрывает. Зачем он вообще мне это рассказал?»       Джонатан не знал ответ.       Утро выдалось свежим. После завтрака старший Джостар предупредил сыновей, что он и его гости решили отправиться на охоту.       — Хочу показать просторы нашего леса, — сказал он.       Еще он добавил, что вернется через день, и беспокоиться не нужно.       Джонатан и Дио обсуждали новость на заднем дворе. Джонатан отбивал ракеткой мяч, целясь в одну точку на стене, Дио наблюдал за ним.       — Они готовились с вечера, — сказал Дио.       — Вот бы тоже отправиться на охоту, — вздыхал Джонатан. — Хотя я совсем не умею стрелять из ружья. А ты?       — Не будут они охотиться! Они продолжат пить вино, а слуги наловят птиц.       — Все равно это интересно, — Джонатан поймал мяч. С непривычки его кисть гудела. — Гонять лисицу на коне, бежать за собаками…       Он совершенно неожиданно вспомнил иллюстрацию из журнала, копию, сделанную с древнегреческой вазы. На ней Артемида направляла лук на охотника Актеона. Юноша раскинулся на спине, пока гончие богини вгрызались в его плоть. Тогда Джонатан подумал, что за ужасная смерть — быть растерзанным собаками. О том же он подумал и сейчас.       — Я иногда удивляюсь тебе, ДжоДжо, — с сарказмом сказал Дио. — Бывает, ты говоришь такую наивную чепуху, будто книгу цитируешь. Может, они вообще поедут кутить в Лондон.       — И что? Это не наше дело. К тому же это не похоже на отца, — добавил он почти шепотом. Джонатан вспомнил о мужских клубах, о которых говорил Дио. Он стеснялся расспрашивать, но ему было жутко любопытно, о чем именно говорили гости. — Я собираюсь эти дни тренироваться в теннисе. Хочешь со мной?       Вместо ответа Дио молча ушел. Джонатан смотрел ему вслед, а после вернулся к тренировкам.       Перед отъездом отец обнял Джонатана и попросил его не забывать, что он все еще несет ответственность за их особняк, даже если старший Джостар отсутствует. Отец был в замечательном настроении, и Джонатан был рад этому. Он долго стоял на крыльце, пока кони не скрылись за деревьями.       — ДжоДжо, хватит топтать порог, — сердито сказал Дио.       Джонатан медленно вошел в прихожую.       — Мне как-то неспокойно, — признался он.       — С ними конюх, егерь и трое слуг. Что может произойти? — Дио держал руки на груди. Он хмурился.       — Да, ты прав.       Видимо Джонатан выглядел насколько поникшим, что Дио громко вздохнул и предложил поиграть в карты. Они поднялись в его комнату. Сидя на постели Дио, Джонатан чувствовал себя неуютно. Он проигрывал раз за разом и уже списал проигрыш на свою растерянность, как нащупал на картах засечки.       — Они крапленые? — Воскликнул Джонатан, поворачивая карты рубашкой к лицу. Он хотел верить, что карты попросту очень старые, но порезы явно говорили об обратном. — И как ты понимаешь, какая это масть?       — Еще чего! — Со смехом сказал Дио. — Буду я еще тебе рассказывать! Ты же тогда тоже начнешь мухлевать.       — Я бы никогда! И тебе не стоит обманывать в игре.       Дио бросил карты и растянулся на постели. Из открытого окна слышался звон коровьего колокольчика.       Джонатан долго мял карты в пальцах и на одном дыхании спросил:       — Не так давно я вспоминал наш разговор в библиотеке.       — О том, чтобы разыграть что-нибудь в шахматы?       — Нет, — Джонатан смутился. — О дамах.       Дио привстал на локти.       — И не только, — признался Джонатан. Он ужаснулся, почувствовав, что его щеки накаляются. — Тот твой рассказ о мужчинах… Я не могу выбросить его из головы, я просто не понимаю, — Джонатан спрыгнул с постели и тут же стал расхаживать вдоль кровати. — Пожалуйста, не думай, что меня это заинтересовало, просто я хочу понять… Как на это идут люди?       — Им просто это нравится, Джоджо. Никто их не заставляет, — ответил Дио. Джонатан быстро взглянул на него. Дио выглядел серьезным, он не смеялся над братом, а будто действительно хотел обсудить тему.       — Думаю, в какой-то момент ты можешь задуматься о своих предпочтениях, — продолжал Дио. — Утолить свое любопытство…       — Ох, Дио, хватит! — Джонатан закрыл лицо ладонями. Он чувствовал, как горит лицо, а в груди звенит стыд. — Прости меня! Я зря начал этот разговор. Мне так неловко.       — Прекрати ходить из стороны в сторону. У меня голова начинает кружиться, — Дио потянул Джонатана на кровать. — Мы же братья, так? И мы можем это обсудить. Что тебя смущает?       — Это ведь незаконно, — прошептал Джонатан.       — Что? Мужеложство?       Джонатан кивнул.       — Просто не рассказывай никому, — ответил Дио.       — Это, должно быть, так давит: держать такое в секрете.       — Должно быть.       Они помолчали.       — Хочешь попробовать? — Неожиданно спросил Дио.       Джонатан вспыхнул.       — Нет! Что ты такое говоришь?       — Ты ведь никогда не целовался?       Вопрос вывел Джонатана из себя.       — Знаешь, я жалею, что поднял эту тему. Прошу тебя забыть об этом разговоре, — Джонатан встал на ноги, собираясь уйти.       — Ладно, ДжоДжо, прости, — Дио схватил его за руку. — Тебя так легко задеть. Я не имел в виду ничего вульгарного, — его взгляд стал непривычно мягким. — Да, мое предложение было провокационным, но я говорил искренне. Пойми, есть вещи, которые в обществе считаются неприемлемыми, но по сути они не несут в себе ничего злого. Помнишь, мы читали, что любовь — истина?       Джонатан пытался вспомнить, в какой книге они могли встретить такое высказывание, и Дио воспользовался его заминкой.       — А значит, в проявлениях любви нет зла. На тебя не упадет небо и не ворвется полиция, если ты проявишь чувства к мужчине, — Дио гладил кисть сводного брата. — У нас уже есть один общий секрет. Ты же знаешь, я ни за что не проболтаюсь, если добавиться еще один.       Джонатан был сбит с толку. Дио так много наговорил, он заставил его снова сесть, а после уложил рядом с собой. Он говорил о природе чувств, о романтизме, о том, что человек отличается от животных тягой к прекрасному. Он говорил так много, и Джонатан не успевал ему возразить, потому что темы менялись через предложение.       — В обществе уже не говорят о чести, — шептал Дио, — все только и пишут о чувственных потрясениях и глубинах души. Представляешь, как сложен наш мир? Ты же знаком с эпохой эллинизма. Сколько в ней страсти, телесности, эмоций. Так ведь, ДжоДжо? Человек познает себя с древних времен.       Пальцы Дио гладили Джонатана по щеке. За окном перестал звенеть колокольчик. Тишина поглотила комнату, даже ветер, запутавшийся в шторах, затих. Джонатан был очарован, смущен, напуган, он хотел уйти, но одновременно с этим хотел продолжить. Он не понимал, как харизма Дио поглотила его.       — Это ведь не такое преступление, которое раскроют по уликам, — продолжал Дио. — Глупо приравнивать интерес плоти, например, к убийствам или краже. Мы ведь не делаем это на людях. Мне тоже любопытно, чем отличается женская нежность от мужской.       Джонатан закрывал горящие щеки ладонями.       — Остановись, не говори таких пошлых вещей, — просил он и чувствовал, как сжимается сердце.       — Давай, ДжоДжо, маленький поцелуй. Господь не обрушит на тебя в тот же момент кару, — Дио говорил в губы Джонатана.       Небеса правда не упали. Дио оставил крепкий поцелуй на губах и сразу же отстранился. Джонатан ничего не почувствовал: ни ужаса, ни сожаления, ни желания. Он молча поднялся, вышел из комнаты, как зачарованный, и только в коридоре, когда дошел до лестницы, прижал кончики пальцев к губам.       «Странно», — только и подумал он.       Остаток дня прошел в оглушительной тишине. Ночью Джонатан мучился от тоски в сердце, от необъяснимого чувства внутри. Он боялся, что Дио расскажет всем в городе о случившемся, он считал, что Дио сделал это нарочно, он начинал неуместные разговоры, чтобы соблазнить Джонатана на преступление, он насмехается над ним, он хочет унизить его. И тут же Джонатан вспоминал слова о чувствах, они казались искренними, Дио не мог так красиво говорить со злым умыслом. Дио раскрепощен и уверен, не то, что Джонатан — постоянно сомневающийся и смущенный.       «Я это начал, я первый спросил об этом», — винил себя Джонатан. — «Мне не нужно было… Ох, какой же я дурак! Как стыдно перед Дио, перед отцом…»       Не выспавшись, Джонатан спускался на завтрак. Он боялся смотреть на брата и сбежал изо стола, как только унесли тарелки. Стыд душил его, голова была переполнена противоречивыми мыслями. Джонатан пытался отвлечься спортом. Он с такой силой пинал футбольный мяч, что доски бились между собой, поднимая труху.       «Какой стыд!» — восклицал про себя Джонатан.       Он поймал мяч и остановился, чтобы отдышаться. Удары досок все еще стояли в ушах, как и бешеный стук сердца. Джонатан медленно прикоснулся к губам. Дио оставил на них крепкий целомудренный поцелуй. Джонатан так же целовал отца в щеку, он так же целовал Дэнни в макушку. Дио не показал страсти, которую и осуждают в обществе.       «Все в порядке», — успокоил себя Джонатан.       Вместе со стыдом его терзало иное чувство, теплое и тягостное. Оно мучило, когда Джонатан вспоминал Эрину, а теперь истязало от одной только мысли про Дио. Оно растекалось в груди, лизало ребра и бурлило в желудке, поднимало жар, било по позвонкам. Джонатан глубоко дышал.       Он давно никого не обнимал. Он давно не чувствовал тепла чужого тела. Он так скучал по общению, по обществу, он постоянно чувствовал одиночество, и тишина душила его. Как же отчаянно Джонатан хотел снова увидеть Эрину, вдохнуть запах ее волос. Так же сильно он хотел внимания Дио, отстраненного, но в чем-то прекрасного. Ему было позволено стать ближе, и Джонатан, как голодающий, желал броситься в жар чужого тела.       В таком состоянии его нашел Дио: беспомощного и потерянного. Дио позвал его в беседку глубоко в саду, между клумбами душистого горошка. Джонатан шел за ним, словно под гипнозом, словно его вели под дудочку, как крысу из сказки. Они спрятались у заросшей плющом стенки. Дио гладил Джонатана по волосам.       — Ты мастурбируешь? — спросил он.       Джонатан молчал, пытаясь справиться со смущением.       — Я — да, — ответил Дио. — Пару раз в неделю. А ты?       — Так же, — прошептал Джонатан.       — Мистер Джостар наверняка считает это грехом.       Джонатан не мог говорить - язык будто иссох.       — Отец предупреждал меня, что распутные мысли и действия могут привести меня к болезням.       — Чушь, ДжоЖжо. Ты всегда можешь замолить грехи.       Сердце Джонатана колола трепещущая жгучая волна.       За плющом не было видно, как Дио тянется, чтобы поцеловать Джонатана. Он просил его открыть рот, и Джонатан слушался.       — Ты можешь пойти на исповедь и признаться в содеянном, — сказал Дио. — Тебе отпустят грех.       Дио тянул его за волосы, целовал глубже, лизал его язык, и Джонатан позволял ему. Его первый поцелуй пах душистым горошком и нагретым июньским днем. Дрожь охватила его желудок, перебросилась на грудь и руки — Джонатана колотило.       Он уходил из беседки на ватных ногах, будто бежал несколько километров во всю силу.       Отец с гостями приехал после ужина. Джонатан не спустился их встречать, сказав, что его клонит в сон. Он прислушивался к мужскому смеху и громким разговорам и представлял, в какую ярость придет отец, узнав о произошедшем в саду. Джонатан не вынесет позор.       В конце недели гости уехали. Дня тянулись мучительно медленно, и Джонатан старался проводить их далеко от дома или читал в закрытой комнате. Он перестал посещать библиотеку, он избегал Дио, пропускал чай, а за столом вел себя тихо, не поднимая взгляда от тарелок.       Его мысли возвращались к беседке, скрытой плющом. Тогда Дио вел разговор о страстях, скрытых в людях. Он вспоминал статьи из газет про людей, которые совершали преступления из мести. Он их осуждал за эмоциональность, а после напоминал, что теперь они, Джонатан и Дио, хранят секрет, который обязательно разрушит их жизни. Он запутывал, уводил тему на ночные фантазии и тут же говорил, что в познании своих желаний не должно быть ничего постыдного. Джонатан не помнил, что конкретно они обсуждали, но при воспоминаниях в груди словно разливалось накаленное олово.       В день отбытия гостей стояла пасмурная погода, и Джонатан, сославшись на головную боль, ушел в комнату сразу же, как карета отъехала за ворота. Он снял жакет, расстегнул верхние пуговицы рубашки и рухнул на постель. Перед уходом он бросил взгляд на Дио. Тот смотрел на него холодным пронизывающим взглядом, и сейчас Джонатан признавался себе, что он любит эти глаза.       Книги рассказывали о яркой любви, которая приходит неожиданно, которая вспыхивает пламенем в сердце. Джонатан наконец понял, о чем читал.       За окном слышался далекий лай собак. В доме стояла непривычная тишина. Шторы редко надувались от ветра и медленно опускались, будто дышали. Джонатан засыпал. Когда он открыл глаза, то, казалось, прошла минута. Небо не изменилось, они все еще было затянуто серым полотном. Джонатан перевел взгляд вправо. Над ним стоял Дио.       — Ты проспал обед, — Дио залез в его постель. — Опять ты полдня спал — к вечеру голова болеть будет.       Джонатан сонно смотрел на него.       — Почему ты прячешься от меня? — Спросил Дио.       — Я не прячусь, — соврал Джонатан.       — Ты перестал ходить в библиотеку. Пропускаешь обеды и чай. Уходишь куда-то, и я не могу тебя найти. Что ты целыми днями делаешь в своей комнате? — Дио гладил пальцем воротник Джонатана. — Хватит тебе, ДжоДжо, прекрати прятаться. Я же не укушу.       Он улыбнулся.       — Ты красивый. Позволь мне посмотреть на тебя, — Дио медленно расстегивал рубашку Джонатана. — Ты так много тренируешься, приводишь свое тело к идеалу. Я хочу увидеть это, Джонатан.       Его горячий шепот словно оставлял ожоги. Дио гладил ключицы, растирал плечи, просил напрячь мышцы и сжимал их пальцами. Он сел сверху — Джонатан чувствовал, как их промежности соприкасаются, и горел от желания. Ему стало душно в одежде.       Ведомый Дио, Джонатан сначала снял рубашку, после стянул бриджи. Он держал набухший член, задыхаясь от бешеной дрожи, пока Дио смотрел на него отрешенным взглядом, будто оценивал его. Он приказал мастурбировать — Джонатан послушался. Приоткрытые губы Дио растянулись в улыбку.       — Замечательно, ДжоДжо, — Дио наклонил голову. — Ты как римская статуя: безупречный и белоснежный.       Он положил теплую ладонь на его плоский живот, и Джонатан тихо застонал, напрягая мышцы. В глазах будто потемнело, очерчивая фигуру Дио, Джонатан видел только его, слышал его слова как под водой. С кончика капало на пальцы, и Джонатан ускорился, его ресницы затрепетали, дыхание углубилось. Он закрыл глаза, отдавшись тягостному сладкому удовольствию. Он почувствовал, как Дио наклонился к его члену и спустил слюну на его пальцы.       — Быстрее, ДжоДжо, — приказал он.       Джонатан запрокинул голову, раскрыл рот и беззвучно простонал. Он успел схватить Дио за руку, впиться в его кисть, как дикий жар стрельнул в позвоночник и опалил бедра. Белесые плотные капли спермы упали на живот. Джонатан быстро дышал, его голова упала набок. Он не мог заставить себя посмотреть на Дио, но когда все же решился, то увидел улыбку, словно тот выиграл нечто ценное.       Первые дни июля лили дожди. За столом отец все чаще поднимал тему академии и напирал на то, чтобы сыновья вернулись к учебникам, чтобы к осени, когда они поступят, им было легче приступить к занятиям. Джонатан перечитывал тома философии, засиживаясь в библиотеке до ужина. Позже к нему присоединился Дио. Они не переговаривались, молча листая книги.       Джонатану казалось странным то, как они игнорировали произошедшее двумя неделями ранее. Они не обсуждали, не говорили на эту тему, не упоминали, будто Джонатану это привиделось спросонок. Дио предлагал партию в шахматы, и в те минуты, когда они переговаривались на отвлеченные темы, Джонатан бросал смущенный взгляд на брата и вожделел его холодный изучающий взгляд. Он был зависим от него, он хотел, чтобы Дио снова посмотрел на него, но Дио рассматривал фигуры.       — Осенью мы покинем поместье, — как-то проронил Дио с грустью в голосе.       — Ты будешь тосковать по дому?       Дио поднял на него тяжелый острый взгляд. Джонатану будто прострелили грудь насквозь.       Перед сном возвращались томные фантазии. Джонатан ворочался на постели, отгонял мысли, в которых он снова проживает интимные моменты с Дио, заставлял себя уснуть, но желание остаться с приемным братом наедине возвращалось. Джонатан так измучил себя, что в одну душную ночь решился посетить комнату Дио. Он боролся со страхом, подходил к двери, сомневался, возвращался к себе, потом снова выходил в коридор и долго держал дверную ручку, прежде чем тихо повернуть ее.       Мягкое пламя свечи освещало стол. Дио, одетый в ночную рубашку, держал раскрытую книгу на коленях и перебирал шахматные фигуры. Он внимательно смотрел на книгу и повторял изображенные ходы. Он медленно повернулся к двери, и Джонатан замер.       — Ты сам пришел ко мне, — улыбнулся Дио.       Джонатан не выдержал, поддался чувствам, бросился к Дио и рухнул ему на колени, крепко обнимая за талию.       — Хватит, ДжоДжо, успокойся, — спокойно сказал Дио.       — Я больше не выдержу, Дио. Я так страдаю…       Мягко вздохнув, Дио убрал книгу, обхватил лицо Джонатана и заставил посмотреть ему в глаза.       — Иди спать. Хочешь, мы разбудим кухарку и попросим ее накапать брома? Наивный, глупый Джонатан, — Дио смахнул его челку. — Ты слишком эмоционален, держи себя в руках, как истинный джентльмен.       Джонатан тонул в его ласках, заглядывал в острые карие глаза и, когда Дио приказал снять ночную рубашку, повиновался. Он стоял ровно, боясь шевельнуться, дрожа от прикосновений. Дио гладил его мышцы, сравнивал его тело с мраморными статуями, ласкал бедра и, наконец, обхватил налитый кровью член. Едва касаясь губами, он спустил слюну на кончик. Джонатан жадно смотрел, как кисть Дио скользит вверх и вниз.       — Ты думаешь обо мне перед сном?       — Да, — выдохнул Джонатан.       — И что я делаю в твоих фантазиях?       Джонатан не ответил.       — Теперь мастурбируй сам, — Дио откинулся на мягкую спинку и сложил руки на колени.       Джонатан качал член в крепком кулаке, мягкий полумрак прятал неуверенность. В оранжевом свете глаза Дио сверкали, как у кошки. Джонатан смотрел на его лицо, ловил его спокойный скучающий взгляд, и ощущение обыденности особенно остро возбуждало. Джонатан чувствовал себя грязным, и это было приятное раскрепощающее ощущение. Закусив губу, он ускорился, дыхание сбилось, и с кончика пульсирующего члена упали тяжелые капли. Джонатан громко вздохнул, погладил себя быстрее и излился на колени Дио.       После оргазма пришел стыд. Он тяжелой ношей свалился на плечи. Дио вытирал грязную руку Джонатана своим платком. На его ночной рубашке остались полупрозрачные пятна семени.       Джонатан перестал думать об учебе. Слова в учебниках казались неразборчивыми, а текст — громоздким. Дожди сменялись духотой, голова плыла, и все время клонило в сон. Джонатан стал замечать, что все чаще отвлекается, вспоминая лицо Дио, когда тот смотрел на него, сидя в кресле, задрав голову, и пламя свечи мягко ложилось на его скулы. Он не знал, как остановить развратные мысли, и просто верил, что наваждения прекратятся со сменой обстановки.       Вечерами, после занятий, Джонатан оставался в библиотеке с Дио. Иногда они обсуждали планы на будущее, иногда говорили о борьбе и спорте, иногда Джонатан смотрел, как читает Дио, иногда они играли в шахматы. Так прошел июль, наступил август.       Субботнее утро выдалось необычайно теплым. После обеда Джонатан вышел на прогулку. Пахло печным дымом, осень только подбиралась, но ее запах чувствовался в выжженной солнцем листве. Джонатан ушел в поле, заросшее высокой травой. Идти пришлось долго. Солнце медленно уходило из зенита, его закрывали тонкие облака.       Когда-то на краю поля стоял дом. От него осталась гнилая крыша, держащаяся на трех покошенных стенах, и низкий деревянный забор. Проживавшая там семья выращивала кукурузу — так рассказывал старший Джостар, но он не знал, почему землю забросили.       Джонатан представлял, как бы выглядело это кукурузное поле сейчас, потом он вспомнил статью в археологическом журнале, где писали о культовом значении кукурузы в ацтекской культуре.       «Ацтеки жили где-то в Мексике», — припомнил Джонатан. Он мало знал о той культуре, только про кровавые жертвоприношения и о маске, которую отец повесил напротив входной двери. — «Когда я поступлю в академию, то первым же делом прочитаю в библиотеке все книги про их обряды».       Вдалеке слышался шорох травы. Джонатан не обратил внимание — здесь часто проходили пастухи.       — Как же далеко ты ушел, — послышался знакомый голос.       Джонатан обернулся. По колено в траве стоял Дио.       — Привет. Ты идешь из города?       — Мистер Джостар попросил найти тебя до ужина. Чай мы точно пропустим, — Дио сел рядом.       — Ты сердишься?       Дио покачал головой.       — Птицы летят, — Джонатан указал на косяк из пяти птиц.       В ту ночь, когда Дио вытирал ему руки, он сказал, чтобы Джонатан не цеплялся за юношеское любопытство, а еще лучше — постарался вести достойный образ жизни, под стать джентльмена. Он сказал, что их связь — порождение летней скуки, неограниченное свободное время всегда приводит ко греху, не только плотскому, но и общественному.       — Я соврал, что гости мистера Джостара посещают мужские клубы, — признался Дио, смотря вперед, где трава соприкасалась с небом на горизонте.       — Ха! Так и знал! — Рассмеялся Джонатан. — Очень похоже на твои шутки.       — Я соврал, что они посещают подобные заведения, — Дио развернулся к брату. — Я не говорил, что таких мест не существует.       Желтое солнце окрасило лицо Дио. Его волосы словно вспыхнули, а глаза загорелись почти красным оттенком.       — Ты очень красивый, — тихо признался Джонатан.       — Прекрати это, ДжоДжо, — нахмурился Дио.       Джонатан наклонил голову, заглядывая в его глаза, будто подсвеченные изнутри. Вместе с властным холодным взглядом они напоминали нечто мистическое, как в мифологической живописи.       — Я просто любуюсь тобой, — мягко улыбнулся Джонатан.       Дио не ответил. Впрочем, Джонатан привык не замечать его грубость.