Королевы, лошади и красные нити

Ичиго вытащил клинок из-за спины и молча ждал, пока Ичибей рассматривал их: бывшего временного шинигами, капитана одного из тринадцати отрядов и своего товарища из Нулевого отряда. — Смело с вашей стороны обнажать меч на меня, Куросаки, — спокойно сказал он. — Учитывая, что я могу убрать вашу силу. — Да ну. Было смело с вашей связывать наши занпакто и стирать воспоминания, — указал Ичиго. — Понятно. Значит, вы знаете, — спокойно сказал Ичибей. Ичиго и Рукия обменялись взглядом. — Вы даже не будете отрицать этого? — спросила Рукия. Она достала Соде но Шираюки, и ледяная реяцу закружилась вокруг неё, развевая её слишком большое хаори вокруг тела. Ичибей просто поманил их вперёд. — Мы можем сесть и попить чаю. — Чаю? — Голос Ичиго был низким рычанием с примесью голоса Зангецу, а рядом с ним реяцу Рукии образовывала на земле ледяные узоры. — Да. А потом вы можете попытать удачи против моего Ичимонджи, — сказал Ичибей, пожав плечами, — хотя я сотру имена ваших занпакто так же легко, как стер ваши воспоминания. Не успели Ичиго и Рукия ответить, как их заслонила гигантская лопатка. — Мы будем пить чай, — бодро объявила Хикифуне, хотя в её глазах сверкнуло раздражение, когда она посмотрела на своего коллегу. Выражение лица Ичиго обещало возмездие, но Рукия вложила Соде но Шираюки в ножны и шагнула вперёд, то же самое сделал и он с Зангецу. Вбежал слуга и принёс коричневый чайник и четыре чашки. Когда все четверо шинигами расселись на подушках и чай был налит, Ичибей спокойно отпил чай и посмотрел на Ичиго и Рукию. — Итак, — сказал он, — вы смогли разрушить некоторые из моих привязок. — Зангецу смог, — резко ответил Ичиго. Зангецу кричал в его голове, и он мог сказать, что Рукия всё ещё слышала его. — Он занял мое тело, ворвался в Сейрейтей и разрушил привязки на клинке Рукии. — Хн, хн. Так почему же вы здесь, если ваши воспоминания вернулись, а занпакто развязаны? — спросил Ичибей. Его голос был по-прежнему ровным, и Ичиго казалось, что он совершенно не обеспокоен. — Мы здесь, потому что нити всё ещё запутаны, — сказала Рукия, и её пальцы крепко сжали чашку с чаем. — Урахара сказал нам, что что-то всё ещё не так, и если вы не исправите это, мы умрем. Ичибей вскинул бровь. — Это так? Рукия коснулась свободной рукой руки Ичиго, и вокруг них появилась нить, всё ещё потрепанная и обрывистая. — Это то, что видел Урахара. Ичибей протянул руку, и плавающая нить рефлекторно отдёрнулась. — Хм. Изгнанник прав. Интересно — моя магия должна была скрывать это от вас до конца жизни Куросаки. — Почему вы сделали это? — потребовал Ичиго. Член Нулевого отряда отпил чай и посмотрел на Хикифуне. — Я не верил, что вы сможете победить Яхве, — объяснил он. — Я же говорил вам. Яхве заявил, что он вернётся в самый счастливый момент, не так ли? — На нерешительный кивок Рукии, он продолжил. — Я не мог позволить такому случиться, не так ли? Ичиго моргнул и увидёл красное. — Вы сделали так, чтобы мы не были счастливы? — Слова прозвучали как рычание, и Хикифуне и Рукии пришлось схватить его за руки, чтобы не дать ему дотянуться до Зангецу. — Какова цена счастья двух шинигами против существования всего Мира Живых и Общества Душ? — спросил Ичибей. — Благодаря этому Яхве так долго не появлялся, не так ли? — На самом деле его реяцу появилась две недели назад. Моя… Наша дочь и сын Ичиго увидели это в Мире Живых. Они смогли легко победить его, и капитан Куроцучи подтвердил, что следов Яхве не осталось, — сказала Рукия. — И это без нас в наш самый счастливый момент. Ичиго потёр затылок. — Вообще-то, я был очень рад увидеть тебя после столь долгого отсутствия, — пробормотал он, а Хикифуне открыто хихикнула, глядя на то, как они оба покраснели. Ичибей сделал ещё один глоток чая. — Понятно. Рукия сделала успокаивающий вдох. — И это было не всё, что вы сделали, — сказала она ему. — Вы проникли в четвертый отряд. Вы, вероятно, убили офицера четвертого, чтобы скрыть то, что вы сделали. И вы или ваше доверенное лицо послали кого-то проникнуть в поместье Кучики. У Ичиго отвисла челюсть, как и у Хикифуне — Рукия никому из них этого не говорила. — Рукия? — неуверенно спросил он. Вокруг тела Рукии начала формироваться реяцу, острая и холодная настолько, что чай в чашке замерз. — Я вспомнила рождение Ичики несколько дней назад и то, что последовало за этим. У моей двери стоял слуга, которого я никогда раньше не видела и которого брат отрицал, что когда-либо нанимал, и вызвал помощь, когда у меня начались схватки. Ко мне пришли незнакомые люди из четвертого. Я была прикована к постели семнадцать месяцев. — Она посмотрела Ичибею в лицо. — Ни разу за эти месяцы никто из четвертого, кого я знала, не пытался меня навестить. И ни разу за годы болезни я не видела никого из тех людей в Сейрейтее. Реяцу Ичиго протянулась и окутала её, за чем Ичибей наблюдал с любопытством в глазах. — Я понимаю, что вы хотели предотвратить возвращение Яхве, — сказал он, его глаза горели жёлтым, склера почернела, когда он посмотрел на Ичибея. — Но скольких людей вы изменили или убили? Ваше вмешательство скрывало от меня мою дочь в течение десяти лет. И вы заставили Рукию страдать. — Его слова были низким рычанием, наложенным на голос Зангецу. — Потрясающе, — пробормотал он, наблюдая за переплетением реяцу. — Вы можете слышать занпакто друг друга? — спросил он, как будто Ичиго не представлял никакой угрозы. — Да. А что? — спросила Рукия. Она посмотрела на свою чашку чая, а затем поставила её на место. — Хм, это не должно быть возможным с такими запутанными нитями, — размышлял монах. Хикифуне бодро, но нетерпеливо заговорила. — Ты должен отменить то, что всё ещё причиняет им боль, Ичибей. Яхве мертв. Ичиго и Рукия спасли Общество Душ, Мир Живых и это самое царство. Ты должен распутать их нити. — Её голос понизился и стал более серьезным, когда она сказала ему. — То, что ты вообще вмешался — непристойность. Ичибей некоторое время молчал. Он наблюдал за тем, как переплетаются рэйрёку Ичиго и Рукии, как красная нить вокруг них кружится, несмотря на ее нарушенное состояние. Наконец, он отставил чашку с чаем. — Вы будете спарринговаться друг с другом для меня. У Ичиго открылся рот, а Рукия просто уставилась на монаха. — … Что? — спросил Ичиго. Ичибей скривил губы. — Мне нужно много энергии, чтобы исправить то, что я натворил. Вы будете спарринговаться друг с другом и генерировать эту силу для меня. Даже Хикифуне скептично отнеслась к заявлению, но она пожала плечами и только сказала: — Я рада, что сначала накормила вас. — Очень хорошо, — сказала Рукия. — Мы сделаем, как вы просите. — Вы должны понять, капитан Кучики, Куросаки-сан. То, что я сделаю, не отменит того, что произошло за последние десять лет. Я не могу повернуть время вспять. Я просто освобожу ваши нити, чтобы вы могли беспрепятственно идти вперед. Ичиго резко кивнул. — Я понимаю. Черный цвет отступил от склеры, и его глаза снова стали похожи на теплый янтарь. Он встал и протянул руку сначала Рукии, затем Хикифуне, чтобы помочь им подняться. Ичибей поднялся последним и проводил их в свое тренировочное помещение. — Мы с Кирио-тян будем на безопасном расстоянии, — заверил их Ичибей. Он сел на скамейку у стены, Хикифуне присоединилась к нему, а Ичиго и Рукия прошли в зону для спарринга. — Наверное, хорошо, что я тренировался последние несколько дней, — заметил Ичиго. — Я думал, что мне придется сражаться с Ичибеем, но я не против снова провести спарринг с тобой. — Он улыбнулся Рукии, и она улыбнулась ему в ответ, мягко изогнув губы. Они стояли и смотрели друг на друга, наверное, слишком долго, потому что Ичибей постучал сабо по земле. — Когда будете готовы, — пригласил он. Как и каждое утро в течение последних пяти дней, Ичиго и Рукия одновременно обнажили свои занпакто, Рукия тут же выпустила свой шикай. Они сошлись в столкновении черного и белого. Насытившись пищей Хикифуне, пропитанной реяцу, они не сдерживались: Рукия сразу же исполнила свой первый танец, отправив столб льда в небо, где находился Ичиго, а Ичиго ответил Гецугой теншо, от которой Рукия так же быстро увернулась. Вскоре на полу появились дыры и грязь от их поединка; в какой-то момент Ичиго направил оба своих клинка для разрушительного удара Гецуга джушишо, от которого Рукия едва увернулась, а Шираюки раздражённо закричала, что они слишком безрассудны. Когда они вспотели и начали уставать, Ичибей позвал: — Сейчас вы должны использовать свои банкаи. Рукия прочистила горло. — Мой банкай очень опасен, Ичибей-сан. Вы уверены? Ичибей только усмехнулся и показал ей большой палец вверх. — Мы будем в порядке, Рукия, — заверил Ичиго. — Твой банкай у тебя уже десять лет. Рукия кивнула и отошла на несколько шагов. — Ты первый, — пригласила она. Ичиго усмехнулся и поставил оба своих клинка перед собой. — Банкай, Тенса Зангецу, — сказал он, и в его голосе была слышна легкость, которой не было уже давно. Вокруг него закружился вихрь реяцу, окантованный черным цветом. Его клинки превратились в один большой черно-белый клинок, а его шихакушо стало черно-белым плащом. На его запястьях образовались черные отметины, а на груди — белые полосы с красными чешуйками. Ичибей только хмыкнул. — Что это? Ичиго повернулся к нему, приподняв бровь. — Мой банкай, — сказал он с недоумением в голосе. — Это не твой банкай, — возразил Ичибей. Он встал и подошел к Ичиго. — Здесь что-то не так. Он с минуту нетерпеливо кружил вокруг Ичиго, а затем постучал по лезвию Ичиго своим собственным занпакто в форме кисти. — Похоже, я справился лучше, чем думал. Или хуже. Ничего не поделаешь. — Он снова опустился на скамью. — Продолжайте! Рукия не торопилась, сосредоточившись и успокоив свой разум. Затем, держа клинок перед собой, она пробормотала: «Банкай. Хакка но Тогамэ». Её окружил вихрь белой реяцу и её форма удлинилась и потеряла все цвета, пока она не оказалась одета в белое кимоно с широкими рукавами длиной до пола. На плечах у нее были декоративные накладки, а на спине изящными петлями свисали ленты. На ее декольте и в выбеленных волосах сверкали ледяные драгоценные камни. Ее глаза были лавандового цвета. Изменился и ее клинок: он был не просто чисто-белым, как её шикай, а более длинным и выглядел так, словно тоже был сделан из чистого льда. На тренировочной площадке стало так холодно, что Ичибей и Хикифуне прижались друг к другу, чтобы согреться. Ичиго просто позволил реяцу, бурлящей вокруг него, согреть его. Он уже однажды видел ее банкай, но в тот момент Ичиго подумал, что никогда не видел ничего столь же прекрасного. Зангецу пробормотал свое согласие, но затем тихо предупредил: — Этот банкай опасен для нее. Шираюки сказала, что она не сможет долго держать его, потому что была связана. Рукия взметнула свой клинок вверх и отразила еще один мощный удар Гецугой теншо, когда Ичиго прыгнул вперед. Лед рассыпался по тренировочной площадке, и столб белого света окружил Ичиго. Он успел увернуться, оставив половину своего длинного плаща, как столб застыл, а затем взорвался миллионами осколков белого льда. Они танцевали вместе по полуразрушенной земле, его черная, красноватая реяцу смешивалась с ее белоснежной. — Да! Этого точно достаточно! — воскликнул Ичибей со стороны, хотя его зубы стучали от холода, а губы были синими. — Покрась всё в черный, Ичимонджи! В комнате все изменилось, и Шираюки прокричала предупреждение в голове Ичиго, когда Рукия начала восстанавливать температуру. Ичиго в мгновение ока оказался рядом с ней, из него полилась реяцу, чтобы поддержать и стабилизировать ее состояние. — Возвращайся медленно, — пробормотал он. Лед, покрывающий землю, начал таять, а вместе с ним и Рукия: цвет постепенно возвращался к ее лицу, а ледяные украшения таяли с ее волос и падали на землю вокруг нее. Пока они стояли вместе, Ичибей что-то делал со своим занпакто — писал большой кистью в воздухе. Вокруг них снова появилась красная нить, и потихоньку самые запутанные и потёртые участки исчезли. Нить разгладилась и окрепла. Несколько запутанных участков ещё оставалось, но Ичиго чувствовал, что они уже не были «заперты», как другие. Это были путаницы, которые они с Рукией должны были решить. Нить снова исчезла. Рукия запечатала свой занпакто, а Ичиго вышел из банкая. — У тебя действительно самый красивый банкай в Обществе Душ, — прошептал он. — И один из самых опасных тоже. — В ответ ее щеки вспыхнули розовым румянцем. — Попробуй снова использовать свой банкай, Ичиго, — потребовал Ичибей. «Зангецу?» — спросил Ичиго. «Да, ощущения другие. Пожалуй, стоит сделать то, что говорит монах». Ичиго пожал плечами и протянул клинки. — Банкай. Тенса Зангецу! Вокруг него закружилась черно-синяя реяцу, а когда она угасла, Ичиго стоял во весь рост в длинном черном плаще, который заканчивался у лодыжек. Сзади под плащом виднелась льдисто-белая подкладка. Спереди же Ичиго был обнажен: его кожу пересекали черные отметины, подобные тем, что он получил после того, как Рукия вернула ему силу. Они совпадали с такими же отметинами на его запястьях. Его хакама выглядело так же, как и всегда. Но больше всего изменился его занпакто: исчез огромный клинок, вместо него появился дайто, похожий на клинок, который был его ложным банкаем. Черный металл пересекался ярко-синей линией от цубы до кончика клинка, да и сама цуба была другой: на чёрном металле виднелся узор в виде солнца. На рукояти, когда Ичиго посмотрел на нее, с обеих сторон были белые полумесяцы менуки, а с конца свисала длинная цепь, которая зазвенела, когда Ичиго экспериментально взмахнул своим занпакто. — Думаю, так намного лучше. А теперь вам пора домой, Куросаки-сан, капитан Кучики, — торжественно сказал Ичибей. — Я освободил вас от своих привязок — что вы будете делать дальше, зависит только от вас. Рукия поклонилась в знак благодарности, а Ичиго просто смотрел на Ичибея, пока тот не добавил: — И мне жаль, что я заставил вас страдать, Кучики-сан. — А человек, которого вы убили? — спросил Ичиго. — Его отряд считает, что он покончил с собой. Монах отвел взгляд. — Я не могу переписать прошлое, как мы уже выяснили, Куросаки-сан. Хикифуне хлопнула в ладоши. — Нам придется вернуться в мой дворец за вашей забавной штукой, — объявила она. Ичиго отменил банкай, и они с Рукией последовали за ней обратно к катапульте. Когда они приземлились возле транспорта, построенного Урахарой, Ичиго усмехнулся. — Не знаю, как Урахара это сделал, но, похоже, ему удалось найти способ прорваться сквозь барьеры, — сказал он. Хикифуне только рассмеялась. — Боюсь, вы ошибаетесь, Куросаки-сан. Изобретение Урахары не приземлилось бы здесь без разрешения одного из членов Нулевого отряда. Так получилось, что я хотела, чтобы вы меня навестили. — Ее губы сжались. — Я оставляю приглашение на следующий визит. Я хочу увидеть ваших очаровательных детей! Затем она усадила их в транспорт, а Ичиго последовал инструкциям, которые оставил Урахара. Транспорт поднялся в воздух и опустился обратно с невероятной скоростью, прижав Рукию и Ичиго к сиденьям.

***

Транспорт удивительно мягко приземлился на крыше лаборатории Урахары, и бывший капитан встретил их, когда они вылезли из металлического конуса. — Куросаки-сан, Кучики-сан! — поприветствовал он, лениво помахивая веером перед лицом. — Заходите скорее внутрь и расскажите мне, как все прошло. Вас не было дольше, чем я ожидал! Ичиго и Рукия обменялись взглядом, но последовали за Урахарой вниз по двум лестницам в лабораторию. Йоруичи и Бьякуя ждали их: капитан шестого отряда бесстрастно стоял возле компьютера Урахары, а Йоруичи сидела на стуле, положив ноги на стол. Урахара повертел в руках трость, присев на стул. Он наклонился вперед и уперся руками и подбородком на вершину трости. — Ну что? — спросил он. — Вас не было четыре дня, но я не вижу никаких ранений. Вы нашли Ичибея? Оба шинигами обменялись взглядом. — Четыре дня? — повторила Рукия. — Вы уверены? Мне показалось, что мы были во дворце Короля всего один день. Урахара прищурился. — Никто не заметил разницы в движении времени, когда вы были с Нулевым отрядом в последний раз, — заметил он. — Очень интересно. — Но затем он махнул рукой. — Вы нашли Монаха? — Да, — сказал Ичиго. — Он исправил то, что натворил. Сказал, что не может повернуть время вспять, но теперь мы можем «двигаться вперед» самостоятельно. Нам даже не пришлось с ним сражаться, — сказал он с сожалением. — Мы приземлились в городе Хикифуне-сан, и она сама отвела нас к Ичибею. — Хорошо! Тогда, полагаю, все улажено, и ты больше не будешь использовать наш Сенкаймон без разрешения? — поддразнила Йоруичи. Ичиго наклонил голову. — Это был Зангецу, — напомнил он. — И… не все можно исправить. Думаю, это просто поправимо. — Он чувствовал, что Рукия смотрит на него, но не мог заставить себя встретиться с ней взглядом. — Хн. Я сообщу главнокомандующему Кьёраку, — заявил Бьякуя. Он мгновение молча смотрел на Ичиго и Рукию, затем сказал. — Вы, присоединяйтесь ко мне за ужином сегодня вечером. Нам нужно многое обсудить. — Затем он исчез, взмахнув своим хаори. — Мне нужно увидеть Ичику, — сказала Рукия в наступившей тишине. — И Сентаро. Я не ожидала, что меня не будет так долго. Ичиго помрачнел. — Прошло девять дней с тех пор, как я был в Мире Живых. Если Ин… Орихиме еще не догадалась, что я здесь, она, вероятно, уже ищет меня. — Тессай говорил с ней несколько дней назад, Ичиго. Она знает, что ты здесь, — сказал Урахара из-за своего веера. — Спасибо, Урахара, — Ичиго посмотрел на Рукию, затем беспокойно отвел взгляд. Рукия повернулась, чтобы уйти, и Ичиго последовал за ней. Они пошли обратно в поместье Кучики. Судя по положению солнца на небе, был уже поздний вечер; когда они добрались до поместья, солнце начало садиться, и его угасающие лучи окрасили мир в золотистый цвет. У ворот их встретила Ичика, и как только стражники впустили их внутрь, она бросилась на Рукию, смеясь от счастья, что снова видит свою мать, и восклицая: «У меня есть шикай! У меня есть шикай!» Когда глаза Рукии растерянно встретились с глазами Ичиго, Ичика бросилась и к Ичиго и обняла его за талию. — Я знаю её имя! — Ичика-чан, — наконец сказал Ичиго, и если в его груди и была боль, он постарался не показать её в своих глазах, когда предложил: — Пойдем в дом. Для нас с Рукией было бы честью увидеть твою занпакто и узнать ее имя. С волос девочки сходила краска, и сквозь неё начали проглядывать волосы, похожие по цвету на волосы Ичиго. Ичиго молча подумал, не сила ли Ичибея каким-то образом сделала это, но отбросил эту мысль как нелепую. Ичика решительно кивнула и отпустила его, побежав по территории. Рукия и Ичиго последовали за ней более спокойно, хотя Рукия не сводила глаз со своей — их — дочери. — Кажется, ей еще рано иметь свой шикай, — тихо сказал Ичиго. — Неужели все дети, рожденные от родителей-шинигами, учатся так рано? — Хн. Это очень рано, но с ее родословной… — Рукия посмотрела на Ичиго. — Я не так уж и удивлена. — Мамочка! Иди сюда, быстрее! Ичиго беспомощно ухмыльнулся, глядя на Рукию. — Нам лучше догнать ее, пока она не выпустила шикай без тебя, — подтолкнул он. Рукия улыбнулась, и они поспешили во двор, где Ичика сидела на скамейке. При их появлении она вскочила и встала на скамейку. Ичика быстро обнажила свой занпакто, и, пока Рукия и Ичиго с интересом наблюдали за происходящим, объявила: — Востань, Тенгоку но Ширагецу! Ичика высоко подняла свой занпакто, и лезвие стало ослепительно-белым. Из цубы появились изогнутые черные шипы, рукоять потемнела до чистого черного цвета и из неё выскользнула черная лента. Девочка спрыгнула со скамьи и протянула свой занпакто зрителям для осмотра. — Видите? — сказала она. — Разве она не красива? Пока вас не было, я сидела в дзинзэн, когда не было моего наставника, а сегодня утром она сказала мне, как её зовут и как её пробудить. Вблизи было видно, что цуба превратилась в черное солнце, похожее на менуки, украшавшие рукоять в запечатанном виде, и очень похожее на клинок Ичиго в банкае. Рукия выглядела такой же бледной, как и клинок, да и Ичиго был не намного лучше. — Мамочка? Куросаки-сан? — подала голос Ичика. — Это… это плохой занпакто? Неуверенность в голосе дочери вернула Рукию к себе, и она провела рукой по волосам дочери, радуясь за неё. — Нет, Ичика, твой занпакто прекрасен. Я очень, очень горжусь тобой. Ичика рефлекторно опустила клинок вниз, а Рукия обняла ее, шепча ласковые слова в волосы дочери. Когда они расстались, Ичиго улыбнулся сквозь сжимающееся сердце и взъерошил волосы Ичики. — Это отличный занпакто, — сказал он. — Не могу дождаться, когда увижу, что вы сможете сделать вместе. Ичика с нетерпением кивнула. — Она потрясающая! — Затем она снова посмотрела на Рукию. — Можно я покажу папе? Дядя сказал, что завтра утром его выпустят из четвёртого отряда. Эти слова пронзили сердце Ичиго, и он отвернулся, чтобы скрыть свое выражение лица. Рукия, в свою очередь, только улыбнулась. — Давай поговорим об этом утром. Ренджи может быть еще уставшим, когда выйдет из четвёртого, и мы должны отнестись к этому с уважением. А сейчас, ты знаешь, как вернуть занпакто в запечатанное состояние? — убеждала она. Ичика отступила на шаг и кивнула. Она поставила клинок перпендикулярно телу и провела рукой по всей длине, едва касаясь ладонью стали. — Вернись. Лезвие снова сжалось и затупилось до обычной серой стали, а на рукояти появился черно-белый узор. Она убрала меч в ножны и слегка поклонилась. — Мы можем сегодня поужинать вместе? — спросила она, как будто только что не перевернула мир своей матери и родного отца. — Мы с Куросаки-саном сегодня ужинаем с твоим дядей, и, к сожалению, это будет очень скучный ужин, — объяснила Рукия с фальшивым весельем. — Но давай завтра позавтракаем и поужинаем вместе, ладно? На нерешительный кивок Ичики Рукия добавила: — Уверена, Кийоне-сан с удовольствием поужинает с тобой сегодня, а ведь ты не видела ее уже несколько недель, верно? — Это вернуло улыбку на лицо Ичика. — Я пошлю ей сообщение и попрошу прийти сюда. Ичика убежала, а Рукия вызвала и отправила адскую бабочку Кийоне. Как только Ичика оказалась вне пределов слышимости, она посмотрела на Ичиго, который сел на скамейку, которую использовала Ичика, и положил голову на руки. — Ичиго… При звуке её голоса временный шинигами рассмеялся. — Тенгоку но Ширагецу? — сказал он, и в его голосе послышались нотки истерики. — Рукия, имя ее занпакто — это соединение Шираюки и Зангецу! Если она произнесет его при всех, все поймут, что она не дочь Ренджи. Это похоже на что-то из проклятой сказки. Рукия некоторое время молчала, а потом очень тихо спросила: — Будет ли так ужасно, если они узнают, что она наша? Ичиго поднял голову, и его взгляд смягчился. Он протянул руку, и когда Рукия взяла ее, он осторожно потянул ее, чтобы она села рядом с ним. — Конечно, нет, но Ичика должна узнать первой, и мы должны сказать ей — она не может услышать это от кого-то, кто увидит ее занпакто и начнет распускать слухи. И Ренджи тоже должен знать. — Он повесил голову. — Мы не можем долго скрывать это от него. Я не хочу — он мой друг, Рукия. Я не хочу причинить ему больше боли, чем уже причинил. — Я думаю, что брат хочет поговорить об этом за ужином, — пробормотала Рукия. — Может быть, Ичика показала ему свой занпакто? — Она глубоко вздохнула. — Я тоже не хочу обижать Ренджи. Он и мой друг. И мой… муж. Она поморщилась при этом слове. — Тц. Я так не думаю — она была слишком взволнована, желая показать тебе первой. Предполагаю, это красная нить. Ты видела, как он побелел, когда впервые увидел ее. У него есть книги об этом. Рукия прислонила голову к плечу Ичиго. — Мы должны прочитать их, — сказала она. — Урахара и мой брат, похоже, знают что-то, чего мы до сих пор не знаем, даже когда сидели перед капит… главнокомандующим Кьёраку. — Разве мы не оставили их Урахаре? — Голова Ичиго слегка опустилась на её голову. Рукия засунула одну руку за шихакушо, а когда вытащила её обратно, в ней оказались две тонкие книги. — Возможно, я взяла их. Разумеется, с намерением вернуть брату. — Она скорее почувствовала, чем услышала усмешку Ичиго. — Вот, возьми одну, а я возьму другую, и мы сможем поменяться утром. Ичиго согласился и засунул книгу, которую она ему подсунула, в переднюю часть своего шихакушо. Они просидели так некоторое время, пока солнце не село и не пришло время ужинать с Бьякуей.

***

Ичиго вернулся в свои гостевые покои в доме Бьякуи, чтобы привести себя в порядок перед ужином. В небольшом шкафу, расположенном в одной из сторон комнаты, висели дзюбан, серо-синее кимоно, хакама и угольно-серый хаори. На полке шкафа лежало серебристо-серое оби. «Тц… наверное, это такой ужин», — пробормотал про себя Ичиго. Он снял со спины свой длинный занпакто, с бедра — более короткий клинок и положил их в подставку у задней стены, затем избавился от формы и умылся. На полке рядом с оби лежал чистый фундоси, и Ичиго сначала надел его, а затем чистые носки таби и дзюбан. Подогнав кимоно и хакама под себя, Ичиго плотно завязал оби и надел поверх него темное хаори. Книгу Бьякуи он положил во внутренний карман хаори. У него не было другой обуви, кроме форменных сандалий, поэтому он вытер их и надел. Хотя без Зангецу Ичиго на мгновение почувствовал себя неловко, он отмахнулся от этого. До последних девяти дней он не поднимал Зангецу уже семь лет. Ичиго глубоко вздохнул и молча потянулся к рэйрёку Рукии; как всегда, даже в таком насыщенном рейши месте, как Сейрейтей, он мог найти её. Он пошел по территории, следуя за знакомым чувством, пока не добрался до официальной столовой. Хотя Рукия и Бьякуя уже сидели, они еще не начали есть. Он снял свои сандалии, оставив их рядом с гораздо меньшими сандалиями Рукии, и вошел в комнату. — Куросаки, — поприветствовал Бьякуя. — Садись. Ичиго быстро кивнул Бьякуе. Рядом с Рукией было свободное место, и Ичиго занял его. Рукия была одета в красивое фиолетовое кимоно, украшенное серо-синими цветами; оно создавало приятный контраст с тем кимоно, которое Бьякуя предоставил ему. К счастью, старший мужчина сидел, скрестив ноги, и Ичиго сделал то же самое. По жесту Бьякуи в комнату вошли двое слуг. Один из них налил чай каждому из троих обедающих и поставил чайник на одну сторону стола, а другой поставил миски с мисо-супом и тарелку с овощной темпурой. Первый слуга вернулся с еще двумя тарелками: на одной — изящно уложенные сашими, на другой — разноцветные суши-роллы: негихама-маки, текка-маки и шико-маки. Как будто всего этого было недостаточно, после этого последовала миска приправленного риса, тарелка рыбы на гриле и миска овощей на пару. Наконец, что не менее важно, на стол поставили бутылку сакэ и три сакадзуки. Как будто не было ничего необычного в том, что ему преподнесли настоящий пир, Бьякуя сложил руки вместе. Ичиго поспешил сделать то же самое, и все трое вместе произнесли «Итадакимасу». «Это будет неторопливая трапеза», — понял Ичиго. Бьякуя потягивал свой суп, словно ему некуда было спешить, и Рукия делала то же самое. Первая часть трапезы прошла в тишине, лишь изредка раздавались звуки чавканья и тихое клацанье палочек. Когда пустые миски с супом были быстро убраны слугой, и они снова остались одни, Бьякуя небрежно подал себе несколько кусочков нэгигамы и тэкка-маки, после чего поднял глаза и сосредоточил внимание на Ичиго и Рукии. — Моя племянница достигла шикая, — сказал он. Очевидно, Ичиго ошибся в том, показывала ли Ичика свой шикай дяде. — Да, брат, — согласилась Рукия. — Ичика поделилась новостью с Ичиго и мной сегодня ранее. — Тогда ты должна понимать, что невозможно будет поддерживать ложь о том, что Ичика дочь Абараи. — Это был не вопрос. Рукия сжалась, но рука Ичиго нашла её руку под столом. — Да, брат. Бьякуя, казалось, подавил вздох. — Я не ругаю тебя, младшая сестра. От этого щеки Рукии запылали, но она твердо кивнула. Она налила небольшое количество соевого соуса в маленькую пиалу, стоявшую у ее столика, и взяла палочками кусочек полупрозрачного розового хамачи. Ичиго заговорил: — Какие у нас есть варианты? Мы с Рукией согласились, что Ичике и Ренджи нужно рассказать всё до того, как они узнают об этом от кого-либо ещё. Бьякуя тщательно прожевал кусочек своего маки и проглотил, прежде чем ответить. — Я согласен с тем, что Ичике и Ренджи нужно сказать первыми. Старейшины Кучики также должны быть проинформированы. Однако вам придется решить, что вы хотите сделать. Ичиго и Рукия обменялись взглядами. — Я не совсем понимаю, о чем вы, брат, — наконец сказала Рукия. Ее брат посмотрел на их руки, которые, очевидно, были все еще соединены. — Хотя мы ничего не можем поделать с тем фактом, что ты вышла замуж за лейтенанта Абараи, когда носила Ичику, для вас неуместно иметь такие близкие отношения друг с другом, будучи замужем за другими супругами. — Он заметил, как их руки вернулись на более безопасное расстояние, и вздохнул. — Если ты счастлив в браке, Куросаки, то ты должен вернуться к своей жене, независимо от того, какие воспоминания могут всплыть. Если же нет… Ичиго опустил взгляд в свою тарелку. — Она даже не знает, что все это произошло. — Тебе не нужно принимать никаких решений сегодня. И ты не должен основывать эти решения только на своих воспоминаниях о прошлом, — посоветовал Бьякуя. Рукия смотрела на брата так, словно у него выросла дополнительная конечность. — Неужели… неужели старейшины вообще разрешат такое? Бьякуя поднял свою чашку чая и задумчиво отпил глоток. — Их мнение не имеет никакого значения в этом вопросе. Судьба — это не то, от чего можно отмахнуться. — Он сделал паузу и посмотрел на Ичиго. — И твое наследие, вероятно, будет привлекательным для них. — Наверное, да, — тихо сказал Ичиго. Его тон был приглушенным. «Что теперь?», — потребовал Зангецу. — «Он практически дает тебе разрешение трах…» Ичиго подумал: «Не сейчас!», — прежде чем занпакто успел договорить, но было уже поздно: щеки Рукии пылали красным, а Бьякуя с интересом смотрел на них обоих. — Я так понимаю, у ваших занпакто есть свое мнение. Вы оба теперь регулярно слышите духов друг друга? — спросил он. — Да, с тех пор, как Зангецу впервые насильно затащил нас обоих в дзинзен, — признался Ичиго. — Шираюки может делать то же самое. — Понятно. Есть ли что-то еще, что они могут делать? — Капитан шестого отряда открыто смотрел на них поверх своей чашки. — Они не позволяют одному из нас навредить другому, — объяснила Рукия. — Мы тренировались несколько дней назад, и Ичиго не смог увернуться от моей атаки. Шираюки остановила мой клинок прежде, чем он смог причинить вред. Зангецу сделал то же самое. — Как интересно, — пробормотал Бьякуя. — Мы должны убедиться, что Куроцучи не узнает об этом. Ичиго непроизвольно вздрогнул. — Не понимаю, как он до сих пор капитан, — пробормотал он. Вместо того чтобы отчитать его, Бьякуя слегка скривил губы. — За последние десять лет было несколько… интересных решений, — прокомментировал он. — Я, конечно, не со всеми из них был согласен. — Например, восстановление Сокёку? — резко спросил Ичиго. — Я думал, главнокомандующий согласен с его уничтожением, учитывая, что он помог мне это сделать. Рукия наклонила голову. — Это решение принял новый Совет Сорока Шести, — тихо объяснила она. Ичиго запихнул в рот кусочек овощной темпуры; он беспокоился, что любой ответ будет переходить все границы. Несколько минут они ели молча, перебирая суши-роллы и сашими, а затем еще не остывшие овощи и жареную рыбу. В конце концов Бякуя наполнил все три сакадзуки, и они вежливо потягивали сакэ. Он подождал, пока чашки Рукии и Ичиго опустеют, и сказал: — Завтра я вызову сюда лейтенанта Абараи, когда его выпустят из четвертого отряда. Тогда вы расскажете ему об Ичике, прежде чем у неё появится шанс выпустить свой занпакто перед кем-то еще. Ичиго поборол искушение снова схватить Рукию за руку. — Конечно, — согласился он. — Я думаю, мы должны сказать Ичике заранее.