Малышка

— Что такая малышка забыла в этом богом забытом месте? Патрик негромко хмыкает под нос, прежде чем обернуться к нарушителю его спокойствия. Он неторопливо осматривает мужчину — надо полагать, альфу, судя по безвкусному подкату — с ног до головы, и останавливается на чужом лице. Небритый, немного неряшливый, с пронзительным взглядом, кажется, серых глаз. — Я похож на малышку? Патрик разворачивается на высоком стуле до конца и локтями опирается о барную стойку, чуть отклонившись назад. Очевидно вызывающе, даже немного слишком на его вкус, но пара бокалов перед тем, как этот герой созрел, сделали свое дело. Патрик мягко улыбается уголками губ и снова скользит взглядом от носков потертой обуви до лица мужчины, замирает на лишнюю секунду на губах и смотрит в глаза. — Можешь изображать недотрогу, сколько влезет, куколка, — кажется, этот парень собирается давить своей аурой брутального байкера до самого победного конца. — Но я знаю, чего ты хочешь. — Неужели… — тянет Патрик, но байкер в ответ усмехается. — Поверь мне. Сюда не редко заходят такие, как ты. — Как я? — переспрашивает Патрик. Мужчина хмыкает и окидывает его взглядом. Он сам нарушает границу и без того небольшого пространства между ними и подходит, останавливаясь буквально на расстоянии вытянутой руки — так близко, что Патрик чувствует его запах. — Как ты, — подтверждает он и легко касается лацканов пиджака Патрика. — Хорошо одетые. Ухоженные. Правильные. Которым очень нужно, чтобы их как следует трахнули и подержали в постели с узлом. — Патрик молчит, пытаясь совладать со своей реакцией, и в глазах байкера вспыхивает огонек. — Так что скажешь? Нравится, что видишь? Патрик хмыкает под нос, оттягивая время, и намеренно откидывается на стойку еще сильнее, склоняет голову к плечу, словно ненароком обнажая беззащитное горло с бьющейся синей жилкой — прямо перед охотящимся — на него — хищником. Вариант беспроигрышный: альфа тут же переводит взгляд на открывшийся вид и с явным удовольствием втягивает чужой запах, даже не пытаясь скрыть это. Патрик же пожимает плечами. — Думаешь, я, как и другие, хочу, чтобы меня пытались снять сомнительными пошлостями? — говорит он и покачивает носком туфли в воздухе. — Хотя, обычно работает, надо полагать. Он усиленно делает вид, что не заинтересован в знакомстве и вообще не ведется на подобную чушь, но сам же прекрасно знает, что запах уже через пару секунд выдаст его с потрохами. Потому что, вопреки разуму и игре, которую он ведет, ему нравится близость этого альфы, нравится, когда на него смотрят вот так: с восхищением, с жадным любопытством, с желанием. Обычно это происходит, когда он угадывает чужие секреты, показывает маленькие приемы из своего арсенала или легко раскрывает дела КБР, но сейчас вовсе не хуже. Немного иначе, но не хуже. И так и происходит — Патрик видит, как зрачки мужчины расширяются и то, как он облизывает губы, смакуя чуть приторную сладость, которая через обоняние оседает на языке. Он клыкасто улыбается на реакцию Патрика — должно быть, чувствует себя победителем, несчастный глупый альфа, когда ему просто немного подыгрывают. Позволяют приблизиться. — Если ты пытаешься изобразить альфу, сладость, то выходит дерьмово, — мужчина придвигается уже слишком близко и кладет руки по бокам от локтей Патрика, запирая между собой и стойкой. — От тебя несёт так, что, похоже, придется прикрывать пятно на твоих брюках, когда ты встанешь. Омерзительно прямо и настолько же омерзительно в точку. Патрик, вопреки всё же слегка поплывшему из-за чужих феромонов сознанию, чувствует беспокойство от такой внезапной близости кого-то чужого — без предварительного на это согласия. Он реагирует инстинктивно: отклоняется назад так сильно, что почти укладывается на поверхность барной стойки и растерянно округляет глаза, с тревогой глядя на нависшего над ним альфу. Просто машинальная защитная реакция, но, кажется, она заводит его нового знакомого ещё сильнее: он никак не выдает это лицом, но глаза альфы становятся почти черными из-за зрачков. Патрик где-то на задворках сознания отмечает, что имеет дело, вероятно, с психопатом или социопатом, помешанном на контроле — он обдумает это позже. — Я и не скрываю, что омега, — он говорит негромко, чтобы не выдать голосом волнение. — И мне не нравится, что ты так близко. Отойди. Эффекта ноль, но попытаться стоило. — Не бойся, детка, я не кусаюсь, — тянет альфа, разглядывая его с интересом, и поднимает взгляд. — Если только ты не попросишь. Патрик, неопределённо хмыкнув, отворачивает лицо в сторону и сразу же ощущает, как мужчина касается носом его щеки и скользит чуть ниже, к основанию нижней челюсти, втягивая запах его кожи. Прикосновение к чувствительному месту — совершенно беспардонное, хоть и мягкое — рождает мурашки на коже, при виде которых альфа тихо удовлетворенно хмыкает. — Чувствительная крошка, — едва ли не мурлычет он, чем вызывает дрожь по позвоночнику, и даже не собирается отстраниться. — Ты везде такой? Патрик задерживает дыхание, когда чужая ладонь проскальзывает по его ногу и ползет выше, чтобы лечь на бедро. И выдыхает, когда его всё же легко касаются губами под мочкой уха. Наверное, Лисбон права, и он иногда переходит черту — но все же он всегда знает, к чему все идет. Вот и сейчас Патрик возвращает контроль. — Может, хотя бы познакомимся, прежде чем ты начнешь меня раскладывать прямо на этой стойке? — спрашивает он, повернув лицо и глядя прямо на альфу. — И ты, ради приличия, спросишь моего разрешения? Альфа негромко и не слишком обидно фыркает. — Это совершенно не обязательно, — он не перестает улыбаться. — Но я не могу не подчиниться такой просьбе. Я Вон. Отлично. — Патрик, — Джейн облизывает губы. — Что по второму вопросу? Вон почему-то смеется — совершенно искренне, Патрик видит это по улыбке и по уголкам все же скорее голубых, чем серых, глаз, и не может не отметить обаяние этой улыбки — пусть даже немного пугающее. — Ладно, — успокоившись, прищуривается мужчина. — Так ты разрешишь? — Кстати об этом… — Добрый день, — раздается звонкий голос со стороны входа. — Я агент Лисбон, КБР. Мне нужен мистер Макбрайд. Патрик поспешно соскальзывает со стула и пробирается под чужой рукой, после чего поправляет волосы и одергивает пиджак. Он даже отсюда видит выражение лица Лисбон, которая, конечно же, его разглядела — а, обернувшись, встречает взгляд альфы, тоже направленный на него. — Я с ней, — говорит он и широко улыбается. ... — Ты ждешь меня тут весь день? — улыбается Патрик. Он знает обычную реакцию на такой ход — обесценивание, защита, однако Макбрайд просто кивает головой и натягивает перчатки. — Да. Хотел поговорить с тобой лично. Похоже, мне повезло застать тебя вовремя. — Ну да… — рассеянно говорит Патрик. Он автоматически анализирует все то, что вокруг — минувший жаркий день, пыльную улицу и свежий вид байкера — и везением тут даже не пахнет. — Знаешь, я не уверен, является ли слежка за агентом преступлением, но я могу это выяснить. — Ты же вроде консультант, — уточняет альфа и едва заметно улыбается. «Ого». — К тому же, я ненадолго. В общем, — Макбрайд наклоняется вперед, облокачиваясь на байк, и смотрит прямо в лицо. — Спасибо, что поймал стукача. Это было… необычно. — О, не стоит. Я просто рад помочь, где могу. — Ну, раз так… — Вон секунду смотрит прямо на него, словно прикидывая что-то про себя, а потом откидывается назад и хлопает по сидению. — Прокатимся? А это интересно. Немногие из тех, кто узнавали, что Патрик коп, предлагали пойти дальше — а те, кто предлагали, были совсем из другого общества. Патрик тянет время, пока осматривает мотоцикл с явно выраженным на лице сомнением, сводит брови к переносице и задумчиво прищуривается. Поняв его сомнения по-своему, Вон спрашивает: — Когда-нибудь катался на байке? — Мне почти сорок, ковбой, — Патрик мимолетно бросает взгляд на чужое лицо, отслеживая реакцию на слова, и снова видит эту насмешку — такую же, как тогда, в баре, когда Патрик обозвал его социопатом. — Конечно я ездил на этом. Определено, оказаться продолжать знакомство было бы хорошим решением. С другой стороны… Патрик подходит ближе, плавно оказываясь совсем рядом, и почти прижимается всем телом, давая даже чересчур явный зеленый свет и без того в момент отреагировавшему Вону — пока осторожно касается чужого плеча, на всякий случай создавая свой якорь. — Кроме того, я бы предпочёл доехать до отеля целиком, а не по частям, — мурлычет он, заглядывая в чужие расширенные глаза. — И там уже объездить что-то поинтереснее. Если ты понимаешь. Патрик не успевает даже перевести дыхание после своих слов или охнуть, как Вон, больше не церемонясь, хватает его за заднюю сторону шеи и агрессивно целует, не давая даже шанса на отступление или возможность передумать. Патрик неосознанно упирается ладонью в чужую крепкую грудь, стараясь удержать на расстоянии, но проигрывает борьбу сразу же — Вон держит крепко и даже жестко, буквально пожирает рот Патрика своим и подавляет своей силой и тяжелым мускусным феромоном. Вынуждает подчиниться, пока омега наконец не поддаётся. Патрик даже не вполне осознает, что происходит — вот он отвечает на жадные мокрые поцелуи — и вот слегка дезориентировано хлопает глазами, когда они так же неожиданно прекращаются. Едва ли это все занимает больше пары минут, но ему приходится опереться на сидение байка, чтобы не упасть после такого. — Хватит играть, крошка, — Вон седлает мотоцикл и снова хлопает по сидению позади себя, приглашая. — Если мы сейчас же не поедем, я трахну тебя прямо тут, во дворе вашего прекрасного заведения. Конечно, сотрудники КБР много повидали, но в этот раз Патрик не пытается проверять на слабо. — Понял, — поспешно говорит он и, не рискуя еще что-то добавлять, садится позади мужчины и обхватывает его за пояс, прижавшись к спине. Его бедра так же плотно прижимаются к чужим, даже сквозь два слоя ткани жар чужой кожи прекрасно заметен, и Патрик чувствует теплую волну внутри себя от такой близости. Он снова становится собой — совершенно не задумываясь, с детской непосредственностью он проводит носом по шее альфы вдоль линии роста волос, просто знакомясь с таким приятным чужим телом — и альфа в его руках каменеет на секунду, прежде чем расслабиться. — Если ты так сделаешь во время езды, мы точно сдохнем, — голос Вона звучит еще ниже и глуше. — Я не пожалею, но не стоит. До номера они доходят вполне прилично, едва соприкасаясь руками при ходьбе, но стоит двери захлопнуться за их спинами, Вон сдергивает перчатки с рук и жадно припадает губами к шее Патрика, выцеловывая нежную кожу, цепляя ее зубами. Его большие ладони несдержанно шарят по обтянутым брюками бедрам, сжимают и мнут, и гладят — Патрик вжимается лопатками в очень кстати оказавшуюся так близко стену и откидывает голову, давая больше доступа. Где-то на задворках сознания инстинкты трубят тревогу от того, как он бесстрашно подставляется, но сегодня Патрик отказывается их слушать. Почему-то, ему нравится этот альфа, который так удачно угадывал элементы его игры, почему-то ему хочется позволить себе сойти с ума, здесь и сейчас — вернее, Патрик знает, почему, но отказывается сейчас думать. Вместо этого он зарывается пальцами в короткий ежик чужих волос и по-настоящему вжимает чужой рот в собственное горло, сдавленно стонет, чувствуя, как Вон также сдается собственному альфе и принимается вылизывать чувствительную кожу. — Сладкий, — голос альфы звучит приглушенно. — Везде такой сладкий? Патрик тихо смеется. Он с трудом может дышать от нахлынушего возбуждения, жмурится и часто облизывает моментально пересохшие губы. — Попробуй, — предлагает он чуть громче шёпота. — Что тебе мешает? Вон согласно мычит ему в шею. Он наконец-то соскальзывает ладонями на округлые ягодицы, сжимает — крепко, до приятной легкой боли, в затем сразу же мягко трет пострадавшие места. Его пальцы скользят по среднему шву брюк, надавливая достаточно, чтобы это отозвалось сладким спазмом в низу живота, и Патрик крупно вздрагивает и закусывает губу, когда это происходит. Он машинально пытается отвернуться, чтобы скрыть эту реакцию, но Вон перехватывает его лицо и заставляет посмотреть на себя, проводя пальцем по скуле. — Я уверен, что ты чертовски мокрый, — хрипло шепчет он. — С утра думаю об этом. Снимай свои пижонские брюки. Патрик не собирается сопротивляться. Он чувствует, как его голова начинает понемногу отключаться, погружаясь в транс, и только жалеет, что не может сделать это сам — осознанно и быстрее. Не говоря ни слова, он выдергивает рубашку из-за пояса, торопливо расстёгивает и тянет молнию вниз. Он не успевает закончить — Вон перехватывает его руки и рывком разворачивает лицом к стене, отчего Патрик, негромко охнув, опирается о стену и замирает, ожидая продолжения. Он чувствует, как Вон неспешно стягивает брюки с его бедер, но не снимает полностью, оставив болтаться на лодыжках. — Чёрт, — Вон поднимается и давит ему на поясницу, без слов требуя прогнуться, задирая рубашку повыше. — Ты бы себя видел. Патрик рывками втягивает в себя раскаленный, как ему кажется, воздух. Он покрывается крупными мурашками, когда Вон оглаживает свободной рукой его спину и задницу, мнет слегка ягодицу и несильно оттягивает. Патрик знает, что на белье отлично видно пятно смазки, что обильно вытекает с самого начала их встречи — подтверждая мысли, Вон проскальзывает пальцами между ягодиц и неспешно массирует пульсирующий анус сквозь тонкую мокрую ткань, вызывая новую волну дрожи по телу. Патрик сдавленно стонет — это почти неприятно и одновременно приятно настолько, что ему хочется ощутить это снова. Он ерзает и извивается, встает на носочки от накрывающих его ощущений, кажется, даже несдержанно хнычет, не контролируя голос. Он больше не скрывает своих реакций, наоборот, открыто показывает их, а Вон давит сильнее и ведет руку ниже, чтобы помассировать чувствительное место в промежности. Оказавшись совсем вплотную, он прихватывает зубами кожу на загривке Патрика — совсем слегка, как животное, которое удерживает свою пару, и от этого жеста внутри Патрика разливается лава. — Такая чувствительная малышка, — Вон улыбается, это слышно по голосу. — Я еще даже не раздел тебя, а ты уже готов умолять. Это правда. Патрика давно никто так не касался, никто не был с ним в постели, поэтому даже такое грубоватое взаимодействие заводит его до дрожи в коленях. Особенно такое, поэтому Патрик часто кивает, соглашаясь с чужими словами, и оглядывается. Где-то на самом краю сознания он хочет прийти в себя, еще немного поиграть с этим альфой, раззадорить его — так, чтобы это он потерял контроль, но вместо этого его дыхание сбивается, и он жалобно заламывает брови в просьбе. — Пожалуйста? Эффект моментальный — Вон раздувает ноздри и, кажется, едва слышно низко рычит, порядком растеряв человечность в этот момент. Патрик все же немного приходит в себя и забавно ойкает, когда его белье в несколько рывков сдергивают к мешающимся брюкам, но не успевает сказать ровным счетом ничего, потому что альфа уже опускается на колени. — Погоди… Нет времени ждать — точно не у альфы. Он впивается пальцами в чужие ягодицы, разводя их шире — Патрик сдавленно мычит и встает на цыпочки, пытаясь увернуться от сильной хватки, за что получает укус за бедро. — Не пытайся убежать, — голос Вона севший и хриплый. — Замри. И Патрик замирает. Чужой язык ощущается потрясающе — так, что у него дрожь проходит вдоль позвоночника. Патрик порывисто хватается за затылок Вона, удерживая себя у стены одной рукой, и бессильно царапает короткими ногтями другой чужую кожу — потому что альфа бессовестно дразнит его, проходясь короткими мазками языка вокруг сжимающейся мокрой дырки. — Боже, чёрт, — Патрик выскуливает это, извиваясь, жмурясь и вжимаясь лицом в сгиб руки. — Ну же, давай… Вон не слушается. Не торопится никуда, слизывает потеки вязкой смазки с промежности и поджатых яичек, больше издеваясь, чем действительно лаская, и только через несколько минут, когда ноги Патрика начинают дрожать, отстраняется и совершенно бесстыдно облизывает губы. — Сладенький, — он вытирает мокрые щеки о кожу бедер омеги, слегка царапая своей щетиной. — К утру ты будешь пахнуть мной. Патрик в этот момент уже согласен на всё. Он смотрит через плечо блестящими глазами, безмолвно умоляя продолжить. Вон улыбается, наблюдая за страданиями, и неторопливо еще раз облизывается. — Давай, детка, — он легко шлепает Патрика по бедру и отодвигается. — Раскройся для меня. Патрик жалостливо хрипит, но выполняет требование. Это не слишком удобно: для этого ему приходится прогнуться сильнее, буквально лечь грудью на стену, вжимаясь виском в темные обои, но он заводит руки за спину и разводит собственные ягодицы пальцами. Рубашка неприятно липнет к спине, пропитанная потом, сползает и мешается; Патрик чувствует, как от изменения положения из него течет новая порция смазки — неторопливо стекает под жадным взглядом альфы вниз, от промежности по бедру, пока густые капли не ловит чужой рот. Вон ведет языком вверх, стирая образовавшийся след, и, не остановившись даже на долю секунды, толкается кончиком в сжатую дырку. — Господи, — Патрик вытягивается, как струна, и замирает. — Господи боже мой. От неспешной ласки пальцы на ногах поджимаются сами собой и сводит судорогой напряженные бедра. Между ними Воном с первой секунды было что-то такое, что-то, что сейчас обострило его природу омеги до предела, заставляя буквально скулить от желания заполучить в себя альфу. И Вон явно знает, что делает: едва ощутимые мазки языка сменяются достаточно сильными толчками внутрь, раскрывающими и подготавливающими; Патрик упирается лбом в стену и тяжело дышит, пытаясь продержаться дольше, чем пару минут. Наверняка его запахом можно задохнуться в комнате, сладость мёда становится невыносимо приторной даже для него самого, но Вон не прерывается ни на мгновение, чтобы как-то прокомментировать это. Он добавляет к языку пальцы: один, а следом, почти без перерыва второй, и сам же довольно стонет, с влажным хлюпаньем оторвавшись от задницы. — Какой узкий, — с наслаждением тянет он. — И чертовски сладкий. Патрик совершает ошибку, когда оборачивается — один взгляд на невероятно удовлетворенное лицо, чужой подбородок и покрасневшие губы, блестящие от смазки. Он видит ответный взгляд альфы из-под бровей — и от жаркого спазма внизу живота он едва не кончает, едва успев сжать у основания собственный член. Вон, проследив за движением, улыбается еще довольнее, а Патрик жмурится и понемногу приходит в себя, облизывая пересохшие губы. — Я бы так не радовался, — сдавленно говорит он, пока переводит дыхание. — Если я закончу сейчас… ты до утра будешь ждать новый заход. — Патрик выпрямляется и уже гораздо более уверенно говорит. — И я не подумаю дать тебе сунуть член в себя после оргазма. Вон усмехается и поднимается на ноги. С неожиданной мягкостью разворачивает Патрика к себе — тот неловко стряхивает с себя обувь и брюки и тянется к рубашке, но Вон опережает его и сам стягивает её вместе с жилетом — уверенно, но неторопливо, наслаждаясь видом открывающейся золотистой кожи. Когда он наклоняется, чтобы снова мягко поцеловать его шею и место, где она переходит в плечо, Патрик тихо вздыхает. Он снова ерошит короткие светлые волосы на затылке мужчины, мягко ведет ногтями и спускается ладонью на заднюю сторону шеи, чтобы мягко сжать. — Нравится? — Вон бросает взгляд из-подо лба, темный и тягучий, такой, что заставляет замереть всё внутри, поэтому Патрик прикрывает глаза, опуская голову и одними губами произнося короткое «да». Взмокшие волосы падает ему на лоб, а ресницы щекочут щеки. Он чувствует, как чужие ладони неспешно скользят по его бокам к бедрам, мягко мнут кожу и едва ощутимо сжимают, улавливая малейшее напряжение крепких мышц. Он сам касается альфу в ответ, задевает и гладит его. Вон все еще полностью одет — трение его одежды остро ощущается раскаленной от возбуждения кожей, и Патрик чувствует, как его ведет, а следующее прикосновение губ к ушной раковине посылает волну мурашек от шеи. Но он тоже умеет удивлять — и Патрик слегка отстраняется, аккуратно выбирается из чужих рук и мягко, мечтательно улыбнувшись, тут же с самым независимым видом идет в сторону спальни, чтобы на пороге спросить — уже с совсем другой — улыбкой: — Ты идешь? Они не доходят до кровати буквально один шаг. Вон снова хватает Патрика за шею и притягивает для нового поцелуя — тягучего, чувственного, неторопливого. Патрик негромко стонет в чужой рот, наслаждаясь моментом, и впервые за вечер действительно обнимает в ответ, обвивает шею и плечи Вона руками и прижимается всем телом. Ему нравится быть драгоценной добычей в чужих руках, чувствовать сильное, крепкое тело напротив своего, нравится жар и запах горячей кожи. Патрик снова первым разрывает их поцелуй, он мягко трется щекой под нижней челюстью Вона, оставляя свой запах, и тот только тихо хмыкает. — Метишь меня, куколка? — он гладит Патрика большим пальцем вдоль яремной вены и как будто с тихим укором добавляет. — Собственник. Патрик смеется. Он опускается на кровать, на свежие прохладные простыни, и, словно поддразнивая, смотрит на стоящего у изножья альфу. — Хочу думать, что мне станут завидовать, — он откидывается назад и немного изгибается в спине, красуется, позволяя целиком себя разглядеть, и чуть-чуть разводит ноги. — Или, может быть, тебе. Лимит терпения у Вона, кажется, исчерпан. Он быстро скидывает с себя одежду и забирается на кровать следом, пальцами сжимает щиколотки Патрика, мешая ногам снова сомкнуться и порывисто целует в колено приоткрытыми губами. Скользит ниже, по внутренней стороне бедра к паху, изредка несильно прихватывая зубами, оставляет влажные следы — и, словно повторяя действия Патрика, трется щекой о нежную паховую складку, где запах феромона наиболее концентрированный, помечает своим и одновременно забирает больше на собственную кожу. — Определённо будут завидовать мне, — он бросает взгляд на разнеженного Патрика. — Что такая малышка оказалась подо мной. Патрик не может оторвать взгляда от того, как альфа продолжает свой путь — на этот раз поднимается. Вон легонько, слегка щекотно кусает его за бок, отчего Патрик в эйфории смеется, целует ребра и поднимается всё выше. От того, как он прихватывает губами напряженный сосок, сжав второй между пальцев, с губ Патрика срывается негромкий всхлип, но Вон недолго мучает — вряд ли сам может долго держаться — и скользит языком по покрытой испариной шее, чтобы вновь поцеловать приоткрытые губы. Патрик охает в поцелуй, когда в него снова вжимаются, а потом и толкаются длинные узловатые пальцы: сразу три, подготавливая мышцы. Но он расслабляется, и Вон одобрительно мычит в поцелуй, раскрывая пальцы. — Хороший, — негромко говорит он, нависнув над Патриком, высокий, опасный и сильный. — Послушная детка. Так сладко течешь для меня. Это глупо, но Патрик чуть отворачивает лицо, ощущая, как печет щеки от румянца, и Вон смеется, пока проводит губами по бархатистой нежной коже, целуя в мокрый висок и задевая брови. — Вот бы не подумал, что ты можешь краснеть, — он поворачивает руку так, что пальцы упираются в простату, отчего Патрик вскрикивает и прогибается. — Я польщен. Он все также неторопливо отстраняется и осторожно вытаскивает перемазанные в смазке пальцы — Патрик краем зрения видит, как он размазывает её по собственному члену и сам приподнимает бедра. На большее он не способен — он снова ничто иное, как дрожащий, нуждающийся комок желания, но он получит желаемое. Вон не спешит, как это бывает у более несдержанных альф, дразняще водит головкой по пульсирующей дырке, едва надавливая, но не погружаясь внутрь. Патрик чувствует его твердый, горячий и мокрый от его собственной смазки член, то, как каждое такое натяжение мышц отзывается в нем спазмами острой похоти, от которой поджимаются пальцы на ногах, хмурится и капризно кривит губы, едва ли не с обидой глядя на мучающего его мужчину. Он знает, что хорош собой, и пытается использовать это, но Вон, наверное, единственный, кто просто ловит кайф, глядя на него, но не поддаваясь. И Патрик сдается сам. — Ну же, — сбито шепчет он, кусая покрасневшие и распухшие губы, и с силой — а он не слабый — стискивает ногами бедра альфы, буквально толкая к себе. — Хватит играть. Вон криво улыбается. — Уверен? Патрик не успевает ответить: альфа берет его полностью, толкается несколько раз быстро и сильно и не делает даже перерыва для того, чтобы Патрик мог привыкнуть — впрочем, этого и не требуется, потому что Патрик прерывисто стонет, улавливая чужой не то стон, не то выдох ответ. Это лучше, чем дразнящие поцелуи альфы, чем его язык и даже пальцы, следы от которых уже проявляются синяками на внутренней стороне бедер — Патрик наслаждается тем, как он наполнен, как набухающий узел давит и раскрывает его изнутри, горячий и крышесносно желаемый. Он ерзает и скулит, сжимается и получает стон альфы в ответ, в унисон с новым собственным. Слишком хорошо, невероятно, волшебно. Патрик хочет закрыть руками лицо и замереть ненадолго в этом мгновенье, но Вон снова двигается — то быстро и резко, то почти выскальзывая до конца и медленно входя до упора назад, с легким шлепком соприкоснувшихся бедер, не давая несносному омеге ни секунды прийти в себя. Он нависает над Патриком и непрерывно смотрит в его искаженное наслаждением лицо. Патрик, ощутив этот взгляд, смотрит в ответ поплывшим затуманенным взглядом и заторможено обнимает альфу, мягко царапая короткими ногтями спину — красивый, поплывший, такой открытый и физически, и ментально сейчас. — Ещё, — просит он, облизнув пересохшие губы. — Хочу тебя. Хочу узел. Вон инстинктивно оскаливается. Патрик чувствует, как его отросшие клыки царапают кожу на шее, но не пытается оттолкнуть. Его внутренняя сущность требует метку и сейчас у него совершенно нет сил, чтобы ей как-то сопротивляться. Ему впервые за долгое время по-настоящему хорошо, поэтому он, наоборот, откидывает голову, обнажает сильное горло, искушая сильнее — при этом совершенно не осознавая свое собственное поведение. Вон низко, возбужденно стонет, принимаясь вылизывать открытую шею, подготавливая место для укуса, и двигает бедрами жестко и сильно, теперь едва выходя для нового толчка и не переставая растягивать уже почти до конца сформировавшимся узлом. Патрик захлебывается стонами. Он сжимает чужие бока коленями, подрагивая и извиваясь от затапливающего его удовольствия, и инстинктивно вытягивается как струна, когда Вон всё же кусает. Недостаточно глубоко, чтобы поставить метку, но ощутимо — Патрик вздрагивает, он изливается себе на живот, зажмурившись до бликов перед глазами, и чувствует, как пульсирует внутри него член альфы, наполняя спермой. Они лежат молча пару минут, переводя дыхание; Вон опирается на локти, чтобы не придавливать Патрика к кровати слишком сильно и мягко водит губами по вспухшим следам от клыков, слизывая сочащуюся кровь кончиком языка. Патрик понемногу приходит в себя: сердцебиение успокаивается, дыхание тоже постепенно приходит в норму, но низ живота сводит судорогой, стоит только альфе шевельнуться и сдвинуть узел. Патрик тихо мычит, бездумно глядя в потолок, и начинает улыбаться. — Ты едва не пометил меня, — он косится на продолжающего ласкать его шею мужчину и осторожно двигает бедрами, отчего же сам тихо стонет. — И, кажется, заделал мне ребенка. Вон хмыкает, бросив короткий взгляд на сияющее лицо Патрика, его блестящие яркие глаза, и отзеркаливает улыбку ленивой ухмылкой. — Ты не на таблетках? — он чуть сдвигается на затекших руках, а Патрик с тихим шипением выдыхает сквозь зубы. — Ммм… Придется взять ответственность. Все также внимательно следя за лицом Патрика, он легко двигает бедрами вперед, проскальзывая узлом по простате: омега под ним прогибается, сведя лопатки, и жалостливо скулит. Вон улыбается чуть шире и наглее, продолжая неторопливые, короткие, неглубокие толчки. Патрик чувствует, как чужой член прямо внутри него постепенно твердеет, и обессильно упирается в чужой живот раскрытой ладонью, смотрит широко открытыми глазами, сведя брови к переносице. Он чувствует, как эта жесткая стимуляция подводит его к новому оргазму — и чувствует, что скорее всего умрет, если еще раз так кончит. — Хватит, — задушено просит он и кривит дрожащие губы. — Не… не двигайся. Я не смогу. Вон жадно рассматривает страдающее выражение на его лице, обводит скулу пальцами и сжимает горло Патрика под нижней челюстью, вынуждая смотреть только на себя. Он не думает останавливаться, следуя его просьбе — наоборот, упирается коленями в матрас, прижимается так близко, что Патрик вынужден поднять бедра повыше и закатывает глаза от интенсивности ощущений. — Сможешь, — слышит он и чувствует, как альфа отводит упирающуюся ему в живот руку за запястье. — Постараешься для меня. Он наклоняется к чужому лицу и коротко лижет приоткрытые губы, скользит языком по кромке зубов. Это не поцелуй — потому что Патрик не отвечает, способный лишь всхлипывать и рывками выдыхать воздух, ему до неприятного хорошо. Его ладони бессильно скользят по простыне, периодически сжимая ткань в кулаках; всхлипнув, он отворачивает лицо, машинально избегая прикосновений, жмурится и ломает брови: пахнущий медом, с медово-золотой кожей сильного тела и светлыми локонами, растрепавшимися на голове. Вон возвращает его обратно, крепко схватив за подбородок, и держит. Не прекращает двигаться, сосредоточенно и быстро, жадно впитывая чужие эмоции, и Патрик теперь постанывает, не останавливаясь, неосознанно сжимая и царапая запястье удерживающей его руки. — Давай, детка, — Вон давит на подбородок омеги большим пальцем, приоткрывая чужой рот, и, на мгновение наклонившись, выпускает из своего тонкую нитку вязкой слюны, чтобы потом прервать ее своим же языком. Он на мгновение сходит с ума, когда Патрик принимает это и сглатывает — и, уронив голову ему на плечо, двигается быстро и резко, вколачиваясь в податливого омегу. — Такой хороший, давай, давай. Давай же. Патрик, дернувшись, исполняет приказ — с так и не поднявшегося снова члена вытекает несколько белесых капель, которые альфа втирает в горячую кожу с довольным оскалом, зато внутри него — там, где собирается наслаждение, наверное, взрывается бомба, а мозг на мгновение отключается, перегруженный ощущениями. Наверное, проходит вечность, прежде чем он чувствует, как альфа неторопливо выходит из его тела, стараясь теперь не потревожить обмякшего и часто дышащего омегу. Краем глаза он видит, как Вон рассматривает потеки собственной спермы на его разведенных бедрах и удовлетворенно хмыкает. Патрик же, когда ему хватает сил очнуться от накрывшего его слишком сильно оргазма, прикрывает глаза ладонью. — Господи, — бормочет он сипло. — Я думал, что умру. Ты — садист. Вон не пытается отрицать. Он встает с кровати, набрасывает на расслабленного Патрика одеяло, и коротко целует его в висок. — Я в душ. Патрик лишь машет ладонью, соглашаясь, и со стоном переворачивается на бок, морщась от тянущей боли во всем теле. В голове проскальзывает мысль, что стоило бы составить компанию, чтобы смыть все это — свой собственный и чужой пот, подсохшую сперму и смазку, но она исчезает в ту же секунду, когда Патрик пытается приподняться. Вон ухмыляется и уходит в ванную комнату; Патрик не замечает того, как перед этим он поднимает одежду и осматривает комнату, которую он снимает в отеле. Когда он возвращается, Патрик уже посапывает, приоткрыв губы во сне, совершенно растерзанный на кровати. Вон присаживается на корточки, разглядывая умиротворенное лицо, и, не сдержавшись, обводит пальцем следы собственных клыков — Патрик во сне морщит нос и недовольно дергается от того, что его разбудили. Альфа тихо смеется. — Ты правда что-то особенное, — как будто про себя говорит он и поднимается на ноги. — Можешь остаться, — сквозь дрему бормочет Патрик, не открывая глаз, и, потянувшись, притягивает к себе подушку. Вон оборачивается и смотрит несколько секунд на расслабленного омегу, а затем делает шаг к прихожей. — В другой раз.