Sous l'épaisseur de l'eau et de ton regard.

Лето. Пылающий Июль. Солнце медленно скатывается за горизонт, превращая небо в раскалённую лаву, в горящее золото заката. Птицы поют, а сквозь деревья тянется задорная песенка сатиров. Лес живёт своей обыденной жизнью. И все его обитатели уже привыкли к этому. Все, кроме Чу Ваньнин. * * * Она - дриада, рождённая вместе с яблоней, вместе с нежными белыми цветами и сочными, кисло-сладкими плодами. Но всё же, Ваньнин не была такой, как свои сожители: ей не нравились игры, веселье и задорные пляски. Вместо этого девушка предпочитала одинокие прогулки по лесу, сбор различных интересных штук и мусора, который люди оставляли после себя. Она редко встречалась с другими, только по крайней необходимости. Никто уже и не помнит, всегда ли Чу Ваньнин была такой. Дерево яблони живёт уже несколько десятков лет, и нет необходимости ворошить прошлое, затонувшее в густой опаловой листве. * * * Девушка с бледной кожей и чуть заострёнными ушами бродила среди высоких стволов, то тонких и изящных, то толстых и массивных, под ярко-зелёными кронами деревьев. Её черные, как смоль, густые волосы с зелёными прядями листьев медленно покачивались под тёплыми потоками ветра. Очередной вечер из целой вереницы монотонных, совершенно одинаковых дней. Чу Ваньнин горестно вздохнула и прикрыла свои чарующие раскосые глаза. Незаметно для неё самой, в воздухе послышалось весёлое журчание. Взгляд дриады зацепился за просвет среди деревьев: позади него, переливаясь и искрясь в лучах заходящего солнца, текла совершенно незнакомая река. Видимо, девушка слегка отклонилась от привычного ей маршрута. Брови её свелись к переносице. Разум подсказывал, что идти туда не стоит, но речная гладь манила своей таинственной красотой. Итак, собрав волю в кулак, Чу Ваньнин направилась к берегу. У самой кромки воды свои зелёные косы спустили изящные ивы. Чуть дальше них обосновались высокие тополи и пушистая ольха. Над водой колыхались заросли рогоза и камыша. Трава под босыми ногами была влажной и освежающей, а в воздухе пахло глиной и зеленью. Рассматривая ранее неизведанную местность, дриада, казалось, забыла обо всём. Даже о всех предостережениях лесных обитателей, даже о словах бывшей наставницы, даже о том, что у воды просто так разгуливать нельзя. Вдруг что-то холодное и скользкое обвилось вокруг её ноги и утащило прямо в воду. Чу Ваньнин даже опомниться не успела, как почва ушла из под ног. Птичка, сидевшая на нежном плече девушки, вспорхнула крыльями и улетела. Раздался оглушительный плеск, и брызги полетели во все стороны. Тело прошило диким холодом - дух яблони его ужасно ненавидела. Из-за резкого контакта с водой кожа покрылась мурашками, и девушка зашипела как кошка, которую решили помыть. Однако, не думаю,что под водой возможно различить такие звуки. Крепкие чужие руки с длинными пальцами обвились вокруг талии, слегка щекоча и пощипывая. Дриада зажмурилась ещё сильнее, пытаясь высвободиться из чей-то цепкой хватки, но её все продолжали тянуть на самое дно. Переодически, дрожащих ног касалось что-то скользкое и длинное, то ли водоросли, то ли что-то другое. Вокруг шумела вода, и откуда-то доносился тихий смех. Мысли путались, воздуха переставало хватать. Ноги немели, лицо и плечи морозило. Казалось, это был конец. Но незнакомец будто бы и не намеревается топить свою добычу: вместо этого он, наоборот, поплывает ближе к поверхности, продолжая удерживать чужую талию. Ваньнин и таинственный незнакомец вынырнули. Что-то твёрдое и шершавое ударилось об белоснежную спину. Вода была везде, где только можно, лицо покраснело, волосы прилипли к шее и плеча. Венок из нежных цветов яблони и невянника теперь стал мокрым и невзрачным. Одежда из полупрозрачной белой ткани неприятно липла к телу и просвечивала. Казалось, тело промокло насквозь. Сейчас она выглядела ужасно жалкой и беззащитной. Девушка зашлась в приступе оглушительного кашля, щурясь, пытаясь сфокусировать взгляд и хватать ртом такой желанный воздух. Как только дышать стало проще, она выпалила: - Нахал! Что ты себе - кхе - позволяешь?! Но как только она увидела лицо этого «нахала», раскосые глаза её расширились, а взгляд замер. Взору её предстала прекрасная дева... Нет, вернее, русалка. Бледное лицо обрамляли черные спутанные волосы, а в глубине чёрных прищуренных глаз играли фиолетовые огоньки. Ямочки на щеках добавляли очарования её бессовестной и чарующей улыбке. На незнакомке не было даже тонкой накидки. В глаза сразу же бросались бледные плечи и две свисающие вниз белоснежные груди с алеющими горошинами сосков. Сзади по воде постукивал рыбий хвост с блестящей в лучах заходящего солнца чешуёй сине-фиолетового цвета. От такого вида духу яблони будто вскружило голову. И без того красное лицо ещё сильнее налилось румянцем, густые ресницы задрожали. - Б-бессовестная! Ра-распутница! Нахалка! - даже не задумываясь, Чу Ваньнин шлёпнула незнакомицу по щеке, оставляя красноватый расплывчатый след, - Отпусти! Живо! Иначе... - Иначе что? - внезапно спросила русалка сладким, как мёд, голосом. Дриада поразилась такой наглости и нахмурила брови, подрагивая. Речная дева рассмеялась. Смех её был похож на нежный звон колокольчика, на пение райских птиц, на нечто прекрасное, и девушка из-за всех сил пыталась не вестись на эту зачаровывающую наружность: кто знает, о чём думает незнакомка, чуть не утащившая тебя на самое дно? - Иначе убьёшь эту Достопочтенную? Иначе ударишь? Золотце, не бери на себя слишком много, - прекрасная дева не переставала кокетливо улыбаться, - Ой, эта Достопочтенная забыла представиться! Какая же невежливая! Меня зовут Мо Жань, или Мо Вейюй, называй как захочешь, дорогуша. Было такое чувство, будто девушке явился сам Асмодей в человеческом обличии. «Похоже разговаривать с этой развратницей бесполезно» - думает Ваньнин, пытаясь оторвать от себя будто бы прилипшие к тонкой талии руки. Но всё зря: выбраться из цепкой хватки возможным не представляется. - Хорошо, тогда мне тоже стоит представиться: дух яблони, Чу Ваньнин. А теперь живо отпусти меня! - в гневе добавляет она, поджимая тонкие правильные губы. Мо Жань на секунду замирает, останавливая на пойманной красавице свой пристальный взгляд. Затем, ярко-алые губы её расплываются в безумной улыбке, и русалка проводит по ним языком, как самый жестокий хищник. - С чего бы мне отпускать тебя, Золотце?, - мрачно улыбаясь, спросила она, ущипнув чужую талию, - Эта достопочтенная не отпустит тебя, пока не попробует на вкус. Уверена, ты слаще мёда! Что значит «пока не попробует на вкус» ?! Что значит «слаще мёда» ?! Наставница Чу Ваньнин рассказывала ей об ужасных морских девах, соблазняющих и поедающих мужчин, но только мужчин! О женщинах, тем более дриадах, не было ни слова. И всё же, от слов Мо Вейюй бросало в лёгкую дрожь. В воздухе повисла таинственная, нагнетающая атмосфера. Начинали сгущаться сумерки. Вокруг, кроме них двоих, не было никого. Так кто же спасёт из лап речной хищницы несчастную девушку? Дриаду прошиб холодный пот. Вместо ответа, холодных губ коснулись влажные, но удивительно сладкие губы новой знакомой. Горячие языки обеих девушек переплелись в ужасной борьбе, в бешенном танце. Поцелуй получился долгим, мокрым и невыносимо жарким. Русалка отстранилась: на её лице играла довольная ухмылка. С усмешкой глядя на недоумевающую и раскрасневшуюся Ваньнин, в голове девушки, казалось, что-то щёлкнуло: внезапно захотелось большего. Дриаду затянули в ещё один поцелуй, попутно срывая мокрую одежду из полупрозрачной ткани. Для духа яблони сохранять целомудрие было важнее всего, но как бы она не старалась, вырваться не получалось. Резко речная дева убрала одну руку с дрожащей талии и схватила чужую, не менее холодную, с длинными бледными пальцами, прижимая к своей обнажённой груди. Чу Ваньнин будто оцепенела, не в силах ничего сделать, лишь поддаваясь чужой инициативе и сжимаясь, пытаясь согреться. - Ха, Золотце, смотри, - Мо Жань поднесла дрожащую руку девушки к своему алеющему соску и слегка сжала его, - Ах... Мм, видишь, как надо делать? От резкого прикосновения к ледяной коже, под которой даже не билось сердце и не текла по венам и сосудам горячая кровь, дриада пришла в себя. Пытаясь вырвать ладонь из плена русалки и царапая костяшки чужих пальцев, она вскричала: - Бесстыдница! Грх, отпусти! Моментально её губы оказались накрыты холодной широкой ладонью. - Тише. Эта Достопочтенная... Мм! Уже...Ах! Всё сказала. Бессовестная девушка не переставала касаться брыкающейся рукой свой груди, протяжно постанывая и играя со своими сосками, и резко перешла к груди Ваньнин. Речная дева прижала дриаду к большому камню среди зарослей камыша. Сильные длинные руки закрыли пути к отступлению. Мо Жань коснулась белоснежной шеи острыми зубами, оставляя красноватый след от укуса, а затем перешла к прекрасным ключицам и мягким плечам. Дух яблони хотела бы вырваться и убежать, но что-то в глубине насквозь промёрзшего сердца не давало это сделать. Не давали и сильные руки, и наглые ярко-красные губы, кусающие чувствительную мочку чуть заострённого уха, и ледяная вода вокруг. - Нравится же, Золотце? - мягко спросила русалка, ущипнув за чужой сосок и услышав чужое мычание. Чу Ваньнин прикусила губу, пытаясь сдержать рвущиеся из горла стоны. Холодные прикосновения Мо Вейюй были похожи на сотни игл, но при этом было даже слегка приятно... Эти действия на грани боли и удовольствия делали её живой. Вновь соприкосаясь с губами дриады, речная дева начала заходить ещё дальше. Холодные ладони, обдаваемые лучами вечернего соонца, оказались на чужих горячих бёдрах. Дух яблони в очередной раз вздрагивает, смущаясь, чтобы не видеть чужого взгляда, который, казалось, пронизывает насквозь. Она чувствует, как тесно сжатые бёдра пытаются раздвинуть, и впивается в камень ещё сильнее, царапая серую, с лёгким оттенком красного, твёрдость. И вот русалке удаётся и это: она медленно проводит по горящей плоти своим языком, оставляя влажный и липкий след, постепенно переходя чуть выше. С каждым прикосновением внизу живота разгорается скверное постыдное желание, и подавить его не представляется возможным. Когда Мо Жань задевает горячей и влажной плотью горошину возбуждённого клитора, Ваньнин откидывает голову назад и сдерживает себя из-за всех сил. Тем временем чужие руки медленно подбираются к горящему увалажнённому проходу, который речной деве кажется пустым... Вейюй вставляет холодный тонкий палец, затем два, и оба практически моментально оказываются в естественной смазке. Девушка поднимает взгляд, и с чувством победителя смотрит на раскрасневшуюся и теряющую голову дриаду: - Ах, Ваньнин, Золотце... - мягко, с лёгкой хрипотцой произносит она, поглаживая нежную плоть внутри, - Нравится ведь, да? Не сдерживай стоны. И что же ответить этой распутнице? На языке духа яблони так и крутятся резкие слова: «Пошла прочь!», но сил не хватает даже на простое «Хватит...». От возбуждения мысли путаются, низ живота горит, а плоть внутри отверстия гладят такие холодные пальцы... Русалка подставляет внутрь третий палец и внезапно начинает перемещать их вверх-вниз, набирая нужный яростный темп. Из горла вновь рвутся предательские стоны и всхлипы, уши слышат тихие хлюпанья и нежно жалящий смех. Движения становятся всё резче, по телу проходит волна удовлетворяющей судороги. Чу Ваньнин запрокидывает голову назад: горячая и липкая жидкость стекает по внутренней стороне бёдер и пальцам партнёрши, взгляд мутнеет. - Ха-ха, вот видишь, эта Достопочтенная была права, Золотце. - Мо Жань дотрагивается свободной рукой до горящей щеки, улыбается затуманенному взгляду и ласково целует в губы, сплетая языки. Дриада даже не пытается сопротивляться, лишь кончики бледных пальцев переодически сжимаются. Речная дева в очередной раз хихикает, и продолжает повторять толчки... * * * Тёплая ночь. Луна освещает деревья серебристым светом, отражается на дрожащей речной поверхности. Изредка ветер колышет свежую листву. Где-то в глубине леса слышны уханья филинов и шелест их быстрых крыльев. Русалка, не мигая, смотрит на мирно спящую Ваньнин, калачиком свернувшуюся на берегу. Её черные, цвета вороного крыла, мягкие волосы скользят по холодной руке Мо Жань. Так хочется сделать эту девушку своей и утащить на дно, только вот у них с дриадами совершенно разные жизненные пути. Тёмная шёлковая прядь ускользает вниз из чужой ладони. В последний раз посмотрев на духа яблони, прекрасная дева удаляется вглубь реки, лишь искрящаяся чешуя хвоста мелькает на воде. « Золотце, обязательно приходи снова... »