Не жизнь, а выживание

Юма 12:34 Привет. Как ты? Обустроился? Сообщение приятно радует в эти минуты, одновременно льстит внезапно поменявшиеся отношение сестры. С момента, когда Алтан покинул дом, прошло уже две недели. Тяжелые, муторные и морально невыносимые недели. Сегодняшний день граничил между хорошим и очень ужасным. Погода заметно подпортилась ближе к середине дня, когда в планах у Дагбаева было прогуляться и освежить голову, а ещё было желание с кем-то поругаться, потому что ну невыносимо! нельзя! Алтан 12:34 Обустроился. Дела ужасно. Я не выдерживаю. Юма 12:35 👍 Моральная поддержка от сестры тоже ничего такая, мм, приятно утешающая? Юма говорила, что Питер — столица чудес. Чудес, в виде красот и исторических мест, или чудес, в виде громкого пения за стеной? Ещё какого. Дагбаев с самого начала знал, что будет нелегко, тем более когда ты уезжаешь далеко от семьи, так еще и выбираешь квартиру в центре Питера, где творится вся основная заварушка. Хотя вид там действительно отпадный, но он не исправляет всей ситуации в целом. Юма говорила, что будет терпимо. Ну, для людей. Для Алтана она сразу сказала прямым текстом — пиздец! А Дагбаев её не послушал, решив, что дохуя может. Вот, смог. Батрачит днями в общепите ради того, чтобы заказать себе беруши, хотя на такие деньги мог спокойно нанять киллера и избавиться от основной проблемы, что увеличили его расходы в несколько рублей. Каждая монетка на счету, между прочим! Квартира была просторной, красивой, вмещала в себя всё самое нужное и в принципе, если Алтан жил в одиночестве, зачем слишком много пространства? Выделил себе спальню, отдельную комнату под цветы, за которыми периодически ухаживал и лелеял чуть ли не больше своей жизни, потому что они были, во-первых, тихими. Не было надоедливого внепланового ремонта, который сопровождался ранним утром «песней» дрели, не играли на гитаре, ну не стонали на худой конец. Кажется, что вся эта симфония звуков убивала его моральное состояние каждую ночь, навевая самые ужасные кошмары и засыпал он исключительно под утро, когда самыми ужасными соседями становились дела. Их он выполнял непринужденно, но при этом выглядел хуже призрака и с огромными мешками под глазами. Впрочем, не жизнь — а сказка. А ведь Юма говорила… Знала. Дагбаев не любил конфликты и всячески их избегал, особенно с дедушкой, с которым ты этими конфликтами питаешься и не видишь края. Дагбаеву однозначно хотелось на диету, поэтому попытка уехать куда-нибудь далеко, чтобы не видеть огромное количество денег и такие Же бесчисленные упрёки: «ты не так, ты не сяк, ты никто» и это окончательно выбило его из колеи. Он тут же поспешил избавиться от одного, как проблемы, что были с дедушкой, показались ему раем. Раем, по сравнению с конченными соседями. — У меня уже уши вянут, — бурчит Дагбаев, наливая в кружку чай и вдыхая аромат мелиссы в одну из таких невыносимых ночей. — Искал себе спокойный уголок, всех же расспросил! Сказали: «Ну супер там, Алтан, да, едь. Удачи». А в итоге что? Нашёл выгодное местечко, пиздец какого бобра убил. В кухне светло, за окном — темень. Через окно видно, что еще в нескольких квартирах горит свет и он не сомневается, что те стоны дошли уже и за границу этого этажа. А то и района. Алтан пытался поговорить сначала с какой-то девушкой, которая выбегала рано утром куда-то и выглядела она ни чуть не лучше: мешки, лохматые волосы и злобный взгляд, на котором Алтан нормально так перепугался и замер, а по коже пробежали мурашки. Не страшно, а вроде как, совсем немножко, но ссыкотно. Следующая дверь была не заветной, но не менее ненавистной — какой-то симпатичный блондин, от которого так и прёт харизмой и холодящим ужасом. Особенно, когда в руках перфоратор, в зубах острая зубочистка, а в глазах так и читается: «беги, чтоб аж пятки сверкали», вот только завидев его, он, кажется, смягчается и даже забавно улыбается, что ну вот никак не вызывает радости. Хотя он вполне себе мечта любой девушки: красивый, блондин! , с хорошей фигурой, явно за спиной квартира с несколькими трупами, но симпатичный, ничего не скажешь. Алтан его тоже ненавидит. — Я пропал, — взвыл Алтан в очередной раз, когда сидел на полу в своре цветов и приятных ароматов, надеясь на моральную поддержку. — Надо же было так вмазаться... Медитация, вроде как, помогает и даже расслабляет, если бы не мелькающее в мыслях «даров, сосед» и блондинистая шевелюра. Ладно, Вадим был красивый. И весёлый. У него находилось слишком много забавных историй из жизни и не менее интересных фактов о самом парне. Ну и у них оказалось много общего, особенно ненависть к соседям. Любимый чай тоже стал точкой соприкосновения между парнями, которую Алтан тут же оценил, как «положительно» и стал гораздо чаще улыбаться Вадиму. Примерно два раза в день. В остальном уровень ненависти зашкаливал и жал до придела, потому смурной он ходил практически… всегда. Зато общение с Драконом не так раздражало, они даже пару раз запускали парочке тараканов через окно, но по итогу услышали только как Разумовский давал им имена. Что-то вроде: «Снежок, пушок, снежинка, пушинка и шашлычок», а затем уставшее «Ну Серёж, выкинь ты их» и что-то полетело в стену. Не хотелось задумываться сколько оно стоило, но отрабатывал Олег долго. Столько же долго, сколько Алтан и страдал. Даже Вадим не помогал. В привычной себе манере, достал свой перфоратор и начал жужжать, а Дагбаев бил уже не только рукой по батарее, но и головой. Он точно сходил с ума и ни Вадима, ни черно-рыжий дуэт за сверху поблагодарить не мог.

///

Настроение сегодня никак не назвать хорошим. Скорее отвратительным, потому что Алтану хочется отсюда бежать и валить как можно скорее, словно он кот и ему подкинули огурец, пока он мирно ел. Он и ел бы себе спокойно, пока этот самый «огурец» не решил напомнить о себе днём. Теперь и покоя никакого, и о тишине можно мечтать только в раю. Потому что Ад — здесь. Тут ты ножки не попаришь, джакузи не примешь, только усталостью захлебнешься и отобьёшь все руки. Вот и испорченное настроение вывело его на улицу, на свежий воздух, где усталость можно выветрить. Как раз по соседству играл сектор газа, меняясь периодически с леди гагой и вся эта горючая смесь вызывала у Алтана странные чувства, но не отталкивало. В поганом настроении он и частушки слушать будет, не обессудьте. Внезапно захотелось поговорить с тем, кто его отлично понимает и в принципе, поддержит. Если та девушка это всего лишь тень, то вот Вадима он видит часто. Даже сейчас: Раздаётся скрип двери и оттуда выходит мокрое тело с отлично видными кубиками, которые теперь не прячут никакие свитера и футболки. Он видит широкие плечи, шею и мышцы. Голова кругом. Капли стекают с шеи и Дагбаев глазами пытался их догнать. Как назло, те задевали самые вкусные участки чужого тела. От какой-то непонятной силы, мать его! на ногах стало трудно стоять, в горле пересохло и перила стали его спасением. — Ого, какие люди, — брови блондина взметнулись вверх, а улыбка, больше похожая на оскал, расплылась по чужому лицу. Парень привычно держал в зубах неизменную зубочистку и не пойми какой чёрт дёрнул Алтана в этот момент, но лицо, в котором он искал поддержки (совсем чуть-чуть) его выбесило. — Ты этими зубочистками питаешься? — Не успевает одуматься, прежде чем слова сами слетают с губ. Скорее от раздражения, чем от намерений оскорбить или задеть. — Хочешь готовить мне, чтобы я ими не питался? — Вадим поправляет на бёдрах полотенце, на которое Дагбаев тут же обращает внимание. Да как!.. — Что за надменность? Чем тебя моя зубочистка не угодила? — Накормлю тебя твоим же языком, — Дагбаев сжимает перила и прикрывает глаза, пытаясь совладать с мыслями. — Жалко мне тебя. Вот, думаю, когда подавишься. — Я тоже жарить умею, Змейка. — Он разворачивается всем корпусом к Алтану и даже делает пару шагов вперёд, не скрывая заинтересованности и оскала, — А за беспокойство спасибо. Приятно. И подмигивает!.. Подмигивает, скрываясь за дверью своей квартиры. Алтан ненавидит их всех. — Засунь себе свой перфоратор в одно место! — Кричит ему в след и кажется, слышит скрип собственных зубов. Надеяться на эту помощь оказалось провальным. Оставалось только набрать сестре и прокричать в трубку, что это реально пиздец! Но набрать — значит признать свою слабость, тем более так опозориться, жалуясь на соседей сверху. Теперь он прекрасно понимает дедушку, когда тот пытается достучаться до парня изо всех сил. Примерно так же он стучит по батареям в два ночи, но от этого легче не становится. Он прибегает к самому своему что ни на есть действующему способу расслабиться: открывает дверь и входит в солнечное помещение, где расставлены горшки с любимыми цветами. Лучи прыгают по росткам и освещают сначала хризантемы, затем перепрыгивают на Спатифиллум и задевают Орхидеи. Дагбаев найдёт себе работу и отвлечется от мыслительной нагрузки про дедушку и соседей сверху.

///

— Хочется спать, — Алтан заваливается на ступеньки прямо рядом с соседом, тут же опуская голову вниз. Чёрные кудри тут же обрамляют чужое уставшее лицо, выражающее своим видом лишь «ударьте уже, пожалуйста». Дракон понимающе хмыкает и протягивает другу кружку с чаем и чем-то крепким. Алтан сразу улавливает эти нотки и кривится, отодвигая от себя. — Понятно, не один я страдаю, — усмехается Дагбаев и поднимает взгляд на спокойного Вадима, — Достали. — Лерку тоже жалко. Страдает больше всех. — Дракон смотрит на парня с искренним сожалением, пытаясь скрыть озорство в глаза на моменте, когда тот упрямо морщится от предложенного успокоительного, — Не злись, Змейка. Олег с Серёгой хорошие, просто нужно привыкнуть. Алтан сразу делает заметку, что ту девушку звали Лерой. Вспоминает её заёбанный вид и искренне сочувствует. Не каждому дано столько сил и терпения, а девушка она со стальной выдержкой, раз уж до сих пор терпит подобные ночные выкидоны. — Ага, конечно. Привыкать ещё буду. Я спать хочу! — Алтан не скрывает злости и реагирует на чужую попытку оправдать эту ночную вакханалию. — Почему их вообще никто не дёргает? Словно только наши четыре квартиры существуют. — Люди просто смирились. — Не самое хорошее решение. Не хочу сохранять тот же менталитет краба. — Ну ты то боец, в конце то концов, — Дракон позволяет себе вольность и треплет чужие волосы, взлохматив их ещё больше. — Однажды я подожгу их квартиру, клянусь. Алтан опускает взгляд на свои зелёные кроксы и тяжело вздыхает. Лёгкий ветерок пробирается под свитер и слегка колышет его тёмную шевелюру, раздувая вокруг одеколон Вадима. Приятно. Почему-то хочется ощутить его на себе, под собой и на своей коже. Странное, мимолетное желание выбивает из колеи, заставляя голос в голове сказать одно: «да ну нахуй, дружок!» и ведь как ни крути, но он чертовски прав. Дагбаев смотрит на Дракона краем глаза. Видит, как тот отпивает из кружки, и незаметно для себя всё-таки тянется рукой, но не к кружке, а к губе, на которой остается капля. — Языком приятнее. — Иди к чёрту. Всё это время одно остаётся неизменным — черно-рыжий вместе. Наблюдая за картиной с небольшого балкончика на лестничном пролёте, Сергей мысленно ставил себе пять баллов и горделиво задирал подбородок под добродушные смешки Олега. Разместившись с кружкой кофе (после вкусного секса самое то) на одной из железных ступень, Волков оставался тут исключительно в качестве наблюдателя, а не пылко взявшегося за дело «сводники соседей» человека, хотя и свою причастность к этому отрицать он не может. Как бы прискорбно это не звучало. — Олеж! Олеж! — Внезапно голосит Серёжа, пальцем указывая на две мирно сидящие фигуры, — План удался. — Как же ты их замучил, — усмехается Волков, прикрывая глаза, — и всё ради того чтобы больше не слышать звук перфоратора и стука по батареям… — Оно того стоило! Осталось дождаться, когда их отношениям стукнет два дня…- Недобрые нотки звучали в чужом довольном голосе Разумовского, который в этот момент напоминал собой злорадствующую муху, потирающую ладони. — Мы переспали с тобой спустя четыре месяца, Серый. Вся эта картина безумно забавляла Олега, ещё вызывала странные ощущения внизу живота. Как всегда, Серёжа брал на себя роль виновника всего этого. Ну нельзя смотреть на этого человека и не думать о том, что он самый замечательный в твоей жизни. Без него и сама жизнь тусклая, и дни серые, не позабавишься над несчастными соседями. — Ну ничего, не проблема. Ты вообще видел, какой Вад бык?! — Серёжа забавно разводит руками в стороны, показывая примерные размеры. — Сомневаюсь, что Вадим выдержит, а Алтан устоит. — Ты слишком высокого мнения о них. — Вот увидишь! Спорить с Серёжей желания никакого не было. Разморившись и приведя мысли в порядок, хоть все еще фантомное ощущение чужих поцелуев жалит губы, начиная дурманить не хлеще алкоголя, Олегу безумно хочется согласиться с Сергеем и принять тот факт, что идея и впрямь не плохая, да простит его Алтан за плохое настроение. Замечая чужое напряжение изо дня в день с балкона, становилось не по себе, но мысль, которую значительно развивал Разумовский всё это время, не давала остановить это насилие. Бедный Дагбаев уже на стены лез от горя, а Серёжа, приняв на себя главную роль, старался изо всех сил, выжимая абсолютно все соки. И если изначально Олегу это всё казалось смутным и недосягаемым, то теперь, смотря на чужие спины и мимолетные взгляды с улыбками, сомневается уже в своих прошлых мыслях. — И все-таки мои стоны звучат очуменно, — Комментирует Серёжа, выключая блютуз на телефоне и возвращая этому месту былое спокойствие. — Скажи же, Олеж. Опираясь на холодные перила и наблюдая, как солнце прячет свои лучи, позволяя горизонту их проглотить, он ощутил прикосновения сначала на спине, а потом руки плавно и с трепетом обвили его талию, полностью наваливаясь всей тушей. Олег только улыбнулся, поворачивая голову чуть в сторону и находя губами чужую макушку, оставил ласковый поцелуй. Руки сами нашли чужие тонкие запястья, тут же окутывая их своим теплом. На ступеньках стало совсем пусто, этаж окутала приятная, заполненная любовью тишина. На душе ничего кроме Серёжи не осталось. — Самые прекрасные, Серый, — Заверил его мужчина, окончательно расслабляясь в родных руках.

///

— Этому когда-нибудь настанет конец? — Лера желчно скривилась, теряя как нервы, так и надежду. Упав головой на сложенные перед ней руки, она обречённо вздохнула. — Любви конца нет, Валер. Дракон восхитительно улыбается, в то время как Алтан только равнодушно закрывает глаза, позволяя солнечным лучам ласкать лицо. Сегодня они втроём на одном и том же месте, под одной крышей и с одной мелодией на весь квартал. И проблемой, как ни крути. — …Особенно нашей. Да, золотко? — Вадим навалился на чужое плечо, чуть ли не мурлыкая. Алтан, на удивление, даже не скривился. Опустил голову на чужое и удобно устроившись, запустил вторую руку в чужие волосы. — И не говори… Вадим от приятных прикосновений плавится, удовольствия на лице не скрывает, чем вызывает у Алтана лёгкую улыбку и приятное жжение в груди. Если цветы вянут в квартире, то это вовсе не значит, что внутри им не место. И никакие черно-рыжие дуэты их не заставят увядать. Лера их счастья не разделяет, сидит хмурая и недовольная жизнью. Наверное, думает о том, чтобы съехать, у кого-нибудь деньги занять и смотаться, чтоб аж пяточки сверкали, а об этом трудном периоде в жизни напоминали только редкие, но меткие кошмары, и плейлист с громкой музыкой, название которому: «слушать, когда соседи рядом ахуели». Ну, и мешки под глазами, естественно. Алтану на неё даже смотреть жутко. Никогда бы не подумал, что девчушку уже настолько извели, довели и угробили. А ведь ей сложнее, и Дагбаеву её искренне жаль. — Я готова убивать, честно, — Звучит чистосердечное от Макаровой, — Иногда правда подумываю над тем, чтобы поменять курс и пойти на патологоанатома. Буду знать, как лучше вскрывать их тела на всякий случай. — Пробормотала тихо Лера, уставившись в одну точку. Голос звучал уверенно, отдавая сталью. Парней рядом это ничуть не волновало. Привыкли к тому, что постоянный настрой у девушки имеет только угнетающий окрас и не больше, не меньше. Сессии, долги, подработки выворачивают наизнанку, а прошлая работа так вообще изничтожила её нервные клетки, окончательно делая детей в глаза девушки ещё большими монстрами. Зато мордочка тигра на её лице, нарисованная кисточками и тоненькими пальцами, выглядела очень забавно и внесло в жизнь Алтана чуть больше смеха. — Я отучусь на юриста и дам тебе полный карт-бланш, — Пытается подбодрить девушку, улыбаясь уголками губ. Один Вадим тут излучает оптимизм и вместо убийства желает только одного: — Может чаю?

///

Сегодня ночь была спокойной, тихой, размеренной. Без тревог и с теплом, лаской и нежностью, которая стала слишком часто сопровождать их, чему Вадим был бесконечно рад. Чужое тело было прижато к нему и укутано в тонкое одеяло с головой, вместе с этим ощущало тяжесть крепких рук на талии, что были захвачены алтановской ладонью. Тишина, мир и уют. Перед лицом ноутбук с какой-то забавной комедией, под боком сопение котёнка. Ощущать, как грудная клетка вздымается, оказалось слишком приятно. Слишком близко. Но приходилось сдерживать рвущиеся смешки, чтобы лишний раз не дергать любимого и не отхватить по голове. Вот только у всего есть свойство заканчиваться и если виной становится не апокалипсис, то точно громкий секс легенд сверху. — Его там на части ломают, что-ли? — шепотом спрашивает у себя Вадим, который минутами ранее пытался расправиться с несчастным куском одеяла и удобной позой, но теперь лишь смотрел в потолок. Рядом недовольно зашуршало нечто, намереваясь выскочить и прогрызть глотку сначала Вадиму, потом пойти в дверь по соседству и совершить кровавый ритуал, принести в жертву двух кроликов. Дракон тут же спохватился и положил руку поверх сооружения парня, пытаясь хоть таким образом удержать чужой гнев. — Если не ломают, то я сам сломаю! — раздраженно шипит Алтан, кое-как выбираясь из собственного укрытия и захвата Вадима. — Его довольное лицо! — Золотко, ты чего не спишь? — сразу же просиял мужчина, приобнимая парня и щекой припадая к плечу, — Время уже. — Это невыносимо. У Алтана сдают нервы все сильнее и каждую ночь чары (Вадим) едва ли сдерживают его сущность. Кажется, что буквально пару минут, и его лохматые черные волосы превратятся в змей, разъяренно шипящих на всё и вся, а лицо исказит такую злость, что ни один кролик в лице Волкова или Разумовского не решится совокупляться ближайшие дни. Вадим даже купил маску на глаза, чтобы золотко спал и ни о чем плохом не думал, а теперь придется заказывать беруши и Библию. На всякий. С кроликами они соседи уже несколько лет. Нервы, как струны, что у Алтана, что у Вадима, но если последний относится с пониманием, пускай и через зависть, то второй просто не выносит этой психической давки с потолка. Он даже на полном серьёзе полез в интернет и пытался узнать период охоты у кроликов, но почему-то на следующий день, ничего не подозревающий Вадим, в спокойной обстановке собирался посмотреть фильм, но не тут то было! Вкладки с магазином ружья! Ожидался хотя бы секс-шоп, золотко, ну чего ты так критично? Пару раз Дагбаев — У меня уже аллергия на секс, чёрт бы их подрал, — Алтан давит на собственные виски в попытках унять головную боль от ежедневной работы и ночной поеботы. Это и правда невыносимо. — И как это только людей возбуждает? — Когда ты работаешь без перерыва и возможности вдохнуть свежий воздух, тут любой секс адом покажется. — Да мне кажется Разумовский просто в агонии бьётся! — повышает голос Алтан, неопределенно взмахивая рукой. Скорее, в сторону потолка, за которым происходит терзающий их ад. — Да ну, Волков хороший мужик. Олег и правда нормальный. Нет никаких замашек убийцы или хотя бы чего-то указывающего на маньяка, спокойный, сдержанный и хороший собеседник. Правда несколько лет назад показалось совсем чуть-чуть иначе. Вадим часто разговаривал с ним через балкон, пару раз помогал собрать шкаф, который в процессе они обмыли самогоном. Правда, шкаф потом сломался, но Дракон не хотел интересоваться, каким образом. Может, одежда тяжелая. Или болты не так закрутили. Да, может быть. Разумовский же был какой-то противоположностью Олегу и как у них получилось найти точки соприкосновения — неизвестно, но то, что между этими людьми нечто большее, чем просто несколько лет дружбы, не каждый заметит. Дело даже не в химии, они просто идеальное дополение друг друга и складывается впечатление, что Волков без Разумовского не Олег, а Разумовский без Олега не Серёжа, и всё это звучит настолько забавно, что даже странно. Они — часть чего-то большего и он готов простить им моменты недержания. До момента, пока нервы не сдадут у Алтана. Поэтому теперь камень падает на его грешную душу и он, с тяжелым вздохом, встаёт с кровати под внимательный, но осторожный взгляд Дагбаева. Скрывается за дверью и пару минут до Алтана доходят стуки, звуки чего-то падающего, наверное, коробки и скрип кладовой, где хранят всякий хлам и коробки с детскими воспоминаниями. А через несколько минут в проеме показывается любимая макушка с чем-то тяжелым в руках. От осознания, что это, на лицо крадется хищная улыбка. — Что ж, золотко, будем воевать. Во имя любви и сна. Звук перфоратора неприятно резанул слух, от чего Алтан зажмурился и сжав в руках подушку, взвыл во весь голос. Вадим только улыбнулся.

///

Тело прошибает волной тока, заставляя сорваться очередной тихий вздох с губ рыжего. Сейчас он даже не обращает внимание на холодную поверхность к которой прижат с жадной силой. Его тело настолько горячее от всего этого: от укусов, поцелуев, касаний. Дыхание сбивается когда брюнет в очередной раз толкается, заставляя парня ногтями слегка поцарапать дверь. это выглядит… восхитительно. Когда шею опаляет чужое дыхание, Серёже лишь остается зажмуриться и закусить губу, дабы не застонать на всю. Помогает лишь утешающий шепот над ухом, гласящий: «тише, Серый, у нас соседи» и складывается впечатление, словно Олег и себя дразнит. Сам ведь часто говорил, как бы ему хотелось чаще слышать подобное. А теперь лишь тревогу вызывает, чертов садист, наблюдая за тем, как Серёжа губы свои терзает и дразняще бедрами ведет в качестве мести. — Олеж… — Выходит как-то глухо, скомканно, но тем немение настолько соблазнительно звучит голос парня, что Олег, облизнувшись, касается напряженной руки и прибивая того буквально к двери, сплетает пальцы, в очередной раз остааляя невесомый поцелуй на затылке. Такая ласка заставляет голос парня вздрогнуть и заткнуться, дабы точно не сорваться, потому что толчки из плавных перерастают в более резкие, а дыхание все рванее и рванее, отчего Волков лыбу давит. Олег облизывается и любуется парнем перед собой: обзор является самым приятным, пускай и неудобным для полноценного любования, но искусанная спина, покрытая кучей новых и даже старых засосов (над которыми так старательно трудился Олег.) Особенно ощущать мягкую, нежную и такую приятную кожу, держа ногу юноши для более удобного проникновения. Разумовский самостоятельно двигает бедрами и извивается с какой-то грацией, то дело выгибаясь. А фигура этого юноши это просто что-то — не сравнится ни с чем, да и Олег падок теперь только на рыдую шевелюру с шилом в одном месте, который вовсю показывает свою «скромность» вот таким образом. Ощущая приближающейся конец, Олег закрывает глаза и поддается вперед, исступленно целуя шею Разумовского и на последнем рывке сильно прикусывает губу, чему также следует Серёжа, лишь бы не застонать во весь голос так точно. по ноге стекают капли спермы, на что Олег смотрит с улыбкой чеширского кота, полностью довольный своей работой. — Выглядишь просто божественно, — Придерживая того за талию и дожидаясь, когда туманный взгляд Разумовского начнет потихоньку проясняться. — Олеж, Лера звала нас в гости, а мы потратили время сборов на!..— все еще тяжело дыша, юноша нашел в себе силы лишь немного повысить голос, но повернуться к Волкову и облокотиться на дверь спиной. — Ты бы что, так и пошел? — прерывает буйную речь Волков, пальцем обведя свое «творение» и ехидно оскалившись, — ну ты что, ты как-то спешишь с каминг-аутом. Олег бы любовался смущенным Серёжей всегда, когда выдался бы случай. Рыжий упрямо игнорирует слова Волкова о том, как мило он выглядит в такие моменты и прячет свое пунцовое лицо за фейспалмом. — Пощадили бы хоть Вадима с Алтаном… — Разумовский находит в себе силы подойти к раковине и умыться, чтобы привести хоть что-то в порядок. — Это последнее, что тебя заботит, — хмыкает Волков. — Это последнее, что меня заботит, — вздыхает рыжий и разворачивается к Олегу лицом. Тот ловит чужой ехидный взгляд. — Олеж? Волков просит прощения у Вадима и его пассии, ведь, как никак, а Бог любит троицу.

///

Временная тишина в пустой квартире настораживает, утягивая в непроглядную и тревожную темень. Ночи здесь никогда не бывают спокойными, оставляя после себя недосып и вызывая желания разреветься от бессилия. В квартире веет холодом из приоткрытого окна в оной единственной освещаемой комнате, где расположилась самая главная жертва всего этого кошмара. Одна лампа на всю комнату издает приглушенный жёлтый свет и освещает только самое главное — доску где расположены чужие фотографии со знакомыми лицами. Комната пропитана унынием и напряжением и все это исходит от одного живого здесь тела. Макарова склоняется над очередной записью в личном дневнике, напоминая собой отчаявшуюся креветку. Спина нещадно болит, тело ломит после тренировок, а голова трещит, но Макарова изо всех сил сдерживается, чтобы не начать писать со слов «Дорогой дневник». Она и так морально уничтожена. С левой стороны раздаются стоны, снизу — звук перфоратора. Всё нещадно давит на слух и разрушает последние надежды на умиротворение в этом проклятом многоэтажном доме. Хочется стать героиней какого-нибудь забавного фанфика, где в класс (но у нее это квартира) врываются террористы и угрожают ее соседям чем только могут, хоть колючим ёжиком или утюгом — неважно. Главное сделать так, что в чужих глаза выглядеть авторитетом. Желательно, чтобы это был Брэд Питт. Больше Лера не будет жаловаться. Она им такой принцип Талиона устроит! Когда звуки прекращаются, Макарова в очередной раз желает всем счастливой жизни, мысленно собирает вещи и уносится отсюда прочь. Но вместо этого она берёт красный маркер и пишет гневные слова под каждой фотографией, вкладывая всю свою ненависть. Доску она потом сожжёт.