Дождь омыл мою печаль

Париж утопал в сумерках. Дождь, не прекращавшийся ни на минуту с самого утра, превратил улицы в лабиринт из серых разводов и мерцающих бликов. Ночная прохлада проникала сквозь тонкие стены мастерской, заставляя поеживаться от холода. Акума, кутаясь в легкий халат, сидела у окна, невидящим взглядом устремляясь в сгущающуюся тьму. Ее мысли, подобно каплям дождя на стекле, стекали вниз, оставляя после себя горький след. Она вспоминала те дни, когда в мастерской царили смех и свет, когда руки Курседа, теперь такие холодные и неподвижные, с такой любовью творили красоту. Он всегда говорил, что она, Акума, его муза, его вдохновение. Но даже самая светлая муза не в силах победить смерть.На мольберте так и остался незаконченным ее портрет – последний штрих кисти мастера, застывший во времени. Акума медленно подошла к холсту, провела кончиками пальцев по краскам, еще не успевшим высохнуть. Ей казалось, что она чувствует тепло его рук, слышит тихий голос, наполненный нежностью: «У тебя грустные глаза, ma chérie. Не грусти, ты прекрасна». Слезы невольно выступили на ее глазах. Акума знала, что Курседу бы не понравилось видеть ее печаль. Он всегда хотел, чтобы она улыбалась. Но как улыбаться, когда сердце разбито на тысячи осколков, а мир вокруг потерял свои краски? Дождь за окном все лил и лил, словно вторя ее печали. Акума прижалась лбом к холодному стеклу. В отблесках фонарей ей чудился знакомый силуэт, улыбка на любимом лице. «Я всегда буду рядом, ma chérie», – словно шептал он, растворяясь в дожде и ночи.