Имя

      Свет. Слишком неожиданно он бьёт в глаза спустя длительное время, проведенное в небытие, заставляя неприятно щуриться под лучами палящего солнца. Парень, распластавшийся на земле среди груды обломков, недовольно морщится, пока его черные, как обсидиан, глаза пытаются привыкнуть к яркости после кромешной тьмы, из которой он еле нашел силы выбраться. В его нагрудном кармане некогда стильной футболки лазурного цвета с какими-то надписями, сейчас же изрядно потрёпанной, находится билет на самолёт маршрута «Токио — Сеул», зарегистрированный на молодого человека по имени Чхве Енджун.       Привыкнув к свету, Енджун потихоньку начинает приходить в себя. Чхве пытается вспомнить кто он и где на данный момент находится, пока его голова невыносимо раскалывается, а тело ломит от нестерпимой боли, точно трактор проехался по нему несколько раз, переломав все возможные косточки до мельчайших осколков, которые сейчас своим остриём неприятно вонзаются в нежную кожу. Оглядевшись по сторонам, Джун обнаруживает в поле своего зрения титановое крыло самолета, вдоль которого большими буквами выгравировано название кампании. О, кажется, теперь он вспомнил. Причиной его такого крайне плачевного состояния является катастрофа. Авиакатастрофа.       Окинув взглядом место происшествия ещё раз, парень ужасается картине, открывшейся перед ним. Во все стороны от него лежат люди. Мертвые люди. Обезображенные, обгорелые трупы смотрят на Енджуна в ответ своими белыми закатанными назад глазами. Чхве чувствует, что к его горлу подступает ком и его вот-вот стошнит от данного зрелища, поэтому резко жмурится, пытаясь тем самым стереть из памяти весь этот кошмар, как в фильмах ужасов, в одночасье ставший реальностью. Он единственный, кто выжил, и осознание этого факта смертельным холодком пробегается по всему телу парня, заставляя невольно задрожать от леденящего душу озноба. Чхве мог легко погибнуть и разделить место в царстве Аида вместе со всеми остальными пассажирами, так неудачно севшими на злосчастный рейс, чтобы добраться до Сеула. Но у лайнера, кажется, сбился навигатор, и он отвёз их всех на тот свет. Всех, кроме одного Енджуна, чудом оставшегося живым. Но почему?       Или... ради кого?       Парень пытается встать на ноги. Ему нужно как можно скорее убраться подальше от груды металла, бывшей некогда величественным самолётом, бороздящим небесные просторы, прекрасно осознавая возможность неожиданного скорого взрыва. «Бежать, быстрее бежать» — думал про себя Чхве, не оставляя попыток пошевелить онемевшими конечностями. Но все тщетно. Они не поддаются контролю. Нет. Он их не чувствует совсем. «Проклятие» — хочет выругаться вслух Джун, однако у него ничего не выходит. Даже собственный рот отказывается слушаться хозяина, пока все слова застревают в горле, так и не приобретя звучность. В настоящий момент Енджун похож на тряпичную куклу, которая не имеет совершенно никакой власти над собственным телом, покорно ожидая, пока какая-нибудь маленькая девочка с хвостиками, забавно торчащими в обе стороны, не удосужится с ней поиграть. Нет, он не может остаться здесь. Ни в коем случае. Ведь его дома ждут...       Но кто?       Внезапно в памяти всплывает улыбка. Такая широкая и яркая, даже немного ребяческая, обнажающая ряд ровных белоснежных зубов. Ее свет согревает беспокойную душу, позволяя набраться необходимых сил. Превозмогая мучения, Чхве с трудом отталкивается и совершает свое первое движение в этом долгом пути, шипя от пронзившей каждую клеточку высоковольтным разрядом тока боли.       Имя...       Смех. Теперь сознание подбрасывает ему звук смеха, воспроизводя его, будто запись на диктофоне. Эта мелодия похожа на взрыв вулкана, такая громкая и сильная, но в тоже время заразительная настолько, что Енджун сам не замечает, как едва слышно хмыкает, пока по его щекам скатываются первые слезы.       Как же...       Неожиданное касание заставляет Чхве вздрогнуть. Как это возможно, ведь никого рядом нет? Не уж то сама смерть дотронулась до него? Но это, к облегчению и величайшей радости, всего-навсего проделки бурной фантазии, которая теперь так реалистично имитирует ласки чьих-то больших, нежных, словно подснежник зимой, рук. Ладони этого человека теплые и гладкие, а главное, такие заботливые и трепетные, что сердце невольно сжимается от того, насколько реальным кажутся эти ощущения. Обладатель этих рук мог бы написать пошаговую инструкцию по телу Чхве, ибо как в противном случае объяснить то, как удачно удается этому человеку находить все самые чувствительные точки Джуна, умело надавливая и заставляя потерять связь с реальностью. Кажется, у парня снова тяжелеют веки... Нет, нельзя забываться, ведь он ещё не вспомнил главное...       Имя.       Как же зовут его причину жить?       Енджун ползет дальше, пока его мозг подбрасывает ему все новые и новые красочные детали, четко воссоздавая в голове прообраз высокого юноши с бледной кожей, шелковистыми волосами пшеничного оттенка, слегка развевающимися на ветру, большими чайного цвета глазами и очаровательно пухлыми губами, которые так и хочется поцеловать. Все это кажется настолько родным и близким, но в тоже время таким недосягаемо далеким.       «Кто ты? Скажи свое имя?» — пытается выпытать у незнакомца Чхве, привлекая тем самым его внимание. Юноша приближается, что-то говоря, но Джун не слышит. Силы снова покидают его, а глаза наливаются свинцом, и сквозь застилающую пелену парень видит лишь размытую фигуру, склонившуюся над ним.       Имя.       Скажи.       Пожалуйста.       Горячее дыхание опаляет ухо Енджуна, и ему кажется, что он слышит чей-то голос, похожий на весеннюю капель и течение ручейка. Парень изнуренно падает на землю, пока до него, точно в вакууме, доносятся шум вертолета и крики каких-то людей. Тяжёлые веки Чхве медленно закрываются, а на лице расплывается слабая улыбка. Его душа теперь спокойна, ведь он, наконец-то, получил долгожданный, терзающий все это время, ответ.       Да.       Точно.       Это же его любимое имя.       «Кай».