The Blood

В аванзале Чонгук прощается с Тэхёном. Резвые ноги несут его в банкетный зал, словно по воздуху. Чем ближе он подходит к месту, где располагается сцена, тем быстрее становятся шаги. Стоит только зайти внутрь, как сердце сразу же замирает в сладостном предвкушении встречи с единственным человеком, которого он желает увидеть. Вместе с тем в груди нарастает тревожное беспокойство, отзываясь внутри горечью. Окинув зал беглым взглядом, он протискивается через лоснящуюся роскошью толпу и подходит к подиуму. В следующее мгновение, выскользнув из холодных властных объятий надежды, парень испытывает глубочайшее разочарование и щемящее чувство ее потери. На сцене поет незнакомый артист, а белое пианино одиноко стоит в стороне. Что-то внутри надрывается, словно струны, которые рвутся с пронзительным, диссонирующим звоном. Воздух становится вязким и тяжелым, мир вокруг тусклым и безрадостным, а в душе настолько холодно и одиноко, что хочется выть. Чонгук разворачивается на носочках. Сейчас, как никогда, он хочет сорваться и броситься бежать, найти такое место, где никто не увидит его терзаний. Он жутко устал и достаточно совершил сегодня глупостей для одного дня. Поэтому понуро плетётся к выходу, готовый уехать, не дожидаясь родителей и брата. Чонгук не желает больше ни с кем говорить и думать об одном человеке тоже. Он жаждет только одного: заснуть, а проснувшись утром, обнаружить, что этого дня никогда не было, и течение его привычной жизни вернулось на круги своя. Парень уже идёт к парадной двери, когда взгляд выхватывает в толпе знакомое лицо, которое тут же заколдовывает. Наваждение появляется так неожиданно и так очаровывает. Прежней любви уже нет. Всё кончено, возврата больше нет, Чонгук не любит его — он одержим им. У его «одержимости» новый цвет волос и всё такое же бесстрастное бледное лицо с ледяным взглядом. Он все еще хочет уйти, но не может сделать ни шагу. Юнги здесь, и это единственное, что имеет значение в этот момент. Мимолетное виденье перехватывает его внимание, время замирает, растворяя Чонгука в море волнующих эмоций. Он не шевелится. Не бежит навстречу. Не моргает и не произносит ни звука. И в эту самую секунду пребывает в прострации. Из самой глубины души слышен тонкий, едва уловимый для слуха рык. Неслышный, еле заметный, указывающий на то, что обитатель под грудной клеткой пробуждается от пятилетнего сна. Это короткое, безмолвное рычание очень слабое, на грани восприятия. Его не сможет различить ни один человек, его не слышит даже сам альфа, на него не обратит внимание сам объект одержимости. Вой — зов, предназначающийся очень близкому существу. Верному, преданному до мозга костей, покровительствующему Чонгуку с первой встречи. Дракону, чья ментальная связь с Волком, просыпающимся сейчас, остается по-прежнему глубокой и крепкой. И зов этот слышат. Тот вскользь цепляет его взглядом, и Чон встречается с глазами-полумесяцами, надеясь, что холодное выражение лица смягчится, но его одаривают едва заметной улыбкой одним уголком губ, которую он все равно так обожает, и наваждение исчезает, скрываясь за одной из тяжелых дверей.

***

Чонгук не до конца осознает, что его ждет за дверью. Он медленно входит в просторную уборную и запирает за ее собой. Лампы горят над зеркалами, приглушенный свет играет на темно-сером мраморном полу. В помещении никого нет. Парень замирает, с надеждой вслушиваясь в каждый звук. Он ждет, что Старший хотя бы тяжело вздохнет по привычке. Но тишина, все равно что плотный занавес, опускается на него, и с каждым стуком сердца надежда тает, оставляя место только отчаянию. Чонгук стоит с закрытыми глазами, кулаки сжаты, а разочарование уже переполняет его всего. Он разрывается от желания кричать, звать, умолять о хотя бы одной встрече. Но понимает, что все это будет бесполезно. С тяжелым вздохом парень распахивает глаза и устремляет взгляд в одну точку пространства. В голове все перемешивается: полуулыбка и красивое лицо, очертания губ. Внутри переплетается жгучее желание близости с любовью всей жизни и дикое разочарование, оставляющее за собой пустоту. Мысли сменяют друг друга с калейдоскопической быстротой. Он снова и снова прокручивает в памяти последние моменты, когда видел знакомый, такой любимый образ. В конце концов, приходит к выводу, что мозг играет с ним злую шутку, выдавая желаемое за действительное. И ничего из того, что ему привиделось, на самом деле не было. Не было ни пепельно-серых волос, ни молочно-белой кожи, ни холодных глаз. «Надо возвращаться. Его здесь нет», — думает он. В этот момент слышится звук слива унитаза, а через несколько секунд хлопок двери, и из кабинки выходит Юнги. Чонгук расслабляется, прислонившись спиной к входной двери и положив руки в карманы брюк. За доли секунды все его мышцы обмякают. Он ощущает лёгкую эйфорию и учащённое сердцебиение. С этой самой минуты на него снисходит спокойствие и умиротворение. Теперь всё хорошо. Лютая тоска отступает, ритм сердца приходит в норму и легкое головокружение туманит мозг, окрашивая этот бесконечно унылый вечер в яркие тона. Он видит Юнги, слышит его дыхание, но не чувствует его запаха. Глубоко вдохнув, он медленно выдыхает. С каждым движением грудной клетки, убеждаясь в реальности происходящего. Мельком взглянув на Чонгука, Юнги подставляет под кран жилистые ладони с длинными узловатыми пальцами. Вода с шумом льётся, и он продолжает молчать. А когда вновь поднимает тёмные, глубокие глаза, то в зеркале сталкивается со взглядом Младшего. Тщательно вытерев руки бумажным полотенцем, скомкав ее, он одним ловким движением отправляет бумажный ком в урну. Загипнотизированный зачаровывающим для него действом, Чонгук замирает в ступоре. В самой глубине, в сердцевине, блеснув оскалом, тут же, как по команде, встрепенувшись, поднимается зверь на мягкие подушечки. Он выпрямляется, постепенно увеличиваясь в росте. И в какой-то миг искры внутри, едва брезжившие, начинают сверкать сильнее. Ещё ярче, и ещё. Чон готов поклясться, что это уже совсем не искры — это уже не пожар, а настоящий бушующий огонь, готовый сжечь всё на своём пути. Диалог взглядов длится не так уж и долго. Чонгук стоит, опираясь на дверь; ему не нужны слова от Юнги, ему достаточно этого счастливого молчания на двоих. В момент, когда обладатель глаз-полумесяцев движется в его сторону, оцепенение спадает. — У тебя хороший вкус, братишка. — Ухмыляется Юнги. Голос его способен резать сталь и в то же время заставляет чувствовать трепет. Хриплый, но бархатный, он проникает в самое сердце, вызывая дрожь. Младший смотрит в упор, стараясь не упустить ни одной детали. Ловит каждый жест, каждую мимическую морщинку, каждую черту бледного лица, чтобы запомнить их заново и уже никогда не забывать. — Несомненно, хён, — отвечает он, отмечая, как сильно похорошел старший брат. Юнги словно дорогое вино, с годами становится ярче, раскрываясь в своей нестандартной красоте. Его внутренняя харизма притягивает взгляд, заставляя любоваться им снова и снова. — Ким Тэхён, значит? — неторопливо подойдя к нему почти вплотную, произносит Юнги, чуть задрав голову. Очаровательно улыбнувшись, он протягивает руку для приветствия. Чонгук, не сдерживаясь, усмехается, только сейчас осознавая, что стал выше своего хёна. Чертов альфа будоражит его. Заставляет напрячься всем телом, напоминая о том, что у него до сих пор никого не было по желанию, только по зову природы. Ему нужен лишь он, остальные для него всё равно что безвкусная еда. Сейчас время проверки его звериной сущности на прочность. Но Волк только одного хочет — утолить тактильный голод, прижав к себе человека, что для него сродни кислороду. Крепко-крепко, до хруста позвонков. Вобрать его в себя, поглотить и раствориться с ним в одно целое. Вдыхать его запах как можно глубже, заполнить им всю гортань, легкие, живот. Но смелости хватает только на то, чтобы принять рукопожатие. Скрестив в ответном приветствии ладони, Чонгук в один миг совершает решительное действие, без сознательного обдумывания. Повинуясь порыву, с силой обнимает Юнги, обвивая за крепкие плечи, прижимает к себе и упирается в широкое плечо подбородком, чуть приподнимая его над полом. В такой близости он ощущает едва уловимый запах своей одержимости. Юнги пахнет бризом, свежим прохладным и ещё горячим песком. Такой умиротворяющий, упоительный аромат, от которого невозможно оторваться. И ещё сильнее ощущает незнакомый насыщенный цитрусовый запах. Он стискивает зубы. Гнев мгновенно охватывает его. Руки начинают дрожать, и Чонгук с трудом сдерживает себя, чтобы не сделать что-то, о чём потом точно пожалеет. Сейчас он борется с непреодолимым желанием разорвать Юнги на части или переломить пополам. Ревность затуманивает разум. Ему невыносимо хочется заглянуть под воротник его рубашки, чтобы проверить, нет ли там метки. Он не может избавиться от мысли, что любимый старший брат оформил юридическое разрешение для кого-то, кто оставил ему этот запах. — Что это? — требовательно спрашивает он. — Что за странный запах? Охваченный яростью, он едва сдерживает себя, чтобы не наброситься на брата. Если бы тот видел его глаза, пылающие огнем ревности, и руки, сжимающие ткань пиджака с такой силой, что костяшки пальцев белеют и врезаются в мраморную кожу под ней. — Эй, эй, полегче, ковбой, — кряхтит Юнги, растянувшись в десневой улыбке. — Это твой новый парфюм? — процеживает Чон сквозь зубы, изо всех сил стараясь не выдать своего состояния. — Ты не мог выбрать что-то менее заметное? Он аккуратно опускает Мина на пол. Юнги всем своим существом, ощутив чужое напряжение, пытается сохранить спокойствие и вернуть Младшему утраченное равновесие. Он понимает, что новый запах, исходящий от него, непривычен для Чонгука и вызывает у него раздражение. — В чём проблема? — спрашивает он, стараясь говорить при этом как можно ровнее. — Ты про мандариновый запах? Так надо для дела. Скоро «короли» попросят кофе или алкоголь в зал Совета. В общем, ты особо не заморачивайся. А теперь Чонгук пытается совладать с искушением схватить Юнги, перекинуть через плечо и унести в укромное место, где их никто не сможет найти. А потом, не спеша, долго и тщательно изучать и познавать каждый сантиметр его тела. Испробовать Дракона всего, с головой окунувшись в его море. Целовать кончики длинных пальцев и руки, испещренные сетью тонких вен. Он, подобно дикарю сделал их своим фетишем и готов поклоняться им, как божеству. Руки Юнги — его кумир, его кинк. Чонгук теперь выше и крепче Старшего, который немного уступает ему в габаритах. Но под белым костюмом скрывается великолепное телосложение. Узкая талия, мускулистые грудные мышцы. Пиджак туго обтягивает широкие плечи, а брюки подчеркивают крепкие бедра. При каждом движении ткань костюма натягивается, что чертовски выбивает его из колеи. Юнги просто идеал альфы, сочетающий в себе силу и нежное лицо. Приятное болезненное тянущее чувство возникает внизу живота. Молодой Волк сглатывает при взгляде на фарфоровую кожу, что отливает жемчугом, совсем как омежья. Его ведет от этих вен, что просвечиваются сквозь белоснежную кожу шеи, выглядывающую из-за ворота идеально выглаженной рубашки, под тканью которой красуется тоненькая серебряная цепочка. Ему хочется прикоснуться к металлу, хранящему тепло чужого тела, которое до этого обжигало его своей близостью. Чонгук так резко сжимает в объятиях, что Юнги немного теряется, когда незнакомая судорога сотрясает его изнутри. Какая-то энергия проникает внутрь, наполняя его. Зверь же внутри почему-то моментально реагирует, принимая чужую и делясь своей, что очень похоже на слияние. Такое чувство, что часть собственной души покинула тело и соприкоснулась с душой Чонгука, а когда вернулась к нему, то вобрала эмоции и чувства брата. Не зная как, но он сейчас понимает, что любим, и эта мысль греет его. Но вместе с тем его охватывает дрожь от чужого негатива. Он ощущает, как острый взгляд будто физически прикасается к нему, ощупывает, что-то выискивает. А время для него на мгновение замирает. Всё вокруг словно застывает. Перед ним стоит идеал человека, богоподобный, о котором мечтают многие омеги, удивительным образом снизошедший до грешной земли и обретший материальную оболочку. Юнги испытывает небольшой шок. Дракон видит перед собой сон, фантазию и не может поверить, что это реальность. Альфа не может поверить ни своим глазам, ни тому, что перед ним стоит человек, которого он знает с детства, человек, которого он называет братом. Его донсэн. И он, «блядь», идеален. Эта мысль одновременно пугает и будоражит. Одно только воспоминание об объятиях Чонгука вызывает трепет. Юнги искренне не понимает своих ощущений, но внутри разливается тепло от одного только присутствия Волчонка. В то же время он ужасается от осознания происходящего. А братишка отводит глаза и улыбается уголком губ — смущенно, вымученно. «Что, черт возьми, всё это значит? Что происходит?» Однако все вопросы как всегда остаются неозвученными. Вместо них приходит нелепая неловкость — странная, непонятная, но почему-то приятная. — Не думал, что ты так соскучился по хёну, — говорит он, поправляя костюм и стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Что бы он сейчас ни чувствовал, его младший брат об этом никогда не узнает. — Ещё бы. Прошло пять лет. Видеосвязь не считается, и ты пропал аж на семь месяцев. — Оправдывает свой порыв Чонгук и смотрит с укором, но тут же расцветает, когда говорит: — В прошлый раз ты был блондином. Он запускает пальцы в пепельные волосы, треплет их. Ощутив импульсы по всему телу, торопливо убирает руки в карманы своих брюк. — А ты был меньше. — Отвечает Юнги, обхватив пальцами упругие мышцы его плеча. Смотрит так, что в глазах появляется особенное, умилённое выражение, и дарит улыбку, предназначенную только своему донсэну. — Только не говори Хоби, что я здесь. Боюсь представить, что будет с ним, если он узнает, что я вернулся. Чонкуг разочарован, его снова не поняли. Иногда он думает, догадайся Юнги сам о его настоящих чувствах, ему стало бы во сто крат легче. Сердце замирает и болезненно сжимается. В голове и груди бурлит ядовитый коктейль чувств: осознание своей одержимости, гнетущие мысли, злость на всё происходящее, на себя и на Юнги. Невыносимо тяжело нести тайну одному, без возможности поделиться ею с родным человеком. Он не может противостоять этим чувствам, которые охватывают его всего, каждый раз заставляя его гореть в костре стыда. Чувства альфы к другому альфе — запретные, неправильные, невозможные по своей природе, но такие сильные, что он всякий раз становится их рабом. Мин Юнги нагло поселился в его сердце, проник в вены, пробрался под кожу и отравляет всех, кто хоть немного приближается к Волку. А Чонгук убивается от разочарования, невозможности противостоять ему и дикого, угнетающего отчаяния. Эта любовь не пришла внезапно. Он просто любит его с того самого момента, как помнит самого себя. Его одержимость другим альфой — это мерзко и постыдно. И кажется, никто никогда его не поймет. У этого чувства нет будущего, как и нет настоящего. — Хорошо. А это секрет? — безрадостно и совсем тускло интересуется Чон. — На сегодня да, — Юнги замечает подавленное состояние младшего брата и решает его подбодрить. — Не расстраивайся так. Я на днях обязательно заеду к вам. Очень хочу увидеть Сонджина и Хоби. А сейчас возвращайся на вечеринку. Обещаю, мы скоро увидимся. Он начинает энергично махать ладонями, подгоняя его. Сам открывает замок, поворачивая механизм с громким щелчком. Чонгук послушно выходит из уборной. За дверью которой уже нетерпеливо топчутся несколько недовольных человек, бросающих на них осуждающие и любопытные взгляды. Темная дубовая дверь снова разделяет их. Юнги уже не видит, как Чонгук долго стоит, уставившись на этот отпалированный кусок дерева. Не моргая, не дыша. Так обиженно и так опустошенно.

***

Кай хватает брата за запястье и грубо толкает к стене, так что тот едва успевает удержаться на ногах. Они оказываются в нише, скрытой за плотной тканью ширмы. Гнев искажает каждую черту его лица: брови нахмурены, над переносицей пролегает глубокая складка. Скулы напряжены, губы плотно сжаты. Наклонив голову, он упирается руками в стену около головы близнеца и бросает на него тяжелый взгляд исподлобья, усиливая ядовитый запах мускатного ореха, от которого у второго начинает кружиться голова. — О чем вы трепались с этим Паком? — злобно процеживает альфа, прожигая омегу уничтожающим взглядом. — О разном! — решительно отвечает Тэмин, с силой выдергивая руку. — Пак теперь знает о нас? То есть о… том. — Запинается от нервного перевозбуждения мужчина. Переминается с ноги на ногу, не зная, какие ещё подобрать выражения или слова для их с омегой «братских отношений». — Он не был моим, а теперь, блядь, знает о нас? И мне даже нечем будет заткнуть ему рот. — О чём знает? — Тэмин смотрит в упор с гордо поднятой головой злым и диким взглядом. И глаза, до этого дня всегда покорные, становятся вдруг прожигающими насквозь. Он до скрежета сжимает челюсть и продолжает давить вопросами. — Скажи, о чём? Скажи мне, Кай, как это называется? От растерянности альфа приходит в ступор. Дышит тяжело, с перебоями. Отводит взгляд, а потом и вовсе отворачивается, прикрывая веки. Как бы Кай ни пытался, он не находит слов, чтобы дать название их отношениям. Тэмин решительно отрывается от стены и внезапно для обоих, кажется, впервые за всю жизнь рявкает на брата: — Не смей сейчас идти за мной! Он разворачивается, выходит из «временного укрытия» и почти бегом удаляется к выходу из ресторана. Парень выходит на улицу и, запрокинув голову, с наслаждением вдыхает свежий ночной воздух. Холод ночи и приток кислорода помогают ему расслабиться, но вскоре мысли снова начинают роиться в голове, словно пчелы, больно жаля рассудок. Тэмин не может понять, как дошёл до этого. Когда произошёл тот переломный момент, когда всё стало настолько неправильно? Когда Кай позволил себе нечто большее, чем просто братские объятия? Кажется, это случилось в день их восемнадцатилетия. Они закатили громкую и отвязную вечеринку. Тогда друзья брата подарили тому красивого омегу, спрятанного в огромном торте. Тэмин помнит поцелуи этого омеги на губах и на своём теле. Как и помнит жадный поцелуй своего близнеца, который больно впивался в его губы, когда брат насаживал подаренного омегу на свой член. Пожирающий взгляд Кая, такой плотоядный до дрожи и направленный только на него. Та ночь стала отправной точкой, запустившей нездоровое влечение его брата-близнеца к нему. Насколько крепка их ментальная связь, что один может иметь такую власть над другим? Почему Кай может подчинять его своей воле одним лишь взглядом, не произнося ни слова и не угрожая жизни? Почему он так не хочет расстраивать брата, видеть недовольство на его лице? Он боится оттолкнуть от себя самого родного человека, потому что не представляет свою жизнь без него. Каждый раз испытывать чувство вины из-за плохого настроения или быть причиной его гнева — это ужас, который Тэмин не может вынести. Он не знает, как прекратить эти токсичные, грязные отношения, осознавая всю их аморальность. Но каждый раз, пытаясь противостоять, он поддается своему неосознанному страху. Его жизнь превратилась в замкнутый круг, из которого нет выхода. Он понимает, что брат манипулирует им, используя их ментальную связь. Каждый раз, когда Тэмин пытается сопротивляться, то ощущает свою беспомощность и слабость. Где-то глубоко под грудиной омега не может преодолеть страх и подчиняется альфе, несмотря на все усилия. Он разрушается из-за этих отношений. Тэмин уже не может продолжать жить в этом кошмаре. Он хочет найти способ вырваться из этого круга и начать жить своей жизнью. Но он все еще не знает, как это сделать. Омега боится, что брат никогда не позволит ему уйти. Но понимает, что нужно хотя бы попытаться разорвать их связь. Найти наконец в себе силы противостоять Каю и начать жить. Омега за этими тяжелыми мыслями, бесцельно бредет вдоль парковых деревьев, не имея ни малейшего представления о том, куда приведут его ноги. Ночь окутывает все вокруг густым, непроницаемым покрывалом темноты. С каждым шагом мрак становится все более плотным, и границы между берегом и водной гладью, между очертаниями гор и бесконечностью звездного неба, стираются. Тишина медленно, но неумолимо окутывает небольшую парковую аллею, нарушаемая лишь легким шепотом морского ветра, который играет с его волосами. Иногда издалека доносятся звуки музыки и веселый смех гостей, разгоряченных алкоголем. Холодный ночной воздух пробирается под одежду, заставляя его поежиться и привычно обхватить себя руками, в попытке сохранить хоть немного тепла. Фонари вдоль мощеной дорожки, словно тысячи свечей, разгоняют темноту, освещая каждый шаг. Внизу, в низине, с приглушенным рокотом катит свои темные воды залив. Пустота в груди поглощает все позитивные мысли и не может насытиться. Одиноко. Тэмин поднимает голову к небу, которое кажется таким же темным, как и залив внизу. Серые ленивые облака медленно плывут прочь, уступая место бледной луне, свет которой отражается на водной глади. Омега молча разглядывает холодное свечение далеких звезд, их невинная красота манит и очаровывает. — Красиво, правда? — доносится хрипловатый, слегка утробный голос, заставивший его вздрогнуть. В лицо ударяет порыв ветра, принося с собой свежий морской бриз. Тэмин отрывается от созерцания ночного неба и, опустив голову, принимается искать глазами источник звука. Оглядевшись по сторонам, наконец замечает мужчину, сидящего на спинке деревянной скамьи под сенью дерева кинко. Его лицо наполовину скрыто тенью листвы, а одежда сливается с полумраком ночи, отчего кожа кажется светящейся в темноте. Незнакомец не вызывает страха или тревоги, напротив, от него исходит приятное спокойствие, он отчего-то чувствует себя в безопасности рядом с ним. — Очень красиво, — смело отвечает Тэмин, вновь поднимая голову к небу. Парень подставляет лицо ласковому морскому ветру и закрывает глаза. В эту секунду спокойствие, исходящее от мужчины, проникает в самую душу, наполняя ее теплом и светом. Это ощущение проникает глубже, под грудную клетку, и рассеивает всю черноту мыслей. В присутствии незнакомого человека Тэмин чувствует себя настолько защищенным и свободным, что все его тревоги растворяются в воздухе. — Довольно прохладно. Тебе не холодно? Голос звучит чуть прокуренно, но при этом бархатисто, обволакивающе. Этот тембр хочется впитывать, погружаться в его мягкость и упругость, как в теплую ванну. Тэмин наслаждается каждым звуком, исходящим из уст незнакомца. Запах, который исходит от него, кажется одновременно знакомым и давно забытым. — Да, прохладно, — соглашается он, стараясь не показывать, как сильно его пробирает дрожь. — Тебе стоит вернуться в ресторан, — настойчиво продолжает тот. — Простудишься. Незнакомец спускается со спинки скамьи, выуживает из-под нее кроссовки и натягивает их, оставаясь все еще в тени дерева, скрывающим его от глаз омеги. — Не хочу сейчас думать о том, что может быть, — с горечью отвечает Тэмин. — Я пришёл сюда, чтобы проветрить мозги, а не слушать, что мне стоит делать, а чего нет. Особенно от незнакомца, — раздражение вновь поднимается, и блондин бросает последнюю фразу с явной язвительностью. Мужчина, определенно альфа, выходит из тени. На нем черные skinny-джинсы с рваными коленями, широкая толстовка с закатанными рукавами до предплечий, а на голове черная бейсболка с металлическими колечками на козырьке. Из-за чего длинная шея и руки альфы кажутся еще более бледными, контрастируя с его темной одеждой. — Ты в детстве часто болел, Ли Тэмин. Одновременно со словами незнакомец выходит на свет фонаря, становясь перед ним лицом к лицу, и снимает бейсболку, взлохмачивая длинными пальцами пепельно-русые волосы. Тэмин сводит брови, пристально всматриваясь в до боли знакомое лицо напротив. И почему-то он чувствует, что знает этого альфу. Кажется, это было так давно. Кажется, этот мужчина был тогда мальчиком, как и сам Тэмин. Он помнит этот запах. Так пах только один человек. Мальчишка из прошлого, которому совсем юный омега впервые подарил свое крохотное сердечко. У Тэмина распирает в груди, прилив тепла и нежности от детских воспоминаний, флешбэками вспыхивающих в памяти. — Мальчик из башни Золотого Дракона, — неверяще произносит он и подходит ближе. — Привет, Тэмин, — запоздало приветствует альфа и одаривает его той самой улыбкой, которую тот до сих пор помнит всегда теплой и всегда немного грустной. Пробежавшись взглядом по красивому лицу напротив, Юнги осознаёт, как же омега прекрасен. Видел ли он когда-либо кого-то красивее? Он теперь точно знает, что нет. Или, возможно, он уже не может быть объективным, но ему, если честно, наплевать. Потому что Тэмин Ли — воплощение всех его самых горячих мечтаний. Тонкий овал кукольного лица, изящный носик, пухлые сочные губы — всё это притягивает взгляд. Чистая и нежная, как персик со взбитыми сливками, кожа вызывает желание дотронуться до неё, провести кончиком языка, ощутить её вкус. Искусственные лучи фонарей играют в его светлых волосах, меняя их цвет на почти серебристый, и омега становится похож на ангела, спустившегося с небес. «Ещё один ангел на моём пути», — так некстати мозг подкидывает ему образ другого омеги с чистой и невинной аурой. «Вот же дьявол! Что за искушения?» — мысленно ухмыляется он. — Здравствуй, Мин Юнги, — Тэмин расцветает в невесомой улыбке, протягивая к нему руку. Он осторожно убирает выбившуюся прядь волос с его лба. Маленькая ладонь на мгновение задерживается у бледного лица. — Нет, Юнги, это ты постоянно болел, поэтому я не мог видеть тебя чаще. Но даже когда мы не виделись, я думал о тебе каждый день. Ты был моим другом, и я очень скучал. Блондин опускает руку, но в этот момент его запястье резко перехватывает крупная ладонь альфы. Юнги стоит, замерев, не до конца понимая своего порыва. Он держит руку омеги, и сердце колотится так сильно, что он едва может дышать. Ему до безумия хочется поцеловать каждый пальчик бархатной ручки, которые так и не осмелились прикоснуться к его лицу. Секундное желание — и он расцепляет хватку, отпуская чужую руку. — Прости, — а сейчас он отступает назад, глядя взволнованно, как будто ошпаренный собственным импульсом. — Тебе правда лучше вернуться. Твой брат будет беспокоиться. Сглотнув ком, вставший в горле, Юнги прощально кивает и обходит друга. С трудом взяв себя в руки, он быстро шагает прочь, стараясь не оглядываться на соблазнительного омегу, который сегодня точно оставит его с грязными мыслями, что ему после понадобится наведаться в ближайший клуб. Нахлобучиться, подцепить кого-нибудь и отодрать прямо в сортире заведения. Тэмин цепенеет. Упоминание о брате-близнеце мгновенно сковывает мышцы. Он замирает с выражением отвращения и ужаса, охваченный мыслями о Кае. Омега смотрит в темноту ночи, ощущая в себе изнуряющую, охватившую тело панику, преодолеть которую, кажется, нет никакой возможности. И сейчас он остро нуждается в том покое, что несет в себе Юнги. Собрав все силы, Тэмин будто просыпается от кошмара. Он бросается вдогонку за альфой, который быстрым, уверенным шагом идет в сторону отеля, размахивая руками и натянув бейсболку, скрывающую половину его лица. — Юнги, подожди! Ты не можешь так просто уйти! — наконец догоняет его парень, хватая за предплечье. — Нам нужно встретиться. Нужно поговорить. — Хорошо, — без колебаний отвечают ему. — Скажи мне свой номер телефона. Юнги и сам хочет этого. Признается перед собой, что ему это необходимо. Одна встреча. Один короткий разговор, чтобы залечить душевные раны маленького мальчика из башни Золотого Дракона. От судьбы не уйти. С некоторыми людьми его связывает неразрывная нить, и чем ближе час их встречи, тем сильнее она натягивается. Эта тонкая нить проходит через города, страны, моря, железнодорожные вокзалы и аэропорты. И неважно, сколько километров разделяет его и эту важную для него душу — невидимая, но прочная нить обязательно тянется прямо к нему, как радиоволна, неумолимо и неизменно. Ему нужно поговорить с Тэмином Ли — другом детства, с тем, кто когда-то забрал его сердце. — У тебя с собой телефон? — Нет. — Но у меня нет ручки, а свой я оставил в ресторане. Куда мне записать номер? — с некоторой суетой, как это бывает, когда нужно срочно найти что-то важное, Тэмин начинает похлопывать себя по карманам брюк. — Просто назови цифры, и я запомню. — Эм, ты уверен, что запомнишь? Смотрит он недоверчиво, но всё же диктует номер. Юнги, прикрыв глаза, безошибочно повторяет цифры, а когда открывает их, сталкивается с удивленным и восхищенным взглядом напротив. — Только не забудь, пожалуйста. Позвони мне. Я буду ждать. Альфа на эти слова лишь улыбается, как тогда в детстве, и на лице появляется это загадочное подобие улыбки, которое то мелькнет, то снова пропадет на тонких, обесцвеченных губах. Тэмин невольно делает полшага вперед и сам тянется к нему. Прильнув, обнимает за шею, крепко прижавшись к широкой груди. Делает это необдуманно, просто потому что так чувствует, потому что его невозможно тянет к этому человеку. И Юнги не отталкивает, не отстраняется, но и не обнимает в ответ. Стоит, свесив руки по бокам. И несмотря на некоторую его скованность, друзья детства стоят так достаточно долго, прильнув, отдают друг другу тепло в этой искусственно освещенной холодной ночи. Альфа вдыхает имбирный запах тела и ванильный аромат белокурых волос. Как же сейчас ему сносит крышу. В его черепной коробке кипит мозг, приправленный имбирем. Внизу живота возникает чувство наполненности. «Блядь, возьми себя в руки!» Сам себе мысленно дает оплеуху Юнги, которая вырывает его из приятного ощущения возбужденности. Тэмин немного расстроен, что его не обнимают в ответ, но старается этого не показывать. Он чувствует себя дураком, который бросается на всех с объятиями, потому что думает, что именно так сейчас выглядит в глазах друга. Ведь омега не знает, что внутри у альфы сейчас кипит котёл с «пряными» чувствами. Хотя постепенно ему становится всё равно. Омега закрывает глаза от наслаждения, уткнувшись носом в запаховую железу альфы. Сейчас его окутывает океан. Вода бурлит, и вздымаются высокие волны. Ему хочется утонуть. Распрощаться со всеми тревогами и страхами. Погрузиться и больше не всплывать. — Тэмин, — звучит хриплый голос, прорвавшись сквозь «толщу воды», что вытаскивает его из спасительного омута забвения. Омега мягко отстраняется, чувствуя неловкость, и отходит в сторону. Под проницательным взглядом альфы он опускает веки, слабо улыбнувшись, и пытается скрыть смущение. — Тэмин, — продолжает Юнги, — не говори никому, что видел меня. Это очень важно. — Конечно... Я понимаю... То, что эти люди сделали с твоим отцом... — Нет, дело не в этом. Я теперь просто композитор. Пишу песни, играю на пианино. — Расскажешь мне при встрече? — Обязательно. А теперь иди, — Юнги кивает подбородком, указывая блондину на здание отеля, где проходит благотворительный вечер. — И ещё, Тэмин. Меня теперь зовут Август Ди. — Что? — искренне удивляется тот, тихонько прыснув смехом в кулак. Потому что это имя, по мнению омеги, совсем не подходит его другу. — Об этом мы тоже поговорим. А Юнги так ласково смотрит на него, не говоря ни слова. В его глазах отражается тепло, как к другу из далёкого детства, и вместе с тем восхищение красотой омеги. Тэмин как будто ныряет в новую реальность. В одно мгновение сдувает всю злость, унылость и тревогу. Он полной грудью вдыхает свежий морской воздух и чувствует, как что-то зажигается в самой сердцевине его существа. Какое-то необыкновенное сияние и тепло разливаются внутри, наполняя каждую клеточку тела. Он еще не до конца осознает, что с ним происходит, но уже чувствует невероятное облегчение, умиротворение и полноту. Никогда раньше ему не было так хорошо. Он ведь даже не представлял, что так бывает. Ярко улыбнувшись, Ли Тэмин разворачивается и торопливо несёт себя ко входу, впервые за несколько лет ощутив крылья за спиной.