С подвохом

Самые интересные глаза у Хьюга. Но не потому, что бьякуган, хоть он, очевидно, и нёс свою долю. Нет, сам цвет их глаз всегда привлекал внимание — нежные лепестки цветов, тонкий шёлк или отсвет жемчужин, перламутра. Такие глаза похожи на что-то волшебное, нежное, как тонкий излом неба на восходе солнца — когда темнота ночи отступает. Глаза Учиха шли вторыми, вероятно. Пусть и из-за того, что менялись, стоило им использовать шаринган, а сами по себе они были чёрными. Правда необычными, не такими, как бывает у простых людей — этот чёрный был как безлунная ночь, как темнота, в которой скрываются кошмары. Сарада не дотягивала до такого, но всё равно задатки были, да и чёрный всё равно был красивым. Необычным. Жёлтые глаза Мицки тоже были интересными, пусть они и не менялись никак, но тоже скрывали в себе много интересного. То, чего люди были лишены, что давало ему преимущество. А ещё его жёлтый был — то золотом, то бледным солнцем на восходе, то жёлтой полной луной, что загадочно, опасно, мистически горела в темноте. Сам Мицки же любил глаза Боруто, конечно. Нежные, голубые, чистые они были самыми красивыми. Люди такие глаза тоже любили, сравнивали и с драгоценностями, и с морем, но для Мицки это всегда было небо, которое смотрело на него сверху. Чистое, ясное небо с ярким солнцем — бескрайнее, безмятежное, показывающее новую жизнь. Эти глаза были сами красивыми. Её же глаза были обычными. Вообще не примечательными — простой коричневый, что был почти у каждого. Простой коричневый, который даже толком ни с чем не сравнивали, лишь с банальным шоколадом, потому что в остальном… это была земля, кора, камни, но так звучало совсем не красиво. Потому такие обычные глаза и не описывали, не восхищались ими — они ведь, как земля под ногами, что в этом такого? Не то что небеса или лепестки цветов. Мицки же, если подумать, сравнивал их с кофе, не с капучино, которое сам пил, а с горьким кофе или тёмным чаем; поджаренной булочкой для панини, когда та стадия, что вот-вот — и подгорит. Вкусно, оригинально на фоне того, как сравнивали карие с шоколадом, а иные глаза с драгоценными камнями и природой. Но и эти сравнения звучали пусть интересно, но… так же непримечательно. Однако Мицки знал, стоило только солнцу попасть в её глаза, как они менялись в нечто увлекательное. Янтарь, просвещённый на солнце, капли смолы, застывшей на деревьях и сковавшей неудачливых насекомых; карамель немного жжёная, горчащая, переливающаяся в прозрачное, и ещё иногда почти отблеск золота под солнцем. Глаза с подвохом. Как и она сама, эта гадина, змея подколодная, хтонь настоящая. Она ведь вылезла откуда-то из пещер Рьючи… и как забавно, что глаза у неё были не жёлтыми, не змеиными. Просто обычные глаза, которые встречались везде, которые не замечали особо, ещё и милое, детское лицо в придачу — совершенно обычная девушка. Никакая, хоть и милая. Но Мицки смотрел в её тёмные глаза и видел — эта тварь такая же опасная, эта змея оттуда же, откуда и его корни, она такая же… хтонь, такое же чудовище, как и он. И не важно, что её глаза непримечательные, а лицо милое и невинное, как и полосатое платье. Он знал, что она тоже с подвохом, как и её глаза. И Мицки сощурился, улыбаясь ей уголками губ — они оба понимали, что происходило и оба понимали — таким тварям нужно было держаться вместе.