Бесцветный мир

Дэмиан вздохнул, выпустив видное от холода облако дыхания и посмотрел на затянутое серое небо, из которого снова вот вот должен был пойти снег. 25 декабря, холод пробирался под тёплую одежду и обнимал своими ледяными лапами загорелую кожу, застовляя мальчика подёргиваться и сьёживаться от дискомфорта. Зимы в Готэма всё ещё не давали ему покоя, что очень часто нервировало его. Если была его воля, он бы не сделал ни шагу из тёплой комнаты и пледа этим проклятым днём. Но он не мог, Дэмиан сам решил выйти, о чём он сожалел, но не признавал. Вздохнув ещё раз, его взгляд окинул потрёпанную верхушку церкви, рядом с которой он стоял уже несколько минут и осматривал. Здание вызывало у него отвращение, а звуки колокола отдавались эхом в ушах и голове, застовляя мысли об уходе становится более реальными, чем ему хотелось бы. Грязно белое здание с огромными дверями и колокольней на верху, разноцветные витражные окна и венок над головой, от всего этого ему хотелось развернуться, уйти домой и не вспоминать о своей тупой идее. -Ну и, долго будешь сверлить церковь взглядом? Или такого отродья демона не впускают? Рядом послышался знакомый, грубый обкуренный голос с нотками насмешки. Дэмиану не нужно было оборачиваться, что бы знать, что мужчина рядом с ним улыбался ехидной, но мягкой улыбкой с прищуром в глазах. Это не была идея Джейсона, что бы он пришёл сюда, как бы мальчику не хотелось винить старшего в этом. Нет. Он был виноват сам, что предложение составить компанию в такой день слетело с его уст в ту же секунду, как только планы на декабрь были сказаны. Он не отрицал, мужчина был удивлён предложением, а в последствии ему померили температуру и давление, что было очень глупым и тупым, но не обоснованным. Джейсон прекрасно знал отношения Дэмиана к вере и всему, что с ней было связано, и по этому предложение пойти с ним на Мессу 25 декабря было не то что удивительным, а просто невозможным. Но, невозможное иногда становится возможным, и именно по этому Дэмиан сейчас здесь, перед церковным зданием с колоколами и толпой людей, ждущие чего-то. Дэмиан сьёжился от порыва холодного ветра и укутался лицом в шарф немного глубже. -Тт, я вообще-то жду тебя здесь около 10 минут. Ты опоздал. Всё таки обернувшись и окинув мужчину взглядом, Дэмиан не могла не зацепить чёрная кожанка, что была распахнута настежь, позволяя видеть обтянутую майкой грудь, которая была смехотворно огромной. На шее весел крест, и мальчик поспешно оторвал взгляд и посмотрел в лицо старшему, который всё ещё улыбался , но на этот раз с приподнятой бровью. -Что, нравится то что ты видишь? -Тт, не говори глупостей. Почему ты так одет? Джейсон лишь пожал плечами и высунув руки из карманов кожанки, осмотрелся вокруг и убедившись в чём-то, нежно взял руку мальчика, что была облачена в перчатки и сжал. Рука была холодной, и даже через ткань мальчик мог чувствовать холод тела, но это всё равно не остановило его, он сжал руку в ответ и встал немного ближе к мужчине. Джейсон чувствовал его дискомфорт, он знал это, но старший ничего не сказал, лишь сжал руку сильнее, а после одёрнул и снова сунул в карманы. -Пошли, займём места. Это будет долго. И с этими словами оба двинулись к дверям церкви, рядом с Джейсоном ноги сам шли к ней, словно свинец из них улетучился в ту же секунду, как только мужчина появился рядом, и даже если он не хотел идти внутрь, с ним он мог бы это сделать. Внутри было намного теплее, чем снаружи, и даже если он этого никогда не признает, очень красиво. Дэмиан небыл некультурным человеком, поэтому мог оценить всю красоту данного здания, икон и ярких витражей на окнах, что создавали определённую отмасферу. Запах благовоний и зажжённых свечей ударил в нос, от чего он немного поморщился и оглянулся, чтобы найти места на скамейке , которые можно было бы занять. Джейсон подтолкнул его к последней скамье с левого бока, и оба сели ближе ко входу, что бы если что, можно было легко выбраться. Перед приходом сюда он прочитал статьи о том, как проводится Месса, и поэтому мальчик знал, что как только всё начнётся, им нужно будет встовать, но пока что до начала оставалось несколько минут, и можно было выдохнуть спокойно. -Ты уверен что всё в порядке? Голос был тихим, ведь в таких местах не принято говорить громко, но Дэмиан всё равно немного сжался от непривычного хриплого шёпота. -Тт, да, и я не уйду. На этом они снова погрузились в тишину между ними. Дэмиан вслушивался в голоса других и топот ног, это немного успокаивало его бушующие нервы, которые злили его своей реакцией на нахождение здесь. Он был выше этого, выше своей неприязни к церкви, выше ненависти к Богу. Но это не давало ему того спокойствия, которого он так жаждал. Взгляд опустился на мужчину, его расслабленное лицо и скрещенные руки. Как он мог найти тут спокойствие, мальчик никогда не мог понять, и возможно, никогда не поймёт. Раздался звон колокола, что обозначало начало Мессы, и все люди, что находились внутри встали, в том числе и сам Дэмиан. Священник стоял перед ними, и если быть честным, то мальчик совершенно не слушал, что он говорил. Было песнопение, а после вынесли распятья, от которого у Дэмиана пошли мурашки по коже лишь только от одного его вида. Месса состояла из двух частей: Литургия Слова и Литургия Евхаристии. Они были важными частями всей Мессы, и даже если это было только начало, Дэмиан уже ощущал, что это будет очень долгое времяпровождения, от чего он еле смог сдержать стон разочарования. Они всё ещё стояли, когда началась молитва покаяния, и Дэмиан смотрит, как Джейсон трижды бьёт себя в груди и повторяет "Моя вина" Интересно, принимает ли он свою вину за то, что любит его, или же за то, что воскрес. Зеленоглазый знал, что вина - часть жизни Джейсона. Вина за жизнь, вина за гнев и эмоции. Вина за любовь. Он утопал в ней так же, как и в сигаретном дыме и таблетках, что покоились на дне его грязной тумбочке. Вина сжирала его заживо, и Дэмиан не мог сделать ничего, даже понять её толком он нормально не мог. Это было тупо, совершенно бессмысленно, чувствовать что то так сильно, что это оставляло шрамы. Тупо, что Дэмиан не понимал это. "Моя вина" Вина Дэмиана была в том, что он не мог понять. Или же, просто не хотел понимать всего этого, закрывая глаза и смотря сквозь пальцы но всё то, что творилось вокруг их. Песнопение вывело его из раздумий, голоса людей, знающие текст эхом разносились по церкви. Джейсон проговаривал их тихо, зная каждое слова наизусть и он мог услышать его голос, его надежду и любовь ко всему тому, что тут происходило. Дэмиан открывает рот, притворяясь, что знает то, о чём поёт. Как буд-то он и в правду должен здесь быть. "Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение. Хвалим Тя, благословим Тя, кланяем Ти ся, славословим Тя, благодарим Тя великия ради славы Твоея. Господи, Царю Небесный, Боже, Отче Вседержителю, Господи Сыне Единородный, Иисусе Христе, и Святый Душе." Когда они сели, Дэмиан сжал кулаки, чувствуя ком нервов, что становился всё туже и туже с каждым словом, зачитанном из Ветхого завета священником, стоящего впереди. Холодная рука нежно накрыла его кулак, и когда Дэмиан посмотрят на Джейсона, взгляд того всё так же был прикован к чтецу, но мальчик всё равно чувствовал, как большая рука сжимает его собственную и поглаживает костяшки пальцев круговыми движениями, нежно и осторожно. Она была ледяной и без перчаток, которые он снял на входе, она казалось мёртвой, но именно это заставило нервный узел разжаться в его желудке и немного утихнуть. Дэмиан переплёл их пальцы вместе, совершенно не заботясь о том, что читает священник, его мысли были сосредоточены только на холодной руке сжимающую его и самом мужчине, который прямо сейчас хоть и был сосредоточен на словах, всё равно был рядом. Слова проходили сквозь него, и не видя разницы между Новым Заветом и прочтением Евангелии, мальчик вздохнул и немного поёрзал. Всё казалось одинаковым. Бог то, Бог сё, спасибо Богу, прости грешников, Бог, Бог, Бог. Неужели все эти люди так верили и любили того, кого они ни разу не видели? Неужели и в правду просили у него прощения и помощи? В чём суть? Если бы этот Бог существует, то почему умирают дети? Животные? Почему существуют смертельные болезни, голод, войны? Почему он позволяет своим "детям", тех, как они верят, кого он любит безоговорочно, так страдать и убивать друг друга жестоко, безжалостно. Дэмиан не понимал этого. Люди просят у него, а он ничего не даёт им, скольки бы они не просили, никогда не даст, каким бы святым тот ни был. Это так эгоистично. Сколько раз Джейсон просил у него что то, прежде чем перестал, ведь осознал, что вера работает не так? Сколько раз стоял на коленях перед распятия и молился, лишь бы почувствовать любовь хоть от кого нибудь в этом жалком мире, что его окружал? Эта мысль заставила мальчика снова посмотреть на Джейсона. Он расслаблен, словно всё так и должно быть. Как буд-то этот Бог даёт ему спокойствие и защиту, которой никогда небыло и не будет. Бог ничего ему не дал. Где он был когда тощего мальчика насиловал собственный отец и пускал по кругу со своими друзьями? Где он был когда ребёнок хотел покончить с собой потомучто считал себя недостойным любви из за всей той грязи, что он нёс на себе, осквернённый другими самым отвратительным образом? Где он был, когда его возлюбленного жестоко убили и оставили гнить в холодной земле? Где он был, когда Джейсон плакал ночами и ненавидел себя так сильно, что желал умереть? Дэмиан хотел убить всех тех, кто так прикоснулся к мужчине, хотел мучить их, изуродовать и заставлять умолять о прощении, которого они никогда не заслужат. Дэмиан мог сделать это ради Джейсона, готов пойти против отца, его кодекса, собственного слова, лишь бы обеспечить безопасность своего возлюбленного. А что же сделал Бог, которого он всё ещё так любил? Ничего. И Дэмиан ненавидел его за это. Из мыслей его вырвало шевеление рук. Люди большим пальцем рисовали невидимые кресты на лбу, потом на губах и груди. Он повторял за ними бездумно, пока он не поймал взглядом эти же действия от Джейсона. Когда рука оказалась на груди и очертила крест, Дэмиан продолжил смотреть в то же место, над которым всего секунду назад нависал большой палец. Кожанка всё ещё распахнута, и сейчас она показывала грудную клетку ещё больше. Чёрная майка обтягивала сильнее, и в такой близи Дэмиан мог увидеть очертания сосков и маленькие холмики, которые они создавали. Мальчик много раз видел мужчину без верхней одежды, и всегда это заставляло его пульс биться чуть сильнее чем обычно. Он не мог винить в этом себя, это была вина Джейсона, в том, что его грудь была такой большой, мягкой и упругой на вид и ощупь. Дэмиан помнил, как его руки сжимали её с силой, как кожа прогибалась под загорелыми пальцами и мялась в ладони. Помнил как..... "оглашенные изыдие!!" Резкие громкие слова вывели его из раздумий, и мальчик поспешно оторвал взгляд от груди, мысленно ругая себя за такие мысли. Он был в святом месте, и даже ненависть не позволяет ему думать о таких вещах именно здесь. Но. Взгляд снова украдкой проскользнул по выпуклостям, а после окинул сильные руки, которые часто преследовали его во снах, после которых он просыпался весь в порту и жгучей пульсацией между ног. Дэмиан знал, что это была нормальная реакция его тела на подростковый период, в который он начинал вступать всё сильнее. Похабные сны и мысли сами стали прокрадываться в голову незаметно несколько лет назад или немного больше, мучая его воспоминаниями, моментами и собственными фантазиями до изнеможения. Он слишком рано узнал, что такое рукоблудство, слишком рано, что бы думать о там. Как Дэмиан знал, после тех слов он должен был уйти отсюда, но Джейсон перед этим сказал, что всё нормально, он может остаться. Именно по этому он продолжает сидеть и сжимать ледяную руку, ощущая как капельки пота начинают собираться между ладонями и по всему телу. "Услышь нас, Господь!" Они просили. Просили о нуждах церкви, просили об управляющих мирских делами и спасении всего мира, об испытывающих различные тяготы, о местной общине. И на каждое прошение раздавался хор голосов "Услышь нас, Господь!" Если бы он и в правду их слышал, то почему же он предпочитает игнорировать мольбы тех кого любит? Если он всё слышит, то почему позволяет ему думать в стенах святого места о таких похабные вещах, почему не остановит его, не даст какой нибудь знак? Он не хочет, или же не может, Дэмиан не знал. То, чего нет, не может дать хоть какой нибудь ответ. А ведь эти люди верят в него, посвящают своё время на него, а иногда и вовсе всю жизнь. А ради чего? Вечного молчания? Дэмиан фыркнул и Джейсон посмотрел на него боковым зрением, но после его взгляд был снова устремлён к алтарю. Это раздражало. Всё его внимание были вокруг этой чёртовой деревянной штуки с великим мучеником и словах святого отца, которые он то читал, то произносил. Когда начинается часть Литургии Евхаристии, то все встают на колени. Когда его ноги касаются пола, то Дэмиан начинает вспоминать, как же много раз он видел, когда Джейсон молился точно так же,на коленях, скрестив руки в замок и держал крест между ладонями. Иногда это были минуты, иногда часы. Он редко говорил и ещё реже плакал. Дэмиан слишком часто видел, как кровь стекала по его рукам, капая прямо на пол и создавая лужи под ними, словно маленькие озёра печали, боли и вины. Разве любовь Бога должна приносить боль тем, кто желает любви? Разве он не должен любить просто так? Всех и вся, что бы те не совершили? Слишком часто Джейсон стоял на коленях и молился в собственной крови, что бы Дэмиан мог поверить в такую любовь. Как можно было не любить мужчину рядом с ним и заставлять страдать так сильно, так невыносимо? Чего он не мог отрицать, так это того, что вид Джейсона, сидящего в таком положении слишком часто присутствовал в его фантазиях и снах. Сильные руки, сжимающие крестик так, что вены видны по всей длине. Их сила, их опасность, кровь на бледной коже и леденящий душу холод пронизывал всё до самых костей. Мальчик мог чувствовать, как эти самые руки проводят пальцами по его обнажённой коже. Мог чувствовать их холод там, на своём бедре, талии. Он ощущал, как пальцы смыкаются на собственной шее и душат, душат, душат до потери сознания, до ярких отметин на горле, до хрипоты в голосе и последних вздохов. Они не говорили о той ночи. Дэмиан знал, какую вину и отвращение мужчина несёт в себе, позволив собственному разуму завладеть его телом и чуть не совершить ошибку, которая стоила бы ему рассудка. Дэмиан не говорил Джейсону, но следующей ночью, когда его рука покоилась между его собственных ног, он вспоминал эти руки, эти губы и боль,что они несли в каждом укусе, в каждом засосе и поцелуе, пропитанном кровью. Не говорил, как представлял то, что могло произойти дальше. Может быть, Джейсон разорвал бы его на части, разбил на кусочки, которые собрать было бы просто невозможно. Дэмиан развалится в его руках и он бы позволил ему сделать всё. Он хотел этого и в глубине души отчаянно желал быть разорванным, съеденным, и если бы мальчик попросил, мужчина сделал бы всё для него. Что бы то ни было, Джейсон подарит это ему на золотом блюдечке, лишь бы он был счастлив, даже если его желание – это он сам. Но Дэмиан не мог. Он любит Джейсона, любит слишком сильно, от чего он не может так поступить с ним, не может просить о таком, даже если тот и не против. Мальчик знает, как это разрушит Джейсона, знает, как он сломается и ничего уже нельзя будет вернуть. Он не хотел, что бы Джейсон отдал ему себя. Дэмиан хотел, что бы его возлюбленный желал этого так же, как и он сам. Но иногда, он просто не мог не думать о таком. Дэмиан взглатнул вязкую слюну и в его памяти всплыло то, что он никогда не мог забыть. Как руки касались его детского тела, как мягкость его кровати в Лиге Убийц поглощала всего его целиком, он помнил тихие стоны так, как буд-то это было вчера, помнил холодные руки, стягивающие одежду и проводящие очертания всего его, не задерживаясь ни на секунду дольше там, где то было не положено. Он помнил эту нежность, эту любовь в прикосновениях и отчаянное желание. Этот секрет умрёт вместе с ним, и Джейсон никогда не узнает, что Дэмиан не спал в ту ночь, которая преследует его во снах, что звуки его стонов эхом раздаются в голове когда он касается себя, желая услышать громче, желая почувствовать больше ещё с той самой ночи. Если похоть считается грехом, то Дэмиан тонул в нём с головой. Когда на алтарь вынесли хлеб и вино, то мальчик понимает,какими узкими казались его джинсы и как с каждым вздохом становилось больнее между ног. Он чувствовал жар во всём теле, как сильно вспотели руки и спина. Хотелось сжать колени сильнее, лишь бы хоть немного утихомирить растущую боль и возбуждение. Под голос,читающий Евхаристическую молитву Дэмиан немного дёрнулся и вонзил ногти в чужую, ледяную кожу, после которых мальчик был уверен, останутся красные отметины. Но Джейсон даже не дёрнулся от резкой боли, просто окинул его взглядом и сжал руку сильнее в ответ, потирая пальцами костяшки, как буд-то говоря, что всё хорошо. Нет, ничего не хорошо. Только пальто скрывало ненужную реакцию тела от взора всей церкви, оно ныло, ныло от желание потереться обо что нибудь, пульсировало от одной лишь только мысли о том, как эти же ледяные руки, покрытые мозолями, касаются его, поглаживает так же нежно, как и костяшки его пальцев такими же круговыми движениями. Только смертельные тренировки детства позволили ему не издать непристойный шум на вздохе, когда он представил эти руки у себя между ног. В ушах немного звенело, Дэмиан открывал рот в подобии того, что пели люди вокруг. "Свят Свят Свят" Он всё так же не знает слов, но не может оторвать взгляда от чужих потрескавшихся бледных губ, что произносили слова песни, то как они открывались и закрывались, как щёлкал язык о нёбу и опускался обратно. Джейсон был так сосредоточен, что даже не заметил, как всё внимание мальчика было приковано только лишь к нему одному. Ему хотелось поцеловать его. Хотелось провести ладонью по щеке и сжать шею так же, как мужчина сжимал его собственную много дней назад, но воспоминания оставались такими же яркими, как и укусы на бёдрах. Ему хотелось что бы Джейсон смотрел на него, слушал только его голос, видел только его лицо и глаза, чувствовал лишь его маленькие, загорелые руки и ничего больше. Он не хотел делить Джейсона с каким то там Богом. Он хотел стать самим Богом для него. Они снова на коленях, священник говорит что то над хлебом и вином, но Дэмиан совершенно его не слышит, его собственная кровь стучала в ушах громче любых слов и грохота церковного колокола. Может быть, Джейсон наконец-то начал понимать, что с ним что-то не так, ведь он начал смотреть на него гораздо чаще, а взгляд его был обеспокоенный. С ним уже довно было что то не так. До церкви, до поцелуя, до Робина и Готэма. Всё полетело к чертям с той ночи и не хотело возвращаться на круги своя. Он был больным так же сильно, как и Джейсон. Центральным моментом всей Литургии является повествование об установлении Евхаристии. Священник берёт в руки хлеб и от имени Христа произносит тайноустановительные слова: "примите и вкусите от него все: ибо это есть Тело Мое, которое за вас будет предано", после чего возносит над алтарем ставший Телом Христовым хлеб и преклоняет колено. Все затоив дыхание наблюдают за этим, и в этой напряжённой тишине ему хотелось кричать. Как Джейсон мог находить покой в таком отвратительном месте? С такими отвратительными обрядами и людьми? Как он мог любить всё это так чисто и невинно, до крови, но ненависти и вины он просто не мог понять. Это было выше его сил, и лишь чистая сила воли и осознания важности всего этого не позволяли Дэмиана вскочить на ноги и бежать так долеко, как только мог, оставляя весь этот кошмар позади . "Через Христа, со Христа и во Христе Тебе, Богу Отцу Всемогущему, а единстве Духа Святого всякая честь и слава во веки веков" "Аминь" Слово эхом раздовалось в его голове. Аминь. Дэмиан много раз слышал его из уст мужчины, но от чего именно сейчас, среди всех этих набожных сумасшедших, он взаправду услышал его совершенно по другому, как будто это была обязанность, а не молитва. Не заботясь о том, что скажут люди, Дэмиан продолжал смотреть на Джейсона, в эти яркие, зелёные, такие ядовитые глаза, в которых читалось чистое беспокойство за него, от чего мальчик не мог не взглатнуть вязкую слюну, застрявшую в горле и не сделать глубокий, томный выдох под звуки колоколов и молитв. Кожа горела, ладони вспотели, а бёдра сами дёрнулись вверх и сжались сильнее, от чего кадык подпрыгнул, а ногти впились в чужую кожу сильнее. Дэмиан наблюдает, как зрачки Джейсона расширяются от осознания того, что возможно сейчас происходило. Мальчик видит, как дыхание мужчина замирает в груди а немой шок отражается на его лице, губы приоткрываются в вопросе, но захлопываются в ту же секунду, и он всё так же продолжает смотреть Дэмиану в глаза, совершенно потерянные, как олень в свете фар, от чего мальчик фыркает и прикрывает рот рукой, что бы не шуметь. И скрыть застрявший стон, который вот вот вылетит наружу. Джейсон продолжает держать его за руку и он не сделал ни единого движения, что бы дать хотя бы намёк на то, что он хотел убрать руку из крепкой хватки. Наоборот, он сжимает руку мальчика и всё так же продолжает её гладить, пытаясь успокоить. Но кого именно, самого Дэмиана, или же себя, зеленоглазый уже не мог понять. Зрение немного плыло, шопот голосов и шум стучал в ушах, не давая сосредоточиться хоть на чём либо, кроме холодной руки и пульсирующего жара между ног, который становился только сильнее. "Мир вам!" Люди вокруг кивают друг другу, жмут руки и улыбаются, Джейсон молчит, лишь махает головой и нервно улыбается, притягивая Дэмиана немного ближе к себе и пряча его своим огромным телом, заслоняя от толпы. От него веяло холодом, но мальчик хотел уткнуться в него и сжать в попытках хоть как то согреть мёртвое тело, то, что он делал тысячи раз до этого, и сделает ещё столько же в будущем. Месса заканчивается, и как только слова о завершении слетают с губ священника, Дэмиан рывков выпрыгивает из скамьи и тащит старшего мужчину через входные двери. Мороз ударяет по открытому лицу, играя контрастом между теплотой удушающей церкви и леденящим душу холодом, на котором мальчик может сделать глубокий вдох полной грудью и почувствовать как груз чего-то невидимого спадает с его плеч, оставляя усталость, о которой он даже и не догадывался. Джейсон вёл его к воротам, но после остановился и посмотрев на церковь, перекрестился и как только их ноги пересекли железные ставни, то мужчина достал пачку сигарет и сделав глубокую затяжку, выдохнул едкий серый дым в воздух. Сердце всё ещё колотится, а дым летающий рядом колит глаза, от чего Дэмиану приходится зажмуриться и морщить нос. Он чувствует как рука отпускает его, и на секунду Дэмиан испугался, что он уйдёт, но она тут же обвивает его талию и прижимает к широкой груди. Джейсон обнимает его, сгинаясь и положив голову в промежуток между шеей и плечом, выдыхая между ними парящий дым, от чего мальчик врезался спиной в каменный,высокий забор, что бы суметь выстоять перед всем этим весом, повисшим на нём. Мужчина мог слышать, как быстро его сердце колотиться в груди, мог чувствовать напряжение и усталость под его костями и кожей так же ясно, как и своё собственное, и именно по этому его рука нежно прошлась по позвоночнику и потёрла поясницу. Они сейчас были одни, но в любой момент их могли увидеть, ведь всё, что их скрывало, это несчастный каменный забор. Дэмиан мог чувствовать его руку, его дыхание на своей шее и это вызывало мурашки возбуждения на коже, и с его губ слетел тихий вздох. Джейсон обнял его крепче, а после отстранился и выкинув сигарету в сугроб, достал ключи и потянул Дэмиана за собой. -Пошли, я хочу показать тебе кое что. -Тт, звучит подозрительно. -Ха, как буд-то тебе не интересно. Голос хрипит и Дэмиан хотел бы, что бы он продолжал говорить, что бы эта хрипота праносилась молниями по его позвоночнику и заставляла дёргаться. Найдя нужный байк, Джейсон садится на него с силой, от чего транспорт под ним подпрыгивает и Дэмиан не может оторвать взгляда от этих огромных бедер, раздвинутых вдоль сиденья. -Сзади или спереди? -Спереди. Дэмиан пожалел о своём выборе в тот же момент, когда оказался между Джейсоном и рулём байка. Даже наличие шлема не помогало ему во всём этом. Он мог чувствовать как широкая, мягкая грудь прижимается к его спине, мог чувствовать каждый вздох, каждое заикание в груди и взглатывание слюны. Сильные ноги сжимали его собственные, и на фоне они казались такими маленькими, такими хрупкими по сравнению с огромными бёдрами Джейсона. Дэмиан был уверен, он мог бы раздавить ими арбуз или чью-то голову. Вид того, как Джейсон раздавливает чью-то голову своими ногами, заставляет пульсацию между его ног становится невыносимой и болезненной и Дэмиан был уверен, что мужчина знает о его проблеме, просто старается игнорировать или же не обращать внимания. Рука обвивает его талию, и даже если Дэмиан хотел бы, он бы не смог огрызнуться на неосторожность на дороге и самодурство, ведь обе руки должны быть на руле такого транспорта. Но он не мог, то, как рука обнимала его за живот давало своего рода спокойствие в его теле, поэтому он не решился сказать отстраниться. Постройки проносились с бешеной скоростью, оставляя лишь яркие огни за собой, которые становились виднее из за наступающей темноты зимы. Пару снежинок сразу же растаяли на стекле чёрного защитного шлема, не успев ещё толком приземлится. Пошёл снег. Весь Готэм был украшен яркими огнями рождественских ёлок, огоньков и витрин с подарками, все готовились к предстоящему празднику, желая провести его с близкими или друзьями. Лишь шлем спасал Дэмиана от ледяного воздуха и падающего снега. Они ехали молча. Поездка была долгой, и только на середине пути мальчик понял, что они держат путь в криминальную аллею - дом Джейсона. Что бы кто не говорил, но мужчина был уличной крысой, он ей и останется, ведь его дом оставил слишком много шрамов на его теле и душе, что бы он смог его забыть. Может быть, поместье было для него домом когда-то. Когда-то домом была и Лига для них обоих. Сейчас же, для Джейсона было лишь одно место, которое ощущалось уютно, тепло и знакомо, то где он чувствовал себя как дома. Собственный гроб. Почти стемнело, когда байк начал замедлятся, а после и вовсе остановился. Дэмиан оглянулся и поёрзал. Всё вокруг было разбитым, поломанным. Пустые, ветхлые дома без окон и дверей нависали над ними с угрожающей пустотой внутри. Фонари почти не горели, все стены расписаны граффити с похабными высказываниями и рисунками на них. Стекло от бутылок, шприцы, мусор, всего этого здесь было в изобилии. И когда Дэмиан хотел уже было спросить, зачем Джейсон привёл его в эту помойку, то вопрос замер на губах, когда его взгляд зацепился за обгорелый купол без колокола. Перед ним стояла церковь. Грязная, пропахшая и выбитая настежь церквушка, которая была,как ему показалось, из самого жуткого фильма ужасов который он когда либо видел. Джейсон снял шлем и повесив его на руль, тихими шагами, под которыми ломались снежинки, издавая хруст, пошёл к выбитым, еле держащимся на гнилых петлях дверям. Внутри был погром. Как только его нога вступила за проход, то под подошвой оказался грязный листок, на котором Дэмиан смог разобрать строки из какой то библейской книги. И таких листов здесь было много, что даже лежащий всюду снег не мог их скрыть полностью. Потолок был дрявым, и сверху, из темноты падали белые снежинки, ложась пушистым покрывалом на пол и распятья, стоящее на алтаре, усыпанного снегом. Казалось, словно человек на кресте спал мирным сном, не зная бед мирских и печали людей, которые молились ему. Дэмиан не осознал, что затаил дыхание, пока не понял, что его грудь обжигает и он судорожно не выдохнул холодный пар из замёрзших губ. -Когда-то я ходил в эту церковь. Голос эхом отразился от поломанных стен, и Дэмиан вздрогнул от резкого шума. -К сожалению, когда я был мёртв, во время войны за территорию её спалили. Я узнал об этом от одной из проституток на углу. Его голос был печален. Дэмиан наблюдал, как Джейсон подходит к алтарю, к распятью и встаёт на колени перед ним, слаживая руки в замок, сжимая между ладонями очертания знакомо крестика. -Мне было очень грустно. Я знал священника, который здесь работал. Я знал монашек, которые проживали тут, они подкармливали меня и впускали на ночь не смотря на погоду или ситуацию. Что то заставляет его сердце сжаться. -Мне бы хотелось, что бы воскрес кто нибудь другой, кто нибудь, кто был более достойным второй жизни, нежели я. И что-то ломается внутри него. Он больше не может этого терпеть. Одним рывком Дэмиан подбегает к Джейсону и резким движением хватает из спрятанного кармана распахнутой кожанки револьвер, который всё это время находился в нагрудном кармане. Дэмиан знает, что там всего один патрон. Он знает, для чего Джейсон держит это оружие рядом с собой, знает, почему оно находится рядом с его кроватью ночами и утром, знает, почему там отсутствуют все патроны, кроме одного. Он всё это знает и больше не может этого вытерпеть. -Я не спал той ночью! Его крик громким эхом раздаётся в пустой церкви, застревая звоном в ушах у двух единственных людей, находящихся среди развалин святого места. Глаза Джейсона широко раскрыты, он смотрит в непонимании, но всё ещё не отводя взгляда от лица мальчика, даже не смотря на дуло револьвера, наставленного на него. -Дэмиан....о чём ты говоришь? Мальчик снимает предохранитель и большим пальцем с силой нажал на барабан, который в свою очень стал прокручиваться с отвратительными щелчками, пока наконец то не остановился. Сделав шаг, Дэмиан встал ближе к Джейсону, всё ещё направляя на него дуло чёрного оружия. Всё бурлило внутри, кровь закипала, сердце стучало в ушах а дыхание было сбитым, обжигая лёгкие и разрывая грудную клетку, в которой рёбра ещё чуть-чуть и могли сломаться, так же, как мальчик, держащий холодный метал. Он подносит дуло револьвера ближе к лицу мужчины, а после останавливается на его губах и с силой вталхивает его, насильно открывая рот и цепляя мушкой зубы и язык. Джейсон послушен, как выдрессированная собака, сидевшая с открытым ртом. Руки всё ещё сжимали крестик, они не дрожали, даже если Дэмиан надеялся на обратное. Смотря на своего возлюбленного сверху вниз, когда он сидел перед ним на коленях, послушно ожидая того, что будет дальше заставило жар подняться с новой силой. Что он сделал с ним? -Та ночь, когда ты осмелился прикоснуться ко мне, помнишь? В одно мгновение в чужих ярких глаз промелькнуло узнавание, а после –страх. Страх осознания того, что Дэмиан знает. -Помнишь, как раздел меня? Помнишь, как проводил пальцами по моему телу и томно вздыхал стоя на коленях перед детской кроватью? Он бил по больному, и Дэмиан понимал это. Но он устал. Он устал от всего этого, устал от того, что творилось вокруг него, устал от того, что всё это не имело никакого смысла. Устал, что его любовь не замечают. Руки не дрожали, когда он снова нажимает на предохранитель, и барабан делает ещё один поворот. С открытого рта начинают течь слюни, стекая по подбородку и капая на шею, ключицы, оставляя влажные, липкие следы. Джейсон всё ещё смотрит на него, и Дэмиан мог утонуть в этих ядовитых глазах, что отравляли его, пожирали столько лет, что он уже не мог выбраться, окунувшись в них с головой, пробираясь в самые рёбра, нервы, вены и сердце. -Я всё помню, потомучто не спал. Слова вышли гораздо тише, чем он хотел. -Я всё помню и всё ещё слышу твои вздохи, всё ещё чувствую прикосновение твоих ледяных рук. Голос срывается, но для его собственных ушей он казался таким молодым, таким детским, что отвращение к самому себе нахлынуло с новой силой. Он не будет плакать. -Я всё это помню и я ненавижу себя за то, что хочу снова это почувствовать, хочу снова это услышать, ощутить на себе твою любовь таким образом. Рука предательски дёрнулась и дуло с лязгом ударилось об зубы. Джейсон не пытался ничего сказать, как то оправдать себя или хотя бы пошевелиться. Он продолжал сидеть неподвижно, смотря Дэмиану прямо в глаза с таким пониманием, с такой виной и прощением, что ком в горле становился сильнее. -Если ты и в правду так хочешь умереть, то умри от моих рук, а судьба решит, суждено тебе добиться желаемого сегодня, или же нет. Дэмиан наблюдает, как его возлюбленный закрывает глаза, полностью расслабив тело. И это выводит его из себя. Курок под его пальцем тёплый, даже когда нажимает на него, он всё равно продолжает держать его, слыша глухой щелчок перекрутки барабана с пустого магазина. В церкви стояла оглушающая тишина. Снег всё ещё продолжал падать, когда Джейсон открывает глаза и смотрит на Дэмиана, и в них он видит любовь, от чего руки предательски задрожали. -Я ненавижу тебя.... Он вынимает пистолет из рта, руки всё ещё трясёт,но мальчик не может отпустить рукоять револьвера, даже если бы постарался. Дэмиан смотрит на Джейсона, такого спокойного, словно он....словно он только что не.... -Я блять ненавижу тебя... Слова полны горечи и обиды, они сами срываются с детских, замёрзших губ и неровном дыхании, трепете голоса, который подрагивал с каждым вздохом. -Дэмиан... -Я ненавижу тебя и твоего Бога.... Джейсон вздыхает, и спустя некоторое время нежно произносит: -Я знаю -Я ненавижу что ты так страдаешь Голос срывается, и первая слеза скатилась вниз по ледяной от холода щеке, капая на снег. -Я ненавижу, что ты веришь в его любовь больше, чем в мою. Рука с пистолетом вольно свисает , а мальчик, держащий его, пытается вспомнить, как дышать. -Я ненавижу тебя за то, что ты сделал. -Я знаю Пистолет выпадает из руки оставляя пальцы вместе с ладонь мёрзнуть от адского холода. Распахнув руки в стороны, мужчина тихим, заботливым шепотом зовёт его. -Иди сюда. И Джейсон ловит его, когда мальчик падает на колени и крепко прижимает к своей груди, притягивая всё тело к себе, словно боялся, что упустит маленькую частичку сломанного ребёнка. Мужчина обнимает его, подбирая под себя и держа так, словно мать укачивает плачущего ребёнка, которому приснился страшный кошмар. Но кошмар Дэмиана был реальным. Он был прямо перед ним -Всё хорошо. Он целует мальчика в макушку, нежно поправляя мокрые от снега волосы, который всё ещё шёл и усыпал их тела. Дэмиан вздрагивает, а после поднимает взгляд и встречается с чужими, ярко зелёными. Мужчина наклоняется и ловит замёрзшие губы своими собственными, проводя языком по ним, а после по зубам, нёбе и везде, куда только смог дотянутся. Поцелуй был горячим, он обжигал его, не смотря на весь холод, что творился вокруг. Немного отстранившись, Дэмиан сел на одно из бёдер согнутых колен, на которых всё ещё сидел мужчина и сжав его своими собственными немного сильнее, снова поцеловал, на этот раз ведя поцелуй, беря всю инициативу на себя. И Джейсон ему позволил. Позволил сжать его руку, позволил полностью овладеть его телом и коснуться своей шеи, груди, талии. Тонкие руки блуждали по всему, до чего только могли дотянутся, с силой врезаясь в кожу и мышцы, сжимая до алых синяков. Всё под кожей гудело, пылало, и мальчик сам не заметил, как прижался к бедру ещё сильнее и дёрнулся, издав в поцелуй тонкий вздох, который тут же был пойман в новый поцелуй. Всё горело. Гнев, возбуждение, страсть, всё смешалось воедино в тот самый момент когда ледяная рука зарылась в короткие волосы мальчика и держала так, словно Джейсон боялся отпустить. Другая рука всё ещё покоилась на его талии, обнимая его, прижимая ближе, от чего оба могли слышать сердцебиение, которое вот вот сломает рёбра. Между ног становилось больнее и просто невыносимо. Было узко, жарко и мокро от пота и предекулята, и Дэмиану хотелось большего. Но он только прижимается сильнее, словно пытаясь вплавить всё своё тело в чужое, и в один момент его подхватывают и вот, он нависает над Джейсоном, прижимая его к холодной земле усыпанной снегом, сжимает руку и просто не может оторваться от этих губ и глаз, что отравляли его разум. Один толчок, второй, бедро между его ног твёрдое, джинсы болезненно трут кожицу но это было то, чего он хотел. С губ слетает ещё один, более громки стон когда Дэмиан продолжает тереться, совершенно без понятия как контролировать своё дыхание и звуки, которые он издавал. Он чувствовал руки на себе, он чувствовал жаркий поцелуй и то, как его собственное колено упирается в чужую промежность и надавливает, когда слышит знакомый для его ушей вздох удовольствия. Он хотел бы, что бы этот момент длился вечно. Но становилось всё жарче, а сдерживаться всё труднее. Хотелось большего, хотелось быстрее и мальчик чувствует как не может остановиться, когда немного ускоряет темп, а потом в одно мгновение это слишком много, слишком сильно и он выгибается, а с губ слетает громкий стон, от которого он тут же закусывает губу. Внизу жарко и липко, сердце стучит так быстро, что казалось, словно оно вот вот проломит все рёбра и выпрыгнуть наружу. Дэмиан забыл, как дышать. Рука касается его щеки и мальчик поднимает немного рассеянный взгляд, встречаясь со взглядом Джейсона. Он ничего не говорит, просто целует его снова, на этот раз нежно, осторожно и лениво. Это было так знакомо, и Дэмиан просто разваливается в его объятиях, целуя в ответ. Забытый пистолет лежал на холодной земле, уже немного засыпанный снегом. На краю сознания Дэмиан понимает, что позволил этим глазам поглатить его, позволил отравить этим ядовитым, токсичным, но любящим взглядом. Он выпьет любой яд, который Джейсон ему даст. Лишь бы он любил его больше, чем Бога.