Гипоксия

Stop that you ain't no friend of mine 

We don't believe your lies

Go on and your live your life 

Running out the back door 

— Ну, что ты там застыл? — наконец не выдержал Дэвид. Саймон, словно залипший, всё так же продолжал сидеть на корточках, рассматривая что-то лежащее в траве. Он глубоко и быстро дышал. — Оглох, что ли? Подходить к нему Дэвид не собирался, но вид Саймона настораживал его, даже почти пугал. Сделав лишь один шаг вперёд, он тут же застыл на месте, вскинув руки вверх. Саймон наставил на него дробовик. — Воу! — Ты обещал отвести меня домой, — сказал внезапно оживший Саймон. Он поднялся, продолжая направлять дуло на Дэвида. — а теперь решил сбежать… — …Испугался! — выпалил Дэвид. — Бывает!  — Заткнись! — рявкнул на него Саймон. — Тут, в траве, патроны и пистолет. Бери, и давай в путь.  Дэвид вытаращил на него глаза, словно из его рта вылетели не осознанные слова, а чистая шизофазия.  — Ты спятил? — спросил он искренне. Он почувствовал, как холодный пот медленно скатился вдоль позвоночника. — Ты хоть представляешь… — Взял, и пошли, — решительно процедил Саймон. Костяшки его пальцев побелели от силы, с которой он сдавливал оружие в руках. — ты обещал. — Я не знал, что… — …Или я разнесу твою башку прямо сейчас! — заорал наконец он. Его глаза сверкнули молнией безумия.  Дэвиду оставалось лишь опустить руки и подползти к ногам Саймона, где действительно оказались брошенные кем-то патроны и глок — точно такой же, какой был у Саймона. Дэвид поднял его и почесал затылок. — Может махнёмся? Мне с дробовиком как-то полегче будет, чем с этой чухнёй. Саймон презрительно смерил его взглядом, но протянул дробовик. Парни обменялись оружием и, зарядив магазины, нерешительно двинулись вперёд. Дощатый причал встречал тянущимся отовсюду холодом, лёгким туманом, стелющимся полу-прозрачной простынёй и опасной тишиной. Даже ровная гладь воды затаилась, словно готовясь напасть на путников, осторожно ступающих по скользким доскам. — Слушай, а обходного пути точно нет? — пробормотал Дэвид, когда они прошли пару метров по мосту.  Саймон не ответил ему, но указал рукой, чтобы тот заткнулся. Из темноты на них что-то смотрело: пристально и с живым ожиданием. Дэвид направил дуло на существо, и его сердце забилось подобно птице в клетке. Когда монстр заметил на себе взгляды парней, он истошно завопил, и бездумно бросился на них, вперёд выбрасывая руки. Дэвид без лишних раздумий выстрелил, ненароком оглушив Саймона. Тот выронил глок и схватился за уши, а существо продолжало бежать на них. — Вот же чёрт! — воскликнул Дэвид и выстрелил ещё раз, отчего Саймон скорчился и согнулся в три погибели. На этот раз существо покачнулось, затрепетало всем телом подобно стопке домино, и упало в воду, шлёпнувшись своим телом о щупальце.  Дэвид обернулся  на Саймона. Он крепко держался за уши и жмурился. Дэвид качнул его за плечо. — Ты чё? — Давай ты лучше дробовик свой оставишь на крайний случай? — проговорил Саймон с осторожностью. Он нерешительно убрал ладони с ушей. — Очень громко. Только после того как он услышал это от Саймона, Дэвид обратил внимание на оглушающий звон в ушах. Должно быть, из-за скакнувшего адреналина он не заметил его раньше.  — Да, — согласился Дэвид. — ты, наверное, прав.  Саймон поднялся, и взяв в руки глок двинулся дальше. В темноте едва можно было увидеть, что скрывается впереди, но на свой риск Саймон продолжал шагать, погружаясь в неё всё больше и больше, исчезая из виду. Дэвид смотрел ему вслед, двигаясь медленно и нехотя.  — “Хорошо, когда есть, ради кого так убиваться,” — горько размышлял он. — “Жизнью рисковать, со странными типами влезать в дерьмо, и идти напролом…” Вдруг из темноты ударами плети вырвались несколько выстрелов, и ненадолго вдалеке вспыхнули огни. Затем всё вновь утихло. Дэвид вздохнул, и немного ускорился. Вода вдруг заплескалась и он напрягся, хотя поблизости ничего не было. Щупальца оставались неподвижны.  — Дэвид! — голос Саймона лопнул пузырь безмолвия. — Дэвид, мать твою!  Мост задрожал и завибрировал, словно кто-то гигантский ступал по доскам. Дэвид, помедлив мгновение, ринулся на голос Саймона и, пересекшись с ним, бегущим назад, отшатнулся к краю моста. Саймон нечаянно толкнул его локтем, и упавшего Дэвида словно огрело кнутом. — Ауч! — выкрикнул он, хватаясь за ногу. — За что?! Саймон, ни говоря ни слова, подтянул Дэвида к себе и взглянув на его ногу, со свистом вобрал воздуха в грудь.  — Идти сможешь? — спросил он прямо. Дэвид опустил голову и ужаснулся: по длине всей голени простиралась глубокая рана, из которой, огромным пятном, вырывалась горячая кровь. Идти с такой было нельзя. — Нет конечно, ты ёбнулся?! — закричал Дэвид, прожигая Саймона горящим ненавистью, укоризненным взглядом. — Как я… Его голос был внезапно прерван усилившейся вибрацией. Она успела подступить так близко, и была настолько мощной, что отзывалась внутри тела дрожанием внутренностей. Мужчины подняли взгляд, и Саймон тут же стал дёргать лежащего на мосту Дэвида назад, ухватив раненного подмышками. На них надвигался Гигант. Безжалостно, и будто бы неосознанно, он делал щаг за шагом, приближаясь метр за метром. Дэвид закричал: — Закрой уши! Изловчившись, ему удалось схватить выпавший ранее из рук дробовик, и с решимостью нацелив дуло на монстра, он выстрелил дважды. Пули сверкнули,очевидно попав в цель, однако ублюдок продолжал идти и даже не думал останавливаться. В недоумении, Дэвид выстрелил ещё раз. Пуль осталось две.  — Какой же ты тяжелый!... — воскликнул Саймон. — …Не утащу….Помогай хоть как-нибудь! Дэвид опешил, глядя на Гиганта, который всё так же шёл, словно был неуязвим. Он обернулся и крикнул на Саймона: — Вали нахер отсюда! Если его последние пули не возьмут, хоть ты спасёшься!  В то же мгновение как он сказал это, последние две пули выстрелили, но результата по прежнему не было. Теперь Гигант был совсем близко. Жалких двух шагов ему не хватало для того, чтобы раздавить Дэвида в лепёшку, и Дэвид, понимая, что спасения нет, изо всех сил зажмурился. Его трясло, как трясёт дерево под натиском цепи бензопилы, на лбу выступила испарина, во рту пересохло, а сердце упало. Шаги монстра как будто подбрасывали его немного вверх, как муравья при приближении человека. Темнота, воцарившаяся перед глазами, отнюдь не пугала. В какой-то миг всё вокруг остановилось и стало казаться простым кошмаром. Дэвид почувствовал, как вес огромного тела медленно опускается на него… …Застывшую тишину сразили сразу три оглушительных выстрела из глока. Отчаявшийся Саймон стоял чуть поодаль от принявшего свою судьбу Дэвида, крепко, едва не доходя до хруста сжимая в руках пистолет. Его лицо было обезображено яростной гримасой. Гигант, пропустивший все три пули сквозь себя, издал утробный вопль и затрясся. С поднятой ногой, зависшей над Дэвидом, он громоздкой тушей стал падать в воду, задевая несколько щупалец, оказавшихся вполне живыми. Вместе с собой он унёс под воду и их, вероятно раздавив. Над озером вновь воцарилась тишина. — …Саймон, — дрожащим голосом обратился Дэвид в пустоту. — я же жив, а? Жив, правда? — Жив, жив…  Саймон оттащил тело Дэвида ещё на пару метров назад и уселся перед ним, поджав колени. Молча, он оторвал рукав своей толстовки и перевязал им ногу спутника. Дэвид виновато покачал головой. — …Вот и рукав ушёл, — сказал он полушутя. — извини. — Да похер, — пожал плечами Саймон. Он постарался, чтобы его голос звучал безэмоционально, однако сквозь фасад безразличия отчётливо пробивалось вопящее разочарование. — Тебе нужнее сейчас. — Идти ещё далеко, — напомнил Дэвид. — надо забрать патроны, в дробовике магазин пустой.  — И у меня четыре… Дэвид попробовал подняться, на что Саймон тут же поспешил прижать его к мосту. — Ты идиот? Что ты делаешь? — Чё? — возмутился Дэвид. — Я же не могу лежать здесь и ждать, пока ты сделаешь всё сам. А даже если и могу, идти всё равно придётся, ты же меня не утащишь. Вернувшись назад, Саймон несколько раз пробовал сунуть Дэвиду подмышку палку, чтобы тот использовал её в качестве костыля, но тот отпихивал и его, и палку, и в конце концов сорвался: — Да ты заебал уже, Саймон! Нахер мне твоя палка не всралась!  Саймон отшатнулся от внезапного крика, затем ощетинился, но ничего не сказал и выбросил палку куда-то далеко. Вихрем она угодила между веток деревьев. Дэвид почувствовал лёгкое чувство вины перед ним, ведь тот лишь хотел облегчить его состояние, однако извиняться не стал. Не было времени. Вооружившись до зубов вновь, они возобновили путь по мосту, на этот раз заранее целясь в монстров, теоретически стоящих поблизости. Ориентироваться помогли навострившиеся уши. Дэвид снова плёлся позади, но на этот раз у него на это была весомая причина и даже свои болезненные стоны и шипения он мог не сдерживать. Саймон иногда оборачивался на него, но лишь закатывал глаза и продолжал идти как ни в чём ни бывало. Несколько метров дались им без боя. Только чёрная, затхлая вода иногда плескалась и пускала по глади крошечные волны или диски, разбегающиеся словно трусливые мыши. Это были “щупальца”.  Дэвид старался не подходить близко к краю, чтобы не быть пойманным в их цепкие оковы вновь, а Саймон снова скрылся в темноте.  — “Какой это по счёту вдох?...” — вдруг мелькнула в голове мысль. — “...Хер знает..Сколько я уже тут?” Дэвида тут же словно окатило ледяной водой и он застыл на месте, не смея двинуться. Он задрожал, хотя ничего страшного уже не было в том, что он не считал время. В глубине души он понимал, что рано или поздно всё равно вернётся назад, но именно это и пугало его теперь. Оставаться одному в заброшенной больнице было куда страшнее любого здешнего монстра… — “Только не обратно…” — повторял про себя Дэвид, нервно стуча зубами. — Саймон?...Саймон!  Зов в пустоту не принёс ничего. В густоте тьмы, разверзшейся перед Дэвидом, он увидел ничего. То “ничего”, по которому он блуждал задолго до встречи с Саймоном, и которое свело их для чего-то пока непонятного. Его затрясло снова, и едва удержавшись на ногах, он принялся бежать вперёд, несмотря на жгучую боль в голени. — Саймон! В нескольких метрах вдруг раздались выстрелы: один! Два! Три! Вспышки ненадолго осветили искаженное лицо Саймона, но стоило Дэвиду прищуриться, как он тут же становился нормальным. Перед ним лежало тело женщины — такой же, которую Дэвид убил, оказавшись в университете — и он тоже трясся. — Эй! — Дэвид, ковыляя, наконец подобрался к Саймону. — Чел, ты в порядке? — Да… — отрешенно ответил Саймон и потряс головой, словно выкидывая что-то из памяти. — Пошли. Уже немного осталось. Минуту они шли вместе, но Дэвид отставал и Саймон вновь вырвался вперёд, очевидно не отдавая себе отчёт в этом. Дэвид плёлся, как старая кляча. Нога ныла и режущая боль изматывала, но останавливаться было нельзя. На секунду Дэвид задумался о том, что будет с ним, когда он всё же приведёт Саймона домой, но почти сразу же выкинул эту мысль, отмахнувшись от неё, как от взбесившейся и больно-грызущей плоть мошки. Продолжать путь становилось всё тяжелее с каждым шагом, боль отдавалась в бедро и нещадно жгла мышцы. Саймон вдруг заорал: — Твою мать, сколько их тут!  Дэвид, не успев ничего сообразить, уловил лишь последнее, что крикнул ему Саймон: — Беги и не останавливайся! Дэвид замешкался, оглядываясь. В руках он крепче сжал дробовик, когда на него из темноты выперлись двое. Это были женщины в белом. Он тут же, не раздумывая, выпустил в каждую по пуле, и они сразу свалились на доски. Нервная улыбка растянулась на его лице, однако тут же она сползла, когда мост затрясся. Дэвид поднял голову и увидел гиганта. Неуверенно он направил дуло ружья в район груди, выждал немного и выпустил оставшиеся пули в него. Блестящее от влаги — ни то крови, ни то воды — тело продолжало надвигаться, грозясь вот-вот размазать всё, что окажется у него на пути.  Дэвид тут же рванулся вперёд, взвыв от боли, понимая, что вариантов больше нет. Успев проскочить между ног твари, он ринулся дальше, не разбирая дороги. Впереди его ждала орда монстров, готовых поживиться его ослабевшим телом, но сдаваться им без боя он не думал. Сталкиваясь с тварями, он падал, вскакивал, становясь на колени, и продолжал нестись, корпусом наклоняясь вперёд. Им овладел страх, адреналин, и мозг отключился, уступая место автопилоту. Дэвид бежал, поглощённый гулом крови, стучащей в ушах.  Несколько раз его задели когтями, щупальцами. Он кричал от боли, но не слышал сам себя. В какой-то момент он врезался во что-то, и свалился в колючую траву, чувствуя, как проваливается в бездну. Сил не осталось, и он, опуская веки, больше не был готов сражаться. 

***

— Да наконец-то…Какой же ты, блять, тяжёлый… Из гущи событий Дэвид, неожиданно для самого себя, перенёсся на спокойную, щедро освещённую утренним солнцем улицу. Его волочили за собой, ухватив тело под руки.  — Саймон…? — неуверенно зевнул Дэвид. — Мы дошли? — Я дошёл, — недовольно брякнул парень, остановившись. — а ты еле дополз и свалился передо мной. Дэвид оглядел своё тело. Одежда на нём была изрядно порвана, к тому же пропитана кровью. Он поднял голову, глядя на Саймона через плечо. — И ты сердишься на меня за это? Смотри, как я пострадал из-за тебя. — Я не из-за этого… — он вздохнул и отпустил Дэвида, согнувшись пополам. — Я просто устал. Ты правда очень тяжёлый. Возражать было нечему, да и сил прибавилось немного и тратить их на споры не хотелось. Саймон присел на дороге, рядом с Дэвидом, и вытер лоб ладонью.  — В каком доме ты живёшь? — спросил его Дэвид. — Вон в том. — рука нехотя поднялась и указала на самый обыкновенный дом с красной черепицей, стоящий в двадцати метрах. Дэвид улыбнулся. — Ну, туда я и своим ходом дойду, — он опёрся на ладони и попытался встать. Тело затряслось, не зажившие раны запротестовали и завыли, убеждая Дэвида сесть обратно, однако гордость этого не позволила. Превозмогая, Дэвид всё же поднялся, и хотя побледнел, с хвастовством сказал: — Вишь? Всё, вставай и ты, щас в кровати отлежишься. — Ага, — увидев в Дэвиде такую решительность, Саймон немедля поднялся. — только сначала в душ. Дэвид пожал плечами, и они зашагали в сторону дома. С каждым шагом он приближался, но Дэвид ощущал ужасную боль во всём теле. — Слушай, а можно я у вас ненадолго задержусь? — спросил он. Саймон смерил его странным взглядом. — Ну, типа выходите меня. Как раненого птенчика.  Саймон кивнул.  — Хорошо. Только если мама возражать не будет… Оказавшись на пороге, Саймон буквально засиял. Он стоял, освещённый тёплым светом и улыбка сама вытягивалась на его лице. Словно не до конца решаясь, он потянулся к ручке входной двери. — Надеюсь, мама в порядке… — пробормотал он и с осторожностью отворил дверь. Дэвид оставался на пороге, ожидая приглашения, чтобы войти. Неловко улыбаясь, он наблюдал за Саймоном, который наспех разувался, а затем бежал в гостинную. — Мама! — позвал Саймон. — Мам! Я дома! Никто не ответил. Дэвид предположил, что она могла ещё спать. — Мам? — Саймон вошёл в кухню, затем, осмотревшись, настороженно отправился прямо по коридору. — Ма-а-м!  Он скрылся в глубине дома, а Дэвид так и стоял на пороге. Его подмывало зайти и сесть на диван, край которого он увидел, но он не мог себе этого позволить. Тело ныло, а на улице было тихо и спокойно. Даже слишком спокойно для всей чертовщины, через которую им пришлось пройти несколькими часами ранее, и Дэвид, не слыша ответа матери Саймона, напрягся. — Слыш, а может, она в магазин ушла? — крикнул он, но ответа не последовало. Дэвид нахмурился.  Сделав шаг вперёд, переминаясь с ноги на ногу, Дэвид вскрикнул и осел наземь: ногу свело ужасной судорогой. Он выругался, плюнул и вошёл в дом, обосновавшись в гостинной. Он плюхнулся на диван и, потирая ногу, принялся ждать Саймона. — Мам! Мама! — раздались отчаянные крики. — Мама, где ты?! Ворвавшись в гостинную, Саймон истерично завопил: — Она куда-то делась! Её нет! Где она может быть?! — Может, в магазин вышла? — предположил Дэвид. — Не кипишуй, Сай… — …Она бы оставила записку… — забормотал он. — …Она не могла так просто уйти…Она бы ждала меня…Она, наверное, волновалась… — Братан, — Дэвид протянул руку к Саймону, но тот отшатнулся. — переста… — …Это всё из-за тебя! — сорвавшись, Саймон кинул в Дэвида подушку. Затем бросил в него ещё одну, и ещё, затем в ход пошла мамина сумка, её косметика и всё остальное, что попадалось ему под руку. — Если бы я не пошёл с тобой, она бы не ушла! Она волновалась, а я..! Я же знал! Она думает, что я ужасный сын! — Успокойся, эй!... — уворачиваться от летящих “снарядов” Дэвиду было трудно. Словно муха, внезапно лишённая крыльев, он извивался, но когда в глаз прилетела губная помада, он скрючился, укрываясь руками. — …Да вернётся она, мудила! Что ж ты делаешь! Больно! Прямо в глаз… Истерика Саймона продолжалась, хотя летящие предметы сократились в количестве.  — Зачем, зачем я только связался с тобой! — сокрушался он, пальцами впиваясь в волосы. — Ходячая проблема! Дэвида ранили его слова. На секунду он даже подумал, что лучше быть одному, чем слушать безосновательные оскорбления от человека, с которым он успел сблизиться. Он прикусил губу, и сказал: — Прекрати нести херню и успокойся! Взрослый лоб, а так из-за мамки ноешь…Вернётся сейчас.  — Как же! — зарычал Саймон, пнув его ногой под рёбра. Дэвид с грохотом свалился с дивана. — Пролечи меня, давай! Она бросила меня… — …Может и бросила! — сдавленно выкрикнул Дэвид в ярости. — Я бы тоже такого мудака бросил! Я и так калека, так ты добавить решил?! — добавил он уже на порядок тише. Саймон, словно обезумев — его глаза в мгновение налились кровью, а дыхание стало прерывистым и частым — схватил Дэвида за волосы  и вышвырнул его за порог, перед этим хорошенько пнув того в спину. Дэвид, как дворовой пёс, взвыл и развалился перед домом, постанывая. Дверь со свистом захлопнулась. — Видеть тебя не хочу! — “Вот, что меня ждало,” — подумал Дэвид, практически рыдая от ноющей, колющей и жгущей боли. — “Надо было свалить от него раньше…Псих…”  Дэвид сжался всем телом и, глотая текущие ручьём слёзы, пытался как можно меньше дышать. Рёбра невыносимо ныли, кровь пульсировала, а гнев нарастал. — “И ведь из-за чего!...Из-за матери!...А я ему жизнь спас…”  Зажмурившись, Дэвид погрузился в темноту. Из дома доносились вопли и рёв Саймона, совершенно потерявшего человеческий вид и какое либо достоинство в глазах Дэвида. В темноте плыли странные образы. Они стреляли, как фейерверки, рассыпаясь огненным дождём, и казались Дэвиду совершенно реальными. Внезапно в ушах раздались женские крики: — “Дэвид, не надо! Опусти нож, сейчас же! Сынок!”  Какой-то шум прервал её. Затем она завопила вновь, теперь звуча куда более напуганной, чем раньше. — “Йохан! Чёрт возьми, он убьёт меня!”  Дэвид скорчился от накатывающейся волны боли и сдавленно простонал. Голос Йохана он не помнил.

***

Саймон зачем-то продолжал носиться по дому и искать мать везде, словно она могла внезапно материализоваться под столом в осмотренной миллион раз кухне, или в шкафу в спальне. Даже обратив дом в бедлам, он не мог смириться с её отсутствием. Он задыхался от недостатка воздуха, слёзы горечи продолжали стекать вниз по раскрасневшимся щекам, тело жаждало насилия. Саймону хотелось избить или быть избитым, в конце концов, он признавал и свою вину в произошедшем. Обойдя дом трижды, он наконец пришёл к тому, что тратит время попусту и выволок себя из дома. На лежащего у двери Дэвида, жалобно скулящего и шмыгающего носом, он не обратил никакого внимания, безразлично пройдя мимо, и направился в магазин, надеясь, что найдёт её там. Утреннее солнце теперь не грело, а жгло — нещадно и с отчётливой злобой — и Саймону пришлось щуриться, чтобы свет не слепил его. Улица казалась мёртвой, брошенной и пустынной, словно все соседи одновременно решили уехать отсюда куда-то далеко, притом оставив свои машины на месте. Это нервировало Саймона, но он старался думать лишь о матери, постепенно ускоряя шаг. Шоком для Саймона стало закрытие магазина. На двери висела табличка “Работа прекращена до 18.06 по причине неисправности оборудования”, но конечно же это было ложью. Саймон пялился на эту табличку достаточно долго, чтобы текст стал расплываться и мельтешить, а затем он молча пошёл обратно. Теперь искать мать нужно было у соседей, и приходилось лишь надеяться, что она найдётся быстрее, чем они нарекут Саймона психом, и перестанут открывать двери.  Подойдя к первому дому — дому Мортинссонов — Саймон вытер лицо, постарался успокоить себя и, как бы небрежно, постучал в дверь. Глухим звуком отдались удары, и никто не поспешил выйти. Саймон выждал минуту, и постучал ещё раз. — Простите, — несколько дрожа голосом крикнул он. — я ваш сосед…Хенрикссон…Моя мама не у вас? Из-за двери по-прежнему не было слышно ничего. Даже шагов или шума телевизора, и Саймон постучал ещё раз, наконец напористее и с откровенной злостью.  — Откройте! — проорал он. — Эй!  Он подошёл к окну и заглянул в него, но там никого не было. Даже мебель в комнатах отсутствовала; лишь голые стены и пыльный пол. Саймон окоченел и, с глазами напоминающими по размеру кулак взрослого мужчины, отошёл от окна. Их красная машина стояла нетронутая. — “Какого чёрта?” — размышлял Саймон, ковыляя от одного дома к другому, не находя в них ни жильцов, ни их вещей. — “Куда они все делись?...” Он петлял около часа, обходя дома, словно надеясь каким-то образом найти там людей. Безуспешно: каждый дом в округе “умер”, представляя собой теперь уже не жилое помещение, а коробку на продажу, правда, без риэлторов и нынешних владельцев.  Окончательно отчаявшись, Саймон вернулся домой, вновь даже не взглянув на Дэвида, под которым успела растечься небольшая багровая лужица.  Заперевшись в доме, Саймон взорвался накрывшим его бессилием. Слёзы и полу-всхлипы-полу-крики вырывались наружу фонтаном, а самого его трясло, как если бы он провёл пару часов на морозе без одежды. Сердце у него ныло, в голове тысячи мыслей сменялись кричащей пустотой, а затем наоборот. Он не понимал, что происходит. — “Ёбаный Дэвид!” — думал Саймон, сжимая челюсти с невероятной силой. — “Зачем он только появился здесь? Зачем я встретил его?!” — рык ненависти вырвался из его груди, и он с шумом втянул воздух сквозь зубы. Саймон бормотал, катался по полу в агонии, бился головой об пол и царапал лицо ногтями. Оставаться одному было невыносимо. Спустя час пустых страданий и воплей, Саймон всё же смог немного успокоиться и решил убрать дом, зная, что когда мама вернётся, ей не понравится то, что он натворил, пока её не было. Сначала он убрался в её спальне: бережно сложил вещи в шкаф, развесил её пальто и платья, заправил кровать. Затем в кухне выбросил осколки тарелок и развесил полотенца. Убираясь в гостинной он наткнулся на её фотографию в рамке. Она свалилась, когда Саймон швырнул в Дэвида подушку, а тот, укрывшись руками, сумел защититься. Саймон взял её в руки и покрутил. Агата Хенрикссон была необыкновенно красивой женщиной. Держа в руках её фотографию, невозможно было не улыбнуться в ответ её добродушной улыбке, острому некрупному носику, кончик которого всегда чуть приподнимался, стоило ей хоть немного вытянуть рот, её ярким, живым, серым глазам и непослушным чёрным волосам, которые она любила убирать за уши.  Агата была прекрасной, но вырастить прекрасного сына в одиночку оказалось труднее, чем она могла представить. Саймон вспомнил о Дэвиде. О том, в каком состоянии он выбросил его на улицу, о том, через что они вместе успели пройти за эти сутки, и подумал о том, что сказала бы об этом мама. Саймон медленно опустил рамку на стол и бросился к двери. Дэвида, вероятно спящего, Саймон с трудом втащил в дом. Уже вечерело, и Саймон изрядно устал, но чувствуя вину, он уложил Дэвида на свою постель и вышел из комнаты. Вернувшись со шприцом морфия, он какое-то время колебался и раз за разом одёргивал руку, намереваясь воткнуть иглу в вену, и в конце концов устав торговаться с самим собой, сосредоточившись, аккуратно ввёл препарат.  Дэвид, словно наблюдавший за всем действием, но не ожидавший от Хенрикссона такой решимости, вдруг заморгал, попытался вскочить, но Саймон успел удержать его в положении лёжа, придавив рукой. Тогда Дэвид захрипел, замотал головой, однако более не сопротивлялся, приняв смиренную позу лёжа. Больше всего в этот момент он напоминал собаку на усыплении: покорную, безразличную, но с пустыми, грустными глазами. Он ничего не сказал Саймону. Выйдя в ванную за бинтами, Саймон на мгновение поймал на себе чей-то взгляд. Он нахмурился и огляделся: никого в доме не было и не могло быть, но ощущение не уходило. Тогда он заглянул в гостинную. С фотографии стоящей на столе на него разочарованно глядела Агата, нахмурив выразительные брови. Опущенные уголки её багрянцевых губ дрожали, словно она готовилась что-нибудь сказать, но стоило Саймону моргнуть, как приветливая улыбка вернулась на лицо матери.  По спине побежали мурашки, но взяв бинты, Саймон вернулся к Дэвиду, стараясь не думать о галлюцинациях. Перевязав раны как мог, он оставил Дэвида одного, отправившись на кухню, перед этим взяв фотографию матери с собой. С ней в руках он сел за пустой стол, включив свет и бесцельно пялился на неё, ожидая чего-то. 

***

Дэвид будто бы находился во сне, когда встал с кровати и прошёлся по комнате. В глазах было темно и, вытянув руки перед собой, он продвигался на ощупь, не осознавая, где он и куда идёт. Бессмысленно мотая головой, он нащупал дверь и куда-то вышел, едва удержавшись на ногах. Тело ныло. Он двигался вперёд, ничего не ощущая и даже ни о чём не думая, будто бы кто-то отключил его мозг и оставил беспомощно блуждать в темноте. Внезапно вспышка света ударила в глаза и Дэвид зажмурился, а когда свет погас, он увидел очертания помещения. Длинный прямой коридор вёл к большой двери, а по бокам стояли арки и двери поменьше. Дэвид наугад поплёлся к первой двери, но с размаха въехал в стену лбом, болезненно вскрикнув и схватившись за него ладонями. Перед глазами заплясали белые точки, в ушах засвистел белый шум. Откуда-то вдруг донёсся обеспокоенный голос: — Дэвид? — спросил он. — Это ты?  Как корабль, плывущий на свет маяка, Дэвид ринулся на звук. — Дэвид, эй! — позвал голос. — Ответь! Но Дэвид не мог ответить на зов. Его губы были плотно сомкнуты, словно сшиты вместе, и он бежал на голос со всех ног, пока не оказался перед аркой. За ней, в абсолютно скрытой в тьме комнате, стоял ангельски белый, сияющий силуэт. Он обернулся. — Дэвид, — у силуэта было женское лицо. Она подошла к мужчине и протянула аккуратную ладонь к его щеке. — Дэвид, милый…Ты в порядке? Дэвид оцепенел и на мгновение ему показалось, что он не дышит. Женская рука нежно, по-матерински, поглаживала его щёку и причитала “Я ждала тебя, я ждала тебя”. Дэвид нерешительно поднял глаза, но не увидел лица незнакомки. Она ослепительно сияла, к тому же возвышалась над ним на две головы.  — Кто ты? — спросил Дэвид с тревогой. — Кто я?... — её рука отнялась от щеки и женщина с обидой прижала ладони к груди. — Ты правда спрашиваешь меня об этом? Дыхание Дэвида сбилось, и в горле стало саднить, как если бы его сжали. С раскрытым ртом он стоял, и боялся спросить её, но не потому что боялся обидеть, а потому что не хотел слышать от неё “да”. Две буквы застряли в глотке и отчаянно держались за кончик языка.  — …Мама..? Силуэт мягко улыбнулся. — Да, Дэвид. Я рада, что ты помнишь меня. — она помолчала немного, поджав тонкие аккуратные губы, а затем полу-шёпотом добавила, как бы невзначай. — А…как ты убил меня…ты помнишь? Дэвида затрясло, словно его сразило молнией, и она свалился на колени.  — Ты убил меня, — продолжала женщина. — И ты убил отца…Но я не виню тебя… — …Заткнись! — диким голосом заорал Дэвид. Его сердце колотилось бойко и оглушающе, как звонкие удары барабанов. — Я не хочу об этом думать! Заткнись! — Но милый, — женщина опустилась перед Дэвидом на колени. — Я просто хочу, чтобы ты знал… — …Уйди! Сгинь! Дэвид зажмурил глаза до боли, до гула в ушах, но всё же он продолжал видеть её. Она разочарованно опустила глаза. — Сынок…Мне было больно тогда. Я знаю, что ты не хотел… — …А если хотел?! — Дэвид выкрикнул это в сердцах, ногтями вцепившись в волосы. — Что, если я хотел тебя убить, а? Что ты скажешь на это? Женщина в страхе замотала головой. — Что, если я никогда не любил тебя? Ты была ужасной матерью, из-за тебя меня упекли в психушку! Вся жизнь пошла по пизде! — Дэвид с жадностью втянул воздух ртом. — Почему ты не оставишь меня в покое?! Я не хочу думать о тебе! Уйди! Силуэт сьёжился и поник. Потеряв все свои черты, женщина сказала, прощаясь: — Я лишь хотела сказать, что люблю тебя. Теперь вижу, что зря… Дэвид, поглощённый яростью, бросился на неё, однако она паром исчезла перед его носом и, взмыв к потолку, растворилась. В груди словно выросла здоровая глыба, и Дэвид, ухватив себя за лицо, разбился в истерике. Он метал бесформенные предметы и пытался биться головой о стены, однако удары не причиняли никакого вреда, и ему оставалось лишь бессмысленно носиться по комнате, бормоча бессвязные ругательства. Вдруг позади него что-то засияло. — Дэвид? — снова услышал он голос, однако теперь он был мужским. — Дэвид, ты что! С воплем безумца Дэвид впился в силует, не разбирая дороги таща его куда-то вперёд, нанося удары один за другим. Существо вырывалось, кричало и кусалось в ответ в попытке освободиться, но цепкие руки Дэвида не могли дать ему уйти так легко. Перейдя в другое помещение, Дэвид отшвырнул от себя силуэт и, готовясь напасть вновь, вдруг получил удар в ответ. Существо, не щадя его, шибануло ногой по подбородку, отчего Дэвид упал на что-то большое спиной. Он издал сдавленный болезненный стон, запрокинув голову назад. — Ты чё творишь, мудила?! — заорал голос лежащего на полу противника. Дэвид, нащупав рядом с собой нечто мелкое с заострёнными концами, швырнул со всей силы предмет в существо. Вместо болезненного вопля он услышал: — Что ты!...Нет! Что-то стеклянное разлетелось, ударившись об пол, оставшись на полу произвольного размера ромбами и треугольниками. Силует подскочил к предмету, словно не боясь порезать руки и выхватил что-то, лежащее под осколками. — Мама… — запричитал он, в руках крепко сжимая фото. — Что на тебя нашло?! Дэвид, лежащий на столе с трудом поднял голову. Тьма рассеивалась, кусками слезая с картины мира. Саймон, сидя на полу, держал изрезанную по краям фотографию, и словно надеясь на чудо, соединял куски фото друг с другом. Дэвид пустым взглядом буравил кухню. Придя в себя через полчаса, Дэвид сидел напротив Саймона с виноватым и поникшим видом. Хенрикссон перебирал пальцы, иногда поднимая на Дэвида такой пронзительный взгляд, какой бывает только у голодных дворняг, встретивших хозяев, выбросивших их на улицу. Колючий, полный ненависти и горечи взгляд. Но как бы он ни смотрел на Дэвида, ему приходилось молчать — накричать или избить Дэвида ему не давала совесть.  — Послушай, старик, прости, — стеснённо начал Дэвид, не поднимая взгляда. — я не знаю, что на меня нашло…Ты понимаешь, там какое дело… — Саймон прервал его взглядом куда свирепее, чем до этого, однако на Дэвида это никак не подействовало. — …Я…ну, бля, как объяснить попроще…Галюны опять. — Он неловко улыбнулся, но по-прежнему Саймон не реагировал. — Я подумал, что ты мо… — Дэвид запнулся. — монстр и…и оно само как-то… — Само? — Саймон произнёс с презрением.  Дэвид неуверенно кивнул. — Ну я же не знал, что это… — …Да мне плевать, Дэвид! — выпалил Саймон. — Эта фотография — единственная, где она улыбается. И вообще, — Саймон горько вздохнул, сдавив горло. — …не хочу тебя видеть. — Да ладно, Саймон! — Дэвид с досадой ударил по столу ладонью. — Это просто фотка!... — Для тебя, может, и так… — Нахер она тебе? Вернётся твоя мать и сфоткаешь ещё. — А если не вернётся? — Значит, хуёвая она мать! Как моя…Ты вообще радуйся, что она твои увлечения поддерживает, возится с тобой до сих пор. Могла хер давно забить и по мужикам шляться! Саймон швырнул в Дэвида рамкой. — Заткнись! Причём тут ваще твоя мать? — При том, что… — …Вопрос был риторическим, идиот. — грубо перебил его Саймон. — Я не хочу больше тебя слушать, просто уйди.  Дэвид поджал губы и выглянул в окно. В стекло артиллерийским огнём бился ливень, ветер гудел в кронах деревьев. Он, не поворачиваясь, спросил: — …В такую погоду? Саймон выглянул из-за плеча и, будто сжалившись, покачал головой. — Вообще-то я имел в виду “уйди из кухни”. Всё-таки мне ещё нужна твоя помощь… — С поиском матери? — А с чем же ещё? — с колкостью ответил Саймон. — Конечно. Дэвид заметно помрачнел, однако отказывать теперь было просто нельзя. Внутри него с каждой секундой нарастало желание отключиться, и оказаться в своём родном больничном туалете. В этот раз он бы точно не стал закидываться таблетками… — Ладно. — нехотя пробубнил Дэвид и встал из-за стола.  — Завтра с утра… — Да понятно, что не сейчас. Буенос, — с этими словами Дэвид вышел, хромающей походкой, в коридор под пристальный взгляд Саймона.  Повертев пострадавшую фотографию в руках ещё какое-то время, Саймон прижал её к груди и отнёс в гостинную, где оставил на столе, прижав её вазой. Вазу он поставил на лицо Агаты, отчего улыбка женщины уродливо исказилась.