Go-go, dancer!

***

— Теперь ты точно, как Сара, Фрэн. Король Подземного мира предложил тебе стать его женой, прямо как Джарет, король гоблинов из твоего любимого фильма, предлагал девочке Саре стать его навеки. Фрэнсис Одонелл, которой было 20 лет от роду, не ожидала, что этим летом её жизнь изменится настолько сильно. Совершит круговой оборот на все 360 градусов, буквально переменив весь привычный для неё в жизненном понимании порядок вещей и определив течение её дней нынешних и будущих на многие годы вперёд. Фрэнсис была старшей сестрой Фриск. Они обе были из достаточно обеспеченной семьи финансистов, которые могли позволить себе, помимо квартиры в шумных высотках Калифорнии, приобрести домик в лесу возле горы Эббот, о которой ходило много разных слухов. Кто-то говорил, что люди, уходя туда, более не возвращались. Фрэн раньше смеялась с этих баек, которые забавляли её до глубины трепетной души, пока в районе этой горы не пропала её же собственная младшая сестра. Фрэн тогда уже не жила с ней и родителями, она училась на маркетолога в Калифорнии в университете рекламы и коммуникации и находилась на третьем курсе обучения. Ей было не до всей это истории с Подземельем, когда она произошла, но, как говорится, то, что ей не было дела до неё, не означало, что Подземелье в один момент не призовет саму Фрэн в нужный час. Не то чтобы Фрэн было плевать на семью. Она всегда интересовалась и узнавала, как были их дела и как протекали их дни, но…с безопасной частотой и с безопасного расстояния. Фрэнсис была рада, что съехала в своём время в студенческий городок и стала жить отдельно, ведь жить под надзором их родителей, вечно твердящих о том, что её долг был доучиться, оправдать их вложения и добиться чего-то в жизни…прессовало. Фрэн не была уверена, что тем, чем она занималась, было вообще её. Её после сдачи экзаменов в старшей школе просто запихнули на направление рекламы, и…все. Времени на раздумья у неё толком не было, как и возможности очухаться от учёбы, задав себе главный вопрос: «а действительно, чего я хочу? Этого ли?». Фриск же была совсем другой, по её мнению. Будучи одиннадцатилетней, она уже знала, чего хотела от жизни. Она была немногословной, всегда сама себе на уме, делала часто многое наперекор родителям и несправедливо окружающей её судьбе. Фрэн восхищалась этим в своей сестрёнке и её в таком отношении к жизни поддерживала. Отцу с матерью это часто приходилось не по вкусу, ведь…они считали, что она балует Фриск и лишний раз потакает её «фантазиям» и её непослушному поведению. Фрэн молча это, стиснув зубы и запихнув ладони в карманы любимой джинсовой короткой юбки, выслушивала, кивала, делала вид, что понимала, что слышала их, как и их главную мысль: «мы все это делаем для неё и для вас обеих в частности, потому что во взрослой жизни вам часто обеим придётся запихивать свою гордость и свои эмоции в задницу». Но Фрэн была хороша в том, чтобы делать вид, будто все поняла и приняла, как данность, а потом делала по-своему. Эта позиция позволяла ей чувствовать себя хоть мало-мальски свободной с тяжестью роли старшего ребёнка на плечах, от которого постоянно что-то хотели и ждали. Она Фриск и учила, чтобы она делала так же. Потому что так было легче выживать под боком у взрослых, не теряя при том себя, свой богатый внутренний мир и не только его… Фриск говорила, что в такой позиции, как и в её доброте, кроется главная сила Фрэнсис. Она была добрая, но ловкая. И умела выкручиваться. И как бы родители, порой, не ругали её за мягкость, лучшей сестры Фриск и не могла себе пожелать. Между ними определённо существовала связь. И Фрэн ею очень дорожила, как и сестрой тоже. Возможно, поэтому она винила себя, когда отец позвонил ей в институт и сказал прямо, что сестра пропала. Потому что, возможно, она и вправду слишком раздразнила во Фриск эту свободу и любовь к ней и нелюбовь к любым рамкам ограничений и дала той в ней разрастись буйным цветом. Не проконтролировала вовремя, не поговорила с ней о чем-то важном, а она убежала, словно маленькая дикарка, черт знает куда. Когда Фрэн добралась до них после сдачи экзаменов, Фриск уже, Слава Богу, нашли. Отец говорил, что та стала совсем несносной — она так и не рассказала, куда пропала почти аж на три дня. Фриск всегда была закрытой с теми, кому не доверяла до конца какую-то информацию, зная, что та будет либо не принята, либо не понята, либо кого-то «морально убьет». Родителей, лишив её рассказа, она таким образом пощадила. Фрэн же она рассказала тоже далеко не все. Поэтому Фрэнсис не придала тогда словам сестры большого значения, уехав после обратно на учёбу, но когда она вернулась через год летом, призванная родителями, чтобы за сестрой проследить (сессия была закрыта, она тем более нуждалась в тихом месте для отдыха подальше от людской суеты и самих людей. Фрэн любила их лесной охотничий домик и отдыхать там с тех самых пор, как его купили. Она скучала, потому что не могла долгое время вернуться в него), Фриск в те дни снова сбежала. Это случилось, когда родители уехали в город, чтобы разобраться с делами, а Фриск заявила, что хочет навестить друзей, по которым очень скучала во время учёбы. Фрэнсис предупредила её, что это должны быть друзья поближе к их дому, и чтобы она вернулась на следующий же день, если шла с ночёвкой. Фриск что-то буркнула ей, что это было не совсем выполнимо, и из-за этого Фрэнсис пришлось оставить её дома. Она следила за ней, потом, как часто бывает с детьми, чуть отвернулась, отвлеклась, а младшей и след простыл. Вдобавок, началась следом сильнейшая гроза и пришёл дождь. Фриск пропала на целый день. Фрэн отправилась сразу же на её поиски, как только дождь хоть немного стих. Она побежала по её следам, оставшимся в грязи. Еле прорвавшись через лес по размытой дороге, она добралась до прохода в гору Эббот, заметила, что следы обрываются и подумала, что Фриск сорвалась. Связь здесь переставала ловить, а Фриск могла при падении пострадать. Выбора не было, проклиная все на свете, — особенно себя и свой недосмотр, — Фрэн с нервным чертыханием полезла в углубление в горе. И, спустя пару неудачных попыток аккуратно спуститься, сорвалась сама. Дальнейшие события были настолько странными, что первое время Фрэн думала, что сильно сткнулась головой. Потому что увиденное ею было похоже на бред и сильнейшие галлюцинации. При сотрясении же наверняка такое бывает, да? Однако когда её привёл в чувства маленький скелет, который с ней заговорил и спросил, что она здесь делает, Фрэнсис с перепугу снесла ему ногой голову и, увидев, что та отлетела, а потом заговорила с ней снова, с визгом подскочила и рванула куда глаза глядят, явно позабыв о своём недавнем падении в плане физических увечий. Из-за испуга она толком не осматривалась, хотя стоило бы — мимо во время бега так и мелькали отстроенные на большую часть руины чего-то сильно напоминавшего замок, а ещё, кажется, пауки, какая-то белая лестница и…призрак??? Место вокруг неё было выполнено из фиолетового камня, что её мозг даже в панике отметил, а потом перепуганную поймала некая Ториэль, напоминавшая внешне антропоморфную нубийскую козу. Пока та пыталась разговорить неизвестную, кто она и что здесь забыла, Фрэн едва не хлопнулась от перегруза в обморок. Когда из неё, бледной, едва дышащей, на грани сознания все же вытащили информацию, что она здесь была за Фриск, и являлась её старшей сестрой, женщина-коза начала очень перед ней извиняться, хлопотать и роптать, как она напугалась, бедняжка, пока тут бегала сломя голову, в совершенно незнакомом для себя мире и месте. Санс выразил опасения, что она могла притворяться и являться недобросовестным шпионом, но, присмотревшись и заметив внешнее сходство с Фриск (особенно из-за цвета волос), скелет смягчился и отступил от изначальной версии. Они стали раздумывать, куда Фриск могло занести. Сноудин отпадал, там было холодно, слишком много хвойных деревьев, да и память о себе этот город оставил у неё не самую лучшую. Хотленд? Уже ближе. Скорее всего, она в конце города отправилась на курорт МТТ. Там они условились встретиться, когда она вернётся с учёбы обратно сюда через год. Когда к леди-козе и маленькому скелету присоединился ещё и высокий весёлый болтливый долговязый скелет, Фрэн не выдержала и все же потеряла сознание от переизбытка эмоций, стресса и…ну…впечатлений, пожалуй, тоже. Она очнулась в здании, которое и вправду было похоже на огромный отель. Как она оказалась здесь и главное зачем её сюда принесли — оставалось загадкой. Голова кружилась, перед взглядом все плыло…однако даже так, пока Фрэнсис приходила в себя, она смогла рассмотреть, что вокруг были светло-желтые стены и пол. А сама она лежала на достаточно удобоваримом красном диванчике, выполненном в королевском стиле. Когда Фрэнсис проморгалась и сфокусировала зрение перед собой, она ощутила, что над ней кто-то нависает и что…на неё кто-то пялится. Причём очень пристально. Тень этого кого-то накрывала её лицо, и из-за того, что источник света был позади него, она никак не могла рассмотреть неизвестного…пока с прищуром не пригляделась и, увидев перед собой очередное нечто (которое, впрочем, вроде бы не пыталось её никуда утащить или связать), аж едва не вскрикнула. Правда, больше от удивления. Перед ней стоял робот. Самый настоящий робот, да ещё какой! Это был мужчина-робот! С очень ярким фактурным лицом, чёрными волосами, в черно-розовом костюме, из которого больше всего бросались в глаза его высокие розовые сапоги. Фрэн потеряла на секунду дар речи. Когда попыталась заговорить, поняла, что сначала не может. А когда смогла, выдала только сдавленно, больше похоже на писк. — Вы — робот?.. Некто так и продолжал её рассматривать практически вплотную. Её светло-каштановые волосы, собранные в средний небольшой пучок, растрепавшуюся жидкую чёлку на лбу, её большие зелёные глаза (два смешанных цвета, более светло-зелёный и более темный, цвета травы и листьев на деревьях), а также крупные бледные веснушки, которые пятнами покрывали её щеки. Когда его взгляд скользнул на её оголенные из-за короткой длины легкого темно-графитового платья длинные худые ноги, чуть подзагоревшие благодаря калифорнийскому солнцу, робот поморгал единственным выставленным на обозрение глазом (второй был сокрыт челкой) и весьма высокопарно, с важным и довольным видом заметил. — А ты — человек. Так и произошло её знакомство с Меттатоном. И их начальное общение было больше похоже и вправду на анекдот — Фрэн пялилась на него, он — на неё. Она первое время не могла поверить, что видит перед собой робота, впрочем, как и он сначала был очень удивлён, что видел перед собой человека (и что этот человек не был Фриск). Их разговор протекал больше со словесными излияниями с её стороны, поскольку Фрэнсис отчаянно пыталась понять, где она находилась, и задавала очень много вопросов. Хозяин этого места, он же представившийся как Меттатон или просто «Метт», — как тебе будет угодно, дорогуша, — объяснил, что она находилась сейчас в отеле и развлекательном центре. Её сюда без чувств принесли братья-скелеты, Папирус и Санс, с которыми она, видимо, уже была знакома. Они поделились, что она была старшей сестрой его старой знакомой, девочки по имени Фриск. Услышав, что Фриск с ним раньше уже общалась, Фрэнсис медленно начала осознавать, что рассказы Фриск про некое «Подземелье» были, похоже, не шуткой и не игрой её действительно богатого воображения, а самой настоящей…правдой? Фрэнсис себя больно ущипнула за бедро. Потом, зашипев, отдернула руку. — Ох, дорогуша, ну что ты! Зачем же себе вредить из-за этой информации??? — Кажется, Меттатону её растерянность не совсем была понятна, поэтому она принялась объяснять. — Я попала в мир, который, как я думала, моя сестра выдумала, потому что…у неё не очень много друзей в школе и в нашем…так, если я упала внутрь горы, мы сейчас под ней, то это место…как бы… Подземелье называется, да? Она неловко растерянно уточнила, явно ещё неумело оперируя местными названиями. Меттатон, очарованный её прямотой, нервозностью и дотошной деликатной попыткой разобраться и хоть чуть привнести логики вокруг себя, кивнул, закусив нижнюю синтетическую губу. — Всё так, моя дорогая. Но конкретно данное место называется курорт МТТ. Мы же сейчас находимся в городе Хотленд. Полагаю, Фриск всё ещё должна быть где-то в развлекательном центре. Она прибыла сюда недавно, с ней ничего не случилось по дороге. Она знает местные города куда лучше, чем ты, так что тебе не стоит за неё волноваться. Фрэн хлопнула себя по лбу. Она чувствовала себя так глупо. Она, значит, прибежала её отсюда спасать, а сама ориентировалась на местности не лучше безрогого олененка?.. — Мистер Меттатон… — Можно без «мистер». — Улыбка. — Хорошо… — Фрэн исправилась, прочистив осипшее за время отруба горло. — Если моя сестра здесь, с ней все в порядке, то…вы сможете меня к ней проводить, да? И хоть немного объяснить, что вообще здесь происходит? Некая леди-коза… Ториэль, кажется, объяснила, что я сейчас нахожусь в мире монстров. А наш верхний мир называется миром людей. Это…правда? Меттатон, словно ещё больше очарованный упоминанием тем, что она была из людского мира и очередного подтверждения, что Фрэн сама являлась человеком, резко к ней приблизился. Между ними не осталось практически расстояния. Его лицо было прямо напротив её лица. Они вновь начали друг друга изучать глазами. — Сейчас я все тебе объясню, доро…хм, — он приостановился, чуть нахмурив свое прекрасное необычное лицо, — как тебя зовут, дорогая? Нехорошо обращаться к гостье только так, как делаю сейчас я. Фрэн, едва заметно задрожав и нервно захихикав из-за осознания, что у неё спрашивал её имя робот, в месте, которое находится где-то под горой, где её встретили скелеты, козы, говорящие пауки…и где она уже падала в обморок, ответила неловко. — Фрэнсис. Фрэнсис Одонелл. Можно просто Фрэн. — Ох, какое чудесное имя! — Голос у Меттатона словно задваивался в моменты особо буйных эмоциональных всплесков. — Ну так слушай, «просто Фрэн», — он сказал это не обидно, даже ласково и приятно, заправив прядь каштановых волос ей за ухо, — у этого места большая история, как и у твоей сестры с ним. Я постараюсь быть краток. То, что он ей рассказал, взорвало ей слегка мозг. Хотя Фрэн и любила фантастику на киноэкранах и экранах телевизоров, едва ли она могла её вынести в реальной жизни. Она слушала Меттатона с постепенно округляющимися глазами, и голова у неё откровенно пухла. Когда она после схватилась за виски с видом и бормотанием, куда она вообще попала, он снисходительно подсел к ней рядом на диванчик и похлопал её по коленке, стараясь отвлечь Фрэнсис от её крутящихся волчком в голове мыслей. Произошедшее дальше было ещё большим безумием, чем его рассказ. Но куда более приятным в своём принятии. Пока Фрэн рассказывала ему про свои первые минуты на Руинах, спрашивая часто: «вы меня понимаете???» с жутко встревоженным видом, словно весь её мир в одночасье переменился и привычные вещи перестали обозначать то, что обозначали, Меттатон кивал с почти искренним сожалением и участием к её такому нервному началу пребывания у них здесь в гостях. Пускай и временному. Потом он добавил, что ей, как и сестре, всего лишь надо нормально адекватно общаться, как они общаются с обычными людьми, с жителями Подземелья. Тогда проблем не будет, особенно учитывая, что они находились близ новой столицы. Тут монстры были не одичавшими, никого не пытались связать, утащить или украсть, это была прерогатива жителей Руин, которые все ещё отстраивались. Фрэн выпалила, как на духу, как делала всегда, когда сильно волновалась, что проблем с этим не будет, если другие жители Подземелья такие же милые, как он. Меттатон за это зацепился. Он заметил, как она закрыла ладонью рот, округлив глаза, явно ругая себя мысленно, что сболтнула в очередной раз лишнего. — Ох, простите, я просто…когда нервничаю… — То говоришь все, что думаешь, да? — Он усмехнулся, заметно довольный тем, как она сдала с потрохами себя. И то, что находила Меттатона даже по её искаженным человеческим меркам красивым. Потом он к ней ещё придвинулся. Его бедро прижималось почти вплотную к её бедру. Меттатон был на ощупь очень холодный, Фрэнсис же горячая до невозможности. В его понимании, во всех смыслах. Он внимательно рассматривал её темно-джинсовую куртку, белые мелкие редкие колоссья на её коротком сарафане, её ботинки не выше лодыжек на устойчивом каблуке со шнуровкой…он рассматривал её столь внимательно и жадно, что не заметил, как она вновь начала также изучать его. — У вас что, в людском мире нет роботов? — Меттатон усмехнулся. Фрэнсис от такого вопроса, как и от его близости и своего раскрытия, что она на него глазеет, очаровательно покраснела. — Есть…просто…я сама их с близкого расстояния не видела. Только слышала и видео смотрела, что они в Японии и Китае разрабатываются. Да и…вы…то есть ты совсем на них не похож. Её глаза восхищённо в очередной раз прошлись по его грудной пластине, широким чёрным наплечникам, переходу к тазу с лёгким намеком на металлический выгравированный торс…на его бедра, которые хотелось потрогать, настолько они выглядели мощно и завораживающе в этих чёрных обтягивающих штанах и розовых сапогах. Но Фрэн внутренне отвесила пощечину. Боже, о чем она думает? Они ведь только познакомились! Он её успокоил тем, что почти все об этом думают, когда на него смотрят. И в этом нет ничего такого. Тем не менее, Фрэн никогда не хотелось быть «всеми». И уж тем более она не хотела, чтобы он считал себя примитивным объектом сексуального влечения, кем бы Меттатон ни был в этом…мире. Её же мир взорвался и окончательно разрушился, оставив под собой непримечательную горстку пепла, когда Меттатон случайно ее поцеловал. К ним резко открыла дверь и вошла синяя женщина…рыба? С красными волосами. Меттатон не успел отстраниться, Фрэн покачнулась вперёд, и их губы столкнулись в непреднамеренном поцелуе. Его были холодными и липкими из-за чёрной помады. Её же были горячими мягкими и кисло-сладкими из-за светло-розового почти прозрачного блеска. Андайн широко раскрыла рот, произнесла тихое: «ну нихера себе…», закрыла дверь и ушла. Что ей было нужно, она так и не сказала, но Меттатон был глубоко возмущён таким проникновением в его комнату для приёма особых гостей без стука. Он неловко отстранился, и его кожа на щеках, вопреки тому, что она была металлической, покраснела. Фрэн была в шоке. Она медленно моргала, как и он тоже, прижав ко рту тыльную сторону ладони. — Это было…неожиданно. Фрэн выдавила из себя тихое ответное: «ага», а потом пораженно добавила. — Я никогда ещё не целовалась с мужчиной, у которого были накрашены губы. Тем более, с роботом. Внезапно на её слова Меттатон встал и…запрокинув голову, очень громко расхохотался, прижав театрально ладонь к грудной розовой пластине. — Ты многое в своей жизни упустила тогда, знаешь ли. Он посмотрелся в стоявшее напротив дивана зеркало. Фрэн тоже туда посмотрела. Ну точно, у неё теперь весь рот был в его помаде даже из-за случайного прикосновения! И его рот был немного в её помаде. Все это было так…дико и странно, но ей, что было ещё более пугающе, даже понравилось с ним…целоваться. Сказывалось, видимо, что накануне она бросила Джека. Хотя это было глупое предположение, ведь где там стоял Джек со своим хлипким хипстерским тельцем и вечным комплексом самозванца и вот это вот ходячее произведение моды и искусства в одном? Как будто они занялись не один раз сексом и родили его, Меттатона. Фрэн шумно сглотнула. Она заметила, что какое-то время они молча через зеркало рассматривали друг друга. — Повезло тогда, что я испробовала это в первый раз…с вами. То есть с тобой, да. Она исправилась, прочистив горло. Почему в нем резко стало так полно? Во рту стало много слюны, в комнате стало резко нечем дышать… Фрэн едва не вскочила, чтобы раскрыть пошире имевшееся здесь окно. Но она почему-то заставляла себя и дальше сидеть, словно пришпиленная к месту, на диване. Меттатон молча смотрел на неё не менее заинтригованно в ответ. Услышав в её словах крайне приглянувшийся ему подтекст, — сама Фрэн его туда вложила, не заметив, — он усмехнулся. Ухмылка на его лице смотрелась просто…невероятно. В этом было что-то грациозное и опасное. Словно он был пантерой и Дон Джуаном в одном лице, готовым на неё наброситься и что…растерзать? Фрэн не знала, но она знала одно — так разит молния, так разит финский нож. Когда Меттатон даже случайно её поцеловал, её…закоротило даже без микросхем внутри. Ну просто смехотворно. Фрэн, ты потеряла голову после одного поцелуя с супер харизматичным сексуальным роботом? Ты, конечно, никогда не была особа сильна в сдерживании чувств, когда тебе кто-то нравился, но это уже было слишком. Но, как оказалось, не одна она испытала это. Меттатон в несколько пружинящих широких шагов оказался рядом с ней. Вжал в диван, нависнув сверху и заглянув прямо жгуче в её зелёные глаза пристально своими розовыми. Их было у него все же два, второй просто скрывала очень хорошо чёлка. Фрэн шумно сглотнула. — Что ты… Она с придыханием оборвалась, не успев закончить. — Ох, Фрэнсис, бедная-бедная Фрэнсис, ты вся дрожишь. — Он покачал головой и указал на её ладони и бедра. — Позволь помочь тебе снять напряжение. Дальнейшее было похоже уже на сон с чётко эротическим уклоном. Но когда из вас двоих один знает точно, что хотите вы оба и реализует это, поверьте, это не так уж и плохо. Потому что когда Меттатон запустил свою холодную ладонь, облаченную в белую перчатку, ей под юбку платья, Фрэнсис не то что оказалась не против…она ощутила во всей своей силе желание, которое, как оказалось, он в ней пробудил. Это была все это время вовсе не нервозность в его присутствии. Он трахнул её на своём диванчике для приёмов и нет, это была вовсе не шутка и не порно-анекдот. Фрэн не помнила, чтобы хоть раз выстанывала чье-то имя так, как выстанывала его: надрывно высоко и с большим удовольствием. Оказывается, Меттатон очень любил людей. Людскую культуру тоже. Это могло бы объяснить его стремительное сближение с ней и его вспыхнувшую к ней тягу, но проще такие вещи оставлять без логического объяснения. Ведь любовь абсолютно иррациональна, как на неё не погляди. Фрэн ответила ему тем, что буквально оседлала его на столе, стоявшем перед диваном. Она долгое время изучала его ладонями, спрашивала у него, что он чувствует, как ему было приятнее всего, а ещё…ну…неловко пришлось уточнить, был ли у него член или хотя бы что-то близкое к тому. На её вопрос Меттатон сначала очень громко рассмеялся, потом его интонация изменилась. Она стала глубже, голос вкрадчивее. Фрэн слышала в его речи едва ли не мурчащие нотки. — Уверена, что хочешь узнать, дорогая Фрэн? Фрэн никогда ещё не была так уверена в том, что хочет выяснить, есть ли у него что-то между бёдер или же нет. Прямо как было с куклой Кена в детстве — срываешь покровы, а там…ох, Фрэнсис надеялась, что у Меттатона там не будет идеальная гладкость без каких-либо первичных половых признаков. Иначе это будет такое же разочарование. Он помог ей отыскать свою специальную задвижку пальцами. Она выглядела, как маленький барьер обычного серого металлического цвета на паху. И легко поддавалась пальцам, если на неё надавливали. Когда Фрэн это сделала, она задохнулась. Меттатон под ней изогнулся с отчетливым: «да…», произнесенным на выдохе. Внутри него микросхемы буквально горели и трепетали из-за решительных действий этой, казалось бы на первый взгляд, робкой девчонки. Фрэн смелела, когда видела отклик на свои действия. Она наблюдала за ним с красным лицом, потом действовала более решительно и открыто. Член у него оказался достаточно длинным, не очень широким, тёплым и с мягкой приятной розовой текстурой. Она не могла сказать точно, что это было, но точно не силикон, как на резиновых членах или вибраторах. Один из таких лежал дожидался её в общаге в Калифорнии. Фрэн его щупала с видом настоящего первооткрывателя. Ей все было любопытно и интересно в нем, любая деталь, касавшаяся не только его тела, но и души, которая, к слову, тоже у Меттатона была, как выяснилось позже. Меттатон так выгибался под ней, так подставлялся под её руки, что она чуть не довела его до первого оргазма одними лишь ощупывающими движениями обеих ладоней вверх вниз. Он начал под исход своей выдержки молить её. — Ох, Фрэнни…если ты не против, я бы хотел ощутить все-таки тебя, а не только твои прекрасные проворные ручки… И как можно было отказать такому чуду, лежащему перед тобой на низком столе с разведенными в разные стороны ногами и стоящим колом членом? Меттатон буквально млел от её действий и не скрывал этого. Фрэн не выдержала в ту же секунду и, стащив с себя белье, постепенно оседлала его. О да, он ощущался внутри куда приятнее и чем Джек, и чем Дэвид, и уж тем более приятнее, чем её «PinkRabbitDeluxeEdition». Фрэн задвигалась на нем очень спешно, когда ввела его член до конца. Да и сам Меттатон от неё не отставал — он совершал ответные поступательные фрикции снизу, не давая ей спуску установленным быстрым резвым темпом. К моменту, когда Фриск все же нашла сестру и пришла в комнату в компании Санса и Андайн, эти двое, перемазанные в помаде Метта, стояли возле ближайшей стены и самозабвенно целовались (на столе они успели до их прихода закончить). Фрэн очень неловко отстранилась от робота с таким видом, словно Фриск её поймала на месте преступления. Меттатон просто медленно моргал, даже не потрудившись принять удивлённый или виноватый вид, потому что ни в коем случае виноватым себя не считал. Да и не должен был. Если он увидел понравившуюся ему человеческую девушку, к чему было медлить??? Фриск, сощурив в её излюбленной манере свои шоколадно-карие глаза, как представитель китайской полиции, спросила прямо безаппеляционно в лоб. — Вы что, теперь встречаетесь? Учитывая, что половина отеля слышала их, видимо, ответ напрашивался сам собой. Но Меттатон ожидал, как из этой ситуации выкрутится сама Фрэнсис. Он, зараза такая, с ухмылочкой и очень довольным видом даже этого не скрывал, что перевесил основную ответственность за увиденное на неё. — Ам, мы… Фрэнсис пыталась отчаянно придумать как можно наиболее правдоподобное объяснение тому, что для всех теперь было открыто. — Мы с Меттатоном теперь очень тесно…дружим. Санс первый начал хохотать на всю комнату, не выдержав такого откровенного бреда. — Всем бы такую «дружбу», как у вас с Меттатоном, да, Фрэнс? Он щёлкнул в её сторону костяными пальцами, и у него это вышло особенно звучно. Фрэнсис изогнула непонимающе бровь, потом смутилась. С каких пор они успели стать настолько близки, что она стала для него «Фрэнс»? Потом Фрэнсис шумно сглотнула. Фриск с видом ребёнка, который был умнее большей части окружающих его взрослых, пережил уже некоторое дерьмо и не собирался довольствоваться PG-шной версией объяснения случившегося, добавила ещё более проницательно. — Я что, не понимаю, что вы тут сексом занимались? — У Фрэнсис чуть челюсть не отвисла из-за её слов. — Если будете теперь встречаться после такого, Меттатон, смотри мне, не обижай Фрэн. Иначе я тебе задам. Фриск ушла и кинула напоследок, что будет их ждать в ресторане. Андайн с довольным ехидным видом отправилась за ней и за Сансом. Меттатон, когда весь пришедший народец наконец покинул их, стал ухмыляться ещё сильнее и вскинул деловито одну из бровей. — Ох, так мы, получается, теперь встречаемся, дорогуша, да? Судя по тому, как горело лицо Фрэнсис, она готова была сквозь землю провалиться. Но, вопреки тому, как это было всё абсурдно, да…они с Меттатоном начали встречаться с того самого дня. Она спонтанно предложила ему это, пока они обсуждали то, что только что произошло в комнате для приёма гостей. Фрэн была поражена тем, как отличался комфортом протекающий сексуальный процесс с роботом. Он трахался куда лучше, чем все её парни, это просто был…восторг и открытие для неё! Она также узнавала у него, что у них вообще здесь было, что ему нравилось из человеческой культуры…в какой-то момент с языка Фрэн сорвалось предложение сходить куда-нибудь вместе вне центра и ресторана, если за Фриск присмотрят, и Меттатон…согласился. — Ты зовёшь меня на свидание? — О, он, кажется, окончательно был пленен и сражен её спешностью, её искренностью и тем, как она стала открыто выражать ему свою симпатию. — Ну…да? Фрэн точно бы раньше не могла предсказать, что отыщет себе робобойфренда под горой, куда свалилась за младшей сестрой. Это бы звучало, как лютый наркотрип с применением тяжёлых веществ. И хоть сама она не пробовала никогда наркотики, судя по рассказам её друзей, кто был в Амстердаме, такое могло привидеться только под забористой африканской травой. А поскольку в горе такой точно быть не могло, она, кажется, не лежала где-то в коме, ударившись головой, когда сорвалась, и мир вокруг неё реально существовал…пришлось довериться этому ненадежному чувству, что сказка и вправду может быть. И что в рамках этого мира даже наличие магии из «Гарри Поттера» было бы возможно. Фрэн, найдя Фриск с компанией, спросила у них в срочном порядке, куда можно было пригласить Меттатона на свидание. Она ведь ничего здесь не знала, а выводить его в мир людей пока ещё не собиралась, хотя эта идея и мелькала у неё в голове. Фриск посоветовала пойти в центральный город «Новый Дом» — он давно был не серым, там активно бурлила жизнь и можно было найти…всякое. От ресторанов до кинотеатров в том числе. Фрэн нашла там даже цветочный магазин. Купила самый огромный букет и после помчалась вместе с ним обратно к Меттатону. Также она отметила себе для посещения кафе-мороженое и кинотеатр, куда его можно было отвести. Когда она прибежала к нему, он был уже готов и переоделся в специальный розовый костюм ведущего. Фрэн была снова в приятном шоке с него. Андайн ей чуть больше рассказала про него, что он был местным телеведущим, вёл много разных программ, а также имел большую фан-базу в качестве певца. В общем, считался местной суперзвездой, и Фрэн держала теперь эту мысль в голове. Она буквально чуть не ткнула Меттатона лицом в подаренный букет, когда вошла к нему в рабочий кабинет (который, к слову, очень долго, как назло, искала), за что тут же принялась активно извиняться. Но он даже рассмеялся из-за её мельтешений, как и из-за того, как мило она за него переживала. — Какой чудесный букет, милая, спасибо…не думал, что ты его мне подаришь. У вас ведь принято вроде бы, что только мужчины дарят цветы женщинам, разве нет? Фрэнсис мгновенно вспыхнула, глядя на него поверх букета. — Ну…я подумала…мы ведь не в людском мире…здесь можно сделать все и наоборот. Не нравится? О, она так очаровательно волновалась обо всем и ни о чем сразу! Его это бесконечно продолжало забавлять и умилять в ней. Меттатон положил поверх её ладони, державшей букет, свою, после чего заверил Фрэн с самым что ни на есть лукавым видом. — Это самый лучший букет, что я получал за все годы забрасывания меня сотнями букетов. И все потому, что его мне подарила ты. И ей и вправду это польстило, как и стало очень тепло от его слов. Фрэн тронуло, что Меттатон оценил и заметил, что она хотела его порадовать и сделать ему приятно. Перегнувшись через пышный букет, она взяла и Меттатона крепко любовно поцеловала. В тот тянувшийся, очевидно, очень долго день, — время в Подземелье и в мире людей текло, оказывается, по-разному, — они посетили то самое кафе-мороженое, где на них пялилась добрая половина жителей Подземелья (похоже, у местного ведущего появилась девушка, вот это да!), сходили в кинотеатр на фильм, напомнивший своим сюжетом «Призрака Оперы» Джоэля Шумахера, только с человеческой девушкой и монстром, влюбившимся в неё, как гвоздями сюжета, — они смотрели его далеко не с самого начала, потому что, открыв свою тягу друг к другу, Меттатон и Фрэнсис то и дело стремились где-нибудь заняться сексом, будь он хоть оральным, обычным фингерплеем, петтингом или полноценным, — а потом, когда Фриск отзвонилась Фрэн, что остаётся ночевать у некой Альфис, поехали в его личный пентхаус на последнем этаже огромной фешенебельной многоэтажки. Фрэнсис согласилась далеко не сразу, пока Меттатон не заверил ее, что Алфис — прекрасное создание, она не навредит Фриск, и та может спокойно провести ночь у неё в гостях, как у подруги, пока они…проведут ночь вместе наедине, наконец без лишних глаз и незванных посетителей. Судя по поведению самого Меттатона, он очень этого желал, хоть и успешно держался, стараясь своими аппетитами Фрэн не спугнуть. Хотя нашёл кого и главное чем пугать — она была молода, а пора молодости и бурных страстей как раз то и дело подталкивала к тому, чтобы как можно более спонтанно придаваться соитию на первой же горизонтальной и не очень поверхности. Поскольку Фрэн устала, а ещё, как оказалось, с детства жутко боялась лифтов, она прилипла в здании к Меттатону, взявшему её ещё на улице на руки. Пока они ехали, он не мог без подтрунивай наблюдать за её метущимся за стрелкой, показывающей этажи, взглядом, находя её фобию смешной и немного глупой. Когда она сказала, что в раннем возрасте посмотрела некий фильм под названием «Обитель зла», где женщине снесло в лифте голову, и крепко впечатлилась этим на годы вперёд, яснее роботу не стало, отчего она так страшится прекрасного блага цивилизации, довозившего его не один раз до дома. Пентхаус у него был обставлен со вкусом. Все было выполнено в разных оттенках розового, но при этом он не смотрелся в избытке, потому что в некоторых комнатах разбавлялся белым с наложением розового оттенка. Меттатон с большим упоением рассказывал, как обставлял свой дом по последнему писку моды, как он покупал ту или иную статуэтку, как это было муторно, заставлять рабочих постоянно ездить на последний выкупленный им полностью этаж. И как он украсил как раз постерами восхищавших его людей, из жизней и творчества которых он лично черпал вдохновение для выступлений, некоторые стены: на них присутствовали Боуи, группа «Kiss», Майкл Джексон и ещё много знакомых самой Фрэн лиц. Она заверила его в очередной раз в бесподобности его вкуса, и его эго с его сердцем и микросхемами буквально затрепетали в присутствии Фрэн и из-за её оценки (в который раз). Для Меттатона та оказалась неожиданно важна. Как выяснилось позже, это было не странно. Ведь он влюбился в неё едва ли не сразу, как и она в него, о чем они друг другу признались прямо под конец вечера. В его пентхаусе они пили вино, готовили салат по старому рецепту её бабушки (она была в шоке от его стильно обставленной по последнему писку техногий кухни, как и от наличия нормальных продуктов питания в его холодильнике на случай гостей), смотрели какое-то незатейливое шоу, а потом, после заигрываний в его гостиной, умчались в страстном сплетении на его кухню реализовывать их обоих посетившую идею устроить секс прямо на столешнице. На следующий день ей и Фриск пришлось все же вернуться обратно к себе. Если бы Фриск пропала на два дня, как и сама Фрэн, это было бы замечено. Так что им пришлось спешно выбираться из Подземелья через какой-то бывший замок Азгора. Андайн проводила их из него к барьеру, рассказывая параллельно о зловещей истории этого места. Что бывший король когда-то убивал людей и хранил их трупы вместе с душами в этом замке. Фрэн невольно жалась к Фриск теснее при этом рассказе, опасливо глядя на главу королевской стражи, а потом тихо спросила. — Но после того, как Фриск отсюда ушла с его позволения…он больше не ищет душу для разрушения барьера? — О, Меттатон, смотрю знатно тебе прополоскал мозги с историей наших земель. — Андайн оценочно довольно усмехнулась, послав своей острой улыбкой дрожь по спине Фрэн, но та постаралась этого не показывать. — Да, после того, как твоя сестренка победила его и пощадила, Азгор предложил ей свою душу, чтобы уйти отсюда, потому что ему сделалось совестно за то, что он вытворял. Но Фриск не приняла её. — А зачем ей нужна была его душа?.. — Опасений в голосе Фрэн стало больше. Андайн блеснула единственным жёлтым глазом. — Чтобы уйти отсюда, малышка. Но этот вопрос был решён, теперь вы свободно можете входить и выходить отсюда. Скажем спасибо Меттатону. Он стал правителем Подземелья после Азгора. С ним у руля тут дела стали идти лучше. Он настроен обратно налаживать отношения с людьми. Будем надеяться, что твоё появление и стремительное сближение с ним является положительным знаком. Андайн довела их до барьера, после чего остановилась. Дальше она не шла. — Но если Меттатон теперь ваш местный король…— Было видно, что эта информация заставила сконфузиться Фрэн, потому что Метт ничего ей об этом не сказал! — То что случилось…с предыдущим? Фриск добавила несколько печально и мрачно сама. — Он принёс свою душу в жертву, чтобы проход был открыт. Это было большой потерей для Подземелья. — Но эта жертва обеспечила нам будущее, — задумчиво заметила Андайн, отведя взгляд в сторону. Вся трагическая история вражды людей и монстров, как и путь самой Фриск в качестве пацифиста внутри этих земель, оставили большое впечатление на Фрэн. Ей повезло, что она попала сюда в спокойные времена, в то время как Фриск застала самый пик раздора. Бедная девочка… Её сестра в который раз доказала, насколько она была сильным ребенком с несломимой волей. Родителями, естественно, они ничего не говорили. Фриск уломала Фрэн выходить каждый день вместе гулять, как будто они стали проводить больше времени на природе и чисто за своими сестринскими штучками. Поскольку их родители были часто в разъездах и надеялись на благоразумие старшей дочери, они даже не подумали, что их девочки каждый день спускались в пещеру в горе Эббот. Фрэн предложила устраивать походы в обе стороны. Они потихоньку выводили друзей Фриск в мир людей и провожали их к себе в дом в обход камерам слежения на заборе. Чего они только не вытворяли там, Господи! Устраивали пикники, готовили вместе, рисовали, крафтили разные вещи, — преимущественно Альфис и Фриск, — охотились (Андайн смогла поймать при помощи трезубца кабана!), пели, танцевали… В мире Подземелья компания друзей Фриск показывала Фрэн их любимые места, и она искренне поражалась, как их миры, существуя отдельно друг от друга, развивались все же похоже. Разве что отличались населением, но Фрэн видела, что некоторые жители Подземелья были даже получше многих людей (и внешне, и внутренне). Её это не удивило — изоляция либо может сделать хуже тем и тех, кто в ней живет, либо, напротив, лучше. Даже с выведенным одним «глазом» на поверхность. — Мой стиль называют «загадочная дочь фермера» из-за смеси легких рюшевых белых маек и джинсовых юбок с ковбойскими сапогами. А ещё потому что я часто что в детстве, что сейчас брожу одна по полям, взбираюсь на деревья, собираю яблоки… Господи, это так смешно. Вечно дети и подростки клеймят кого-то, кто держится от остальных подальше. Одиночество и одиночки никому не нравятся, где бы ты ни был. Фрэн усмехнулась, пиная камень перед собой. Меттатон шёл за ней следом. — Мне кажется, он тебе очень идёт, хоть я и знаю, что это ложь, и твой отец никакой не фермер. — Робот мягко усмехнулся. Ему нравилось бродить с Фрэн по полям и лесам вне ее дома и Подземелья. Здесь он мог свободно оценить, насколько природа и мир людей отличались от их мира. В мире людей было больше воздуха, здесь было…больше чем дышать. В такие моменты до него доносилась её особая смесь запахов, как будто яблочный пирог поставили на подоконник с раскрытым окном остывать, и его аромат смешался с запахом диких цветов. Это был очень необычный, единоличный флёр. Меттатон такой ещё ни разу не встречал. Фрэн же говорила, что он пахнет металлом, кожей и чем-то совершенно невероятным, чему она так и не смогла подобрать названия. Но она все ещё пыталась. Меттатон же, специально её дразня, не раскрывал всех своих тайн, оставляя за собой право сохранить хотя бы одну из своих загадок. Они остановились на подходе к подножию горы, где был обрыв, ведущий к котловану с заброшенным строительством. В этом месте время словно встало на стоп, и это хорошо было видно по тому, как строительные материалы изъело местами влагой и иссушило где-то солнцем. — Так ты, как новый король, хочешь провести мост между вашим и нашим миром? — Ох, Андайн тебе все растрещала, да? — Он довольно улыбнулся, поправляя волосы и вытаскивая из них лист, павший на него с соседнего дерева. — Ага. Она поделилась твоим курсом, как нового правителя, в первый же день, когда мы ушли с Фриск. — Я хочу наладить вновь общение и сообщение со внешним миром. Это будет сложно, но не невозможно. Тем более…я более чем уверен, что люди меня оценят, когда узнают получше. — В его голосе вновь сквозило хвастовство и знание своей самоцены. Фрэн мягко усмехнулась, соглашаясь. — А…откуда у вас столько информации о нас, раз вы жили так долго под землёй? — У нас есть специальный технологичный центр, называющийся «ЯДРО». Альфис там сейчас всем заправляет, как главная учёная. Оттуда мы как раз черпаем всю информацию о вас…к слову, а чем ты сама занимаешься среди людей, Фрэн? Ты говорила, что учишься. Но на кого? — Меттатон выглядел так, словно поздно спохватился о какой-то очень важной детали, о чем очень раскаивался. Он не хотел, чтобы Фрэн думала, будто она его интересует меньше, чем он её. — Я учусь на маркетолога. Не уверена, что это моё… — Она пнула ногой ещё один камень и скинула его с обрыва. — Я учусь, пока не понимая даже, зачем это делаю. Где и как я смогу применить конечный результат своих стараний и учёбы. Для меня важно, чтобы у дела…был какой-то смысл. Глаза Меттатона резко загорелись искрой. — Маркетолог? Это ведь отлично, Фрэн! Ты могла бы помочь мне с продвижением монстров в вашем мире! Как наш представитель! Я уверен, твоих даже нынешних знаний и навыков хватит для этого! О, он выглядел таким воодушевленным, когда предложил ей это, что Фрэн не смогла им в который раз заново не очароваться. Она интенсивно впитывала экспрессию Меттатона во всей её красе. Но потом он чуть одернул себя, попытавшись вновь представить более величественный образ на обозрение. — Конечно, если ты…не против. Фрэн подумала о его словах и представила, как это могло бы быть. Она улыбнулась шире. — Такое дело точно бы придало моей учёбе и всему тому, что я делала, хоть какой-то смысл, помимо того, что я пыталась оправдать мало-мальски ожидания своих родителей, чтобы они от меня отстали. Меттатон вздохнул, сжав её руки в своих. — Мы вечно должны кому-то что-то доказывать. Это невыносимо утомляет, я понимаю тебя. Когда я только начинал, как восходящая звезда, от меня тоже многое требовалось. Но ты…я уверен, что твоим родителям есть за что тобой гордиться. Я ведь вижу, какая ты. Фрэн смягчилась из-за его слов понимания и поддержки. Потом спустя паузу аккуратно смущённо спросила, рассматривая землю у себя под ковбойскими ботинками. — Кстати, хотела давно спросить…почему я тебе так быстро…понравилась? Он усмехнулся, явно ожидая этого вопроса. — Ты для меня словно ключик к человеческому миру. — И это все?.. — Фрэн не смогла сдержать разочарования. Многие эмоции очень открыто проскальзывали то на её лице, то в её голосе. — Конечно же, нет. — Меттатон рассмеялся. — Ты деликатная, заботливая, искренняя. Ты так волновалась за Фриск, что аж полезла за ней в неизвестное для себя место. Вопреки страху, ты исследовала чужеродный мир вокруг себя в ускоренном темпе, хотя могла впасть в тотальное отрицание и беспросветную истерику. И ты отнеслась ко всем нам, как к людям, практически сразу, как поняла, что мы тебе не враги. Фрэн покраснела. Меттатон подошёл ближе. Он коснулся аккуратно её линии плеч. Нежно, самыми кончиками пальцев, ведя вверх и поддевая белые лямки её рюшевого платья. — Так что дело не только в том, — он смотрел ей прямо в глаза, пока её платье не упало к её ногам, — что ты человек. Мне понравилась ты, Фрэн. А не твоя принадлежность к определённой расе. Ты когда-то сказала так же, что считаешь, что мы с тобой практически одинаковые, когда я поделился, что у меня есть душа. Он склонился к ней, отражаясь в её глазах. — Да, и что мы чувствуем все тоже очень близко… — Она говорила с ним столь завороженно, словно её гипнотизировала змея из «Маугли». — Разница лишь в оболочке. — Он прошептал это близ её губ, прежде чем поцеловал их. — Когда ты получил свое новое тело…какие были твои первые ощущения?.. Они лежали на примятой после секса траве под тенью раскидистого дерева. Меттатон лениво и задумчиво водил пальцами по её плечу, оголенной спине…выводил нежную цепочку кончиками пальцев вдоль каждого её позвонка, и Фрэн чуть елозила от того, что даже сквозь ткань перчаток его руки были приятно холодными. — Я мог ощутить и познать окружающий меня мир наконец в том объёме, в котором чувствуют и познают этот мир люди…хотя бы приближенно. — Он звучал несколько меланхолично и даже…печально? Фрэн слегка волнительно заглянула в его ставшее грустным лицо. — Я очень сильно желал это тело, чтобы начать ощущать хоть что-то, близкое к вам. Меня всегда…поражали глубина и разносторонность человеческих чувств. Ваши эмоции…они как яркие вспышки…и когда я смог ощущать себя в теле, я смог вас понять и больше вами…проникнуться. Он посмотрел на неё нежно поверх плеча. Фрэн лежала на нем вновь в платье, но то было заметно помятым. Она устроилась у него на груди, её горячая ладонь прижималась к его грудной пластине. Она улыбнулась ему едва заметно в ответ. — Значит, вот что тебя занимает…глубина человеческих эмоций? — Это предмет гордости и зависти в моих глазах. Ведь то, что чувствуете вы, никто не может чувствовать так же. — Я все же все ещё думаю, что ты чувствуешь все так же. Просто в искусственно созданных условиях, но это не отменяет ни искренности твоих чувств, ни того, что все твои эмоции…настоящие. Ведь их создают настоящие события или создания извне…и отклик идет от твоей души. А в каком теле — это уже дело десятое. Он чуть ей улыбнулся косой любовной улыбкой. — Так рассуждаешь только ты одна, моя Фрэнни-Мэнни…столь убедительно тепло и ярко. Твои слова, словно масло для мотора моего сердца. И пускай его сердцу не нужно было масло, и оно работало на источнике из магии, Фрэн все равно была глубоко тронута этими словами. В один из вечеров сестры Одонелл решили устроить танцы прямо у них дома. Вот потеха собиралась быть! Фрэн перед этим решила польстить вкусу Меттатона и, перед тем, как они с Фриск вывели в очередной раз монстров на поверхность, она попросила его помочь ей подготовиться. Он залачил ей волосы на манер причёски начёса «бум!» из 80-х (её будто шибануло петардой или током), сделав из неё, ей Богу, саму Кейт Буш, щедро намазал ей фиолетовых теней на веки и вообще облачил в довольно необычное, но, по меркам Фрэн, очень яркое диско-платье фиолетового цвета. Ко всему прочему, её распущенные волосы были теперь подвязаны у нижней линии волос симпатичной белой банданой в фиолетовый горох. — Ну ты словно сказка, вышедшая из клипов 80-х! Меттатон вздыхал довольно над своей работой, пока Фрэн, глядя на себя в зеркало, не могла себя просто в нем узнать. В ушах были клипсы, губы были подведены яркой розовой помадой… Меттатон все шутил во время процесса подготовки, что все это был его бренд, а его бренд предлагает лишь самые лучшие вещи! Хоть в области косметики, хоть в области готовых костюмов для вечеринок. — Спасибо…чувствую себя прям королевой танцпола, хоть мы ещё и не на нем. Фрэн смущённо рассмеялась. Меттатон мягко на неё смотрел, пока не сказал вдруг игриво ей на ухо. — Королеве будет нужен свой король, не думаешь? Он же облачился потом в стильную розовую рубашку с вырезом и чёрными блестящими языками пламени, а также в чёрные штаны-трубы и розовые сапоги на толстенной платформе. — Ты словно вышел из группы «Абба», Боже! Фрэн захохотала, оглядывая его с восторгом. Господи, ей так нравился его необычный выбивающийся сочетанием женственности и мужественности стиль…его чувство юмора, его мягкое любовное отношение к ней… Роботы были точно лучше любых «мясных» мужчин. Она в этом была просто-напросто теперь убеждена. — Я очень люблю эту группу, дорогая, спасибо, что заметила, — промурлыкал он довольно. — И особенно благодарю за оценку моего лука. Я должен сиять ничуть не меньше тебя, моя queen of disaster! Фрэн раскрыла рот от удивления и наставила на него палец. — Ты слушаешь Лану Дель Рей. — Конечно, — заметил чрезмерно довольно Меттатон. — Лану слушают люди и роботы с нежными чувственными душами, как у тебя и у меня. Кто точно могут понять тексты её песен. Это была фантастика. Фрэн обожала эту певицу. И обожала вдвойне, нет, втройне, вчетверне с этой самой минуты Меттатона! Если и можно было влюбиться сильнее, то только сейчас. Она никогда ещё не чувствовала себя такой влюблённой. Это лето изменило для неё все. Оно было опьяняюще сладким, жарким, и у Фрэн появилось ощущение, что они вместе с Фриск и вправду будто отделились от окружающего их мира невидимой стеной со своими тайными радостями, недоступными никому, кроме них самих. Фрэн помогла Фриск подготовиться тогда к танцам — её помощи было не очень много, но достаточно, чтобы напомнить, кто тут все-таки была из них старшая сестра. Фрэн причесала её волосы, но наряд сестра выбрала сама — чёрную кофту с длинными рукавами в сетку и чёрные джинсы, накрасила ногти черным блестящим лаком и даже чуть накрасилась. Стильно, модно, молодёжно, как это там сейчас говорят… Когда у Фриск появилась возможность остаться ненадолго наедине с Меттатоном, она от него получила комплимент своему внешнему виду и тому, как они с Фрэн украсили дом к приходу компании. У них будто и вправду назревала вечеринка в стиле 80-х! — Это Фрэн в основном делала, я ей лишь немного помогала. — Фриск спокойно это заметила, не беря на себя больше похвалы, чем должна была. Она всегда отличалась в данных вопросах особой честностью. — Ох, Фрэнсис, она такая… — Меттатон снова начал вздыхать. Фриск издала звук чуть недовольного подростка. — Меттатон, все уже знают и поняли, что ты влюбился в мою сестру, нет нужды это в который раз доказывать. Однако Меттатон был явно не согласен. Он весь вечер кружил с Фрэн и рядом с ней. Они танцевали, пили пунш, приготовленный по одному из домашних секретных рецептов одного огненного бармена, поедали приготовленный Ториэль пирог из ирисок и не только его, но и различные закуски, которые подготовили Фрэн с Фриск. Фрэн была поначалу очень удивлена, что Меттатон ел со всеми остальными, однако после он пояснил, что ему нравится сам процесс, вкус и атмосфера, но он сам благодаря магии и своему телу может обходиться без подпитки вечность. Особенно без подпитки физической в виде еды. Тем не менее, это не отнимало у него любопытства по отношению к ней, поскольку Меттатон любил новые вкусы. Во всем. Веселье получилось очень ярким. Её никогда ещё никто не поднимал и не держал над собой, как в «Грязных танцах», в поддержке! Меттатону это далось с лёгкостью, учитывая, что для его рук и тела вес тела Фрэн вообще ничего не значил. Андайн вытащила наконец Альфис, несмотря на её смущение, на медляк, Фриск танцевала весь вечер с Сансом, что до Папируса, то тот был переходящим знаменем, который разбивал иногда устоявшиеся пары и утаскивал одного из их членов потанцевать вместе с ним. Фрэн тоже с ним танцевала, и он так мило смущался…в свое время он очень смешно расстроился, когда узнал, что она не младшая, а старшая сестра. И что в людском мире было нормой, когда старший был выше младшего, а не наоборот, хотя бывало и по-всякому. После танцев она очень хорошо помнила, как они спешно заперлись с Меттатоном в ванной. Как он страстно целовал её своими холодными губами через платье в живот, потом спустился в самый низ, встал на колени и буквально нырнул головой ей под юбку. То, что он умел вытворять при помощи губ и языка… Фрэн, опершаяся о раковину, едва не соскользнула из-за этого на пол. — А у тебя…микросхемы…не погорят…так?.. Она прерывисто дышала, часто облизывая губы. Меттатон не соврал, помада была водостойкая и оставалась даже после этого у неё на губах. Он усмехнулся, и она это ощутила своими нижними губами, как и усилившуюся вибрацию в его голосе. — Альфис…постаралась, чтобы такие моменты в моей жизни не прерывались…внутри моего нового тела стоит специальная охлаждающая система…так что…не переживай. Он вновь шумно выдохнул, ненадолго оторвавшись, после чего вновь сгреб её трусики вместе с ягодицами пальцами, притянул холодными ладонями к себе и взялся её ещё более интенсивно вылизывать. После они устроили караоке, когда наконец… закончили «пудрить носы». Алфис ревела какую-то трагичную песню под завершение вечера, но так душевно, что Фрэн едва не расплакалась. Андайн петь…не умела. Но Меттатон, закрыв уши, сказал Фрэн, что той надо дать проявить себя, иначе у всех будут потом проблемы. Фриск исполнила что-то из Jackson Five, Want you back, кажется, а сама Фрэн в угоду образу вышла петь Weathering Heights Кейт Буш. У неё выходили не все узкие высокие места песни, но пела она определённо…очаровательно. Самое зажигательное шоу началось, когда вышел петь Меттатон. Вот уж кто умел поддать жару и заставить «зал» неистовать! В последние минуты его выступления с песней «I was made for love you» дом пребывал в ещё большем погромленном состоянии, чем уже был. Меттатон последним задержался перед входом в гору Эббот рядом с Фрэн. Она была совсем красной от пунша и веселья, растрепанной после танцев, но разделявшей вместе с ним то самое высокое чувство, что переполняло его металлическое тело изнутри и заставляло его едва ли не коротить. Его синтетическое сердце каждый раз замирало при виде её искренней счастливой улыбки. Именно поэтому, взяв её за руку, он неожиданно драматично пал прямо на землю, опустившись на колени, — почти как в ванной, только с иным подтекстом, — и с патетичным влюблённым видом заявил. Его глубокий роботизированный голос стал словно ещё ниже. От чувств и волнения, быть может? — Фрэн, я хотел уже давно тебя спросить, но все не решался…но теперь я хочу узнать у тебя — станешь ли ты моей королевой Подземелья? У Фрэнсис буквально отвисла челюсть. Услышавшая об этом Фриск аж шире распахнула глаза. И история вернулась к тому, с чего началась — к схожести их взаимоотношений с Джаретом и Сарой. Меттатон, разве что, не был таким эгоистичным сейчас, как король Гоблинов, и вправду думая о нуждах Подземелья, но, говорят, когда-то…там пробы ставить было негде. Он был зацикленным на самом себе махровым нарциссом-эгоистом. Фрэн ощутила, что её сковало волнением. О Боже, такого она…точно не ожидала. Все это было прямо как в сказке, да? Только у них обошлось без хрустальных туфелек и без принца на белом коне. Были длинные розовые стильные сапоги на каблуке и черно-розовый робот, у которого были более нежные душа и сердце, чем у любого человека. Он смотрел на неё в надежде на получение ответа. Фрэн, поморгав медленно и ощутив, что, кажется, она перепила пунша и переела пирога, прижала ладонь ко рту. Черт… — Вроде бы я из нас двоих пьяная, а предложение делаешь спонтанно ты… — забормотала она с нездоровым видом, чуть покачиваясь. Когда Меттатон встал, прижав её к себе, Фрэн стало практически мгновенно легче из-за его холодной металлической поверхности. Она всегда остужала её обычно горячую кожу. — Ты пьяна, но ты прекрасна. А завтра ты будешь трезва и все равно будешь прекрасна. — Он мягко ей любовно улыбнулся, склонив голову. Она была такой маленькой, по сравнению с ним, даже несмотря на то, что считалась высокой девушкой для человеческого роста. — Ох, ещё и цитатами из «Мечтателей» Бертолуччи заговорил, мамочки мои… — Она пораженно забормотала, чувствуя, как сердце забилось еще более влюбленно и быстро за ребрами. Фрэн прижала пальцы к переносице. Она неторопливо ту терла, ощущая, что голова её гудит. В ней сразу закрутилось много мыслей, и ни одна из них не была позитивного характера. Алкоголь не всегда шёл во благо, особенно в такие моменты. — Ты точно этого хочешь?.. — спросила его аккуратно она. — Да, очень хочу! Если бы не хотел, я бы и не предложил. — Меттатон буквально процитировал саму Фрэн, которая часто так говорила, когда он в каких-то её первоначальных желаниях, словах и действиях сомневался. Фрэн вздохнула. Она осторожно положила поверх его холодных ладоней свои, чуть дрожащие от волнения. — Я…дай мне время подумать, хорошо? Это очень ответственное решение для нас обоих. Меттатон кивнул со смешком. Не то грустным, не то понимающим. — Конечно, я не буду принуждать тебя давать ответ здесь и сейчас. Буду ждать его в ближайшее время. И…спасибо тебе за этот невероятный вечер. Он наклонился, приподняв её лицо за подбородок, и мягко прильнул к её губам в поцелуе. Фрэн все ещё поражал контраст её губ и его. И то, как те отличались от человеческих. Оттого поцелуи с Меттатоном выходили еще более сладкими. Дома их ждал разбор полетов из-за бардака, из-за позднего отсутствия и ещё… Бог весть чего. Фрэн много выслушала в тот вечер от родителей. Она вступалась за себя и Фриск, пытаясь принять огонь на себя, но Фриск в один момент не выдержала и прямо сказала, что здесь были её друзья, поэтому дом был в беспорядке, они их потом провожали, вот и вернулись поздно. Мама начала плакать и говорить: «ну вот, опять те самые друзья, Сэм…», папа вздыхал и качал головой на грани злобного срыва. Фрэн попыталась вставить свое слово, но при этой попытке отец накричал на неё, сказав, что она опять слишком много потакает Фриск и её фантазиям. И вот к чему это приводит. Мало того, что за свою жизнь ещё отвечать толком не умела, бралась портить ещё и чужую. — Фрэн ничего не портит! — Фриск обняла её за талию. Фрэнсис едва сдерживала слезы. — А я ведь говорила Ториэль, что мне есть к кому возвращаться сюда… Но лучше бы я там осталась, когда она предложила обо мне позаботиться, и Фрэн туда однажды позвала, без вас! — Фриск, не смей повышать голос! — Фриск, все нормально. — Фрэн шмыгнула носом и аккуратно погладила её по спине. Голос её был сдавлен, в нем слышались слезы. Они же были видны в мягком болезненном прищуренном взгляде, который после был направлен на родителей. — Хорошо, я все услышала, пап. Я виновата, что не доглядела и дала ей слишком много воли. Давайте…на этом и закончим, ладно? Она миролюбиво обвела родителей глазами, мол, козёл отпущения уже все равно был найден. Тогда к чему были эти дальнейшие эмоциональные потуги и препирательства? Но перед тем, как сестры ушли, отец бросил импульсивно, что дом пришла пора продавать к чертовой матери, чтобы больше подобного не случалось. Они с Фриск ушли на улицу. Залезли на свое любимое большое старинное дерево, растущее недалеко от дома, и засели на его толстой ветке вдвоём. Они какое-то время молчали. Фрэн ощущала, как слова родителей до сих пор больно клевали ей мозг, звуча откуда-то изнутри неё. Словно она из-за них и сама почти поверила, будто все последние месяцы были лишь…игрой их общего с Фриск бурного воображения. Заметив это по лицу сестры, Фриск добавила несколько волнительно. — Ты ведь не думаешь сама то, что сказала? Ты ведь им не веришь? Фрэн утерла быстро слезы. Хорошо, что Фриск вывела её из этого транса, иначе бы она совсем загналась. Фрэнсис шмыгнула носом. — Конечно, нет, Фриск. Такое захочешь, отменить не сможешь. — Она слезливо рассмеялась. — Как и забыть то, что я узнала. Похищение душ, битвы, монстры, заговоры…да и моя любовь к робокоролю, живущему под горой, хоть это и звучит как бред… Фрэн подтянула к себе колени и водрузила поверх одного из них влажную от слез щеку. Она звучала, как самая настоящая фантазерка. Как хорошо, что здесь была Фриск, доказывающая, что Фрэн не сошла с ума. Фрэн лишь жалела, что сейчас рядом не было Меттатона. Она так хотела бы сейчас оказаться в его холодных роботизированных руках. Вдруг Фриск добавила. — Меня не особо волнует, что подумают родители. Я хочу сбежать и выйти замуж за Санса. Фрэн была в шоке. Она округлила глаза, раскрыв рот, но тут Фриск мгновенно добавила. — Конечно, когда мне будет 18. Но раз родители собираются продавать дом и забирать нас отсюда сейчас, сбегать к нему придётся раньше. — Тебя не волнует, что будет с мамой и папой из-за этого?.. — тихо спросила без осуждения, но с внимательным взглядом Фрэн. Фриск пожала плечами. — Я не просила жертвовать ради меня их жизнями. Я давно выбрала, что хочу жить для себя. Если они этого не принимают, это их проблемы. Тот мир мне ближе, Фрэн. — Фриск сделала паузу. — В этом я не нахожу себе места. Мне здесь всё и почти все чужие. И ведь тебе там тоже было лучше, чем здесь. Ты сама всегда жаловалась на прессинг со стороны семьи, поэтому и забралась от них подальше. Чтобы любить на расстоянии. — Фриск не обвиняла ее, говоря с пониманием, хотя, безусловно, ей Фрэн не хватало последние годы. Они с детства были неразлучны, а потом… старшая сестра самоотдалилась, чтобы обезопасить остатки своей нервной системы и сохранить ментальное здоровье. Фриск посмотрела на неё поверх плеча. — В чем же разница будет сейчас? — Ну, наверное, в том, что мы разобьём им сердца, и они не будут знать, где мы, и… — затараторила в привычном быстром волнительном темпе она, словно оправдываясь. Словно и вправду чувствуя себя заранее уже виноватой. — Они называют тебя мягкосердечной и ругают за это, попирая всю жизнь тебя из-за твоей доброты. По-моему, пришло наконец время подумать о себе и решить что-то для самой себя. — Тебе легче говорить, тебе не надо нести груз чьих-то надежд и ответ… — И тебе не надо. То, что родители тебе внушили это, не говорит, что ты обязана всю жизнь принимать решения, оглядываясь назад на них. Ты любишь Меттатона? Хочешь принять его предложение и остаться с ним? — Я хочу, но!.. — Так в чем же проблема? Фрэн, пришло наконец-то время подумать о себе и за себя. И пожить для себя. Это твоя жизнь. Ждать отмашки, когда её можно будет жить, нельзя. Иначе ты её упустишь и будешь сама об этом потом жалеть. Фрэн и Фриск замолчали. Да…определённо, в расстановке приоритетов Фриск была куда старше, чем она сама. И Фрэн это понимала с каждой похожей ситуацией все лучше и лучше. Хотя…едва ли они раньше могли представить, что окажутся в ситуации, подобно этой. — Ты права, — тихо призналась Фрэн спустя минуту раздумий. — Ты права, Фриск. Но нам нужен план, чтобы все сделать и чтобы все получилось. Фриск тихо усмехнулась. Кажется, она уже давно все за них двоих придумала, но готова была выслушать и мысли сестры на этот счёт.

***

— Нам пришлось бежать из дома. — Фрэн устало спустила с плеча на пол его пентхауса дорожную сумку с самыми важными для неё вещами, всё ещё тяжело дыша после бега. — Привет. Меттатон округлил глаза. Они механически осмотрели её быстро снизу вверх на наличие каких-либо повреждений, после чего к ним присоединились и его руки. Меттатон хотел убедиться, не пострадала ли она. — Фриск попросилась пожить у Алфис и Андайн. А я…я бы хотела пожить с тобой, если ты меня примешь. Меттатон аж раскрыл рот от удивления. События развивались очень стремительно. — Что случилось?.. — В его голос закралось волнение. Фрэн, ощущая, как в носу и глазах снова защипало, все ему рассказала. Он крепко обнял её под конец, прижав к себе, и стал успокаивающе поглаживать по голове. — Ох, бедная моя Фрэнни…бедная-бедная…за что же так с тобой поступает собственная семья?.. Фрэн зажмурилась, не отвечая. Она стиснула Меттатона только сильнее в объятиях. — А ещё я согласна на твоё предложение. Я хочу выйти за тебя и остаться с тобой. Но не подумай, что из-за побега, вовсе нет! А потому что я тебя…очень…очень… Фрэн посмотрела в его лицо. Оно просветлело от её слов. — люблю тебя. Я понимала, что, возможно, ты принял свое решение поспешно, не зная толком людей, кроме меня и Фриск, и я честно не хотела отнимать у тебя возможность узнать и познать кого-то ещё другого, чтобы точно решить, но я… Меттатон подхватил её на руки и закружил прямо внутри пентхауса, целуя и приговаривая ставшим вдруг высоким голосом. Он не стал её дослушивать, не дал ей договорить, потому что ему было важно совсем другое. — Боже мой, Боже мой, ты согласна! Согласна! Фрэн, моя милая Фрэнни, я тоже очень-очень тебя люблю! И мне никто, кроме тебя, не был и не будет нужен, будь другие люди хоть в триста раз в чем-то лучше или хуже тебя! Он так её крепко обнял, прижав к себе, что она аж начала задыхаться. Фрэн облегченно рассмеялась из-за его слов, хлопая его облегченно по бицепсу, чтобы Меттатон её чуть отпустил. Когда он поставил её на пол, он забрал ее сумку в руки и отнес ту в их теперь общую спальню. — Я тебе докуплю вещи, не переживай, Фриск мы пристроим, у Ториэль как раз школа сейчас открылась… Фрэн его мягко остановила за руку на месте, прерывая его рассуждения о их совместном будущем. — Я хочу помочь вам не меньше, чем вы помогаете нам. — Она посмотрела на него стеснительно снизу вверх. Меттатон был заинтригован. Он нежно на неё посмотрел в ответ. — О чем ты?.. — Помнишь наш разговор про внедрение вас в общество людей? Это будет сложно, но я уже разработала план, как это сделать. Я писала его всю ночь перед побегом. Меттатон едва не заискрил по-настоящему от счастья и радости при этих её словах, её тихой улыбке и её лукаво загоревшихся искрой глазах. Определенно, то, что Альфис создавала его тело для самых разных перегрузок, в том числе и для эмоциональных, очень его в такие моменты спасало.

***

В 21-м веке настроить людей на близкое адекватное взаимодействие с монстрами оказалось не так уж и сложно. Особенно когда те сами проявляли особое дружелюбие и готовность к этому. Фрэн думала о том, что родители, должно быть, видя их на экранах телевизоров, теперь очень винят себя за то, что тогда не поверили ей и Фриск. Впрочем…именно это доказательство правдивости её с сестрой слов может помочь обратно им восстановить отношения даже после их побега уже двухлетней давности. Сама Фрэн за эти два года изменилась. Она теперь чувствовала себя менеджером звезды, ей Богу — она представляла везде не только монстров, но и самого Меттатона. Ездила с ним на различные интервью, подогревала интерес людей к нему и к монстрам в частности в интернете через ролики, посты в твиттере, на фейсбуке, через продвижение в инстаграмме. Всё это было непросто, Альфис помогала ей, поскольку одна Фрэн не справлялась, не хватало попросту рук (пришлось также привлекать Маффет с её кланами пауков, хоть Фрэн по сей день после первого неудачного знакомства их чуть опасалась и не очень любила. Но за деньги и костюмы с обогревами, разработанные Алфис, они были готовы работать чуть ли не круглосуточно, поэтому… пришлось смириться и затолкнуть свои страхи подальше). Все это делалось ради монстров и того, чтобы звезда Меттатона сияла. А такой труд для неё и Алфис считался благодарным. Тем более, когда новый король Подземелья наконец-то окончательно сгладил острые углы в его взаимоотношениях с подругой-ученой. Сама Фрэн сменила за прошедшие годы также свой стиль. Пучки ушли в сторону, она теперь заплетала исключительно два колоска, прячущих чёлку, носила чёрные стильные брючные костюмы с дизайнерскими платками, разработанные самим Меттатоном, ходила на каблуках и чувствовала себя так…будто по-настоящему изменилась. Выросла хотя бы совсем немного. Внутри это не во всем ощущалось, но хотя бы внешне…может, совсем чуть-чуть? Правда, с уверенностью в себе у Фрэн тоже стало в здоровых отношениях куда лучше. Так что внутренний рост все же произошёл, как бы она ни сомневалась в этом. Носить титул королевы Подземелья ей все ещё было странно. Она чувствовала себя на кольце с пальцем не больше, чем все та же девчонка, когда-то влюбившаяся в робота-телеведущего едва ли не с порога. Но когда твой «народ» благодарит тебя за то, что может выходить свободно в верхний мир, и когда ты узнаешь, что вокруг монстров сколотилась большая фан-база, это грело сердце. И Фрэн впервые чувствовала, что тратила время не зря. Быть может…это место ей подходило как нельзя лучше? Они с Меттатоном все ещё очень холили и лелеяли друг друга. Он оказался в отношениях самым настоящим заботливым «робопапочкой», чего Фрэн от него совсем не ожидала, но ей это в нем нравилось не меньше, чем все остальное (будь иначе, разве камень единения на свадьбе дал бы их душам соединиться навсегда?). Фрэн тоже его сильно любила и всячески поддерживала. И была впервые уверена в том, кто был рядом. Даже если он все ещё был роботом, а не человеком, как доказала практика 21-го века, ксенофилия не то что не попиралась законом, а очень даже теперь поддерживалась. В большинстве цивилизованных стран, по крайней мере, точно.