Опыт

      Эарендиль был уверен, что однажды придет время — и он встретится лицом к лицу с сыновьями Феанора. Ему даже снилась пару раз эта встреча. Факелы в темноте, улицы Сириомбара в дыму, меч в руке и враг на расстоянии удара.       Там, во сне, он знал, что не переживет боя.       Опыт.       Эарендиль был хорошим мечником, Эгалмот его всегда хвалил, но жизненный опыт определяет. Ему, сыну Туора и Идриль, человеку, смертному, не победить в бою эльду с тысячами лет и тысячами боёв за спиной. Их поединок будет кратким, и если Эарендилю повезет, он выиграет пару минут, чтобы успели сбежать те, кто будет стоять за его спиной. Чтобы спаслись. Женщины, дети.       Эльвинг, сыновья.       Ну вот тебе, Эарендиль, сын Туора и Идриль, вот тебе, князь Сириомбара и капитан «Вингилот», вот тебе, смертный. Вот тебе — меч и враг на расстоянии удара.       — Ты в порядке? — Эарендиль придержал Маглора Феанариона за плечо, помог откатиться от края борта.       Выглядел тот — краше под курган зарывают. Губы синие, под глазами — провалы, сам весь — бледно-зеленого цвета. Роскошный багряный плащ из тонкой шерсти с золотой вышивкой по краю смотрелся на нем истинным оскорблением.       Княжеский плащ.       Когда-то давно Эарендиль мечтал надеть его, спускаясь на берег Амана. Пусть знают, пусть видят — он не нищий попрошайка. Он человек, он — голос Детей Эру. И Вторых, и Первых! А голову снесут — ну так не страшно, все проще помирать, когда дело выполнено, а на тебе плащ, что жена вышивала.       Но другой чистой одежды на Вингилоте не было, а Маглор Феанарион, упав с неба морской чайкой три дня назад, оказался голым, как при рождении.       Хорошо, что Эльвинг и дети выжили.       Плохо, что плащ этому пришелся впору.       — На, пей, — Эарендиль протянул кружку, наполненную до половины. Воду приходилось экономить, предпоследний из бочонков уже показывал дно.       Сын Феанора пил мелкими глотками, стараясь не отводить взгляда от горизонта. Это он правильно, так должно быть легче.       На груди у него, на багрянце плаща, сверкал под солнцем Сильмарилл. Наверное, блеск камня должен был резать глаза, но Эарендиль давно привык. Не к Сильмариллу, нет, к тому, как слепят глаза волны Великого моря. Что ему этот Сильмарилл.       — Спасибо, — голоса сын Феанора не растерял. — Может, я могу...       А вот взгляд от горизонта он отвёл зря. «Вингилот» шел ходко, как и все время, с тех пор, как этот пернатый свалился на палубу. Корабль шел ровно на запад, как по ниточке, но день выдался ветреный, бросало хорошо, и...       — Ах...       Ударила волна, подкинув корабль, и Маглор, сын Феанора, бросился к борту, щедро делясь с волнами утренней порцией сухарей.       Эарендиль придержал его за плащ. Когда эльфу стало полегче, и тот стек на палубу, кутаясь от нахлынувшей дрожи и слабости в княжеский багряный плащ, не выдержал — спросил:       — И как же ты, сын Феанора, преодолел весь этот путь в прошлый раз? Как в Исход пошел?       Маглор открыл глаза — и все же они у него светились, как у всякого аманэльды... — и ответил:       — А как ты думаешь, сын Туора, почему потом в Лосгаре корабли сгорели? Ненавижу море. Раугов опыт...