Inter vepres rosae nascuntur.

— Уже утро? – с удивлением заметил Узуй, оглянувшись на восходящее за их спинами солнце, — Ну и дела.. Лучи, будто лезвия, пробирались сквозь тонкую крону, врезаясь в их спины, неприятным жжением отдаваясь по телу. Тенген вздохнул, пытаясь приблизительно вспомнить, сколько же времени прошло с того, как они вышли из поместья Шиназугавы. Часов семь, или же восемь? — Давайте передохнем тогда? – хрипло произнёс Гию, идущий немного сзади. Он шёл довольно медленно, похоже, еле-еле перебирая ноги. " С непривычки часто так " – подметил Тенген. Томиока и Шиназугава ведь только-только из лазарета вышли, не так ли? Даже с многочисленными затруднениями и травмами всё равно идут в бой. — Все за? – устало прохрипел Санеми, обернувшись: он шёл немного впереди остальных, хоть и выглядел измученнее всех: а судя по тому, что сегодня его форма так непривычно застёгнута, то у него, похоже, жар. Шинджуро кивнул. Узуй про себя подумал: странно всё это. Отправляются сейчас чёрт пойми куда, по первому же зову Кирии. И вот очевидно ведь – Камадо там не будет. Только зря время теряют! Пройдя ещё метров тридцать, они усаживаются возле упавшего дерева – хотя-бы наберутся сил. — Мы только на полпути, – произнёс Гию, усевшись на ствол, почему-то, совсем уж близко к Шиназугаве. Тенген счёл это нечто странным и, если так можно выразиться, паранормальным, ибо он и Томиока – точно кот с псиной! Но говорить что-либо не стал. — Через пару километров деревня есть, – сказал Ренгоку, отпив воду из фляги, — Если повезёт, и поспать сможем. Этого им точно не хватало. Разве можно отказаться от столь хорошего предложения? Значит, эту деревушку они стороной не обойдут. — Томиока-кун, Шиназугава-кун, идти ещё можете? Они переглянулись. — Можем, – в унисон ответили Гию и Санеми. Хотя чего уж – они и вправду молодые, да и ноги на месте, хвала Богам. Томиока заметно поёрзал на месте. — Вы..оставили Сенджуро одного? – спросил он, обращаясь к Ренгоку. Не сказать, что брюнет был хорошо знаком с его сыном, но судя по рассказам того же Кёджуро, он не особо силён. — Не одного, – покачал головой Шинджуро, вздохнув, — Отправил его в хорошие руки. С сопровождением, конечно же. Хотя...я не думаю, что он совсем не может за себя постоять, Томиока-кун. Гию вздохнул. — Я понимаю, просто... — Ничего, – перебил его Шинджуро, — ты ведь волнуешься. — А сколько...этому Сенджуро лет то? – встрял в разговор Шиназугава, вопросительно глянув на брюнета. — Ты что, не слушал воодушевлённые речи Кёджуро о нём перед собраниями? – спросил Узуй, изогнув бровь. — Я особо не вникал в ваши разговоры.. — Как ты мог?! – явно насмехаясь, драматично воскликнул Узуй, — понятно всё с тобой!.. — Предательство, Шиназугава! Мы всё тебе говорили, а ты даже не слушал..! – передразнивая чужую манеру речи, подловил Томиока. Тенген расхохотался. — Ну ты даёшь, Томиока! Не ожидал. Гию смущённо улыбнулся. — Ему четырнадцать, кстати, – сказал он, чуть ли не смеясь с появившейся на чужом лице угрюмости. Санеми фыркнул. — Сразу нельзя было сказать? — Прости-и-и, – протянул Гию, беря в руки флягу. — Я вас совсем не узнаю, – подал голос Ренгоку, — успели подружиться? — Приятели, – отвернувшись, ответил брюнет. Шиназугава усмехнулся. — Да, приятели.

***

— Спасибо вам! – хором произнесли они, поклонившись. Пожилая женщина, на вид лет пятидесяти пяти-шестидесяти улыбнулась. — Проходите, молодые люди, проходите, – она немного отошла от дверного проёма, пропуская мужчин в свой дом, — у меня есть свободная комната, я вам постелю. — Очень благодарны, – кивнул ей Шинджуро, слегка улыбнувшись. Как никак, даже будучи пьяницей, манеры поведения с женщинами он не потерял. Узуй, мягко говоря, скучал. И не в том смысле, что было ему совсем уж неинтересно наблюдать за происходящим, а скорее в том, насколько же сильно хотелось домой. Туда, где ждут его любящие жёны, туда, где можно было думать лишь о них, не зная мерзкого чувства страха и боли, не видя смертей и крови – и понимая, что ты в состоянии защитить тех, кем ты дорожишь. "Интересно, как там Хинацуру..." – подумал он, садясь на татами. Женщина в то время суетилась, накрывая им на стол, — " Её в последнее время тошнило... Надеюсь, Макио и Сума смогли ей помочь.." Уходить тогда было ужасно тяжело. И не из-за неизвестности, не из-за нежелания быть съеденным или убитым. Он просто...не хотел их покидать. « — Что-то случилось? – спросила из-за его спины Хинацуру. — Кирия зовёт к себе, – ответил он, повернувшись к ней. — Случилось что.. серьёзное? – спохватилась Макио, облокотившись на дверной косяк. — Расскажу позже. » Он ведь так и не сказал... Зачем же отправился сюда. " Они бы волновались " – оправдывал себя в мыслях Тенген, стиснув зубы. Но и сейчас... даже без знания всего этого дурдома... они уж точно неспокойны. — Э-эй, – Шиназугава демонстративно провёл рукой перед его глазами, — может уже есть будешь, а не в одну точку глядеть? Узуй переводит взгляд с него на стол. Уже всё накрыто... — Задумался, – просто ответил Узуй, взяв палочки, — приятного. — Мгм-ггм, – промычал Томиока, оторвавшись от тарелки с рисом. — Не говори с набитым ртом, – сделал замечание Ренгоку, — подавишься ведь. После трапезы женщина отвела их в отведённую для них же комнатушку. — Ещё раз спасибо, – сказал Шинджуро, повернувшись к ней лицом, — Вас называть..? — Касуми, – добродушно ответила она. — Очень приятно, – наконец отозвался ей Санеми. — Я не буду мешать, – улыбнулась она им напоследок, закрыв за собой сёдзи. Мужчины выдохнули с облегчением. — Вот это ты из себя прилежного парня состроил, Шиназугава, – посмеялся над ним Узуй, — вот бы и со мной так разговаривал. — Заткнись, – кратко ответил Санеми, — кто где спит? — Будешь рядом со своим приятелем, – будто поддерживал Тенгена Шинджуро, — я в углу посплю. — Ну вот и порешали. Санеми и Гию тяжело вздохнули. Действительно, порешали.. Негодование быстро сменилось усталостью. Улёгшись на футоны, каждый из них заснул довольно быстро – кто-то в размышлениях о предстоящем, кто-то о мыслях о прошлом, кто-то совсем не о чем не думал. Просто... нужно передохнуть. Томиока прикрывает уставшие веки, уже по привычке повернувшись лицом к блондину. И проваливается в сон. " Я не хотел! " – так отчаянно кричит ребёнок. Он задыхается, шумно глотая ртом воздух, он теряет силы, от безысходности падая на сырую землю, сгибаясь от нестерпимой боли где-то в груди. Где-то в его сердце. И от неё он плакал. Так жалобно, громко, словно был выброшенным на улицу щенком. " Это был не я! Нет! Прошу вас! " – продолжает вопить он, склонив голову к чужим ногам. Он пачкает лицо, пачкает одежду и своё достоинство в грязи, образовавшейся из его страха. И она вязкая, липкая. Несмываемая. " Убирайся! " – кричат на него в ответ, – " Это ты сделал! Это ты ей завидовал! " Нет! Неправда! Я не завидовал...я никогда! Но проклятый ком в горле мешает того сказать. Вырывается лишь что-то бессвязное. Его чёрные волосы прилипли к лицу от дождя. Его тело, его губы дрожали от холода. Или же...от безысходности? "Цутако! " – врезалось в черепную коробку, било по ушам, что их даже закладывало. Цутако!... " Сестрёнка... " – хрипел он, когда голос почти окончательно сел, — " Я ведь не убийца.." Это сделал не я! Это..это ведь то чудище! Громкий хлопок дверей заставил его поднять голову. Ему...ему не поверили? Его бросили? И лишь тогда он отчаянно пустился в бег – бежал вглубь леса, где не достали бы его презрительные взгляды, бежал от голоса Цутако, что тихо шептала ему поскорее уходить, бежал от воспоминаний, связанных с домом – бежал, бежал, бежал... Мальчик совсем не обращает внимание, что ноги предательски подкашиваются, что ветки кустов царапают ему ноги, что его, чёрт возьми, может убить эта нечисть, что совсем недавно погубила сестру. " Как мне быть!.." – думает он, пробираясь сквозь узкие стволы деревьев. Он почти ничего не видит: от накопившихся слёз, от почти что кромешной темноты. " Лучше бы умер я, сестрёнка! " — Твою мать! – вскрикнул Гию, вскочив с постели. Это...был сон? Мужчина тяжело дышит: почему...почему настолько реалистично? Почему снится то, чего он так сильно не хотел видеть? — Это всего-лишь кошмар... – шепчет он себе под нос, уронив в руки голову, — всего-лишь кошмар... Из-за чего ему приснилась Цутако? Разве...разве он её не отпустил? Ведь...ведь он сказал Санеми, что оставил их позади! Что готов был с ними распрощаться – правда готов... Что за чувство такое... странное? — Че-е-е-ерт, – взвыл он, упав на подушку. Почему жизнь так к нему жестока? Она всегда заставляла его... испытывать чувство вины. За то, чего он не делал. Или же то, чего он не сделал? — Знакомо, – вдруг резко послышался голос Шинджуро, отчего Гию даже невольно вздрогнул, — хочешь поговорить? " Ему тоже снились кошмары? " – спросил себя брюнет, взглянув на мужчину. Если честно...он был прав. Ему совсем не хватало банального разговора ни о чём, лишь бы поскорее позабыть об ужасах своих снов. — Если вас не затруднит... – пробубнил Томиока, сев. Он пробежался взглядом по комнате: Санеми мирно сопел рядом, Узуй – в метрах так двух от него, — Давно вы...не спите? — Минут пятнадцать, может, – пожал плечами он, — Снилось что плохое? — Да...о сестре, – решив не вдаваться в подробности, ответил Гию. — Не знал, что у тебя есть сестра, – хмыкнул Ренгоку. — Она...была, – поправил его брюнет. — Ох...прошу прощения. Гию помотал головой: " Ничего. " — Вам снилась Ру́ка-сама? — Откуда ты.. — Ренгоку-кун был весьма разговорчив. — Вот как... — Так вам снилась?.. — Нет, – сразу же ответил он, — просто... приснился почему-то один случай, когда я ещё был столпом. — Ох... понятно.. Взгляд Томиоки метнулся от мужчины к Санеми: и сейчас, почему-то, на чужом лице от спокойствия не осталось и следа. Он хмурится, сжимая губы в тонкую линию. Кажется...ему тоже снилось что-то совсем нехорошее. " Прекрати! " – вопит мальчик, загораживая мать — " Не подходи к нам! " Мужчина издаёт смешок. "Не лезь в наши дела, Санеми. Они тебя не касаются. " Не лезть...не лезть в ваши дела? Почему избиение и унижение моей матери ты называешь"делами" ?! Почему ты...почему ты смеешь поднимать на неё руку? Как ты докатился до такого, глупый пьяница! Разве...разве так было всегда? Он помнит, насколько счастливые были времена, когда отец всегда старался приходить домой пораньше, когда мило трепал его по белым волосам, когда сажал на свои колени, попутно целуя мать в макушку. Что...что же пошло не так?! " Не трогай её! " – говорит он, всеми силами стараясь оттолкнуть от неё отца, — " Прошу тебя, папа! " От этого мягко "папа" уже начинало тошнить. Но... почему-то от этого обращения он всегда успокаивался. Не до конца, конечно, но поднятая вверх большая рука зависала в воздухе. Я...почему я так слаб? Почему я просто не могу ударить его в ответ? Мне не хватает силы? Или же...мне не хватает смелости? Он только мог принимать на себя удары. Удары, предназначенные для матери, для его братьев и сестёр. Как же... обидно, что они не застали их хороших времён. " Постели мне " – хрипит отец, подходя к нему вплотную. Мальчик жмурится от неприятного запаха перегара, — " Чего застыл? Постели говорю! " Санеми взглотнул. " Сейчас... " " Сейчас же! " – кричат ему в лицо, отчего он вздрагивает, заглатывая неприятно рвущийся наружу ком в горле. Плакать тебе нельзя, Санеми. Ты не дитё. " Лицо попроще сделай, выродок. Или что, посмеешь тут передо мной нюни распускать? " Нет!... Нет-нет-нет! Перестань! Хватит...хватит давить на меня! " Санеми! " – голос отца начал искажаться, из хриплого превращаться в более чистый, спокойный. " Санеми..." — Санеми!.. – дёргает его за плечо Гию. — Что...что случилось? – сонно спрашивает Шиназугава, пытаясь сфокусировать взгляд на чужом лице. — Ты кричал во сне, – ответил Узуй, — Даже меня разбудил. — Проклятое место какое-то, – про себя пробубнил Шинджуро, — всем что-то нехорошее приснилось. — Касуми оказалась ведьмой? — Ага, конечно. Наслала нас проклятье " плохих снов " – закатил глаза Санеми, — Давайте уж тогда свалим отсюда.. — Солидарен.

***

Мужчины, собравшись и попрощавшись с хозяйкой ( Ренгоку в знак благодарности оставил ей сотню йен) выдвинулись в путь. Уже смеркалось. Солнце спряталось за горизонтом, уступая место луне, что своим тусклым светом освещала им дорогу. Сегодня она была полной. Редкий, лёгкий ветерок дул им в спину, что не могло не радовать: ничего не мешает им пробирается сквозь тонкую тропу и густые заросли кустов и колючек. — Странно так... – заговорил первым Тенген, — Знаете, который час идём, ни одного демона не встретили. Такая-то местность ими просто кишит. Но...почему они их не видят? — Кстати, да, – согласился с ним Шиназугава, — куда попрятались все эти твари? Шинджуро, шедший впереди, вдруг остановился. — Смотрите, – он указал рукой на вид густой лес вдали, — это Аокигахара. — То есть... – уже додумывал за ним Гию, — Вы предполагаете, что Незуко... — Поедала других демонов? Вполне возможно. — Разве они могут жрать друг-друга? – удивился Санеми. — Раз уж Незуко нипочём свет, то...скорее всего, она может есть себе подобных.. Но это лишь мои предложения, Шиназугава-кун, не воспринимай так всерьёз. Но...если уж и вправду было так. Тогда она действительно сильна сейчас. — Разделиться будет плохой идеей, я думаю, – продолжил Ренгоку, — Нужно... или ходить по парам, или все вместе. — По парам будет эффективнее, – подметил Тенген, — но я всё же продолжаю думать, что от неё здесь и след простыл. Томиока пожал плечами. — Мы все равно не узнаем, пока не проверим. — Тогда уж... – Шинджуро делает небольшую паузу, — я и Узуй пойдём по прямой, на сам лес, а вы осмотрите местность вокруг.. — Но если... – хотел уж было запротестовать Санеми. — Если уж кто-либо из нас чудом найдёт её, то мы обязательно услышим друг-друга. Точно. Услышим... Услышим?! Старик совсем свихнулся? — Тогда.. желаю удачи, – кратко сказал им Гию. — И вам. Когда Ренгоку и Узуй скрылись из виду, Санеми наконец-то заговаривает с ним. — Каков смельчак. — Не возникай, Санеми – спокойно ответил брюнет, оставляя на чужих губах невесомый поцелуй, — Пойдём. Я более чем уверен – здесь мы её не найдём. Придётся им завернуть за каждый угол, осмотреть доверху деревья, пройти чуть дальше, вдоль дороги и, может, наконец присоединиться к своим товарищам. Томиока специально берёт его под руку – якобы успокаивая, поглаживая по плечу. Он хорошо знал, какую неприязнь Санеми чувствовал к младшей Камадо, знал, что был совсем не в восторге, когда ещё тогда, на суде, Ояката-сама попросил оставить всё как есть, когда сейчас понял, что жизнь их находится в опасности – и всё из-за Незуко! Разве можно было чувствовать к ней что-то, кроме отвращения, злобы и ненависти? — Давай, когда мы вернёмся, – он до последнего надеется, что в скором времени они уже окажутся дома, в своей постели, просыпаясь от полюбившихся им поцелуев, — ты поможешь мне найти общий язык с собаками. — Когда мы вернёмся, – блондин даже сам начинает верить, что так и будет, — ты приведёшь в дом котёнка, совсем похожего на тебя. Чёрного, с синими глазами. Гию улыбается. Хоть бы было так. Разве они не заслуживают...хоть какой-то радости в своей жизни? — Почему бы тебе просто не обзавестись семьёй, Санеми? — Ты – моя семья, – кратко пояснил ему Шиназугава, поглядывая по сторонам. — Я имел в виду жену и детей. — Если хочешь, можешь быть моей женой. — Санеми! – брюнет слегка ударил мужчину по плечу, — но ведь дети...! Ты же должен оставить кого-то после себя... — Я, значит, должен, а ты нет? И Гию вдруг резко замолк. — Я понимаю твоё волнение, котёнок, но другого человека я уже не полюблю, – выдохнул он, — моё сердце полностью занято одним лишь брюнетом с самыми прекрасными глазами. — Ты мне льстишь.. — Я говорю правду. Ведь можно ли было по-другому? — Я умру через три года, – продолжил он, — и неважно, с детьми или без. Мне главное, чтобы ты был рядом со мной. "Это...это точно ты, Санеми? " – удивился Гию. Почему он говорит... что-то настолько смущающее и милое? И ведь Томиока действительно краснеет. — Я соскучился по твоим объятиям.. — А я по твоему сонному виду, котёнок. После всех его слов и действий... После того, как он ответил ему взаимностью.. Томиока ни разу не сомневался в его любви. Разве с нелюбимым человеком возможно обращаться так, как обращается Шиназугава? Кажется, что это было невозможно. Хруст сухих веток позади заставляет моментально обернуться. Томиока, ради их безопасности и удобства, сразу же отходит от спутника, цепляясь за рукоять своего клинка. Никого...? Не могло же им показаться! Дикое животное так быстро бы не убежал...а маленький зверёк бы не смог издать настолько громкий звук. Гию бегает глазами по сторонам, пытаясь уловить хоть какое-то движение, хоть ещё какой-то звук. Но почему-то... наступает закладывающая уши тишина. Даже сверчки не трещат. — Мне ведь не одному показалось...? – шепчет ему тихо брюнет. — Нет, – слышит он шёпот в ответ, — я тоже слышал. — Но тогда почему... Они ещё несколько минут стоят неподвижно. И лишь тогда, поняв, что им, похоже, померещилось, разрешили себе немного расслабиться. Этой ночью... Им нужно держать друг-друга крепче. — Вот это заросли, – прошипел Тенген, в который раз натыкаясь рукавом на очередную ветку, — в жизни столько деревьев не видел. — Осторожнее, – говорит ему Шинджуро, ступая как можно тише. Не хотелось упустить из виду хоть какой-то шорох, хоть какую-то тень, смутно напоминающую Камадо Незуко. — Вы думаете, мы найдём её, Ренгоку-сан? — Не знаю... – шепнул ему мужчина, — но предчувствие..совсем уж нехорошее. — М-да уж... Конечно нехорошее, это ведь лес самоубийц.. — А может и убийц. — Кто знает, – не стал отрицать блондин, — может и убийц, если вы о демонах. Какое-то время Ренгоку не произносит ни слова. Лишь на его морщинистом лице читается беспокойство. — Так к кому... вы отправили своего сына? — Сенджуро? Отправил к сенсею Томиоки-куна, Саконджи Урокодаки его зовут. — О-о-о, – удивлённо произнёс Узуй, — Разве бывший водный столп не живёт на горе Сагири? Немного далековато от вашего дома. — Кирия позволил мне отправить с ним нескольких какуши, – повернулся к нему Шинджуро, — Да и они туда добрались наверняка до заката солнца. — Не боитесь, что Урокодаки сделает из него нового столпа воды? — Не каркай, Узуй, молю тебя. Я лишь попросил его приглядеть за ним.. На душе так было спокойнее. Гию и Санеми не произносили ни слова. Ступали уже более тише, прислушиваясь к каждому шороху, хватаясь за клинок при каждом звуке, услышанном совсем рядом. Томиока заметно занервничал. Что-то здесь было не то! Что-то совсем страшное, не такое, как везде. Отсутствие демонов, звуки, доносящиеся из ничего – буквально из ничего! Они не находили его источника, не находили того, что издавало его! Но он так старается держать себя в руках. " Следи за каждым деревом, что тебя окружает" – шепчет ему голос в голове. За любым деревом и вправду...может быть кто угодно. — Ситуация накаляется, – шикнул Шиназугава, идя чуть позади: он был в его тылу, — Может, поменяемся? Я не думаю, что... — Тише! Среди деревьев на миг промелькнула чужая тень. — Что это было?... — Я не знаю. Гию напрягся, вынув клинок из ножен. Санеми сделал то же самое. —Пахнет жареным... — Или это обычный демон, – предположил Томиока, — или же она... Она. Как же раздражает! Всё происходит сейчас из-за неё! Ходят здесь, как хер пойми кто, пришли называется,по её душу, и теперь вынюхивают каждый сантиметр всего леса и его округи. Словно они были сумасшедшими. — Сверху! Закричал Гию, заставляя Санеми отпрянуть: если честно, не скажи этого Томиока вовремя, то наверняка уже лежал на земле с проломленной головой. Они смотрят туда, где только что стояли. И там они видят её. — Незуко! – в один голос прокричали они, встав в стойки. Санеми взглотнул вязкую слюну. Защищать Гию. Защищать Гию... Незуко внезапно бросается к ним. Защищать Гию! Он со всей силы отталкивает брюнета в другую сторону: Камадо промахивается, приземляясь на холодную землю. Она смотрит на него – прямо в глаза, прямо в его душу! Смотрит с ненавистью, злобой – такой, какой смотрел на неё сам Шиназугава. И она смеётся, прямо как сумасшедшая. Томиока от неожиданного толчка больно врезается плечом в кору, но не особо обращает на неё внимание, когда Незуко вновь его атаковала. Гию делает взмах мечом отрубая ей руку. — Дыхание ветра!... Сразу же кричит Санеми. И его слова отрезвляют. Незуко не так сильна...они справятся с ней вдвоём! — Дыхание воды! Стиль за стилем, атака за атакой – Камадо ловко уворачивается, паралельно с тем сама пытаясь их атаковать. — Нам нужно её сдержать! – тараторит Гию, — Она слишком быстро реагирует! Я не могу добраться до её шеи! Твою ж мать! Санеми даже не успевает сделать лишнего взмаха мечом: она нападала, почему-то, именно не него, словно блондин стал её главной целью. — Да она даже не одна из лун! – в отчаянии кричит Томиока, — Откуда столько силы?! Гию ненароком отвлекается на союзника. За что получает весьма нехило. Незуко попадает ему ногой по плечу – да так, что его откидывает назад на несколько метров, и тогда, врезаясь позвоночником в дерево, из рта невольно начинает течь собственная кровь. — Гию! – вопит Санеми, специально встав впереди, на его защиту, — Я не позволю тебе умереть от рук этой суки! Поднимайся!... Поднимайся же, Гию Томиока. Тебя защитит твой герой.