Сон

Сон не шел. Земфира перевернулась на бок, тщетно пытаясь разглядеть силуэт молодой женщины, лежащей в ее постели. Только руку протяни — и коснешься. Зашторенное окно лишало возможности любоваться. Оно и к лучшему. Иначе сердце остановится от переизбытка чувств. Она плыла, плыла и так от запаха свежести ее кожи, от распущенных волос, щекочущих ее руку, от размеренного дыхания. От того, что это Рената, такая близкая и такая далекая. Возможно и поступила неправильно, когда привела ее к себе домой — опечаленную из-за семейных разладов и пьяную; когда добавили сверху; когда разрешила остаться у себя на ночь; когда пошла на поводу ее желаний и легла с ней в одну постель. «Я хочу заснуть и проснуться рядом с тобой», а как же она этого хотела! Как тут отказаться? И сожалений по поводу допущенных вольностей не наблюдалось. В какого человека она превращается? Земфира посчитала за удачу — что Ренату сморил сон, пока она была в душе, не выдержала бы физического контакта, объятий, носа у ключицы, нежных прикосновений; ошибок бы понаделала непременно. За удачу. Не за проклятие. Вздохнула, тронувшись с места. Пальцами пошевелила поверх тонкого хлопкового одеяла, передвигая ладонь ближе к Ренате. Литвинова бы не томилась на ее месте, давно обняла, прижалась всем телом — по-дружески. А она так не могла. Взвешивала каждое свое прикосновение, оценивала его через призму восприятия Ренаты, ее возможной реакции и возможного отвращения. Интересно, как быстро Рената утратила бы всю ласковость и нежность, прочитай все ее потаенные мысли? Волосы мягкие, шелковистые поддела длинными пальцами и поднесла к носу, вдыхая запах. Через мгновение стыдливо отвела руку. Нельзя-нельзя-нельзя. Литвинова поерзала на месте, устраиваясь удобнее, сдвинулась назад. Земфира дыхание задержала, когда она врезалась в нее. Гладкость ноги теперь чувствовала своей. Сердце прыгало взбалмошной птицей. Только талию тронет и все — на секундочку обнимет, чтобы узнать, каково это — обнимать Ренату Литвинову лежа с ней в одной постели. Смело и быстро (пока не успела включить мозг и передумать) осуществила задуманное, вздрогнула всем телом, когда прохладные пальцы Ренаты оказались поверх ее. На ум не шли слова оправдания, способные оправдать, в голове стоял белый туман. — Извини, я… «Я думала, что ты не проснешься.» — Зе. По интонации голоса сделалось кристально ясно, что она не спала все это время, что дыхание тяжелое слушала, что руку в волосах и на себе отчетливо ощущала. Провалиться сквозь землю захотелось, но грела надежда, что завтра она не вспомнит о событиях минувшей ночи — после всего употребленного алкоголя шансы на это были велики. Рената внезапно развернулась к ней, тронула легчайшим поцелуем подбородок, губы, скулы, ладонями заскользила по ее лицу. — Зе… — голос вибрировал, плавил сознание. — Я так сильно тебя люблю. Рамазанова глаза закрыла и сипло выдохнула. Колени сжала до дискомфорта. Нельзя вестись на сладкие речи — Рената пьяна и расстроена, сама не понимает, что говорит, ищет утешения в ее лице. И она, Земфира, будет полной тварью, если воспользуется ситуацией. — Спи, — шепотом. В губы. Пальцами нашла ее тонкие плечи, удерживая на расстоянии от своего лица. — Пожалуйста, спи. — Но… — Ты перебрала. — Не мучай меня. Я умру, если ты сейчас не дотронешься до меня. Певица головой покачала, прикрыв глаза. — Рената, ты сейчас сама не понимаешь, о чем просишь. А утром будешь шарахаться от меня и стыдливо отводить глаза. — Я люблю тебя, ты слышала? — повторила Рената, и в голосе не было колебаний. Инстинктивный кивок. С закрытыми глазами было даже хуже — Литвинова нависала над нею и обострялись все чувства, хотелось забить на собственные правила и попробовать ее на вкус. — И я знаю, что ты любишь меня. Новый кивок. Губы на шее. Дрожь. — Если тебя смущает, ну… Леонид, — сбивчивым шепотом, — то я ведь сказала, что ушла от него сегодня. Навсегда ушла. К тебе. — Рената… — молебно. Так сладко звучало. Так сильно хотелось поддаться. — Или ты мне не веришь? Я придумала! — воскликнула радостно. В голосе ее Земфира слышала улыбку, и по телу пробежала сладостная дрожь — естественная на нее реакция. — Давай мы сейчас ему позвоним, и он все тебе подтвердит? Да, точно! — Рената, мы никому не будем звонить в начале четвертого утра, особенно твоему мужу, особенно за благословением для секса! — Я хочу не секса, а любви. С подачи Ренаты их губы снова соединились, в силу прежних убедительных речей Земфира не стала противиться на этот раз, руку запустила в запутанные волосы у затылка, рот приоткрыла, впустив горячий язык. Собственный стон обжег слух. Возьми себя в руки. Возьми себя в руки. Пожалуйста, возьми. Ладонь Ренаты спустилась к бедру. Жар между ног мешал сконцентрироваться на здравом смысле, и выплыть… Выплыть было как никогда тяжело. — Ре, пожалуйста, — поцелуй в висок. — Спи. Клянусь, если ты не передумаешь на трезвую голову, я сделаю всё, что пожелаешь. И столько раз, сколько ты пожелаешь. — Как насчет бесконечности? — Спи уже, бесконечность. Улыбка. Поцелуй в лоб. — Скажи мне. Мне так нужно это услышать. Пожалуйста. Не возникло сомнений, что именно, не потребовались пояснения. Улыбку пыталась подавить, снова сделаться серьезной, но улыбалась, улыбалась, улыбалась. До боли в щеках. Ведомая руками Земфиры, Рената вернулась на свое прежнее место, легла спиной к ней. Затихла. Улыбнулась (Земфира точно это знала, потому что чувствовала эту улыбку сердцем), едва ее пальцы, пробежав по позвоночнику, легли на нижнюю часть живота. Обняла сзади. Прижалась всем телом. Вдохнула запах кожи и зажмурилась. — Люблю, — губы на шее. — Люблю, — губы на обнаженной ключице. — Люблю, люблю, люблю. Тихий ответный стон воспламенил, плотнее прижалась бедрами к ее заднице, куснула за ухо. Рената руку ее перехватила, запустила под просторную футболку, Земфира очнулась, только когда их переплетенные ладони легли на обнаженную грудь. Литвинова шумно выдохнула — Рамазанова вовсе забыла как дышать. — Спи, — хриплым шепотом. Нужно отстаивать собственное решение. — Буду, только руку не убирай. Только не отодвигайся. Я так сильно хочу тебя чувствовать сейчас и всегда.

***

Сон. Прекрасный сон. Земфира не спешила открывать глаза, не готовая расстаться с бьющим через край души чувством счастья; но ей пришлось — до дурного быстро пришлось, когда щекотка из поцелуев пробежала по ее ребрам. Волнистые светлые волосы щекотали живот, мягкие губы дразнили чувствительную кожу, а сама Земфира… растворялась в моменте. Пальцы Ренаты несмело задрали ее футболку выше, Земфира приподнялась, безропотно позволив снять с себя верх одежды, впервые представая перед любимой женщиной полуобнаженной. Голубые глаза лучились счастьем и обожанием. И такое чувство, что без кожи осталась в момент. И страха не было, только предвкушение. — Никогда еще ночь не была такой томительно долгой.