Старейшина Илинь и его возвращение в прошлое (рестарт)

      Солнце светит для всех на земле. Ему всё равно на то, что происходит в мире, какие драмы и интриги строятся где-то там, далеко, до куда достают его лучи. Я хочу вам поведать историю, которая произошла в одном из таких мест.       Утро выдалось тёплым. Небо было безоблачным и казалось более голубым, дышать было легко из-за свежего ветерка, резвящегося то тут, то там. В лесу с ветки на ветку перелетали разнопёрые птицы, в кустах прятались кролики и где-то выжидали их хищники, чтобы позавтракать и накормить своих детей.       На горе в Облачных глубинах было тихо, слуги подметали отдалённые тропинки, учёные умы размышляли над трактатами, ученики проходили урок благовоспитания. Учебный зал весь пронизан лучами солнца, и от того и так светлая комната стала выглядеть священно.       Редкое, далёкое щебетание птиц никак не мешало дающему ответ ученику. Старший учитель тихо внимал, поглаживая свою короткую козлиную бородку, слегка кивая.       – Спасибо, садись на своё место, – он выждал несколько секунд, чтобы продолжить, – Я хочу вам рассказать о планах вашего обучения на следующие 2 недели.       Мужчина ходил из стороны в сторону, изредка бросая взгляд на учеников.       – Начиная с завтрашнего дня, у вас будут уроки медитации и практики с мечами...       Он замолчал. Его взгляд зацепился за юношу, мирно спящего во время урока. Губы сами собой поджались в раздражении. Учитель подошёл к парте ученика и несильно хлопнул ладонью по столу.       – Чжань-эр, я опять уснул за работой? – юноша медленно начал мограть и щурился от яркого света, он поднял свою тяжёлую от сна голову и постарался сесть прямо, – уже наступило утро? Этот лаогун не заметил...       У мужчины начала дёргать бровь.       – Вэй Усянь! Быстро объясните свои непристойные слова!       Серые сонные глаза обратились на говорящего. Он тихо ахнул и мягко улыбнулся. В глазах засияли заёзды, и появился трепет в животе.       – Здравствуй, Дядя, – он говорил размеренно, так, будто боялся спугнуть наваждение, – вы давно не навещали меня во снах. Вы переродились уже несколько раз, но ваш образ учителя навсегда остался в моём сердце.       Он сделал паузу и вздохнул, разглядывая притихшего мужчину. Такие знакомые и родные черты лица записывались в дополнение к старым в сознании. Стоит нарисовать портрет дяди, как проснётся.       Орехового цвета глаза подрагивали, брови сошлись у переносицы и поджатые губы... Всё как наяву, а морщинок на лице было так мало, будто не было тех невзгод, через которые они все вместе прошли, не было и несколько десятилетий, прожитых в родном клане Гусу Лань.       – Я обязательно передам от вас привет Лань Чжаню...       Глаза Лань Циженя распахнулись и он ещё раз хлопнул по столу, только теперь приложив силы.       – Ты до сих пор спишь? Как ты думаешь, где ты сейчас находишься? – бородка подрагивала, выдавая полноту негодования хозяина.       Вэй Ин похлопал ресницами и приподнял бровь, невинно улыбаясь, и ответил лёгким тоном:       – В своём сне?       Учитель отвернулся и подошёл к своему столу, взял первый попавшийся свиток и бросил им в ученика, который с лёгкостью поймал его. Мужчина указал рукой на выход.       – Вон!       Юноша внутренне вздрогнул, его взгляд быстро опустился на пойманный свиток, а после вернулся полупустым.       – Подумай о своём поведении! После урока приходи ко мне, я расскажу тебе о твоём наказании, – мужчина вздохнул и окинул взглядом класс.       Голова Вэй Ина дёрнулась, его будто окатили ушатом холодной воды. Глаза были распахнутыми, улыбка сошла на нет, в ушах стоял гул звуков из чужих перешёптываний, щебета птиц и собственного неровного ритма сердца. Тело оцепенело.       Всё вокруг вдруг стало терять краски. Мир посерел. Солнце больше не казалось тёплым, а ветерок освежающим. По телу пробежались мурашки.       – Не может быть.., – его дрожащий шёпот привлёк внимание учителя Лань.       Юноша был бледен. Он встал и сделал шаг назад, чуть не споткнувшись о сиденье. Его взгляд упал на предположительное учебное место супруга и встретился с золотыми глазами, что полностью выдавали эмоции своего хозяина с потрохами. Было видно весь букет оттенков его чувств, в основе которых были негодование, смятение и любопытство.       Лань Чжань такой юный, такой невинный. Прямая спина, правильно расположенные руки на коленях, холодное лицо... На его лице не было ни одной складочки, никакой неровности, а эти чёрные шелковистые пряди без единой седины...       Вэй Ину казалось, что он задыхается, но это было всего несколько милисекунд, после чего заклинатель провёл рукой по лицу и оно стало безэмоциональным.       Он посмотрел на учителя, в глубине души его тошнило от всей этой ситуации. Шепотки усиливали начинающуюся головную боль. Вэй Ин постарался улыбнуться, но улыбка вышла несколько кривой, что заметили немногие.       – Хорошо, дядя, я пойду, – его тон голоса, кажущийся лёгким и воздушным, дрогнул на обращении к мужчине.       Неповоротливый язык помешал спокойно произнести такую короткую фразу. Он резко развернулся и стремительно вышел, будто убегая от всех этих преследующих взглядов. Его быстрая походка не потеряла всей грациозности от бушующих внутри чувств.       Учитель Лань отвернулся сразу, как только ученик ушёл из поля зрения. Ему было нужно привести мысли в порядок, что не заняло много времени из-за решения отложить их на потом. Нужно было закончить урок.

***

      На одной из полян клана Лань Вэй Ин проводил исследование этого мира. Заклинания вокруг него искрились, вырисовывая странный магический круг. Когда последние всполохи искр улеглись и он получил ответ, заклинатель закашлялся и выкашлял кровь, вытерев рот рукавом.       Юноша пошатнулся и осел на траву, облокотившись о дерево. Непроизвольно пошли слёзы из глаз.       Чистое небо стало заволакивать серыми тучами, предвещающими беду. Вэй Ин, продолжая не обращать внимания на окружающий его мир, стал медитировать.