Юра любил брать

      Открыв дверь в свои владения, Костя пропустил гостя вперёд.       — Ну что, хоум с-свит хоум, — рассматривая картину, представшую перед ним, Юра присвистнул.       — Ну, наверное? Понимать бы что ты там балакаешь… И вообще, не свисти — денег не будет! А… или их у тебя и так уже нет? — хрипло посмеиваясь, Гром наблюдал как обычно бледная кожа Юры приобретала пунцовый цвет.       — Да как ты..! А ещё друг называется! Я у тебя уже н-неделю не за-занимал вообще-то! Костя! — в момент, когда Смирнов перешёл с еле слышного шёпота на обычную громкость своего голоса, который никогда тихим и не был, его заткнула рука Кости, и, хотя соблазн лизнуть её был высок, Юра ограничился злым прищуром.       — Не ори как резанный, Игорька разбудишь! На этой неделе он не брал, а прошлое, кто возвращать будет и…       — Пап?       Раньше Юра не задумывался как выглядит Гром-младший, ну шкет и шкет, говорят умный вроде. Поэтому увидев как в прихожую выплыло что-то худое, нескладное, но так похожее на Костю, он подумал, что от усталости начал видеть галлюцинации. Тощий мальчишка в домашней майке и спортивных шортах по колено, обмотанный тонким одеялом и с основательным беспорядком на голове, сонно хлопал глазами на двух мужчин всё еще топчущихся у дверей. Смирнов невольно подумал:       «Вот я блядь, взял и разбудил ребенка».       Ожидая злого взгляда и запрета на вход в эту квартиру, он был удивлён, когда Костя просто переключил внимание на сына.       — Игорь Константиныч, а чего не спим-то? Время к утру близится, тебя Игнат твой завтра не добудится, — убрав руку от Юринова рта, рассудив, что теперь тот может кричать сколько влезет, Гром кинул взгляд на абсолютно пустую кровать Игоря и вопросительно посмотрел на сына. — А где подушка-то?       — Я тебя ждал… На диване, чтобы, когда пришёл, точно меня разбудил, — наконец-то Гром-младший проснулся достаточно чтобы обратить внимание на вторую фигуру, пришедшую с отцом. — Ой, а вы, здравствуйте, кто?       Обречённо вздохнув, Костя представил гостя:       — А это, здравствуйте, дядя Юра.Он сегодня у нас ночует, — хлопнув Смирнова по спине, майор подтолкнул его ближе к Игорю. Заметив как Юра напрягся, он задержал руку немного дольше принятого и невесомо провёл кончиками пальцев по позвоночнику, слегка поглаживая.       Костина рука придавала уверенности и, собравшись с духом, Юра присел на корточки перед младшим Громом.       — Ну з-здравствуй, Г-громовёнок.       Протянутая рука была встречена озадаченным взглядом, пожав её Игорь ещё больше нахмурился.       — Вы что, замёрзли? Август же, жарко…да и вы тёплый очень, — ни в тоне, ни в глазах Юра не слышал ни капли издёвки, лишь чистое детское любопытство с каплей волнения. Потому лишь мягко улыбнулся и посмотрел на Костю. В подобный разговор сегодня он явно не смог бы.       — Игорь, не сейчас, потом об этом поговорим. Так, побудь пока с дядей Юрой, я найду во что ему переодеться.       — Не, Кость, подожди, а… — но Гром дальше слушать не стал и уйдя вглубь квартиры начал рыться в старом комоде, который стоял на трёх ножках, книгах и чистой вере.       Тишина, повисшая в коридоре, была напряжённой и Юра думал пока не поздно по тихой свинтить, а потом отмазаться, что, мол, утюг не выключил или что-то вроде того. Игорю, которому то ли по детской наивности, то ли по чисто Громовской твердолобости, ситуация казалась не напряжённой, а жутко интересной. Ведь как это: папа пришёл поздно, да ещё и не один, не с дядь Федей и Тётей Леной, а вообще с кем-то новым!       — А вы в шахматы играть умеете?       — Неа, сорри.       — А в шашки?       — И тут в п-пролёте.       — Домино?       — Никогда не п-понимал.       — Ну… может морской бой?       — О! О, в-вот да, в-вот э-это могу!       Будто побывав на очень странном допросе Юра вздохнул с облегчением, ну хоть чем-то он может развлечь Игоря. Гром-младший на радостях, что нашёл общую игру, уже был готов мчаться за листиками и фломастерами, но на плечо легла рука отца.       — Это вы конечно молодцы, но время видели? — бросив в Юру выцветшую синюю футболку с логотипом «Зенита» и шорты, он строго посмотрел на обоих. — Щас мы переодеваемся и все дружно идём спать.       — Ну пап! Я выспался, и мы вон с дядей Юрой в морской бой играть собрались! Я вообще спать не буду! — попытке Игоря состроить грозное лицо помешал его общий сонный вид и так не вовремя напавшая зевота.       — Так мужик, ты собираешь свой плащ из одеяла и идёшь спать, я третий раз повторять не буду. И      горь изо всех сил пытался метнуть молнию глазами в отца, на что тот отвечал строгим, но усталым взглядом.       — Так, так, г-господа сп-спокойно! — привлекая внимание Громов, Юра продолжил: — Д-давайте так. Игорёк, пе-перебазируйся обратно на кровать, пока мы пе-переодеваемся. В морской бой поиграем завтра, раз уж папка твой так п-против. А я тебе такой коктейль сейчас намучу, за-закачаешься, и историю про отца твоего и дядь Федю расскажу, а то из них и клещами ничего не вытянуть, д-да? Договорились?       Игорь глубоко задумался. С одной стороны, поиграть хотелось, а с другой его и вправду клонило в сон, а тут ещё и историю обещают, и что-то наверняка вкусное намешать! С каких сторон не посмотри — сделка выгодная.       — Договорились! А точно завтра поиграем?       — Ну, у меня за-завтра выходной… Если не выгонят. — Поняв, что уже наобещал ребёнку, а разрешения у хозяина не спросил, Юра посмотрел на Костю самыми виноватыми глазами.       Гром не мог устоять перед таким психологическим воздействием, да и не хотел. А тут, с другой стороны, с таким же взглядом подскочил Игорь. Двое на одного нечестно и опытный майор милиции сдался.       — Не выгоню, успокойтесь.

***

      После выражения шока во всех возможных вариациях, Юра заставил Громов отвернуться и, продолжая причитать, переоделся.       — Игорь, за-закрой уши! М-мало того, что двери в туалет нет, ладно, ну, бывает, хотя к-конечно пиздец. К-какого х-хуя ванна прямо п-посреди кухни стоит-то? Блять, даже шторки нет, К-костя!       Натянув на себя растянутую и старую, но явно любимую футболку, Смирнов разрешил хозяевам квартиры повернутся.       — Да чё нам тут стесняться-то, нас двое всего, как-то живём и пока нормально, — от Юриных причитаний Костя чувствовал себя нерадивым мужем, которому жена уже месяц как говорит прибить полку.       — Живут они нормально. Всё Игорёшь, открывай уши и иди, мы скоро придём с историей.       Смирнов вообще не заметил, как за эти полчаса успел потеплеть к сыну Грома. Возможно, подкупила схожесть с Костей, а возможно то, насколько ребёнок был открыт к предрассветному гостю. Сильно об этом пока не думая Юра пошёл к холодильнику.       — Молоко есть?       — Должно быть, покупал недавно.       — Мёд?       — На верхней полке.       — Сливочное масло?       — Юра… Скажи сразу, ты его травить собрался? Набор ингредиентов у твоей бурды доверия не вызывает.       — К-кость, от-отстань, я тебе ребёнка спать укладываю, а он ещё жалуется!       Наблюдать как обычно неугомонный и манерный Смирнов стоит в застиранной майке и спокойно намешивает молоко с мёдом и маслом в турке, было сюрреалистично. Костя никогда не думал, что Юра может быть таким. Таким заботливым, таким искренним, таким родным.       Нельзя сказать, что Гром не замечал происходящего между ними. Но и названия их отношениям найти не пытался. Сам-то он не боялся, ну, мужик ему нравится, ну бывает, не крокодил же. Тут же вспомнилось как Смирнов хвастался в участке новыми ботинками: «П-почти из к-крокодила, Костя!».       Волновал сам факт влюблённости и то, как это могло сказаться на Игоре. Признаться, после бывшей жены искать отношений категорически не хотелось. Она в своё время не вернулась из очередного полёта. Сначала бывший тогда ещё рядовым Гром переживал ужасно, ждал, проверял почту каждый день и пытался справиться с годовалым Игорем. А через неделю пришла телеграмма, не срочная и короткая: «Костя, очень люблю, но возвращаться не собираюсь».

* * *

      Гром своей реакцией на это не гордился. Разорвав лист, он схватил Игоря и отвёл того к знакомой соседке. Лишний раз не оглядываясь тут же помчал к Прокопенко.       Распивая вторую бутылку дешёвого «Коленвала», Костя во всех красках объяснял другу почему его сбежавшая жена ужасная женщина. Пройдя все стадии горя и опьянения, вечер Гром закончил обессиленными слезами.       — Федь, я ведь понимаю, всё понимаю. Мы молодые, Света его даже не хотела, но, чтобы вот так… Он же её даже не запомнит.       Тогда друг убедил его, что они и сами справятся, и вообще к лучшему, что Игорь её не запомнил, скучать не будет.       Утром забирая сына от соседки, смотря как тяжело, но решительно тот переваливался, идя к нему на руки, Костя решил, что они и втроём справятся. Федя ведь не обманет, он поможет, последнюю рубаху отдаст, но поможет. Жаль до встречи с Леной оставалось ещё восемь лет, она сразу приняла Игоря как родного. Как только Федя их познакомил, она, обеспокоенно вздохнув, принялась откармливать мальчика.       — Ой, ну как же вы похожи! Вот только что-то худющий он у тебя, Кость, ну это мы исправим, не боись!       У мальца всё шло в рост и поэтому Лена никогда не упускала возможности его накормить, хотя раньше готовкой и не увлекалась.       Жену Костя действительно понимал, молодая, перспективная стюардесса вовсе не хотела застрять в самый разгар своей карьеры с мужем по залёту. Понять-то он понимал, но простить так и не смог, поэтому наложил вето на любые романтические отношения. Работы и заботы о сыне вполне хватало для счастья. А когда совсем уж горько становилось, Гром оставлял Игоря всё у той же соседки, баб Веры, и выговаривал все накопившиеся эмоции сначала Феде, а потом и Лене, за бутылкой домашней настойки.

* * *

      Так что пол любовного интереса был не главной проблемой и самого Грома не волновал. Сам же вставал неприлично близко, сам никогда не отказывал в деньгах. Тем более Юра же вернёт, да, позже чем обещал, да, частями, но вернёт же. Однако реакция Игоря на этот факт действительно беспокоила. Как это скажется на десятилетнем мальчишке? Вдруг возненавидит отца? Вдруг противно станет? Рисковать Костя любил и особо не задумывался, но отношениями с сыном рисковать не смел, особенно когда и причин для этого пока не было. Вот разберутся вдвоём два взрослых лба, если осмелятся, а там можно уже будет думать стоит ли говорить Игорю.       За накатившим мозговым штурмом Гром не заметил, как Гром поменьше, вернулся на кухню волоча за собой тяжёлое шерстяное одеяло.       — Я все перетащил! Дядь Юра, это вам, — отдав одело гостю Игорь объяснился: — Ну, чтобы вы нё мёрзли. Всё, я жду вас!       Убежав обратно в противоположный угол квартиры, Игорь оставил на кухне онемевшего гостя. Проведя рукой по одеялу, тому стоило больших сил не разреветься прямо здесь. Да, Гром-младший не понял проблему, но ведь постарался! Побеспокоился, притащил колючее, но тёплое одеяло откуда-то из глубин квартиры специально для Юры.       — Юр, ты здесь? — помахав у замершего гостя перед лицом, Костя замялся. — Ты прости, он же как лучше, не хотел обидеть…       — Я уб-убью за него, — Смирнов необычно серьезно посмотрел на майора. Несмотря на то, что в квартире было тепло на грани с духотой, он накинул одеяло на плечи, невзначай пародируя плащ из простыни Игоря.       Недолгую, но драматичную паузу прервал звук молока, капающего на плиту.       — Блять! Уб-убегает!       Момент был прерван, а Юре пришлось начать готовку заново. Грому, которого заставили убирать последствия предыдущей попытки, казалось что что-то серьёзно поменялось. То ли в поведении Юры, то ли в их отношениях, или же сразу во всём доме.       — А ты любитель продукты переводить я смотрю, а вроде уставший был… — промолчать и не съязвить майору совесть не позволила.       — Это недолго, а это ребёнку я д-давать не со-собираюсь, я ж не изверг. И если хочешь, верну я тебе твои пятьсот миллилитров м-молока, — закатив глаза оперативник продолжил готовить.       Закончив намешивать напиток Юра несколько раз перелил его из кружки в кружку.       — Ещё и посуду пачкаешь направо и налево…       — Костя! Какой же ты вредный, к-когда усталый! Я остужаю, отстань.       Взяв кружку Смирнов направился в другой конец квартиры, оставив Костю в наказание за вредность убирать оставшийся на кухне беспорядок. Придерживая одеяло на плечах, Юра с гордостью представил младшему и явно менее язвительному Грому обещанный «коктейль».       — А… Это что?       — П-пей давай, меньше вопросов.       Нахмурившись от неисчезнувшего заикания, Игорь не стал спрашивать второй раз. Недоверчиво глядя на кружку, он решил рискнуть. Зажмуриваясь Игорь был готов к худшему, но попробовав, он удивлённо захлопал глазами на напиток.       — Ух ты, вкусно! Но так всё-таки, что это?       — Ну хоть у кого-то из вас есть вкус! Потом как-нибудь расскажу, но не бойся, батя твой всё одобрил.       Закончивший уборку, или скорее раскидав всё по углам с обещанием потом помыть, подошедший Костя недоверчиво посмотрел на гостя.       — Я одобрил? Будто ты спрашивать собирался… Но Игорёк, не волнуйся это месиво хотя бы не отравлено.       — Костя!       — Дядь Юр, а я ведь вас вспомнил!       Смирнов замер. Он был готов поклясться, что сам никогда вживую Игоря не видел.       — Да, точно, на свадьбе Дяди Феди и Тёти Лены!       Тут Смирнов не только замер, но ещё и побледнел. Как-то не срастил, что Игорь там тоже должен был быть. Со свадьбы Прокопенко в прошлом году Юра вообще мало что помнил. После танца молодых в воспоминаниях был пробел, который частично ещё две недели он закрывал только рассказами друзей. Это же в каком состоянии его Игорь видел.       — Д-да? Игорёш не об-обессудь, я что-то совсем вспомнить не могу.       — Я не удивлён, — мальчик еле сдерживая смех, уточнил при каких обстоятельствах он запомнил Юру.       — Вы тогда конкурс с карандашом и бутылкой выиграли и кричали папе ещё, что «Эти курицы с петухами тазом работать не умеют! Со-вер-шен-но!»       — Игорь! Не ругайся… Но я это тоже помню Юр, мы просто тебе рассказывать не хотели, — Гром не нашёл сил ни на то, чтобы наругать сына, ни на то, чтобы сдерживать смех. — Ты уж прости! Зато выглядело эффектно!       — Гром! Г-громы! То есть, как я мягким местом количество орехов угадывал вы рассказали! Как Федя мою коленку с Ленкиной перепутал в конкурсе тоже рассказали! А тут застеснялись?       — Не кипятись, чайник, мы голосовали о каких конкурсах промолчать, — уже задыхаясь Костя подсел к Игорю и Юре на старую тахту, выполнявшую роль кровати.       — А, да? Ну, Игорёш, ложись, история тоже как раз про ту свадьбу будет. Только не про меня.       Довольный и убаюканный тёплым молоком Игорь показушно накрылся одеялом, положил руки под голову и приготовился к очевидно стыдной истории.       — В об-общем ехали мы Лену выкупать, а по пути нам ларёк с шаш-шашлыком. Ну, Федя с твоим отцом не могли же мимо проехать…       Костя за время истории и чай успел сделать, и диван разложить, и как-то умудрялся ещё вставлять свои пять копеек:       — Да не так было, там Федя вообще позорник, а я не виноват.       Закатывая глаза Юра корчил рожи, пародируя Грома. Для Игоря это был верх комедии и целое испытание не рассмеяться, и не сдать дядю Юру с его кривляньями.— …Вот так я п-потерял два перстня, Федя с Костей ра-разделили штаны и пиджак от костюма, а уже на выкупе за п-первый этаж мы платили банкой ад-аджики.       Тихо хихикая Игорь практический полностью провалился в сон.       — А теперь с-спать! — неосознанно потрепав Громовёнка по голове, Юра с трудом разогнулся после длительного сидения на низкой и явно не предназначенной для его длинных ног, тахте. — Спокойной ночи, Игорёш.       Ответить мальчик не успел, полностью усыплённый молоком и историей.       И вдруг Смирнову стало страшно оборачиваться. Насмотрелся этих реклам американских, с семьями счастливыми, а теперь пожинает плоды. Молока тёплого сделал, чуть ли не «сказку» на ночь рассказал, по голове погладил.       Костя по доброте душевной пустил в свою квартиру переночевать, не зная какой Юра жадный. До внимания, до привязанности, до любви.       Какое право он имел играть в семью. Притворяться, будто Игорь имеет какое-то отношение к нему. Для Игоря он просто странный коллега отца, который завалился ранним утром и вклинился в их спокойную жизнь. Звучит как совершенно нездоровая обстановка для ребёнка.       — Федя узнает, что ты это Игорю рассказал, голову открутит, — прислонившись к колонне с кружкой уже остывшего чая, Костя сверлил взглядом напряжённую спину собеседника.       — А я з-за Ленкой спрячусь, а ты вообще как с-соучастник пойдёшь! — перебирая одеяло между пальцев от нервов, Смирнов, не оборачиваясь, продолжил: — К-кость ты…       — Юр, спасибо.       Невысказанное «прости» от Юры не успело прозвучать. Тот обернулся и крайне растерянно посмотрел на Грома.       — Ч-чего?       — Спасибо, правда, ну… За помощь с Игорем. Я бы так спокойно не разрулил.       Благодарность, хоть и искренняя, давалась майору нелегко. И сам должен был справиться, с собственным сыном договориться не смог. Укладывать Игоря спать не Юрина забота, а он взял и сделал это лучше, чем когда-либо получалось у Грома. Он не ревновал, совершенно, но что-то мерзкое внутри пищало, что Костя как отец совершенно не справился.       Это что-то заткнулось, когда Юра потрепал Игоря по голове. И вроде обычное действие, но что-то мерзкое превратилось во что-то тёплое.       Может, и не стоило волноваться о реакции сына? Может стоит попытаться? Может вместе?       — Пойдём спать, Юр.       Проведя гостя на диван, Костя, не оставляя шанса на неловкость и отступление, лёг сам, а потом и хлопком по обивке пригласил Юру.       А тот сопротивляться не стал. Дают — бери, бьют — беги.       Лёжа всё ещё под заботливо предложенным Игорем одеялом, Смирнов не знал куда себя деть. Волнение и неловкость не давали усталости взять вверх. Так бы и промаялся до утра, если бы не тяжёлая рука, схватившая его поперёк груди и притянувшая к Грому.       — Меньше думай, больше спи. Тебе завтра еще в морской бой играть.       Будто по волшебству успокоенный уверенным голосом Кости, Юра и вправду провалился в сон. То ли от усталости, то ли от присутствия Грома, сон этот был непривычно крепкий и спокойный.