Веснински!

      Следовать за минутным порывом — наиглупейшее решение в и без того убогой жизни, но уже слишком поздно для того, чтобы прекратить быть идиотом. Нат выжигал витиеватые узоры на напряжённой спине Эндрю, пока он шёл к комоду у лестницы и рылся в ящиках для мелочей. Пальцы свободной руки кружили по животу, где совсем недавно — слишком давно — покалывало кожу при каждом воспоминании о прикосновениях губ Эндрю, колючих и терпких, оставляющих россыпи алых следов. Рассматривать их после душа, по утрам или перед сном, довольно быстро превратилось в своеобразный ритуал. Желание увековечить Эндрю на себе — внутри себя — прожигало насквозь, топя в чём-то несоизмеримом ни с одной из человеческих эмоций. Бурлящим внутри Натаниэля чувствам названия пока не дали.       — Громко.       — Что? — нет, Эндрю всё-таки точно что-то слышал, иначе это тупо невозможно объяснить.       — Думаешь. — тяжесть брошенного через плечо взгляда наковальней опустилась на плечи и давила-давила-давила, разжигая мириады звёзд внутри.       В голове зарябили сменяющие друг друга кадры, в которых сотни раз со дня знакомства Эндрю произносил эти слова. Нат прикрыл глаза, коротко и глухо рассмеялся в ответ собственным мыслям, что даже это теперь звучит будто признание в чём-то большем. Оно не существует, но не невозможно. Сквозь веки Нат почувствовал наступившую в гостиной темноту, но размыкать их не спешил. Натаниэль чувствовал каждым дюймом оголённой кожи приближение Эндрю, и вслушивался в почти беззвучные шаги по лохматой серой сволочи — ковром эту тварь не назвать —.       Эндрю замер у дивана лишь на несколько секунд, но не ради очередных метаний в сомнениях. Он наблюдал за тем, как Нат, оперевшись на локти и откинув голову назад, с закрытыми глазами вслушивался в происходящее вокруг, а на лице играла полная предвкушения улыбка. Почти неуловимая в полумраке, но её оказалось достаточно, чтобы в джинсах пространства стало ровно ноль. Нат склонил голову немного на бок, и взлохмаченные волосы огненными всполохами качнулись вслед за движением. Рука сама потянулась к открытой шее. Ни единого звука, глаза так и оставил закрытыми, лишь улыбка стала шире, а чёртов язык скользнул по губам. Может, Эндрю и хотел бы понаблюдать ещё, но не собирался. Стоило языку скрыться за сомкнувшимися губами и он тут же проник между ними своим, ловя поцелуем удивлённый полустон и довольное мычание, когда Нат открыл рот шире и ответил. Он приоткрывал рот, в попытке сделать очередной судорожный вздох, а Эндрю пользовался моментом и проскальзывал в него языком глубже. Оба в этот момент ощущали что-то аддиктивное утопая всё глубже в ощущениях, слабом запахе парфюма Эндрю, вкусе виски на губах Натаниэля. Возбуждение волной проходилось по всему телу каждый раз, когда Нат ненадолго перехватывал инициативу и чередовал жадные проникновения своего языка в рот Эндрю с колючими укусами, которые тут же зализывал перед тем, как вновь уступить. Проснувшаяся жадность душила нежеланием разрывать своеобразную войну и впускать в лёгкие кислород.       — Эндрю... — голос совсем не слушался, позорно сорвавшись на невнятный хрип. — Помоги.       Нат двинул бёдрами и с тихим «блядь» Эндрю впился правой рукой в его поясницу, рывком заставив вернуть задницу на место. Проигнорировав вялое сопротивление провёл ладонью вниз, стягивая боксеры с шортами, и сжал стоявший колом член.       — Чёрт, только посмей остановиться.       Ещё не успев договорить, Нат сам толкнулся в сжатые вокруг головки пальцы, выгнувшись в спине на очередном стоне и тут же стиснул зубы, медленно втягивая сквозь них воздух в попытке сдержаться.       — Ты уверен?       — Что я не Мэри Поппинс? Нет. — он распахнул глаза и посмотрел в ответ, как... Так, как обычно смотрел сам Эндрю. — Я буквально трахаю твою руку, пока ты играешь со мной в «это её первый раз», Миньярд.       Стоит Нату приподняться — и второй ладонью Эндрю провёл от напряжённого живота к груди, поднимая вслед за касанием тонкую ткань домашней майки, задевая прохладными пальцами соски. Ощущение прикосновения на шее сработало как спусковой крючок, и Нат сам подцепил одной рукой хлопковую гармошку стягивая с себя мешающую тряпку. Он так и застыл, с чуть откинутой головой, своей блядской ухмылкой и затуманенным похотью взглядом из-под полуприкрытых век. За густыми бронзовыми ресницами с трудом можно было рассмотреть потемневшие радужки, но он точно следил за каждым движением, взглядом, вздохом. Не выдержав, Нат снова втянул Эндрю в очередной поцелуй, вцепившись в воротник футболки и растворив ничтожное расстояние между. Они отвлекались друг от друга на считанные секунды только для того, чтобы раздеться. Эндрю не давал и шанса отстраниться, ловя губами каждый вздох и стон, пока не сделал это первым, выпрямившись между ног Ната. Он взял с подлокотника пакетик со смазкой, оторвал угол зубами и... Натаниэль на этом закончился. Не кончил лишь потому, что руку со стояка никто убирать и не собирался, сжимая его в ладони и не позволяя двигаться самостоятельно. Эндрю рвано выдохнул, усмехаясь тому, насколько пристально Нат следил за ним, что даже не сразу отреагировал на прикосновение меж ягодиц.       — Расслабься. — шёпот Эндрю с одновременным движением его руки по члену и... В башке туман, под веками галактика.       Желание сделать это как можно мягче контролировало каждую клетку в организме. Эндрю не хотел причинить боль. Он медленно втягивал в себя воздух, когда Натаниэль, казалось, и не дышал вовсе. Склонившись, Эндрю скользнул языком по головке перед тем, как взять её в рот. «Не дышал» — подтвердил, когда Нат с шумным выдохом выгнулся в спине, отзываясь. Он медленно проникал внутрь пальцем, дразня и отвлекая прикосновениями к тем местам, что успел изучить ранее. Смазки презерватива точно не хватило бы, Нат слишком зажат не смотря на отклик, так что затрахи Ники достойны мысленной благодарности — подсунул всё же в ящик часть своей «блядской» заначки. Поплыв окончательно, Натаниэль отодвинул ногу в сторону и упёрся коленом в спинку дивана, раскрываясь полностью, вновь прогибаясь в спине при очередном прикосновении пальцами к простате. Его ногти оставляли крошечные луны на бедре, когда из раза в раз разжимал пальцы и цеплялся в собственные мышцы вновь.       — Два стояка, пальцы в моей заднице, маршмэллоу.       — Что? — на мгновение Эндрю завис, потерявшись в пространстве. Нет, в идеале, Натаниэль уже давно не нуждался в причинах и оправданиях, когда начинал нести херню, но...       — Подкидываю темы для размышлений. — Эндрю отпустил его член и уткнулся лбом в бедро, проглотив рвущийся смешок.       — Подумал, что тебе неудобно. Оказывается, беспокоился зря, раз есть время нести очередную чушь.       Пока говорил, Эндрю нанёс ещё смазки и добавил третий палец.       — Твою мать! — Ната вновь подкинуло. Мышцы непроизвольно сократились как пружины, когда пальцы резче, чем обычно, прошлись внутри. Эндрю привычным движением заставил опустить таз, прижав ладонь к животу. — Ты издеваешься. — вроде и недовольство выражал, но как-то неубедительно, когда сквозь нервный смех.       Эндрю смотрел бы на это вечно. Как Нат бросал смазанный взгляд вниз, но вновь с глухим стоном откидывал голову прогибаясь в спине, двигая бёдрами в такт пальцев внутри него. Ещё немного и... Только Эндрю снова накрыл член ртом, Нат прикусил губу и вцепился в собственные волосы, зарываясь лицом в предплечья. Показалось, что всё его тело превратилось в натянутую до треска струну, когда еле слышно пробормотал имя Эндрю перед тем, как замереть.       — О, сдержался?       Нат вздрогнул и отодвинул руки от лица лишь для того, чтобы умереть на этом грёбаном диване. Губы Эндрю блестели от смазки, волосы в полном беспорядке, на лбу и шее блестели капли пота. Тыльной стороной ладони он вытирал нижнюю губу, и Нат добавил галочку к списку неизвестных выражений лица Эндрю, обновив скрытую где-то глубоко внутри базу данных.       — Если хотел, чтобы со мной было проще, стоило появиться в моей жизни десять лет назад.       — Тогда сложно было бы со мной. — протянул в тон Эндрю, вскрывая очередной пакетик и добавляя смазки, проигнорировав недовольный зырк. Этот, в отличие от первого, он не согревал.       Нат неотрывно наблюдал за движениями Эндрю, пока разбирался с лубрикантом и надевал на себя презерватив.       — Я был недостаточно убедителен? — он медленно выдохнул, почувствовав давление внизу.       Пульс Эндрю подскочил, когда Нат поднял колени, выпустив из хватки собственные пряди и обхватив руками бёдра — выставляя себя полностью напоказ перед ним. Эндрю дышал поверхностно, когда одной рукой медленно оглаживал бёдра, изредка задевая побелевшие кончики пальцев Ната, а второй размазывал и согревал на себе смазку, чтобы презерватив стал достаточно скользким. Немного придвинувшись Эндрю упёрся головкой в его вход. Нат замер и напрягся, не позволяя войти.       — Хэй, расслабься. — пробормотал склонившись, оставляя смазанные поцелуи на голенях и неотрывно смотря прямо в глаза. Его ладонь застыла на бедре и, надавив, заставила прижать ноги ближе к груди выбив из Ната сдавленный выдох, а затем ещё один. — Дыши.       Он вновь толкнулся вперёд, и в этот раз смог войти. Отпустив себя опёрся рукой в диван у виска Ната, на что он тут же повернул лицо и уткнулся в запястье, накрывая губами. Это выглядело как... сумасшествие. Нат не сводил с Эндрю глаз, пока он не начал двигаться, проникая глубже, и замер вновь лишь когда вошёл полностью. Возможно, Натаниэль Веснински был бесконечными льдами, но сейчас он полыхал огнём. Его скулы, затуманенный взгляд и мелкие волны дрожи по телу сводили с ума.       — Ты в порядке?       Вместо ответа он со стоном выпускает собственные ноги, впиваясь мёртвой хваткой в диванные подушки, но Эндрю не даёт их опустить перехватывая поперёк предплечьем. Нат фыркнул на жест, пробормотал что-то невнятное и на секунду замер перед тем, как двинуть бёдрами на пробу, чтобы понять собственные ощущения. А затем повторил движение ещё раз, чтобы уничтожить Эндрю, как тот понял, уткнувшись лбом в голени с тихим стоном и краем уха поймав сдавленный смешок.       — Ты убьёшь меня.       — Или ты меня.       Эндрю согнал наваждение встряхнув головой, застлавшее на несколько секунд взгляд, и начал двигаться. Медленно, позволяя Нату привыкнуть к ощущениям внутри, но это казалось совершенно бесполезным. Он отзеркалил положение руки Эндрю, накрыв кончики пальцев своими, когда рука ослабила хватку, чтобы дать сменить положение на более удобное, опустив ноги. Нат, уже не сдерживая себя, двигался навстречу проникновению настолько, насколько позволяла поза, поторапливая и принуждая ускорить темп.              — Не хочу сделать больно.       — Я тебе сделаю больно, если не дашь мне кончить, придурок. — прорычал в ответ на бормотание Эндрю и скользнул второй рукой к собственному члену, накрывая его ладонью и медленно двигая. Из-за поднятых ног было слишком тесно, он и без того с каждым толчком тёрся о живот, но этого было мало.       Эндрю немного отстранился и обхватил бёдра Ната, укладывая голени на плечо и прижимая ноги к себе. По пояснице скользнула прохлада оттого, что она больше не касалась поверхности дивана, а смена угла выбила из Ната громкий стон, и ещё один — разочарованный, когда Эндрю убрал его руку с эрекции и заменил своей. Он вышел почти полностью, оставив внутри только головку, и замер вновь. Эндрю ждал, пока Нат вновь не открыл глаза. Дыхание участилось, когда рука Эндрю скользнула рукой по члену, одновременно толкаясь обратно до упора. Если и была выдержка, то с каждым движением от неё оставалась пыль. Поясница горела огнём, как и всё внутри, с каждым проникновением. Потемневший взгляд Эндрю сверху вниз то и дело превращался в смазанную кляксу, и без понятия, как лучше — видеть такой же затуманенный желанием взгляд в ответ, или утонуть в ощущениях и звуках соприкосновения тел. Губу саднило каждый раз, когда Нат прикусывал её в попытке сдержать голос, чтобы не застонать. Он уже близко, и Эндрю видел это, чувствовал каждый раз, когда тёрся о его пах впиваясь ногтями в собственную кожу на пояснице. Весь мир сошёлся в одной точке, сузился до тепла тел, прерывистого дыхания Эндрю, своего-чужого голоса и совершенно незнакомых, выбивающих душу из тела в свободный полёт ощущений. Мир сузился и схлопнулся, превращая все «до» и «после» в ничто, когда Нат на сдавленном вскрике кончил в руку Эндрю, и тут же, потеряв опору в его руках и своих собственных, рухнул обратно на диван.       — Блядство. — пробормотал Эндрю.       Натаниэль попытался сфокусироваться на голосе, с трудом вбирая воздух в лёгкие. На секунду мелькнула мысль, что Эндрю так и не кончил, но улетела в ту же сторону, куда и использованный презерватив — на пушистую мразь. «Туда её!» возликовало подсознание от понимания, что после такого позора уже завтра тварь будет на свалке. Довольная улыбка медленно расползалась по лицу, а потом сползалась обратно, когда остывающая сперма стекла по живу на бок, совершенно точно испачкав уже более любимый диван. Нат недовольно цокнул, но подставить руку, чтобы не добить обивку, даже не попытался.       — Потрясающий спектр эмоций. — Эндрю наклонился и появился напротив так резко, что Нат вздрогнул всем телом встретившись взглядами.       — Ты кончил?       — Ахуеть, ты сейчас это спрашиваешь?       Нат вздёрнул брови, а Эндрю вместо ответа уронил голову на его плечо, защекотав короткими рваными выдохами быстро остывающую из-за пота кожу.       — Отсосать?       — Боги, Веснински, заткнись пока у меня снова не встал.       — А.       — Вали в душ.       Вопреки словам его пальцы зарылись во влажные волосы, блуждая по коже и вызывая волны мурашек, отчего Нат пару раз мелко дрогнул в плечах. Хотел так же, но собственные руки не слушались.       — Где моя майка?       — Не загоняйся. — Эндрю резко отстранился, коротко напоследок поцеловал и, собрав разбросанный вокруг мусор и свои боксеры с футболкой, зашагал на балкон попутно одеваясь. — Я курить.       — Угу. — ответил уже сам себе, когда за Эндрю с тихим щелчком закрылась балконная дверь.       Стоя под прохладным душем Нат собирал осколки. Образы Эндрю смешивались в единое стеклянное полотно, расплавленное в печи при температуре грёбаного солнца и переливающееся не существующими во вселенной цветами. Натаниэль, блять, их только что придумал. У них не было и шанса. Верно... Блядство. Долгий вдох, наполняющий лёгкие до отказа, и чуть более быстрый выдох, чтобы снова растянуть рваные ткани на полную и ощутить их присутствие.       — Кофе? — лёгкий стук в дверь звучал так, словно Нат сидел в наполненной водой бочке, а не стоял под душем. В ушах ещё слабым эхом расходился шум после оргазма и, чёрт возьми...       — Зайди.       Эндрю секунд тридцать молчал, не реагируя, а потом тихо вошёл. Бывало, иногда, они вламывались друг к другу по поводу и без. Нат — чаще просто побесить, Эндрю из острой необходимости, когда опаздывал на работу, но затемнённое с одной стороны стекло создавало границу в этих играх с огнём. Со временем они перестали трепать друг другу нервы и их быт смягчился, вместе с динамикой между.       — То, что на моей спине... — Эндрю замер, облокотившись бедром о раковину, когда голос из-за стекла разошёлся хриплым эхом. Он смотрел на кафель перед собой не моргая, внимательно слушая. — Просто не хотел, чтобы это было первым, что ты выдал бы на опознании.       — Большего бреда ляпнуть не мог? — он повернулся и, если бы Нат не был уверен, что стекло глухое, посмотрел прямо в глаза.       Шум воды резко стих и ненадолго вокруг повисла тишина, пока звуки шагов не нарушили её. Нат вышел, посмотрел на Эндрю как-то слишком мягко и, обернув вокруг бёдер висевшее у входа в душевую полотенце, подошёл вплотную, оставив между ними несколько ничтожных дюймов. Ещё влажные пальцы скользнули по предплечью Эндрю, от кисти до локтя проводя идеально ровную линию, возможно повторив одну из настоящих, а затем Нат обхватил и завёл руку назад. «Пока так».       — Я согласен на всё, если это ты. — пока взгляд Эндрю был зафиксирован на застрявших над ключицами каплях воды брови медленно сходились на переносице. Нат внимательно наблюдал за единственной реакцией на его слова. — Нет необходимости искать что-то, чтобы удержать меня здесь.       Скользя пальцами по коже Эндрю не сразу понял, что именно сбивается в единую картину под подушечками, но несколько пулевых следов были довольно чёткими. Те, что наверху, он видел в первый день, когда помогал Мэгги переворачивать Ната во время первой послеоперационной перевязки. Её лицо не дрогнуло, но никогда больше она не просила о помощи и запретила это делать другим медсёстрам, взяв полное шествие над рыжим бедствием.       — Моё тело — неопровержимое доказательство моих слов и, если хочешь, можешь считать за обещание. Просто не иди по моим следам и жди там, куда я смогу вернуться. Мы не должны стать друг для друга причиной к самопожертвованию, ведь иначе ни в чём нет смысла. В нас не будет смысла. Понимаешь? Не хочу, однажды обернувшись, не найти тебя.       Эндрю вздрогнул, а его рука застыла над очередным отрывком карты в ожидании, когда голос Ната вновь нарушит тишину. Он дал ключ не для того, чтобы однажды услышать эти слова. Этот чёртов дом должен был стать Веснински неподъёмным якорем, но он решил зацепиться не за место, а за человека, поставив своими словами в безвыходное положение. Нат буквально связал ими Эндрю по рукам и ногам, а потом притих, продолжив блуждать взглядом по его лицу настолько мягким взглядом, что к горлу подступил ком.       — Лола? — пальцы Эндрю завершили свой ход там, где закончилась последняя из попавшихся под пальцы линий.       — Мгм.. — Нат судорожно выдохнул когда понял, что Эндрю уже разобрал на составляющие часть его прошлого и приступил к составлению пазла. Надеялся, что потребуется хотя бы на пару минут больше. — Была первой. Остальные... М-м-м. Они просто продолжили, посчитав интересным. Тогда я ещё был достаточно наивен, чтобы попасться.       — Нужно было прикончить его в тот день.       — И поставил бы жирный крест на своей жизни. — сжав Ната в тисках Эндрю не видел, но почувствовал, как он кивнул, противореча собственным словам. — Хотя, не буду врать, тогда у меня мелькнула мысль отправить за ним своих пташек, пока был шанс.       — А на твоей жизни никто в крестики-нолики не играет, да?       — Мы с тобой, вроде как, сегодня сделали последний ход. Я победил. — влажные руки скользнули по шее вызвав мелкую дрожь. — А про это... — Нат повёл плечом, смахивая накатывающее раздражение и возвращая разговор к истоку. — Ичиро не знает. Никто не знает. Я не так ценен, как кажется со стороны.       — Морияма тобой бредит.       — Не мной. Я шёл не к Ичиро с ребёнком в руках, а к Жану.       Эндрю отстранился и неверяще забегал взглядом по лицу, ища в словах подвох или очередную ложь. Весь теневой мир, и не только, свято верят в то, что Вакагасира — жемчужина дракона для Морияма. Хотя, посмотреть со стороны, так просто несущая золотые яйца и смерть врагам курица, требующая в оплату пару зёрен: опиоид и релаксант. Натаниэля не пытались спасти. Мальчишку, оказавшегося в безвыходном положении, посадили на наркоту и выдавали строго по дозе, а стоило ему приблизиться к грани помешательства заводили мотор для очередного короткого рывка. Эндрю не сразу заметил, как сильно весь этот происходящий с Натом пиздец был похож на... Б-л-я-д-с-т-в-о.       — Спасибо, Эндрю.       Ответа Нат так и не услышал, но и не сказать, что ждал. Просто чувствовал острую необходимость поблагодарить Эндрю за всё: Подаренные причины и шансы; Ещё одну жизнь; Возможность впервые найти в ком-то опору; Дом, семью и веру. Эндрю и без того уже был одним из столпов хрустального мира. И когда чёртов мир развеется искрящейся пылью Нат не останется без шансов, а отстроит новый. И начнёт он с возведения алтаря.       — Я замёрз.       — Кофе остыл.       Нат тихо фыркнул, мол, «сделаешь ещё», а Эндрю кивнул, молча отстранился и направился на выход, крутя в голове как на заевшей пластине мысль — «Хорошо, что он так ничего и не понял». Дверь бесшумно закрылась, пока Натаниэль рассматривал собственные ладони, всё ещё сохранявшие тепло чужого тела и ощущения от соприкосновения с кожей. Одна кисть взметнулась и замерла у запотевшего зеркала, отражавшего лишь смазанный образ застывшего перед ним человека. Палец, дрогнув лишь вначале, медленно выводил по лицу в отражении линию за линией, пока не завершил витиеватый путь. Нат еле слышно промычал под нос невнятно, смотря глаза в глаза ненавистному монстру, натянул оставленную у раковины одежду и вышел прочь. Туда, где нет зеркал. Туда, где только он и Эндрю.              Этот вечер, не смотря на всё произошедшее, не покрылся смолой в качестве одного из лучших. Лучшие, Нат знал, ждут впереди, без послевкусия неясности и предвкушения расставания. Эндрю удивительно расслаблен, когда готовит кофе только на двоих, а сам Нат неотрывно наблюдал за каждым движением его тела и рук, что ещё совсем недавно разрисовывали его кожу новыми красками. Завтра он сможет посмотреть в зеркало не отводя взгляд, изучая новую рукотворную карту. Пусть невечную, плевать — Эндрю нарисует вновь: руками, губами, взглядом. Жаль, но невидимое табу не позволяло сделать это в ответ, и самому лечь отпечатком на его коже. Тоже невечным, но...       — Я похож на далматинца. — выпалил в тишину недовольный шёпот, в ответ на собственные мысли.       Эндрю на мгновенье замер, а затем медленно обернулся. Неудивительно, что учитывая всё, что в течение прошедшего дня успело выдать это бедствие, его взгляд так и спрашивал «Ты совсем ахуел?».       — И пяти минут без херни не можешь? Что на этот раз творится в твоей голове, Натаниэль? — раздражённо фыркнув, оттягивая и без того огромный воротник футболки почти до соска, зашипел в ответ:       — Почему это только на мне?       Ненадолго Эндрю завис прикидывая масштабы проблемы. Выражение на лице вновь вернулось к привычно-похуистичному за секунду до того, как он отвернулся обратно к кухне и переключился на приготовление бутербродов. Тратить время на что-то более серьёзное не было ни сил, ни желания.       — Я говорил: не хватать за горло и ниже пояса без предупреждения. — закинув ломтик сыра в рот Эндрю подытожил. — Но об этом речи не было.       С громким стоном отчаяния Нат рухнул головой на столешницу, не постаравшись подставить под неё руку. Эндрю показалось, что звук был достаточно пустым, чтобы окончательно доказать теорию о безмозглости.       — Иди ко мне.       Нат подкинулся, резко поднял голову и уткнулся потерянным взглядом. Эндрю стоял перед ним, облокотившись на столешницу и раскинув руки в стороны, а ещё немного влажные волосы непослушно растрепались, спадая набок вслед за наклоном головы. И демоны из ящика Пандоры стали не так страшны, как то, что делал с ним Эндрю Миньярд, чёрт возьми.

***

      Спокойные дни продолжали тянуться, не переставая поражать Натаниэля. Порой он бредил мыслью, что ещё в коме и ни-фи-га не очнулся, а чаще казалось, что это Лисы оберегают хрупкий покой. Таких дней не было под крылом Мориям. В Балтиморе — тем более. То, что произошло между ним и Эндрю пару недель назад тоже не превратилось в один из смазанных снов, а осталось с ним, в реальности. Только Жан время от времени присылал сделанные тайком фото Теодора, настаивая на встрече. Не сказать, что эта идея была поперёк горла, но и никаких эмоций не вызывала. Мальчишка жив, чего более чем достаточно. Кто бы объяснил, почему тот оказался на обочине семейных уз? Что ж, это сделает кто угодно, но не слабовольный Жан Моро. Правда в собственные руки брать кровавый кнут Нат тоже не хотел, имея риск толкнуть ребёнка на дорогу с которой сам свернул со скрипом.       Нат продолжал, скрываясь, ездить с Эндрю в подразделение и выполнять работу, что одобрял Ваймак. Проводил свободное время с командой и наслаждался совместными выходными. Казалось, быть более благодарным за что-то просто невозможно, но Нат был...       — Прикиньте, а дело в Балтиморе упало в висяки.       Бормотание появившегося из тёмного коридора Натаниэля стихло, а остальные редкие звуки на первом этаже стихли, словно живых кроме него там примерно ноль. В подразделении к полуночи остались только Лисы, поэтому атмосфера была довольно ленивой, учитывая Рождественскую пьянку накануне. Он поднял взгляд, обвёл всех присутствующих и, заворковав очередной незатейливый мотив, зашагал мимо стола Рене к центру помещения, оставив распечатку на столе девушки. Шелест передаваемого из рук в руки листка немного прерывал мычание Ната.       — Ну, мы ничего не можем с этим поделать. — вздохнул Бойд, став последним в очереди на прочтение.       — Никто не может. — согласилась Дэн, а следом и остальные, почти синхронно кивнув.       Эндрю флегматично наблюдал за происходящим, сидя на собранных в центре столах в позе лотоса и с разбросанными веером бумагами, разобраться с которыми Ваймак поручил в первую очередь. К тому, что бо́льшая часть работы агентов ФБР — обычная бумажная волокита, Нат давно привык, хоть и удивлялся порой, когда заставал всю команду в предсмертной агонии и корпящими над очередной писаниной. Нет, иногда они все куда-то срывались и возвращались то через пару часов, дней, неделю.       — Он появится. — чересчур беззаботно для атмосферы промурлыкал Натаниэль, зашагав в направлении Эндрю, и он тут же поднял и устремил взгляд вперёд. — Закомплексованный ублюдок, жадный до славы и внимания. Пройдет время, о нём перестанут говорить так часто и маленький нарик, сидящий внутри, потребует свою дозу.       — Печально, но ты прав.       Стрелка на часах перевалила за полночь, и с появлением Ната работа встала окончательно. Дэн рухнула на колени Мэтта, вжавшись в его грудь спиной и устало выдохнув, словно с плеч наконец сняли давящий хомут. — Вот только родственникам жертв не объяснить, почему им пришлось умереть.       Вслед за капитаном и остальные спешно перешли в режим «не кантовать», растянувшись на столах или откинувшись на спинки стульев. Нат окинул оценивающим взглядом разбросанные вокруг Эндрю бумаги, прикидывая ценность и важность, презрительно фыркнул и завалился поверх. Эндрю только и успел, что выдернуть из-под Натаниэля несколько файлов с наиболее важными документами.       — Раздражает. — Нат резко стих, прикрыв глаза и пристроив голову на сцепленных в замок ладонях.       Продолжать мысль он не планировал. То, что спрятано в голове за семью амбарными замками Лисам совершенно точно не понравится. Построенный образ удовлетворял — ну или почти —, и позволял им сосуществовать уже довольно долго. Натаниэль Веснински пугал команду нестабильностью, непредсказуемостью, а временами взбалмошный но компанейский Нат позволил выйти из немилости. Врать даже самому себе было бы глупо, ведь и самому всё это нравилось. Эта жизнь стала лучшим из того, что оказывалось в руках Натаниэля, и он не собирался выпускать из них ни данный Эндрю шанс, ни шаткое доверие. Даже если врать придётся до скончания веков — он будет притворяться целым.       Привычная картина, как вся команда завершает очередной рабочий день, как гаснут мониторы и свет настольных ламп, как в монотонный звук усталых голосов порой врывается волна тихих смешков... Натаниэлю нравилось за этим наблюдать со стороны, пока ждал Эндрю, подпирая собственной спиной тяжёлую входную дверь. Она так и останется закрытой, покинут Лисы помещение все вместе через чёрный выход, но даже видимость того, что он мог бы в любой момент через неё свободно выйти нра-ви-лась. Дэн, баюкающая руку Мэтта на плечах, Элисон и Сэт, безостановочно грызущиеся, плетясь за ними следом. Уставшая Рене, предпочитающая тратить силы на бесконечный путь к парковке, и где-то рядом выжатый очередной войной с патами Аарон. Нат предпочитал плестись в конце, позади Эндрю, наблюдая.

Пока стрелки на часах не замедлили свой ход.

Циферблат застыл, затарахтел, обнулился и... Начал обратный отсчёт.       Всплывающее уведомление на экране телефона с одним единственным «Пора», и...       — Эндрю.       Услышав, он остановился и застыл, дав Нату подойти в плотную. Уложив в миг потяжелевшую голову на плечо, сквозь ни то улыбку, ни то изломанный оскал, Нат тихо прошептал:

«Эндрю, слышишь?»

      — С новым годом.

«Ты - моё спасение.»