Друг-сваха — горе в семье

Песок подымается потоками воздуха и улетает куда-то вдаль, однако на его место тут же опускаются новые песчинки, не давая ветру сделать в поверхности огромную дыру. Солнце неумолимо приближается к линии горизонта, оповещая о скором окончании работы над оформлением гигантской базы в пустыне. Одного из работяг это неимоверно радует, другой же едва устал за пять часов работы. Он подгоняет первого, ворча что-то про лень и нежелание работать, однако, насмотревшись вдоволь за неоднократно выпадающими из чужих рук блоками, тяжко вздыхает и соглашается перенести некоторую часть строительства на следующий день. Огромная перевёрнутая пирамида из чернита разных видов возвышается над порталом, обромленным белыми мостами. Долго же они строили все это. И работа ещё не выполнена, так что расслабляться рано. Душный воздух уже давно сменился вечерней прохладой, так что дышать можно было не ощущая неприятного жжения в горле. Двое парней подходят к краю одной из стенок пирамиды и садятся. Под ногами пропадает твердая поверхность темной крыши, и можно просто беззаботно болтать свешившимися конечностями как маленький ребенок, хотя обоим уже за двадцать, и, кажется, что негоже взрослым состоятельным мужчинам в полном расцвете сил получать удовольствие от столь детских забав. Но им плевать. В конце концов, кто их будет судить? — Могу я задать тебе странный вопрос? - человек с шрамом на левом глазу поддается вперёд и опирается локтями в темные штаны, смотря нечитаемым взглядом куда-то вдаль. Его оппонент лишь слегка приподнимает бровь, хотя этого не видно за темной плотной поверхностью цилиндра. — Модди, мы с тобой знакомы уже тыщу лет. Мы обсудили, наверное, все, в том числе самоотсос, фетиши и дрочку. И после этого ты мне говоришь, что у тебя есть ко мне "странный вопрос"? - мужчина не оборачивается, но по голосу слышит, как Пугод улыбается, посмеиваясь воспоминаниям, — Мне даже интересно, что ты можешь у меня такого спросить. Между ними повисло молчание. Лишь прохладный ветер заставляет небольшой шум проникать в уши, чуть шурша. Модди опускает голову, и волнистые каштановые волосы слегка спадают с запотевшего от жары и работы лба. Он делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Пугод, облокотившийся назад, на это чуть поворачивает голову набок, просверливая взглядом дыру в спине друга. Проходит секунда, две, три. Если бы нога шляпника сейчас стояла на поверхности, она бы точно начала дёргаться. Он ждёт и ждёт ответа, но его все не следует. Терпение у Пугода не бесконечное, более того, оно даже не доходит до среднего. Все же гиперактивность и трудоголизм оказывают огромное влияние на его умении ждать. — Ну? Ты там заснул что-ли? - он чуть толкает Модди в плечо, но тот даже не шелохнулся. Мужчина отворачивает голову в сторону, смотря на огненный шар, большая часть которого уже была скрыта где-то за горизонтом. Открывает рот и снова его закрывает. Поворачивается обратно. — Как можно было бы признаться человеку в любви? - Пугод отталкивается ладонями от поверхности пирамиды, принимая такое же положение, что и его старший друг, изумлённо всматриваясь в лицо Модди. Тот, кажется, вообще не меняет его выражения, но шляпник знает друга слишком хорошо, чтобы заметить лёгкую растерянность в его взгляде и едва видные красноватые потемнения на краешках ушей. — А с какой целью ты спрашиваешь? Не уж то ты решил заняться своей личной жизнью? Кто ты и что ты сделал с МоддиЧатом, которого я знаю? - на последнее заявление со стороны Модди слышится тихий смешок. Если говорить честно, он неимоверно рад тому, что его друг всеми силами старается уменьшить степень напряжения, неизбежно крутящееся вокруг мужчины уже который день. Не то, чтобы это приносило хоть какие-нибудь плоды, но за попытку парочку баллов от Модди он получает, — Так, ну и кто она? Модди слегка поджимает губы. Веки чуть опускаются, а через зубы проскальзывает тяжелый выдох. Пугод пытается уловить изменения в настроении своего друга и сопоставить со своими мыслями. Он никогда не был силен в какой-то романтике. Более того, о его некоторой антисоциальности знал чуть ли не каждый. Стать для Пугода хотя бы другом было делом не из лёгких. Но для тех, у кого это вышло, парень готов предложить любую помощь, которую он способен оказать. Напряжение вновь повисло где-то среди пустынного воздуха, отдаваясь пряным привкусом на кончике языка. Модди проглатывает странный, неожиданно образовавшийся в горле ком. Как-то его слишком сильно выбивает из колеи эта ситуация. Хотя, кажется, что причин для такого напряжения нет. Все свои. Никто не осудит. — И много у нас девушек на сервере?  - задаёт с притворной ехидностью мужчина. Он следит твердым, даже слегка резким взглядом за пытающимся обработать фразу Пугодом. — В плане? Ну тип, их почти нет, я это знаю. Что ты имеешь вви.., - он резко останавливается, слегка приоткрыв рот от внезапного осознания, — Да ну не...да ты серьезно? Погоди, ты не рофлишь? Прям вот вообще, без прикола? Бурная реакция друга одновременно напрягает и даёт странное веселье. Модди усмехается, однако в его карих глазах пропадает хоть какой-то блеск. Он едва видно кивает, и Пугод вновь открывает рот, как в комедийных мультиках. Щеки предательски теплеют, и Модди надеется, что этого не видно. Зря надеется, в общем. Потому что Пугод слюной давится и тут же смеётся. Без злобы, ехидно, как смеются лучшие друзья, когда узнают об объекте воздыхания своего товарища. Мужчина уверен, что в голове шляпника уже собирается целый каталог с подколами в его сторону. — Я, конечно, догадывался, что девушки - не твоя сильная сторона, но чтобы даже вот так! - парень хихикает, а Модди глаза к небу возводит и уже жалеет о том, что рассказал Пугоду об этом. Совсем немного, — Ну хорошо, он с нами на одном сервере играет, это я понял. Значит круг уже сужается. Теперь мне интересно, кто это, - Пугод ухмыляется. Он болтает ногами и чуть качается. — Я вообще-то к тебе с вопросом обратился, а не в угадайку играть предложил, - Модди бросает взгляд на друга, чтобы хоть как-то показать свое недовольство. Но тот лишь шире улыбается, довольный такой реакцией. — Этот чел состоит в какой-нибудь организации? - Пугод игнорирует вопрос и ближе пододвигается к лицу мужчины, стараясь уловить каждую морщинку, что могла бы показать его истинные эмоции. Модди фыркает. Все же что-то остаётся неизменным. Например, бесконечное любопытство сокомандника. Отвечать нет никакого желания. Но знает ведь, что не отстанет. Если уж Пугод чем-то заинтересовался, то костьми ляжет, но узнает все, что только можно и во всех подробностях. — А тебе для чего? — Ну Модди-и-и! - парень скулит, — А как же я буду тебя подкалывать, если не знаю даже как его зовут? В этом же и смысл! На одних гейских шутках далеко не уедешь. Модди тяжело вздыхает. И так всегда. Вот доверяй потом сокровенную информацию своим друзьям. Обсмеют и не постыдятся. Хотя...если говорить честно и откровенно, он бы сделал тоже самое. Мужчина усмехается. Все же в этом есть своя комедийная составляющая. Заставляющая желание лезть на стену становиться почти невыносимым. Но это не неприятно. Даже, наверное, наоборот. Пугод является одним из тех немногих, кому Модди безоговорочно доверяет. Знает ведь, что примет. Будет стебать, пока голова не начнет болеть от подзатыльников, ехидно улыбаться, но не отвернется от него. Найдет самое романтичное место, подбодрит, если отвергнут. В общем, несмотря на все очевидные последствия, Модди принимает правила этой неравной игры. Готовый закатывать глаза и тяжко вздыхать на шутки. Он и не ожидал ничего иного. — Ну даже если и да, то что? - Пугод хлопает пару раз в ладоши, довольный продолжающейся угадайке. Он хмыкает, делая вид, что обдумывает следующий вопрос, хотя на самом деле в его голове уже их было штук с десяток. — Ты его долго знаешь? Вы сильно близки? - шляпник весело прищуривается, наблюдая за отведенными куда-то вниз расширяющимися зрачками друга. На лице Модди появляется улыбка, которая пропадает спустя пару секунд. Его брови медленно сводятся к переносице. — Достаточно. Пугод не до конца понимает, был ли это ответ на первый вопрос, на второй или желание прекратить эту игру. В любом случае останавливаться парень не планирует, уже подготавливая новый вопрос, но тут его прерывает звук фейерверка и шуршание элитр где-то над головой. Парни поднимают головы, встречаясь взглядом с озорными зелёными глазами. Новоприбывший опускается на плоскую прямоугольную крышу с характерным стуком подошв. Упирается руками в бока и надменно улыбается. — Ну что, работнички, небось весь день отлынивали? А я вот работал, в шахте копался, - высокий парень не врёт, все его пятнистое лицо и руки перепачканы рудной пылью и грязью неизвестного происхождения. Пугод и Модди поднимаются с насиженных мест и подходят ближе к сокоманднику. — Даров, Жираф! - шляпник запускает руки в карманы, лучезарно улыбаясь, — Да мы столько сделали, ууухх! Если бы не нытье Модди, сделали бы куда больше, но ты ж сам знаешь этого лентяя. — Знаю, - ухмыляется Жираф, переводя взгляд на недовольно закатывающего глаза друга, чуть хихикая. Модди на сие показушное унижение тяжело вздыхает. Однако никто не обращает на это никакого внимания. Впрочем, как и всегда, — Я вообще зачем прилетел то. Спасибо за шелк, Модди. Понятия не имею, куда я дел свою кирку, а алмазы прям вот сегодня-сегодня нужны были! В общем на, держи. Парень протягивает чуть поломанный инструмент Модди, и тот его принимает, чуть касаясь мизинцем ладони другого. Кивает, и кладет в инвентарь. Бросает взгляд на довольного проделанной работой, но одновременно с этим очень уставшего друга и улыбается уголками губ. Тот же слегка приподнимает бровь, на что мужчина вновь накладывает маску безразличия и вечернего умиротворения. — Ладно, устал я, спать пойду. Модди, через неделю собираемся у тебя, помнишь? Пугод, тебя тоже приглашаю. Обещаю, принуждать пить с нами не буду...первое время. — Да уж, думаю, воздержусь от ваших попоек. — Ну как знаешь. В любом случае, мы тебя не прогоним и там чего-нибудь притащим безградусного, скучного и противного, как ты любишь. Все, бывайте. Жираф бежит до края платформы и прыгает, расправляя элитры. Планирует в свежих порывах ветра, позволяя волосам чуть лезть себе в лицо. Однако все же плюется, когда несколько прядей так и норовят забраться в рот. Слышится писк фейерверка. Модди провожает его взглядом. Продолжительным. Даже, наверное, слишком. Впрочем, на Жирафа смотреть хочется. Такого небрежного и забавного. Стремящегося показаться полезным, хотя этого совершенно не требуется. Которому хочется вновь и вновь повторять, что он тоже часть команды, однако он ведь и так знает. А потому и на шутки не обижается. Лишь наигранно. И от этого где-то внутри становится очень тепло. Лицо Модди чуть расслабляется, давая возможность лёгкой улыбке проскользнуть, а усам дрогнуть. Однако она также быстро спадает, как и появляется. Он пересекается взглядом с ухмыляющимся Пугодом. Черт. — Мо-о-одди, - тянет гласные шляпник, заглядывая другу прямо в темную радужку глаз, что, казалось, чуть посветлела на пару тонов в последних лучах скрывающегося за линию горизонта солнца. Улыбка Пугода становится шире, когда взгляд Модди направляется в сторону, избегая на шляпе то место, где, по идее, должны находиться глаза друга, — Не хочешь мне ничего сказать, м? — Нет, - старший отвечает слишком быстро, отчего Пугод заливается смехом и с каждой секундой становится все больше похожим на чеширского кота. Модди обходит стоящего перед ним друга, останавливаясь около края пирамиды. Смотрит куда-то вдаль, будто пытаясь вновь увидеть уже давно скрывшегося Жирафа. Переводит взгляд себе под ноги и приподнимая уголки губ. Под смешки Пугода глаза закатывает. Однако улыбка предательски так и остаётся на лице мужчины. — А мне кажется, что хочешь, - шляпник перекатывается с пятки на носок, оборачиваясь на стоящего к нему спиной друга, — Давай продолжим. У меня как раз появился новый вопрос! Где-то в потёмках сознания Модди уже успел придушить своего любопытного сокомандника, выругаться трехэтажным матом, провалиться сквозь бедрок, сжаться клубочком в самом темном углу пирамиды, разрыдаться - в общем, сделать все те вещи, о которых он даже под дулом пистолета не расскажет. На деле же он лишь недовольно фыркает, не поворачиваясь, на что Пугод ехидно посмеивается. — Ну и какой же? - вопрос в никуда. Он не имеет никакого смысла. И Пугод и Модди это знают. Однако все же, скорее ради приличия, мужчина его озвучивает, тайно надеясь, что все его опасения надуманны и шляпник просто задаст какой-нибудь глупый вопрос не в тему. Но такого, естественно, не произойдет. Пугод все понял это ещё в момент прощания. Тот слишком продолжительный взгляд, та слегка неловкая улыбка, то непривычно нежное выражение лица. Все эти моменты мог пропустить кто угодно. Все же Модди может очень хорошо скрывать свои эмоции. Даже осведомлённый о данной способности человек порой впадает в ступор, не понимая, где кончается эта самая грань игры и реальности. Но это не просто какой-то там человек. Это Пугод. Тот самый Пугод, который знает все эти едва заметные жесты, на чуйке уже определяя настроение своего друга. Он знает его как облупленного. В ином случае они бы и не были столь близки. — Этот "кто-то" состоит с нами в одной организации? - Пугод прищуривается, и хоть этого и не видно под шляпой, Модди ощущает этот чертов взгляд всеми своими фибрами. Говорить "нет" бессмысленно. Они оба знают, что это ложь. А потому мужчина лишь садится на край пирамиды, вновь свесив ноги под аккомпанемент прорезающихся в небесном полотне звёзд. Тяжело вздыхает, когда рядом усаживается отвратительно воодушевленный Пугод. — Какая разница, что я скажу, если ты и так знаешь ответ? — Ну Модди, ну как ты не понимаешь! Я хочу это услышать от тебя! Мало ли я вот не прав окажусь, и это вообще другой чел! Хотя, конечно, это уж навряд ли, - он заговорщетски улыбается, наблюдая, как защитная стена спадает, уступая место настоящему Модди. Тому Модди, который неловко поджимает губы, уставившись на постепенно темнеющее небо, который складывает в замок запотевшие от работы и волнения ладони, у которого по спине пробегают мурашки от одной только мысли, возможности позволить себе открыться. Тот самый Модди, у которого тысяча и одна отговорка, что сработала бы в любое другое время, но не сейчас. Не при Пугоде. — ...Да, это Жираф, - бурчит он себе под нос, едва шевеля губами. Потому что сказать четко слишком неловко. Потому что даже тихое бормотание дается ему с немалым трудом. Потому что он привык лгать с каменным лицом. Однако сейчас не получается сделать ни первого, ни второго. — Что? Прости, я не расслышал, - а Пугод издевается. Издевается как тот близкий друг, которому можно. Который получит свою порцию подзатыльников и не обидится. Как друг, которого хочется впечатать этой ехидной мордой в пол, и который каждый раз избегает этой участи. При котором и не хочется скрывать теплеющие щеки, хотя от этого всё ещё стыдно. — Ты услышал. Я не буду повторять. Пугод смеётся. Победоносно, как ребенок, которому сказали, что он победил всех на спортивных соревнованиях и получит заслуженную шоколадную медаль. Смеётся и внимательно следит за движениями Модди, что чуть вжимает голову в ключицы, в едва заметной попытке скрыть свое смущение. Понимает, что бесполезно, но от попытки не отказывается. А оттого шляпнику ещё веселее. Новое амплуа друга ему явно нравится, и он придумал уже парочку десятков способов, как вогнать в краску своего товарища ещё разок. — Так ты поможешь мне или нет? Мне ещё на базу лететь надо, а у меня и так элитры почти сломаны, - переводит тему. Старается как можно быстрее закончить диалог. И в этот раз Пугод ему позволяет. — Конечно! Одна жертва для шуток - хорошо, а две - ещё лучше, - шляпник хихикает, а Модди уже в который раз тяжело вздыхает. Пугод похлопывает его по плечу, в каком-то слишком издевстельском способе подбодрить, — Так что не волнуйся, поработаю я свахой. Даже за бесплатно, смотри какое я тебе одолжение делаю! — Только Жирафу ни слова. — Естественно. А теперь вали, чини свои элитры или чё ты там хотел. •°•°•°•°•°•°•°•°•°• С каждым днём дыхание становится все тяжелее и тяжелее, а тремор в руках не перестает проходить вовсе. Все это можно было списать на усталость от работы. По крайней мере, Жирафу он так и говорит. Не то, чтобы это ложь. Все же работа над пирамидой сама себя не выполнит. Ох, как ликует Пугод каждый раз, встречая друга утром в пустыне. Однако в том, что Модди недоговаривает, сомневаться просто невозможно. И его напряжение связано далеко не с усердной работой, а с томительным ожиданием конца недели. Это было предложение Пугода: признаться во время спокойного вечера с бутылкой чего-то горячительного и пьяным блеском в глазах. Поможет разбавить атмосферу и, возможно, даже придаст чуть уверенности. К тому же откладывать и смысла никакого нет. Наоткладываешься так, что начнёшь сомневаться, понапридумываешь каких-нибудь страшных последствий и все, пиши пропало. Поэтому, как бы Модди не хотел повременить со столь серьезным шагом, время неумолимо приближается к вечеру субботы. Именно тогда все изменится. Вопрос только, в какую сторону. Последние пару дней кажутся одновременно тягучими, словно мед и молниеносными, как мысли, шубуршашие в черепной коробочке мужчины. Он часто зависает на ровном месте, смотря нечитаемым взглядом куда-то в никуда только для того, чтобы потом неестественно дернуться и отшутиться. Последние пару дней он время от времени даёт себе оплеухи, лишь бы не струсить в самый важный момент. Субботний день не задаётся с самого пробуждения. Переворачиваясь во сне, Модди случайно вываливается с кровати, достаточно болезненно ударившись локтем об пол. Прокляв данную дату в календаре, мужчина все же начинает подготовку своего дома к приходу двоих очень важных гостей. Не то, чтобы Пугод и Жираф были привередливы в отношении места нахождения их компании. Особенно Жираф. Однако за ту неделю, которую Модди провел где угодно, но не дома, его база стала больше похожа на склад, а не на уютное место обитания. Уборка даётся тяжело. Все вываливается из рук, голова не хочет слушаться, пару раз он даже ударяется головой о дверной косяк, будучи слишком погруженным в свои мысли. И все же, с горем пополам у него получилось привести дом в более-менее презентабельный вид. Добавлять что-либо было лень, да и бессмысленно. После их с Жирафом посиделок база возвращалась в свой первоначальный вид, если не сказать хуже. Впрочем, Модди не возражает. И никогда не возражал против Жирафа на своей базе. Хотя желание видеться с остальными Надзирателями с каждой минутой улетучивается и растворяется в почему-то душном воздухе. Окна открыть что-ли. В ожидании друзей Модди успевает проклясть все в этом мире. Себя, за то, что оказался в такой ситуации. Жирафа, за то, что в эту ситуацию его, хоть и случайно да и вообще он ещё не знает, привел. Пугода, что решил "помочь" своему дорогому другу выйти из этой ситуации. На секунду Модди кажется, что они вовсе забыли о их планах и оставят его в покое, как в дверь начинают настойчиво стучать. Мужчина ругается себе под нос и подходит к двери, открывая двери двум отвратительно счастливым лицам. — Модди! Привет! А мы вот тут даже почти не опоздали. — Мы бы и не опоздали, если бы кое-кто не решил зайти в половину продуктовых магазинов! - будь у Пугода видны брови, одна бы из точно дернулась. Пунктуальность дело такое. Модди чуть отходит назад, впуская гостей, которые тут же обосновались на небольшом диване на первом этаже, расставляя пакеты с выпивкой, закусками и безалкогольными напитками. В этот момент мужчина вспоминает, что почти не ел за этот день. — Очень рад, что ты всё-таки согласился присоединиться к действительно хорошей компании, Пугод, - Жираф ставит рядом со шляпником бутылку сидра, заботливо купленного для друга, однако тот тактично ее отодвигает, выразительно (насколько это возможно под шляпой) поглядывая на гибрида, — Да ну, он же прям легонький, всего чуть-чуть! — Я ещё в магазине тебе сказал, ни капли в рот ни сантиметра... впрочем со вторым с вами хрен разберёшь. Но я пить не буду точно. Жираф ворчит, и берет бутылку в свои руки, ставя уже ближе к себе. Одним движением руки скидывает крышку и делает первые пару глотков. И Модди не может оторвать взгляд. Он видел эту картину десятки раз, но каждый раз, смотря на то, как двигается его кадык в такт глоткам, как пара капель все таки стекают по краешку губ и, Смерти ради, каким довольным и умиротворенным он выглядит, мужчина просто залипал. То, как он улыбается, облизывает губы, собирая остатки ягодного пойла, как прищуривает глаза от приятного вкуса. Модди готов научиться рисовать, лишь бы запечатлеть каждый миг. Пугод чуть толкает его в бок, выводя из транса, и, ухмыльнувшись, склоняет голову чуть назад, как бы поддразнивая своего рассеянного друга. И правда. Сегодня важный день. Бутылка лёгких напитков быстро закончилась. Как и вторая. И третья. Они уже давно перешли к чему-то более серьезному и существенному. И Модди готов проклясть свою рассеянность за то, что забыл поесть перед тем, как начать пить. Хотя плюсы в этом какие никакие есть. По крайней мере сейчас он достаточно расслаблен, чтобы просто время от времени любоваться потихоньку догоняющимся Жирафом. Пугод примерно на середине их бутылки коньяка сказал, что от них стало отвратительно шманить алкоголем и благополучно ретировался с каким-то соком. Намек в принципе был понят с самого начала. Но есть одно но. Модди, оказывается, то ещё ссыкло. Иначе объяснить невозможно то, что они уже почти допили пойло, а он так и не сделал ни единого шага к признанию. В помутненном сознании и так было трудно разобраться, а теперь слова в принципе даже не смели отягощать своим присутствием разум мужчины. И Модди просто слушает истории Жирафа, которые он рассказывал уже тысячи раз, но тот даже не смеет перебивать и посмеивается прям как в первый раз. За солнечным Жирафом наблюдать приятно. За его искорками в глазах, когда он чем-то увлечен. За широкой ухмылкой и чистым заливистым смехом после шуток про Пупу и Лупу. И все, на что Модди надеется, так это на то, что Жираф не замечает, как часто на него заглядываются карие темные глаза, как бывший наемник все чаще и чаще промахивается в убегающего от стрел друга, заставляя его посмеиваться "растерявшемуся скилу", что теперь он его почти не убивает, так, даёт пару оплеух и позволяет скрыться, улыбаясь игриво виляющему хвосту. Он надеется, что Жираф не заметил того, насколько близок для стойкого, жёсткого человека стало это пятнистое недоразумение. Так все! Соберись! Пора уже взять себя в руки! — Жираф, - начал уверенно, молодчина, продолжаем в том же духе, — Мне надо тебе кое-что сказать. — М? - названный отрывается от своего стакана и с интересом всматривается в лицо друга, слегка склонив голову набок. — Я.., - ну почему он так на него смотрит! Ну нельзя так! Это не честно! Ничего не получится, и так всё ясно! Зачем вообще пытаться, — Я... пойду Пугода проверю, а то он что-то долго отсутствует. Полный провал. Конец. Финита ля комедия. Модди поднимается со своего места. Нужно к Пугоду. Срочно. Он точно знает, что делать. И плевать, что он никогда в таких ситуациях не был. Пугод всегда знает, что надо делать. Это качество его личности, которое просто нельзя отнять. Просто пойти к Пакету и спросить. Пойти и спросить. Пойти и спросить! — Модди, постой. И Модди останавливается. Смотрит на заветную еловую дверь балкона, за которой и находится его спасение, но не двигается. Лишь спустя пару секунд поворачивается к Жирафу, что тоже поднялся со своего места. Он смотрит на свой стакан, потом на Модди, снова на свой стакан и залпом осушает его в пару глотков. — Мне вообще-то тоже нужно тебе кое-что сказать. Он смотрит на него нечитаемым взглядом и делает несколько шагов вперед. Модди делает пару шагов назад и сам не может понять почему. Что Жираф хочет ему сказать? Что он заметил все эти невербальные сигналы? Что знает о чувствах друга и хочет обрубить их на корню? Или просто хочет пойти за добавкой? Жираф вновь делает шаг вперёд, и Модди спиной упирается в деревянную стену. Запах ели смешивается с пропитанным алкоголем воздухом и, кажется, это опьяняет еще сильнее. Слегка плывущее пространство вдруг становится невероятно острым и пятнистым. Будто в реки красок воткнули тысячи иголок. И в этом буйстве цветов самой четкой фигурой является он. Возвышающийся на несколько сантиметров, с пьяным и даже чуть загадочным блеском в изумрудных глазах. На лице которого довольная, немного самоуверенная ухмылка. А растрёпанные волосы лишь придают ему ещё больший шарм и такой, поистине Жирафьей небрежности. Он стоит так близко, что, кажется, порывы воздуха от выдохов можно ощутить без особого труда. Однако Модди плевать хотел на эти порывы. Плевать и на плывущий позади фон, и на запах древесины. В одно мгновение он трезвеет настолько, насколько позволяет ему резко потеплевший воздух. Все его внимание сейчас направленно на слегка склонившегося для уменьшения разницы в росте парня. В ушах набатом стучит собственное сердце, а к щекам приливает кровь. И все же он старается не меняться в лице. Не снимать ту маску пофигизма, что раньше податливо клеилась своими мягкими формами к чуть суховатой коже. Однако сейчас она трескается, словно хрупкий фарфор, и Модди безуспешно старается ее склеить, поддерживая кончиками пальцев норовившие упасть осколки. — Жираф? - голос благодаря килотоннам усилий остается ровным, однако в конце все же предательски опускается до хрипа. Модди надеется, что этого не заметят или примут за воздействие алкоголя, — Ты что-то хочешь от меня? Парень на это лишь весело щурится, давая колкой ухмылке смягчиться. Хвост позади озорно мечется из стороны в сторону в такт своему хозяину. Жираф вопрос игнорирует. Или же отвечает без слов. Модди не совсем понимает. В конце концов ему сейчас не до этого. Он внимательно наблюдает за заговорщически озирающимся другом, будто пытающимся убедиться, что их никто не увидит. Застать их мог лишь Пугод, но тот, похоже, застрял в своих мыслях где-то на балконе. Жирафу же это на руку. Никто и не будет лицезреть то, как он слегка поддевает кончиками пальцев подбородок мужчины и целует его. Модди прошибает так, словно он ухватился за оголённые провода. Дыхание перехватывает, он не может пошевелить ни одной частью своего тела. Его взгляд пытается ухватиться хоть за что-нибудь, и его цепляет вид опущенных век и слегка подрагивающих светлых ресниц, которые сейчас так хорошо видны вблизи. Он чувствует горьковатый привкус алкоголя и чего-то мятного, свежего во рту. Улавливает запах рудной пыли, напоминающий о недавней продуктивной работе. Где-то в памяти открывается новая папка воспоминаний, в которую тут же летит листочек с заметкой о том, что губы и Жирафа сухие и потрескавшиеся. Чуть позже он, может, задумается о подарке в виде гигиенической помады, однако сейчас его она волнует в последнюю очередь. Сознание едва цепляется за кусочки реальности, и только оно в данный момент помогает его ногам стоять ровно, а не подкашиваться, как у влюбленной девочки-подростка. В конце концов, он же не девочка. И не подросток. Он взрослый мужчина, который пару раз захватывал власть, переубивал кучу людей, приручил дракона и в принципе славится своим самообладанием. И какая вообще разница, что сейчас он едва сдерживается, чтобы не задрожать как осиновый лист, то ли от накативших чувств, то ли от странно возникшей тревоги. Жираф же поцелуй не углубляет. Скорее едва прикасается, а через пару секунд отстраняется, довольно наблюдая за растерянностью на лице Модди. Не давая опомниться, он вновь склоняет голову, теперь уже ближе к уху мужчины. — А мне нра-, - его вдруг прерывает поток газов, норовивший выйти из его носа после недавно выпитой газировки, так как закуски закончилась. Он, как подобает всякому джентльмену, хотя очень непривычно для самого Жирафа, прислоняет тыльную сторону ладони к нижней части лица. Чуть хихикает над ситуацией, — Прошу извинить за столь неподобающий вид. Так вот... Блин, теперь уже не так романтично! Всю атмосферу испортил, емае. Модди едва улавливает поток слов, который несся сквозь его уши. Стеклянный взгляд, смотрящий вовсюда и никуда одновременно, потускневшие радужки и лицо, что буквально пару мгновений назад было красное как наливной арбуз, сейчас побледнело так, что на секунду может показаться, что к стене прижат живой труп, однако едва подрагивающие губы позволяют понять, что не умер он, а так, в аффекте. В каком, правда, в хорошем или плохом Жираф так и не может понять. Его самоуверенность вмиг сменяется неким странным, бурлящем в сознании волнением, а ехидная ухмылка становится кривой и нервной. Он пару раз щелкает пальцами перед лицом застывшего друга, пытаясь вернуть того на эту грешную бренную землю. — Модди, алё.. — Я пойду проветрюсь, - резко прерывает мужчина, быстрым шагом пересекая комнату, на последок хлопнув дверью балкона. Свежесть и прохлада кажется пощеченой после душного жаркого воздуха. Только сейчас Модди позволяет себе дышать. Поверхностно. Быстро. Моргает несколько раз, в попытке избавиться от наплывшего наваждения, возвратиться в реальность, из которой он непростительным образом выпал. Касается кончиками пальцев губ и тут же одёргивает их, словно от раскаленной сковородки. Это был не сон. И не его бурная фантазия, которая, признаться честно, рисовала до этого куда более вульгарные картины. Но что есть фантазия в сравнении с реальностью? Просто детский лепет. Модди старается не запутаться в ногах, добираясь до перил, за которые можно было ухватиться, дабы не упасть. Тепло вновь приливает к щекам от воспоминаний. — Жесть, Модди, ты чего? Перепил что-ли? - Пугод принюхивается и склоняет голову чуть на бок, — Да вроде воняет от тебя даже меньше, чем когда мы были внутри. А красный какой! Выглядишь так, будто вы с Жирафом жестко засосались, пока меня не было. Пугод ехидно хихикает и отпивает из стакана плескавшегося апельсинового сока. Поворачивает голову в сторону мужчины, дабы оценить попытку в юмор, и тут же давится жидкостью и кашляет, заметив напряженный немигающий взгляд на свою персону. — Погоди, серьезно? Я угадал?! — Ну ты прям сильно преувеличил, - Модди нервно улыбается уголками губ и взгляд кидает на возвышающиеся деревья своего холма. От ветряных порывов иногда снежные шапки спадают с веток, оседая белой блестящей в свете луны пылью. Где-то слышится блеяние козла. Пугод хранит молчание секунд пятнадцать так точно, что для него немыслимая трата времени. Можно было бы помолчать всего десять. Но тут уж событие подвернулось, так что причина имеется. — То есть вы поцеловались? — С очень сильной натяжечкой... — Так, ты мне тут воду не мути! Соприкосновение губ было? — Было. — Ну вот и все, - фыркает Пугод, опираясь локтями в ограждение. Однако буквально через пару мгновений он вновь дёргается и восклицает, — Погоди, не все! Всмысле "было"?! Прям ну да?! Вот ты и Жираф?? Пугод подскакивает ближе к другу, вглядываясь в слегка сморщенный лоб и подозрительно печальный взгляд. Разве так должен выглядеть человек, только что поцеловавшийся с объектом своих воздыханий? Не то, чтобы Пугод разбирался в тонкостях человеческой влюблённости. Скорее наоборот. Он узнавал о таких вещах максимум по рассказам, да и то, каждый все описывал по-разному. Но что-то никто никогда не уделял внимание каким-то негативным эмоциям. А если и уделял, то только в том ключе, что они тут же исчезали. Об ином исходе что-то никто не упоминал. А потому Пугод клонит голову набок, пытаясь понять причину столь нестандартного поведения друга. Модди же лишь изредка посматривает на шляпника. По притупленному взгляду и сведённым к переносице бровям видно, что он, мягко говоря, не особо настроен на диалог и расспросы. Но и Пугода поймите! Все же нечасто можно лицезреть своего лучшего друга, который впервые поцеловался с тем, в кого он был долгое время влюблён, да еще и стоит теперь с такой грустной миной, взглядом снег пытается растопить. Да на его месте любой бы верещал и прыгал от счастья! Хотя... достаточно затруднительно вообразить Модди, который бы верещал и прыгал от счастья. Но от одной только мысли у Пугода на лице уже расплывается широкая ухмылка. Однако, вот незадача! Все идёт абсолютно не по выстроенному у него в голове сценарию. И это задевало в Пугоде очень нежные и чувствительные струнки любопытства. — Так ты ему в итоге не признался? - пазлы в голове шляпника потихоньку начинают складываться. Модди кивает, на что Пугод слегка разочарованно вздыхает, — И почему это? Поцеловал, но не признался? Как так вообще? — Как бы сказать.., - взгляд мужчины перебирался с одного сугроба на другой, в попытках унять вновь подступающую к лицу и ушам теплоту. Говорить о каких-то похабностях до этого момента было очень легко, но почему-то сейчас сказать даже простое и обычное слово "поцелуй" кажется просто непосильной задачей, — Не я был инициатором. — Погоди, то есть это Жираф тебя поцеловал? - получив согласный кивок головы, тот ещё больше входит в ступор, — Так а проблема тогда в чем? Типа, одно дело, если он тебя отверг, плюнул в лицо и так далее. Но тут же разве не все удачно сложилось? — Жираф...пьян, - Модди делает акцент на последнем слове, переводя взгляд на Пугода, — Он, может, это сделал просто под эффектом алкоголя. Он часто начинает флиртовать или наоборот, оскорблять окружающих, когда выпьет. Короче, у него две крайности. Но то, что он сделал сейчас... Такого никогда не было, но это же тоже просто порыв пьяного Жирафа. Он ведь скорее всего и не имел ничего ввиду. Просто сделал ради шутки. И если бы я признался... не факт ведь, что с утра он не скажет, что это всё был просто рофл, который вышел из-под контроля. Мало ли, что приходит в голову Жирафу. Даже я не могу этого предугадать. — Ты безнадёжен, - вздыхает Пугод, переводя взор на те же сугробы, на которых завис его друг, — Однако в твоих словах есть буквы. Но я все же полагаю, что Жираф что-то да и имел ввиду. Не думаю я, что он тебя пытается засосать каждую вашу пьянку. Иначе бы и проблемы сейчас не было. Может все же поговорить с ним? С утра, например, когда он протрезвеет. И когда протрезвеешь ты сам. А то от вас обоих шманит как из кабака. — Может быть. Но мне сейчас нужно подумать. И желательно побыть одному. — Ну ладно, надо так надо, - парень разворачивается к выходу с балкона и, схватив едва не упавший пустой стакан, оставляет друга наедине со своими мыслями, не забыв прикрыть за собой дверь. В доме Модди душно и каждый сантиметр воздуха пропитан алкоголем. Пугод морщится, быстрым шагом проходя через все окна, открывая их настежь. Холодно, зато не воняет. На последнем у парня наконец получается вдохнуть полной грудью и обратить внимание на непривычную тишину. Кажется, будто дом опустел, а Жираф свалил куда подальше после своих неудачных шуточек. Однако названный находится внизу на темно-бордовом диване с бутылкой на кофейном столике и в позе явно какого-то древнего мыслителя. Или же человека, который жёстко налажал. С последним все же Пугод соглашается. Он спускается по лестнице на первый этаж, чтобы приблизиться к не двигающемуся другу. Плюхается на диван, чуть поодаль, однако данное действие все же заставляет другого встрепенуться и уставиться на виновнике его потревоженного беспокойства. — О, Пугод, я уже и забыл, что ты здесь. — Чего затих так? На тебя не похоже. — А тебе Модди не рассказал про ситуацию? - Пугод мотает головой. Подставлять друга не особо хочется, да и узнать о случившемся с иной стороны стороны интересно. А потешить любопытство парень очень любит. — Что тут хоть произошло то? А то Модди приходит, а на нем лица нет. Весь притихший, залипающий на все подряд. Давненько я его таким не видел. Если видел. Прихожу, а ты тоже с кислой миной тут сидишь. Не дело это. Думаю, обычные попойки у вас иначе проходят. — Да там ситуация такая дурацкая.., - Жираф хмурится, переводя взгляд на Пугода и на столик несколько раз. А после делает глубокий вдох и начинает тараторить так быстро, как только может,— Мне просто чёт в голову взбрело, что будет очень забавно взять и поцеловать своего лучшего друга. Ну мало ли, что на пьяную голову взбредёт. Не то, чтобы мне это не понравилось. Даже наоборот. Я не гей, не подумай, просто Модди классный, красивый, привлекательный и человек хороший... Так, я вообще не о том! Ну и тип я подумал, что будет неплохо признаться во время подобного вечера. Типа можно же при отказе сослаться на алкоголь, все дела. Ещё и ты ушел в это время, ну просто самый подходящий момент. Но я не думал, что все пойдет так. Я ожидал удара, недовольства, или, может, наоборот...но он просто свалил! Сказал, что ему нужно проветриться. И блин, теперь мне кажется, что я совершил ужасную ошибку. Я всё ещё могу сказать, что это все было из-за алкоголя и дело с концом, но я не знаю. Если я скажу так, то я совру. Я ведь даже не сильно пьян. Так, для храбрости бахнул. И все было хорошо. Он даже не сопротивлялся. А потом он так просто вжался в стену, что я подумал: капец, что я с ним сделал? Пугод я просто дурак. Я такой идиот! — Ты идиот, - кивает Пугод, улыбаясь только ему известным мыслям. Жираф же обречённо стонет, впиваясь пальцами в кожу головы. Голова думать наотрез отказывается, и кажется, что положение максимально безвыходное. Однако странная улыбка шляпника вводит в ступор, заставляя уставиться над лицо, скрытое под полями шляпы, — И ты идиот, и Модди идиот. — А Модди то почему? — Да так, - понимая, что в ином случае он сболтнет лишнего, Пугод меняет тему, поддаваясь вперёд и заглядывает в темно-зелёные от освещения глаза друга, — Поговорить вам надо. Просто поговорить. А не убегать. — Да нафиг я ему сдался такой? — Вы - лучшие друзья, - шляпник выразительно склоняет голову на бок и вновь наливает себе в стакан сок из полупустой коробки, — Вы дружите дольше, чем я вас обоих знаю. Такое чувство, будто вы вообще никогда не ссоритесь, либо делаете это постоянно. Я знаю, что ты для него очень важен. У Модди не так много друзей, чтобы разбрасываться ими направо и налево. И, возможно, он мог просто запаниковать. Тебе же он тоже не безразличен. А своим заталкиванием чувств куда подальше ты лучше ситуацию вообще не сделаешь. Нужно тебе выпить для смелости? Пей, вот только не прикрывай им свои мотивы и действия. И если уж для тебя Модди так дорог, то лучшее, что ты можешь сделать - сказать ему, что ты чувствуешь напрямую. Это будет честно. — Почему пьем мы, а на философские высказывания заносит тебя? - Жираф усмехается под веселое хихиканье Пугода. Он кивает своим мыслям и встаёт с насиженного места, отпивая с бутылки. — Потому что я крутой и умный. — Это правда, - спорить не хочется. Он ведь не Модди, чтобы отрицать крутость своего друга. Модди для этого слишком гордый. И от этой гордости и самоуверенности хочется ему верить, даже если он нагло врёт ему в лицо. Хочется за ним идти, даже если этот поход обречет его на смерть. Потому что, не смотря на все те шуточные и не очень убийства, на всю его нечестность и любовь к хождению по самому краю лезвия, Жираф ему доверяет. Ведь он сам такой же. Такой же безрассудный, хаотичный, рисковый. — Такой же влюбленный идиот, - усмехается себе под нос Пугод, наблюдая за скрывающимся за дверью другом. У Жирафа коленки трясутся, и он этого не скрывает. Он смотрит на широкую спину Модди, и дыхание сбивается, заставляя взгляд хвататься за каждый кусочек его внешности. За чуть склонившуюся голову, которая открывает вид на собранные в низкий хвост вечно взлохмоченные волосы. За бордовый свитер, который не скрывает широту плеч и силу больший рук. За скрытые от него, но такие манящие карие глаза, цвет которых хочется запомнить, собрать пипеткой и выплавить самую сладкую плитку шоколада, которая только возможна. Чтобы зубы заболели. Чтобы сахар в крови подскочил. Насколько правильно то, что он собирается сделать? Насколько сильно испортятся их отношения после отказа? Жираф не хочет об этом думать. Все, чего он хочет сейчас - сделать Модди счастливым. Он не будет счастлив от обмана. Лжи во благо нет, и Жираф тот, кто знает об этом лучше, чем кто бы то ни был. И если на этом этапе им надо решить, что делать дальше с неподобающими чувствами, и расставить все точки над i, то это нужно сделать. И если Модди будет спокойнее без него...то лучше принять это сразу. Если каждый раз откладывать, то в момент икс будет ещё больнее. Им обоим. Дверь закрывает с характерным стуком. Плечи Модди напрягаются, однако тот не поворачивается. Жираф вдыхает через нос. — Я же сказал, что мне нужно побыть одному. — Модди, это я. Наступает тишина, прерываемая лишь какой-то птичкой, что решила отдохнуть на веточке сосны, уронив хрустящий снег. Жираф не замечает того, как трудно ему сделать такую простую вещь, как дышать. Ноги кажутся прилипшими к деревянному полу, хотя парень точно уверен, что не проливал никаких сладких напитков. И все же он подходит ближе. Медленно, ведь каждый шаг даётся ему с большим трудом. Дышит через рот, поверхностно. По-другому не получается. Модди поворачивается и буравит взглядом друга. Жираф пытается уловить те эмоции, которые могли бы сказать хоть что-нибудь. Но он не понимает. Не понимает, испытывает ли мужчина отвращение, страх, тревогу или гнев. Кажется, что все чувства перемешались в какую-то ядерную смесь, и теперь не получается разделить ее на более простые части. Жираф постыдно отводит взгляд. — Модди, я... — Ты ведь этого не запомнишь, да? Парень не успевает спросить, что конкретно он должен забыть, как в его губы впиваются чужие. Модди напирает всего пару секунд, а потом будто замирает. Его губы покусаны, и кажется, что на нижней ещё осталось пара капель крови. Они чуть подрагивают и едва отстраняются. Всего на пару миллиметров. Модди дышит быстро и поверхностно, а Жираф, кажется, забыл, как это делается. От мужчины пахнет сосной. Не так, как от дома. Его сосна жженая, почти обугленная, но она смешивается с запахом чего-то жаренного, кострового и дымчатого. Это все даёт такой странное ощущение уюта, что Жираф готов чуть ли не расплавиться, растекаясь разгоряченной вязкой лужицей по заснеженному балкону. Модди напирает ещё раз, а после тут же отстраняется, просверливая взглядом лицо парня. — Не запомнишь первый - не запомнишь и второй, - заканчивает он фразу, дыша через приоткрытый рот. А у Жирафа все мысли ушли из головы. Что он хотел сказать? Зачем? Можно ли считать всю эту ситуацию признанием? Что вообще творится, мать вашу!? — Модди, я все же хотел бы договорить, - парень старается, искренне! Он ведь должен знать правду. Хотя... сейчас рассуждать о правде нет никаких моральных ресурсов. Не тогда, когда у тебя на губах остался этот медовый привкус и когда думать возможно лишь о том, как бы незаметно их облизать, чтобы вновь ощутить его, — Я... В общем я не особо пьян был. — Чего? — Я ну... Типа... , - Жираф склоняет голову вниз и убирает ладонью образовавшийся откуда-то в зимнем биоме пот, — Мне...ДА ПОЧЕМУ ТАК ТРУДНО ГОВОРИТЬ?! — Ну не тяни кота за яйца! — ДА НРАВИШЬСЯ ТЫ МНЕ БЛЯТЬ! Воцаряется гробовая тишина. Где-то в самом низу горы можно услышать всплеск реки от отколовшегося камня. Жираф смотрит на Модди, пытаясь уловить каждое его движение. Понять по лицу, что он чувствует. Как он отреагирует? Честно говоря, парень хочет себе язык оторвать, чтобы больше никогда не смог говорить никакой бред. Хотя вовремя подмечает, что если его последними словами будет признание в любви, это конечно будет весьма романтично, но так сопливо, что он себе такого никогда не простит. В какой-то момент кажется, что это Модди себе язык оторвал. — Ну? Вердикт будет или нет? Или мне сразу можно из окна вываливаться? И когда перила ну очень соблазнительно звали его через них прелесть, Модди делает шаг вперёд и утыкается лбом в плечо парня. Приплыли! И как это воспринимать? У Жирафа уже, честно говоря, даже краснота с щек сошла. Не вся, конечно, но определенная часть так точно! Мужчина очень выразительно вздыхает, а после начинает... смеяться? Ну это уже не в какие ворота! И Жирафу на самом деле надо бы оскорбиться, но почему-то не получается. Не тогда, когда твой объект воздыхания хихикает как идиот в твое же плечо, а по заметно покрасневшим ушам кажется, что у тебя есть небольшие шансы. — Ты такой дурак, ты знаешь? - слышится приглушённо, когда смех потихоньку начинает стихать. — Теперь меня высмеивают, что дальше, самолично меня из дома выгонишь? - в словах нет никакой обиды. Хотя Жираф все ещё немного в ступоре. Вот он признается в любви, вот над ним (над ним ли?) смеются, а потом ещё и дураком называют. И всё-таки Модди наконец отходит от него, лишь для того, чтобы снова подойти, но уже на этот раз накрыв губы парня своими. И Жираф в этот раз не затупил! Он отвечает, углубляя поцелуй. Его руки находят свое пристанище у Модди на спине, в то время как ладони мужчины тянутся к щекам гибрида, нежно потирая подушечками больших пальцев пятнистую кожу и, боги, Жирафу почти стыдно от того, насколько сильно завилял позади его неугомонный хвост. Возможно, этот поцелуй ну слишком целомудренный для них. Но им плевать. Каждый добивался своего когда-то запретного плода, один из которых на вкус сладкий и уютный, а второй свежий и свободный. Когда у них наконец получается оторваться друг от друга в глазах Модди царит безмятежность. И Жираф слегка стукается лбами, позволяя своим рожкам чуть-чуть запутаться в волосах мужчины. И он бы соврал, если бы сказал, что не хочет простоять так вечность. — Мы там Пугода в доме оставили. — Думаю, с ним все будет в порядке.