Массаж с продолжением

      Метель за окном всё сильнее залепляла окно, мешая сосредоточиться на и без того тёмных страницах учебника. Наверное, в последнем, выпускном классе, любой учебник становится тёмным. Особенно если в конце года нужно сдавать экзамены. Пусть до них ещё и пять месяцев.       Антон снял потяжелевшие очки и сжал пальцами усталую переносицу. На ней наверняка отпечатались полоски носоупоров – оправа очень тяжёлая. Да и занимается парень давно. Хотя делать это и не сподручно. Не только из-за сгущающейся темноты, окутывающей одинокий частный дом. Но и из-за Ромки, вольготно расположившегося на его диване и отчего-то не уходящего. Хотя Антон уже и предлагал ему пойти к Бяше и… чем там нужно заниматься тому, кто совсем не переживает о грядущих экзаменах?       Ромка не то, чтобы мешал… Он даже разговаривать пытался только первые полчаса. Потом, устав от безразличного мычания Антона, тоже замолчал. Только изредка поскрипывая диванными пружинами. Кажется, даже журнал или книжку какую взять не догадался. Хотя и вряд ли Пятифану интересны журналы и книги об искусстве. Но тогда вообще зачем он тут сидит? Антон же сразу сказал, что собирается заниматься, а слов он на ветер не бросает. Воистину, мотивы Ромки Антону непонятны. Как в принципе и то, почему парень с ним якшается. От хулиганских дел компании Антон отошёл ещё в седьмом классе. Но теперь, кажется, и у Пятифана ослаб ко всему этому интерес. Больше уходит в спорт – занимается боксом, на соревнования ездит. Повзрослел, наверное.       Антон бездумно обернулся и сразу поймал Ромкин взгляд. Тот будто того и ждал, оживившись.       - Что, запарился эту шнягу учить? Я и говорю – нафига, всё равно забудешь ещё.       Антон не стал возражать – Пятифан ведь тоже его не учит его хук от апперкота отличать. Хотя может Антону и интересно было бы.       Сам Пятифан как обычно в спортивном костюме – новом и хорошо сидящем. Хотя на крепком, спортивном теле, наверное, всё хорошо сидит. А Ромка сидит на смятом клетчатом покрывале, прикрывающем Антонов диван.       Именно сейчас это самое покрывало кажется Антону очень мягким и удобным. Хорошо Ромке на нём, наверное.       Интересно, а родители с Олей скоро приедут? Темнеет уже… Хотя вряд ли скоро – поехали ведь покупать сестре шубу. А Оля последнее время стала очень модничать. Так что обычной чебурашковой ей уже не угодить. Выбирать будет долго. Как обычно, наверное, весь рынок туда-сюда исходит. И будет жаловаться, что на картонке мерить холодно. Зачем шубу на картонке мерить? Затем, что кроме шубы сестра наверняка усмотрит себе парочку очень модных джинсов.       Антон понял, что на сегодня заниматься уже хватит – в голове уже гудит, а перед глазами плывут розоватые круги. Скрипнув, отодвигая, стулом, Антон встал и сделал несколько шагов к дивану. Бухнулся на его край, ощущая ягодицами упругое сопротивление.       - Антох, у тебя вся спина уже кривая, - заметил Ромка. – Сколько можно за своими учебниками сидеть?       Антон только устало отмахнулся, а Ромка ловко пришёл в движение – как спортсмен на ринге. Подобрался к сопернику и вцепился Антону в плечи. У того они инстинктивно взлетели к ушам. Но Ромка вроде не собирался отрабатывать на нём болевые приёмы. Скорее как тренер взялся за усталого бойца и принялся ощутимо сжимать и разжимать руки. Которые у Ромки были умелые и поставленные. Антон сам не заметил, как начал расслабляться. И когда чужие ладони через пару секунд убрались, даже расстроился.       - Давай я тебе массаж сделаю? – вдруг предложил Ромка сзади.       Антон обернулся, удивлённо глядя на приятеля – шутит, что ли? Но Ромка выглядел вполне серьёзно. И Антон встал перед дилеммой: согласиться – слишком как-то интимно, отказаться – а ведь спина действительно ноет. Особенно сейчас, когда её покинули расслабляющие длинные пальцы.       - Ну… давай, - неуверенно согласился парень.       Ромка будто только этого и ждал. Снова схватив его за плечи, парень уже бухнул Антона боком на диван. Тому пришлось самому закарабкиваться нормально и, сняв очки, положить их на деревянный подлокотник. На всякий случай.       Мир сразу расплылся во все стороны, будто его подёрнуло снежное марево. Но снег – он снаружи. А в доме тепло и вполне себе уютно. И мех на покрывале приятно щекочет живот – домашняя футболка чуть выбилась из-под резинки штанов.       Антон машинально сложил руки под подбородком – так же укалываются на массаж? А Ромка, переступая коленками ближе, опустился руками прямо Антону на лопатки. Как же они, оказывается, затекли... И хорошо, что Ромка их ненавязчиво продавливает вниз. Антон расслабился, повинуясь этим движениям. И голове стало легче.        Ромка уже принялся растирать лопатки и чуть выше и ниже них. Интересно, его этому на секции научили? Вполне возможно – за мышцами ведь нужно правильно ухаживать, чтобы они там росли и восстанавливались. Антон повернул голову на другую щёку. Чтобы с этого боку видеть расплывшуюся крупную фигуру Пятифана.       Он здорово вырос. Почти настоящий мужик. Лицо тоже вытянулось и заострилось. Разве что короткая тёмная стрижка и, конечно, зелёные глаза остались как раньше. Хотя Антону их сейчас почти и не видно – он же без очков. Да и темно, а из света – только неяркая настольная лампа.       Руки Пятифана снова легли на плечи, сжимая пальцами близко к шее. Заставляя расслабиться поддающиеся мышцы. Быстро прошлись к плечевым краям и обратно. Большие пальцы разминали где-то около хребта. Ромка явно знает, что делает. И Антон чувствует всё меньше напряжения.       Ромка уже переходит к широчайшим, кладя руки по бокам Антоновой спины и почти залезая пальцами подмышки. Становится немного щекотно, но ткань футболки спасает. И щекотность остаётся приятной тенью. Проползает к груди, где и рассеивается. Ромка скользит ниже – к талии. И снова поднимается наверх, ощупывая все рёбра. Потом большими пальцами – один за другим – чувствительно проскальзывает по позвоночнику. Снова вызывая за собой волну мурашек. Антону стыдновато в этом признаться, но его тело согревается и явно хочет ещё этих прикосновений. Поэтому сам Антон замирает и даже начинает реже дышать – чтобы не спугнуть. А ладони Ромки уже ложатся полностью на его бока, и гладят даже больше не разминая, а изучая? Слишком уж медленно и несильно. Задевая и приподнимая фалангами пальцев ткань футболки.       Антон подавил эту мысль. Ромка начал массировать крестец. Угадывая ямки таза и надавливая в них согнутыми большими пальцами. Он ещё раз прошёлся по спине Антона вверх и вниз.       - Надо бы без футболки. Чтобы лучше проработать, - сообщил он и без спроса задрал ткань до самой Антоновой шеи. Тому может и нужно было посопротивляться и насторожиться. Но слишком уж расслабилась спина. Да и Ромкины пальцы принялись упруго сжимать его тело, разгоняя в нём кровь. Даже в шее затеплело и руки расслабились.       Чужие ладони то ускорялись, двигаясь вверх-вниз, то замедлялись, очерчивая на спине крупные круги. Почти усыпляя. Симметричные пощипывающие движения. Короткие оглаживания по позвонкам – то по каждому отдельно, то сплошными полосами. Тело начинало гореть.       Снова дойдя до плеч, Ромкины пальцы уже без стеснения скользнули под смятую футболку, и Антон ощутил, кажется, каждую кожную складочку на коже Ромкиных ладоней. Совсем не нежная, но и не прямо грубая, скорее просто твёрдая. Особенно хорошо ощущаемая разогретой и ненабалованной Антоновой кожей.       - Блин, и тут мешает! - сообщил Ромка. – Надо бы вообще снять.       - Угумс, - бормотнул полусонный Антон, чувствуя, как уверенные руки вместе с рукавами скользят по его плечам, локтям, предплечьям, увлекая за собой и стаскивая футболку. Оставалось только приподнять руки и выпутаться из воротника. Остальное Ромка сделал сам.       Воздушная свобода на всей верхней части тела. Мягкость покрывала. Тёплые, оглаживающие движения. Кажется, ещё немного и Антон провалится в сон.       - Ты там не спишь ещё? - будто прочитав его мысли, усмехнулся Ромка.       - У-у, - отрицательно пробормотал Антон, и длинные пальцы озорно зарылись ему в светлый затылок, разлохматив. И пустив мурашки по хребту. А когда Ромка снова надавил на лопатки, то эти самые мурашки проползли у него по груди. До самых сосков. Заставляя их собраться и затвердеть. А Ромкины руки снова прошлись по бокам, в этот раз стремясь пальцами к животу и отталкивая тёплое покрывало. И спотыкаясь о резинку домашних штанов.       Сон от этого сняло как рукой. Но и бодрости не наступило. Вместо этого какое-то вязкое чувство – ожидания чего-то? – сковало сердце и лёгкие. Не давая дышать в полную силу. Отчего пульс ускорился.       Ромка этого всего будто не замечал, продолжая уверенные движения по телу Антона. А потом пальцы ловко взялись за резинку на спине.       - Надо проработать крестец, - без тени сомнения заявил он, но Антон уловил в его голосе тень усмешки. А после – и резко движение, оголившее его ягодицы.       Это уже было странно.       Нет.       ЭТО. БЫЛО. СТРАННО.       Тело будто отказывалось хоть как-то на это реагировать. Разве что мурашкам, бегущими к животу, когда Ромкины ладони стали гладить кожу ягодиц. Не массировать, а уже именно гладить.       Сна, конечно, не осталось ни в одном глазу. Антон вперился к едва различимый в темноте диванный валик. И почувствовал напряжение в паху. А Ромка будто ничего и не замечал, разве что замедлялся в своих движениях. Явно изучая округлые поверхности. И у Антона вдруг мелькнула шальная мысль, что он очень хочет, чтобы и вид, и процесс Ромке нравился. От этой мысли по его телу прошла ощутимая дрожь. А вся кровь сладко прилила к паху. И Ромка, будто бесстыже это почувствовал, дёрнул штаны вместе с трусами ещё ниже. Примерно на середину бёдер.       У Антона зашлось сердце. Он изо всех сил вытаращился в темноту, то ли ожидая, то ли боясь чего-то. А Ромка, будто решив сделать паузу, убрал от него руки. И завозился – до Антона донеслось только шуршание одежды. Потом Ромкина рука, будто успокаивая, снова легла на ягодицу, согревая её. И большой палец скользнул в пространство между полупопиями.       - Ром!.. – выдавил из себя Антон.       - Чего? – в этот раз насмешка в голосе услышалась чётче. – Промассировать нужно всё тело. Ты ж целыми днями попой на стуле сидишь.       С этими педагогически выверенными словами, Ромкин палец скользнул ниже. И ощутился именно там и очень большим.       Антон замер. С одной стороны, в голове бились мысли о неправильности такого. С другой, усыплённое лаской – а это была именно ласка – тело охотно принимало все Ромкины манипуляции.       Антон задышал глубже, каждой частичкой тела улавливая Ромкины движения. И чувствуя, как тело всё сильнее отзывается на них. И внутри, и снаружи. Поэтому сердце подскочило, когда вторая – свободная – Ромкина ладонь скользнула через бедро к животу. И чуть ниже. Правда, эта ладонь так и не нащупала твердеющего члена. Но Антон рано обрадовался – вторая, палец, который погружался туда, куда вроде бы не следует – выскользнула наружу. Но только для того, чтобы скользнуть между бёдрами в промежность. И уж там нащупать яички, отчего тело Антона натурально дёрнулось. А Ромка, явно знающий, как надо, сжал их.       То ли ужас, то ли предвкушение сковало всё тело Антона. И он уже сам не знал, чего хочет больше – чтобы всё это прекратилось, и Ромка просто встал и ушёл. Или чтобы слетели уже последние ограничители.       Антон замер, опасаясь пошевелиться.       А Ромка, словно на зло, произнёс не без ехидства:       - Массаж – он, Тоха, предполагает воздействие на все части тела.       В конце фразы парень будто сбил дыхание, и у него получился запыхивающийся глоток воздуха. А потом рука смело обхватила весь поднявшийся член. Антон только сейчас заметил, что похабно приподнял бёдра. Навстречу Ромкиной руке. И от этой откровенности буквально захотелось плакать. А Ромка тем временем начал надрачивать.       От стыда, помноженного на удовольствие, Антон упёрся лбом в душное покрывало. Дыхание сбилось. Приходилось всхлипывать. Так вот оно каково – когда тебе дрочит кто-то другой. Признаться, сердце замирает от осознания. И лёгкого ужаса.       Что-то большое и влажное легло между его ягодиц. Антон почувствовал смытую ткань спортивных брюк и движение. Сердце кольнуло.       - Не бойся… Тох… Это… массажёр… Угх… - повыдыхал Ромка так, будто пробежал стометровку на скорость. А Антон инстинктивно весь поджался.       Раздался влажный звук, и между ягодицами стало мокро. Ромкины руки уже оставили тело Антона. А вот не-руки – нет. Ромка тёрся об него своим кажущимся огромным членом – Антон чувствовал вздутую вену на стволе. И торчащую круглую головку. Которая тоже казалась огромной. И это с одной стороны пугало, а с другой – усиливало желание. Потому что так вроде нельзя… И тем не менее, хулиган Рома Пятифанов трётся членом о его, Антона, анус.       А потом движения изменились. Стали возвратно-поступательными, хоть Ромка ещё и не проникал внутрь. Только примеривался, выдыхая где-то сверху. И заставляя ягодицы податливо разъезжаться в стороны. Между которыми уже было очень мокро. Как и у самого Антона под животом.       - Вот… - зачем-то выдохнул Ромка и всё-таки сделал проникающее движение. Антон почувствовал, как его растягивают. И, прежде чем успел испугаться, всё прошло. Вроде бы не так уж и больно. Так что следующий толчок Антон принял уже спокойнее. А Ромка, ободрённый этим, вошёл уже глубже.       Так себе, на самом деле, ощущения. Антон представил себя на средневековой дыбе. А потом сообразил, что руки Ромки упираются в диван как раз по обе стороны его головы. И сам Ромка ощутимо постанывает. Антон представил, как раскраснелось его лицо – видел на физкультуре. Как открыт рот, и там блестит слюной язык. И что сам Ромка сейчас без штанов, и его голый зад двигается над ним, Антоном.       - Тоха! – выдохнул Ромка, проникая практически полностью. И томление, сжавшееся внутри, отозвалось где-то в глубине. Там, где они с Ромкой соединились.       Тот начал двигаться. Так, что у Антона временами замирало сердце. А новое, совсем не знакомое чувство закручивало в круговорот желания.       Ромкины руки уже не упирались в диван, а обхватывали Антона поперёк груди. Одной пятернёй хватая солнечное сплетение, другой – облапивая живот. Спина Антона тёрлась о твёрдую, мускулистую грудь, на которой просто хотелось растаять. Ромка всё сильнее и настойчивее вдавливал его в диван, и оставалось только подчиниться. И вцепиться зубами в собственное предплечье, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны.       Всё тело стало одной большой волной. Которую терзает огромный ураган. Дыхание их слилось воедино. И руки. И тела.       Антон весь сжался, стремясь сдержать поток, рвущийся наружу. Но тот будто бы стал ещё сильнее, наступая на семенные каналы. И ударяя током по нервам то тут, то там.       Ромкина горячая ладонь бухнулась Антону на лоб, безжалостно сминая чёлку. Глубокий утробный стон проник в самое ухо. Антон до боли сожмурился и, уже не в силах сдерживаться, выпустил струю спермы.       Ромка стал вдалбливаться в него ещё сильнее, и движения его стали отчаяннее. Как и монотонные всхлипы над ухом – как если бы Ромке не хватало воздуха.       Антон машинально очень сильно расслабился. И почувствовал, как его заливает очень жаркая волна. Как Ромка, оказывается, практически лежит на нём. И как колотится собственное загнанное сердце.

***

      - А он ему такой н-на! – Бяша со всеми подробностями пересказывал сюжет очередного боевика. – И тот – р-раз!       Сжатый кулак мелькнул около самого Бяшиного носа. Но Ромка будто бы и не обратил внимания на этот сюжетный ход. Чего уж говорить про Антона, на которого он всё утро косился. Даже получил замечание от Лилии Павловны.       - Пошли сегодня в клуб? – вроде бы Ромка предложил обоим, но взгляд его всё равно многозначительно упал на Антона.       - Я… не… сегодня мама просила с Олей посидеть, - на ходу соврал Антон.       Ромка недобро сощурился, а Бяша продолжил что-то вещать из телепрограммы.       Сегодня лес был не страшным. Вчерашний снегопад аккуратно укутал чёрные стволы серебристыми полушубками. Небо полностью рассеялось и солнечный свет искрился на пушистой снежной поверхности. Так что после уроков Антон без опаски свернул на вытоптанную тропу. Каждый шаг мерно отдавался скрипом, а изо рта шёл пар, как если бы он курил. Например, одну сигарету с Ромкой на двоих.       Ромка… С одной стороны хотелось всё забыть и оставить как есть. С другой – какая-то разбойно-шальная мысль об общем секрете теребила голову счастьем. Антон вздохнул. И ощутимо вздрогнул, когда услышал своё громкое имя.       Обернувшись, он в метрах ста увидел одинокую Ромкину фигуру. Надо же, столько шёл следом, а Антон, погружённый в свои мысли, даже не слышал.       - Чего? – сдавленным голосом отозвался он, надеясь, что Пятифан просто хочет застолбить за собой завтрашнюю домашку. Но Ромка подходил, и, глядя на его лицо, последняя надежда таяла.       Вид у Ромки был такой, будто он собирался кого-то убить. Например, Антона. Чем сильнее приближался Ромка, тем страшнее он становился. Антон вжался подбородком в обмотанный вокруг шеи шарф.       - Чего это ты один по лесу бродишь? – с недоброй улыбкой блеснул глазами Ромка, поравнявшись. – Не знаешь что ли, что тут одни маньяки бродят?       Антон взглянул ему в глаза. Хоть парень и улыбался, в зелени зрачков явственно плескалось совсем другое – обида, злость, немой вопрос. Антон опустил глаза. А потом, до того, как Ромка ещё что-нибудь скажет, снова поднял их. Вместо с головой и подбородком. И, набрав в лёгкие побольше воздуха, схватился за болониевый воротник Пятифана. Привстал на цыпочки.       В чужих глазах мелькнуло удивление. А потом Антон перестал их видеть. Потому что зажмурился. И наощупь нашёл чужие губы.       Выражение Ромкиного лица изменилось кардинально. Теперь на нём замерло замешательство. Он быстро захлопал ресницами. А Антон, всё ещё держась за его воротник, посмотрел вниз, под ноги, растирая носком в разные стороны снег.       - Я тут… у меня, - замямлил Антон, - альбом для рисования закончился… Я слышал, что краски хорошо ложатся на кожу.       Он не без испуга снова посмотрел Пятифану в глаза. И снова сжался, всё ещё вися на чужом воротнике.       Пятифан вдруг выпрямился, расправляя плечи. Он явно собирался привычно кривовато осклабиться, но вместо этого на его лицо легла мягкая, почти счастливая улыбка.       - Ну так давай попробуем, - радостно отозвался он, поправляя на плече рюкзак и явно беря курс на дом Антона.       Хорошо, что Оля уже взрослая и вполне может занять себя сама.