Немного о цветении и увядании тихими разговорами

Усянь устало оперся на стену, понимая, что сил на то, чтобы снять с себя обувь, у него попросту нет. Пусть и успел поспать днем, сейчас чувствовал себя невероятно сонно: глаза закрывались, почти слипались, а тело наполнилось усталостью, словно тяжелой мокрой ватой. Осев на пол, омега прислонился горячей головой к двери и, заставив себя, снял наконец обувь, откидывая ее грубо куда-то в темноту комнаты. Рассвет задерживался. Мужчина встал и сделал несколько шагов, когда входная дверь за ним пискнула и в комнату вошел Лань Чжань с крафтовым пакетом в руках. Женихи замерли, глупо пялясь друг на друга. Первым тишину нарушил Усянь: - Надо было поспать. – сказал омега, принимая выход жениха за поход за завтраком. Но альфа моргнул и покачал головой. - Я не мог оставить Юаня наедине с Бинхэ. Усянь замер и едва зародившаяся теплая улыбка быстро погасла. Он моргнул, прогоняя сонливость. - Ты был всю ночь с… - омега запнулся. - … Юанем? Чжань кивнул, не замечая перемены в голосе и взгляде своего жениха. - Да. С ним. Он потерял сознание и из-за лекарств уснул. Просидел с ним до утра, а потом проводил до квартиры. Усянь открыл рот, собираясь сказать что-то очень неприятное, злое, но вовремя схватил себя за язык и сдержался. Лань Чжань прошел мимо, в сторону кухни. Послышался всплеск воды и звук посуды. Альфа решил заняться завтраком. Вэй осторожно ущипнул себя. Потом еще и еще, стараясь унять бурю внутри. Эти чувства внутри него бурлили, просились вырваться наружу. Но Усянь был слишком взрослым и сознательным для такого. Поэтому стоило размеренно дышать, медленно втягивая через нос воздух и выдыхая, и позволить себе расслабиться. Усянь прошагал вперед, на кухню. Ванцзи уже медленно распаковывал еду, которую купил ранее. Кофемашина тихо гудела, заваривая кофе, чайничек с чаем заваривался на столе. Омега поймал себя на том, что хочет поднять взгляд выше, на жениха, но быстро одернул себя и прошагал дальше, в спальню. Внутри было прохладно и темно. Прикрыв дверь, мужчина остался еще и в оглушающей тишине. Костюм поддавался лениво, нехотя будто бы. А может, дело было в уставшем теле омеги, которое хотело лишь лечь на мягкую постель и прикрыть глаза хотя бы на пару минут… Послышался хриплый ото сна голос Сычжуя. Мальчик быстро вышел из спальни и пошагал мимо комнаты своего омеги-отца куда-то вперед, видимо на кухню. Оттуда же послышался восхищенный вскрик мальчика: - Это же тортик яичко! Усянь подавился приступом смеха. Но сдержался. По какой-то причине его сыновья каверкают название еды по своему собственному усмотрению. Так, например, яичные тарталетки превратились в «тортик яичко». Точно также маньтоу были одно время сладкими пельмешками, лунный пирог – лунтиком, а моти, что забавно, соплями. Алгоритм, по которому дети давали название еде, был непонятен, кажется, даже им самим. И если в самом начале Вэй Ин пытался их поправлять, теперь сил на это у него не было. Омега принялся все же снимать с себя одежду. После принял освежающий контрастный душ и, одевшись в более повседневную одежду, вышел из спальни. Из одной из детской спальни послышались смех и пыхтение. Усянь заглянул внутрь, не сдерживая легкой улыбки. Лань Чжань пытался одеть детей. Получалось скверно, Цзинъи все еще спал – его голова лениво сопела на коленях альфа-отца. Мальчик был в пижаме лишь наполовину: штанишки с кроликами валялись рядом. Сычжуй же волнительно показывал Ванцзи свой шкаф и нервно щебетал: - Эти штанишки или эти, отец? Лань Ванцзи выглядел как никогда серьезным. Он протянул руку, шупая оба варианта. Остановив выбор на светло-коричневых брючках, альфа сказал об этом сыну. Сычжуй со скептизом осмотрел штаны, но выбрал все же те, что ему рекомендовал отец. - А я хотел с мишками надеть. – грустно вздохнул он. Но быстро изменил настрой. – У меня есть кофта с мишками! Отец, ты ее видел? Нет. – он не дал вставить родителю и слова. – Потому что я забыл показать. Отец! Отец, я покажу тебе, хорошо? Обычно Сычжуй был более тихим. На фоне неугомонного и активного брата, он заметно выделялся. Однако сейчас, когда все внимание отца было полностью его, мальчик пользовался этим. Малыш вытащил из недр шкафа большеватую плюшевую толстовку с белыми мишками в виде принта. Он довольно протянул ее отцу и гордо выпятил грудь. - Хорошая, да? – спросил мальчик. Ванцзи кивнул. - Отец, она еще мягонькая. Потрогай. Лань Чжань осторожно пригладил ворс кофты. Но Сычжуй покачал головой и стянул с рук отца одежду. - Отец, наклонись. – попросил он. – Я научу тебя. Альфа выполнил просьбу сына и склонил голову. Сычжуй довольно улыбнулся, осторожно сжал рукав кофты, не обращая внимания на то, что остальная часть уже протирала пол, и приложил плюшевую ткань к щеке родителя. - Мягонько, да? – довольно спросил мальчик и потерся щечкой о ткань тоже. – Это Дедушка мне купил. Мы гуляли с ним, и он мне купил. Лань Чжань моргнул, затем еще и еще. Он выглядел сбитым с толку некоторое время, но после быстро пришел в себя. Дедушкой близнецы могли назвать лишь одного человека в своей жизни – Лань Цижэня. Конечно же он не всегда был дедушкой. Иногда они называли его дядей, также, как и Лань Чжань с его братом. Однако, бывало достаточно часто, они именовали его именно «дедушкой». Все же, иных дедушек они практически не знали – глава клана Лань видели близнецы лишь раз и это отпечаталось в их памяти настолько сильно, что после они отказывались ездить в родовое поместье Ланей еще несколько месяцев. Хотя и сейчас они с опаской гуляли по особняку. А вот отца Вэй Ина не знал даже он сам. Усянь нахмурился, ловя короткое воспоминание, которое сохранилось у него об отце. Но то быстро испарилось с сонным лепетом Цзинъи: - Папочка? Мальчик приоткрыл глаза и сонно осмотрел спальню, стараясь найти своего родителя. Найдя, он улыбнулся ему и сел ровно на кровати. Сычжуй посмотрел в сторону открытой двери и чуть покраснел, тут же быстро дергая кофту наверх и стараясь ее сложить в руках. Ванцзи нежно улыбнулся. - Мы тут собираемся. Можешь пойти позавтракать пока. – затем альфа добавил. – Не волнуйся. Усянь почувствовал себя дико странно. Казалось, они вернулись в те несколько летних месяцев, когда были похожи на настоящую семью. Однако они были в Китае, там, где каждый смотрел на них с остервенелым желанием найти ошибки, недостатки, казусы. Место, которое Усянь с трудом мог назвать домом, сейчас казалось нелепо родным. - Я помогу вам. – сказал омега. Он зашел в спальню и сразу же двинулся в сторону шкафа. Детские чемоданчики были давно собраны и прятались в спальне родителя-омеги, чтобы и в этот раз их дети не засунули туда все свои игрушки, вместо одежды. Сейчас же предстояло мальчишек одеть так, чтобы в теплой столице они не запарились, а в холодных горах не замерзли. Сонный Цзиньи тер глазки, позевывая. Сычжуй тихо следил за папой-омегой некоторое время, но после подорвался с места и споткнулся о кофту с громким криком: - Я не хочу это на-ааа! Мальчик с громким стуком упал на пол, больно расшибая маленький лобик. Всего секунда и негодование из-за выбранной одежды сменилось на громкий крик боли. Ванцзи оказался рядом мгновенно и со всей серьезностью осмотрел набухающую шишку. Цзиньи тоже встал рядом с отцом и положил руку на щечки Сычжуя. Мальчик зашептал: - Не плачь. Не плачь. Не плачь. Ванцзи выдохнул, понимая, что рана не серьезная, но не знал, как нужно успокоить ребенка, потому посмотрел на жениха огромными растерянными глазами, но замер, невольно сжимая коленки сына, которого держал на руках. Усянь нервно прикрыл глаза. Его и так мучала усталость, а тут еще и плачь этого…ребенка. Омега надавил на виски, стараясь не сорваться на крик. Голодная злость медленно выбиралась наружу, склизкими лапами касаясь внутренних органов. Вэй глубоко вдохнул через нос. - Успокой его. – жестко сказал он и вышел из спальни. В ванной было тихо и прохладно. Усянь нашел таблетки и высыпал горсть в рот, не считая. Тело содрогнулось, вдруг, закашливаясь, давясь. Но омега взял себя в руки и, открыв кран, жадно начал глотать воду, проталкивая ею таблетки куда-то глубоко. Обессиленно опустившись на пол, Вэй Ин почувствовал себя опустошенно. Он все еще не мог выносить детский плач. Через двадцать минут в дверь его спальни раздался стук. Усянь заторможено моргнул и принялся вставать с пола. Ноги казались ватными, легкими, как и все остальное тело. - Нам пора выезжать. – тихий голос альфы послышался из-за двери. – Ты… - он замялся. – Ты в порядке? Вэй не ответил. Его рот будто бы распух. Он осторожно прошел к двери и открыл ее, приглашая жениха внутрь. - Я буду внизу через десять минут. – медленно, плохо выговаривая слова, сказал омега. – Забери багаж. Ванцзи кивнул и прошелся по холодной пустой спальни и взял багаж сыновей и жениха. У дверей он остановился и постарался завести разговор о том, что только что произошло, но позади послышался топот мальчиков и их громкий смех. Если сейчас не пойти за ними, то можно пропустить дюжину шалостей. Альфа выкатил чемоданы в коридор, собираясь поспешить к входной двери. - Сычжуй… - начал Усянь, но осекся и куснул губу. - Только шишка. – ответил Ванцзи, но не улыбнулся, как было обычно. Омега кивнул и прикрыл дверь. Его одежда была мокрая, поэтому следовало переодеться и умыться еще раз. Все же, нервная работа в последние дни, произошедшее на банкете прошлым вечером и банальная усталость взяли свое, и Усянь вновь превращался в какого-то монстра. Это ужасало. Мало ли что подумает Ванцзи… Переодевшись, Усянь спустился вниз и сел в подъехавшую минутой ранее машину. Он сел вперед, оставляя Лань Чжаня с детьми позади. Рабочий планшет лежал где-то в чемодане, с собой был лишь мобильный телефон, непривычно тихо лежавший в кармане пальто. Вчера они смогли объявить о проекте реставрации государственных учреждений, показали планы. Цзюнь У, ушедший с мероприятия, никак не смог помешать. Как и планировалось, пожертвования были сделаны теми, от кого это ожидалось. Так что, в целом, все прошло по плану. Конечно, любое их действие было отброшено на задний план представлением Се Ляня. И Усянь задавался вопросом: почему он сделал это, если должен был показать всем, что един с семьей Се? В чем заключался полноценный план? Омега глянул на Лань Чжаня в зеркало заднего вида. Альфа включил детям мультики, а сам переписывался с кем-то. Вэй Ин тут же отвел взгляд и закусил губу. Если он спросит, то ответят ли ему? Усянь не хотел себе признавать, но Чжань был близок с Юанем и Лянем куда сильнее, чем он сам. И пусть они подружились только из-за обстоятельств, но разве это было честно? Поймав себя на вновь промелькнувшей ядовитой мысли, омега быстро прогнал ее прочь, качая головой. Нет, он должен перестать так думать ради них. Аэропрот был таким же, как и всегда. Ничего интересного или нового. Только то тут, то там шептались, перечитывая свежие статьи о вчерашнем вечере. После легкого перекуса в комнате отдыха, они последовали на самолет, а затем дождались взлета, и Усянь заснул. Показалось яркое зимнее солнце, пробивающееся сквозь плотные шторы. Вэй Ин тихо ставил кубик на кубик, в очередной последовательности: красный, зеленый, желтый, синий. Когда кубики заканчивались, а их у него было всего четыре, мальчик осторожно ее разбирал и начинал собирать заново. Судорожное дыхание разрезало тишину комнаты. Мальчик посмотрел в угол, там, где валялась его мать. Ее красивое красное платье было грязным, испачканным в пыли, крови, соплях и слезах. Дорогие украшения валялись на полу. Сейчас, в луче пробившегося солнца, драгоценные камни сияли. И любопытный Усянь решил встать и посмотреть на них поближе. Мелкие камушки были разбросаны то тут, то там. Мальчик выбрал самый большой и красивый красного цвета и взял его в ручки. Тот переливался в луче солнечного света, но, стоило убрать его в тень, как огонек потухал. Это явление заинтересовало ребенка, и он, забывшись, глубоко вздохнул. Огромная черная тень возникла над мальчишкой. Тот, вздрогнув повернулся. Усянь видел, как лицо ребенка вытянулось в ужасе. Сычжуй нервно икнул, а возникший из темноты комнаты Цзинъи шептал: - Не плачь. Не плачь. Не плачь. Черная ладонь замахнулась. Усянь удивленно наблюдал за тем, как его собственная рука стремительно двигалась в сторону его сына. Еще секунду, и она достигнет ребенка, больно опускаясь на кожу, царапая, раня. Картинка оборвалась. Уже в машине, по дороге к отелю, Усянь пытался понять смысл сна. Того эпизода точно никогда не было. Его мать наказывали за ее недостойное поведение, но ее не запирали в одной комнате с сыном. То же было и с Вэй Ином. Он всегда в одиночестве отбывал наказание. Его мама была в новом платье и хороших украшениях. Чаще всего она ходила в серых бесформенных платьях или традиционной одежде не ярких цветов. Лицо ее было бледное, болезненное. Но во сне все было как-то иначе, не так, как Усянь помнил. Могло ли это быть только воображение? По приезду в отель и заселении в номер, омега смог немного отвлечься. Дети устали и легко легли спать, не съев и кусочка обеда, заказанного для них. Цзиньи заснул еще в машине, устав от полета, а Сычжуй почти успел дождаться своего супа, до того, как окончательно провалился в сон над тарелкой. Бережно уложив мальчишек спать, Ванцзи присоединился к обеду, сев напротив Усяня. В молчании они начали есть, изредка высказывая ту или иную просьбу. Но не больше. После окончания приема пищи, омега вошел в их спальню. Номер был разделен на четыре комнаты: спальня с большой двухместной кроватью, спальня с маленькими кроватками, ванная и большая гостиная-столовая. Он хотел распаковать вещи и принять душ, а после вздремнуть. Лань Чжань зашел внутрь и прикрыл дверь, будто боясь, что их подслушают. Он чуть замялся и даже покраснел ушами, но все же собрался с силами. - То, что было утром… - начал он, но замолчал, замечая то, как вздрогнуло тело Усяня от его слов. На самом деле, Ванцзи тяжело было спрашивать такое. Его слова были похожи на обвинение, подозрение. Но он не мог промолчать. Альфа знал, что мать Вэй Усяня была не самым лучшим родителем. Даже наоборот. И он не раз слышал опасения своего жениха в том, что тот не готов становиться родителем и может сделать что-нибудь ужасное. Но Чжань никогда и не подумал бы, что Ин мог бы… сделать что-то с их детьми. Однако то, что он увидел сегодня… ужасало. Вэй Ин помрачнел, его лицо исказилось от гнева, стоило Сычжую упасть. Цзиньи же странно отреагировал, стараясь успокоить младшего брата, при этом нервно поглядывая на своего омегу-родителя, словно он его боялся. Ванцзи не мог не спросить. Если это касалось его семьи, то он хотел бы… быть в курсе всего. Усянь посмотрел на жениха с обидой, но быстро ее спрятал. - Ничего. Просто разболелась голова. Было странно и то, что обычно родители первым делом подбегают к своему ребенку, чтобы проверить его состояние, однако же, Усянь этого не сделал. - Пожалуйста. Расскажи мне. Чжань осторожно подошел ближе и постарался коснуться руки жениха. Тот ее одернул неожиданно резко. - Не понимаю. – сглотнув сухой комок в горле, сказал омега. – Что ты имеешь ввиду. Возможно, Вэй Ин хотел уйти от ответа и ожидал, что Чжань, в привычной манере, позволит ему это. Но альфа все же схватил чужое запястье и повел к кровати, куда и усадил. - Нам больше не пятнадцать лет. – тихо сказал он, поглаживая руку своего жениха. – Но это не значит, что мы должны быть взрослыми. Лань выглядел… по-другому. Сейчас, глядя на него, Усянь видел перед собой мужчину, а не подростка. Забавно, ведь сам омега именно таковым себя и ощущал. Мысль оборвали. - Я понимаю, что тебе было тяжело тут одному. Мне очень жаль, что так получилось. Ты прошел через множество трудностей, а я ничем не смог помочь. Даже рядом не был. Беременность, роды, реабилитация и восстановление, воспитание мальчишек. Все это ты прошел один. А я… я отдыхал в Европе. И ничего не мог поделать. Усянь почувствовал, как тиски, сжимавшие его грудь, вдруг разжались. Легкие начали наполняться воздухом, таким приятным, теплым и свежим. Эти слова… Его будто облили ледяной водой. Он разжал губы и прокричал, не осознавая этого: - Ты ничего не понимаешь! Ванцзи смотрел на него молча, ожидая, что он продолжит. Но Усянь лишь вырвал свою руку из пальцев альфы и поспешно вышел из спальни, а затем и из номера. Голова начала ужасно болеть. Но омега не обратил на это внимание, двигаясь куда-то вперед. Коридоры отеля были тихими, безмолвными. Будто тут и вовсе никого не было, словно Усянь остался один в этом мире. Слова Ванцзи звучали в голове. «Я понимаю, что тебе было тяжело тут одному.» - не понимает. «Мне очень жаль, что так получилось.» - ему не жаль. «Ты прошел через множество трудностей, а я ничем не смог помочь.» - и не хотел. «Даже рядом не был.» - бросил меня. «Беременность, роды, реабилитация и восстановление, воспитание мальчишек.» - и ты не был рядом. «Все это ты прошел один.» - я был один. «А я… я отдыхал в Европе.» - пока я мучился. «И ничего не мог поделать.» - бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. бросил. Он его бросил. Усянь остановился у входа на террасу. Сейчас она была пуста. Барная стойка пылилась, в бассейне зеленая вода была заполнена бурой листвой. Так как отель был у подножия горы – они выбрали его, боясь, что детям будет тяжело дышать горным воздухом на приличной высоте – то и снега тут не было. Однако, судя по метеосводкам, скоро все изменится. Тут было тише, но холодно. Не захвативший с собой ничего из верхней одежды, Усянь сиротливо нашел не укрытый столик недалеко от смотровой площадки и сел. Таблетки остались в сумке. Он сорвался, накричал на Ванцзи и выставил себя тем, кто издевается над собственными детьми. Хотя, он точно не так уж и далеко ушел. Усянь предпочитал не думать о том, что становится копией матери, повторяя ее путь. Его ужасало еще и то, что постепенно он начинает понимать ее поведение, оправдывать. Словно это все делала не она, а он сам. Настолько рьяно в нем начинало гореть желание оправдать ту женщину. На плечи легло что-то тяжелое. Омега обернулся, вздрогнув. Рядом уже приземлился Лань Чжань. Щеки альфы были алыми, а изо рта вырывались пары воздуха. Жених сидел рядом и молчал, смотря на горы впереди. Усянь постарался открыть рот, хотел что-то сказать, но не смог, продолжая глупо сидеть рядом. Холодало. Облачка воздуха становились еще белее. День заканчивался, тихо наступала ночь. - Я понимаю, причину твоего отношения ко мне. – тихо сказал Лань Чжань. – И я не виню тебя. Он замолчал, а омега все еще не мог сказать что-либо. - Мы с Лянем и Юанем часто говорили о… многом. Но о большем мы молчали. – в его голосе чувствовалась какая-то таинственность, словно он выдавал секрет. – Я видел, как они мучились. Без альфы. Течка проходит болезненно, очень болезненно. И каждый раз я думал о том, каково там тебе. Помимо всего остального, еще и несколько дней ты страдал из-за цикла. Усянь не решился рассказать, что нормального цикла у него и не было с… их первого раза. - Я понимаю, что испортил тебе жизнь. – продолжал Ванцзи. – Понимаю, что обещал одно, а по итогу, обманул. Нет смысла оправдываться, пытаться доказать, что от меня ничего не зависело. Это не так важно. Ванцзи посмотрел на затянутое тучами небо. - Важно то, как мы поступим дальше. Если ты захочешь, я расторгну помолвку и заберу детей. – тяжело произнес он. – Но, на самом деле, перед этим, я только хочу сказать. Альфа повернул голову к Усяню, сталкиваясь с ним взглядами. - Я давно влюблен в тебя. Еще с нашего обучения в лагере дяди, в пятнадцать лет. Ты бегал за мной, переносил игнорирования, упреки, «ничтожество» и «убожество». - И крайнее убожество. – прошептал Ин, чуть улыбаясь. - Да. – кивнул альфа. – И это тоже. Твое желание достать меня, выводило из себя, но я, все же, очень это любил. Твой звонкий голос, когда звал меня Чжанем. Или смех из-за очередной шалости, которую натворил. Я полюбил все. И спустя столько лет, я пронес эти чувства. Но я не посмею взять тебе ответственность за них. Я хочу, чтобы ты подумал о том, готов ли быть со мной и создать семью, или же желаешь пойти своей дорогой. Поэтому, - он встал, - используй это время отдыха, чтобы разобраться в себе и своих желаниях. Я поддержу любой твой выбор. Ванцзи улыбнулся и пошагал к выходу с террасы. Усянь сжал красные от холода руки и встал, крича быстрее, чем мог обдумать. - Останься. Голос охрип, словно омега уже успел заболеть. - Посиди со мной. В голосе было полно отчаянья. Такого неприкрытого, чистого. И Ин прекрасно понимал причину – он боялся остаться один. Ванцзи удивленно на него посмотрел, но вернулся и сел рядом. Ин тоже присел на место и сжал губы, внезапно сильно краснея. Его жених ему не уступал. - С-с кем дети? – громко спросил омега и прикрыл пальчиками губы. - Вызвал няню. Не мог оставить тебя одного. От этого заявления у Усяня еще чуть-чуть покраснели щеки. - Понятно. Замолчали. Небо темнело. Еще чуть-чуть и огни на улице станут ярче, насыщеннее. Морозный воздух наполнялся холодом: острым и тяжелым. Ванцзи уже хотел встать, чтобы отвести их внутрь, но Усянь разомкнул губы и сказал: - Красиво, да? Чжань хотел ответить, но замер, замечая крупные хлопья снега, упавшие на черные волосы жениха. Впервые они вместе встречали первый снег только вдвоем. Усянь удивленно моргнул. - Снег пошел. Ванцзи глупо кивнул, все еще глядя на красного омегу в окружении снежных звезд, кружащих в воздухе. Не впервые ему захотелось поцеловать своего жениха. Но впервые он ясно осознал, что этому просто не суждено случиться. Настроение испортилось. Омега, наконец, перевел взгляд на своего жениха и смущенно улыбнулся. Впервые с прошедшего лета Ин чувствовал себя с Чжанем хорошо. Очень хорошо. - Думаю, - прохрипел Лань. – нам пора идти. Ты замерзнешь. - Ты тоже. – шепнул Усянь. Возможно, он просто запутался в тот вечер. А может, после слов Лань Чжаня, того, что он признал все мучения Вэй Усяня, омеге стало проще, легче. Годы зависти, месяцы страха и… все так просто исчезло в один миг. Торжество топило тело. Его признали. Они двинулись вперед, оставляя медленно заполняющуюся террасу снегом одну, совсем одну. *** Утром следующего дня они спустились на завтрак в ресторан. Хотя и можно было сделать это в номере, но дети, которые провели достаточно времени в одном помещении, уже устали от этого и желали скорее выйти в свет. Сычжуй держал за руку альфа-отца, а Цзиньи омегу-папу. Вместе они зашли внутрь ресторана и заняли столик рядом с видом на горы. Те и до снегопада были заснежены, но сейчас, казалось, стали еще белее. Дети прижались ладошками к стеклу панорамного окна. - Как много снега! – сказал Цзиньи, выглядя восхищенным. - Кхм, - начал Усянь, но его перебил Ванцзи. - Мальчики, вам не стоит так делать. Альфа указал на оставшиеся на стекле следы. - Вы можете смотреть, но вам не стоит касаться окна. И Сычжуй, и Цзиньи чуть смущенно кивнули и послушно сели прямо. Теперь они заинтересовались карточками с меню. Усянь не сдержал благодарной улыбки. Ванцзи же тут же нагнулся к карточке и спросил: - Что будем заказывать? Они сделали заказ. Завтрак прошел спокойно. Довольные мальчишки неслись в номер впереди родителей, переговариваясь. Усянь и Ванцзи не могли сдержать улыбки, вдруг превращаясь в тех, кем были летом – семьей. Одевшись в теплые костюмчики красивых алого и голубого цветов, мальчики в нетерпении выбежали из отеля, громко смеясь. Сегодня они хотели немного подняться на канатной дороге и покататься на санях в месте, предназначенном для детей. Получив санки и защиту, которую оба мальчика категорически отказались надевать, семья прошла к холмику. Белоснежные горки тут были разные, где-то выше, где-то ниже. Вокруг было мало людей, так как, откровенно говоря, сезон еще не начался. Тут было куда больше персонала, чем отдыхающих. Мальчишки указали на самую высокую горку и даже попробовали потянуть родителей туда, однако Ванцзи, присевший перед детьми, объяснил им, что они не пойдут туда из-за того, что ребята отказались от защиты. Выбирая между крутой высокой горкой и неудобной защитой, мальчишки выбрали первое и побежали с отцами в другую сторону. День проходил замечательно. Они долго катались на санках, потом пошли обедать в ресторан прямо в горах, для этого пришлось подняться выше. Воздух там был морозный, свежий. Мальчики весело умяли несколько блюд и помогли доесть родителям. Усянь впервые съел так много еды за последние месяцы. После решили отдохнуть, отпустив детей участвовать в изготовлении снежных фигур. Ванцзи принес какао им с Усянем. Вместе сели на резную дубовую скамью и принялись наблюдать за резвившимися в снегу Цзиньи и серьезному Сычжую с железной лопаткой в руках. После обеда двинулись на каток. Он был огромен, соединяя несколько площадок залитыми дорожками, что шли через лес. Получив коньки, двинулись вперед, прогуливаясь. Мальчишки крепко сжимали руки родителей и друг друга и громко-громко хохотали. Видя румяные счастливые лица своих детей, Усянь впервые, в Китае, почувствовал себя таким же счастливым ребенком, какими были они. После ужина разбрелись по спальням. Дети носились по своей, представляя, как кидаются снежками в друг друга, Ванцзи спрятался в углу их с Усянем спальни и что-то напряженно читал. Его брови были грозно сведены к переносице, а губы плотно сжаты. Альфа вздрогнул, когда Ин неосторожно стукнул дверью о косяк. - Прости. – сказал он и продолжил обтирать влажные волосы. Ванцзи кивнул, не отрывая взгляда. Затем встал, отложил ноутбук и, схватив телефон, вышел. Ин удивленно посмотрел жениху вслед и, совершенно случайно, опустил взгляд на экран персонального компьютера. Среди рядов информации четко выделялось знакомое имя – Су Минъянь. Усянь постарался припомнить, где же слышал его, но ничего в голову не приходило. Он посмотрел на дверь и встал, внезапно желая подслушать разговор жениха. Однако грохот в соседней комнате его отвлек. Омега поспешил к детям, которые, каким-то образом, перевернули одну из кроватей на бок. Пришлось вызывать персонал. Пока он ждал рабочих, написал единственному человеку, который мог узнать кому же принадлежало имя женщины, что так встревожило Лань Чжаня. Хуа Чэн ответил через полчаса, когда Усянь выключал свет в комнате близнецов. Су Минъянь была матерью Лань Ванцзи и Лань Сичэня. *** - Это шутка. – тихо сказал Ванцзи. – Почему она была в тех документах, что ты мне прислал. - Я подозреваю, - начал Се Лянь также тихо, - они собираются опубликовать бумаги о ее рождении. - Ее рождении? – переспросил Ванцзи. – Она же никак не связана с семьей Се. Более того, какая выгода Цзюнь У делать это? - Вся суть в том, что раскрытие тайны вашего отца никак не отразится на клане Се. Более того, она свяжет вас с кланом Ло, тем самым создав слух о том, что клан Лань давно нарушил нейтралитет и сотрудничал с Ло. Понимаешь, что это означает? - Цзюнь У пытается уничтожить репутацию Ланей. - В эпоху гражданской войны Лани и Цанцюн были единственными, кто не участвовал в бойнях и потасовках. За это их уважали. Если сейчас вскроется нечто подобное, то это кинет тень на весь клан. И, я предполагаю, позволит насильно отменить не только мою помолвку, но и помолвку Юаня с Бинхэ. - Это значит, что Юань потеряет защиту клана Ло, несмотря на то, что его отец скоро станет мужем главы. - И, более того, думаю, что они хотят угрожать вашему клану и держать твоего отца у себя в руках так, чтобы в решающий момент он перешел на их сторону. - Но откуда Цзюнь У добыл эту информацию? Как узнал? - Не многие знали правду. Тут одно из двух: клан Вэнь или же, - Се Лянь помедлил, словно произнести имя ему было тяжело, - Мэй Няньцин знал обо всем с самого начала. А возможно и работал на Цзюнь У изначально. Альфа помедлил, пытаясь сдержать волнение в сердце. Но он все же спросил: - Хочешь, чтобы я скорее вернулся? Се Лянь рассмеялся. Звонко и живо. - Не переживай так обо мне. – в голосе послышалась улыбка. – Я с Сань Ланом. Мы решили прогуляться, сейчас соберемся и пойдем на маленькое свидание, поэтому я не буду один. Лучше займись своей семьей. То, что ты мне вчера написал, вызвало у меня тревогу. Пусть Юань и утверждает, что ты должен просто быть рядом, я считаю иначе. Столько лет рядом был, и что? Вы даже не общались толком. Будь активнее. Ванцзи покраснел. Он рассказал историю своей влюбленности друзьям. Так что, они были обо всем осведомлены. - В любом случае, предупреди Лань Сичэня. Я уже сказал Бинхэ. Не думаю, что Старший брат решит сделать что-то подобное сейчас, предполагаю, что это произойдет во время свадьбы Главы Ло. - Хорошо. – кивнул Лань Чжань. - Ах да, - вспомнил вдруг Лянь. – Закажите с Усянем парные костюмы пастельных оттенков и… захватите красный конверт. Ванцзи раскрыл рот. Он собрался, постарался что-то произнести, но не смог. Лянь смущенно подтвердил его догадку. - Мы с Сань Ланом решили сыграть нашу свадьбу сильно заранее. После окончания их разговора, Чжань еще некоторое время внимательно смотрел вперед, на горы. Все же, его не покидало чувство тревоги. Все шло как-то не так, странно с тех самых пор, как он вернулся в Китай. И пусть так только казалось его травмированному разуму, все же, следовало быть осторожнее. И, что важнее, Ванцзи должен был впервые серьезно поговорить со своим братом о прошлом их матери. Ведь Сичэнь-гэ точно не мог знать о том, что она была сестрой близняшкой матери Ло Бинхэ и, более того, той, кто однажды помог сбежать одной девушке. По сути, похитив ее. И было бы куда проще, если бы та девушка не стала в конечном итоге официальной женой Главы клана Ло и матерью его наследника. Ванцзи только надеется, что сможет донести всю опасность предстоящего испытания до единственного человека, которого мог бы послушать его отец. Ведь после их ссоры пять лет назад, Глава Лань не слушал отныне ни младшего сына, ни своего брата, полностью игнорируя их. Черное небо вновь осветили падающие снежинки. Настроение улучшилось, стоило вспомнить смущенное приглашение на тайную свадьбу. - Надеюсь, - прошептал Чжань, прикрыв глаза, - ты будешь счастлив.