Дневник

Лето, которое было после того выпускного бала, оказалось худшим за всю мою жизнь. Даже хуже, чем лето после суицида отца. Естественно был скандал. Грандиозный, я бы сказала. Директора, мистера Лэйса, чёрт возьми, да, его фамилия была как марка чипсов, основанная в 1932 году, мистер Лэйс не любил делать акцент на этом, так вот директора не было в тот вечер, но ему конечно же донесли спустя пять часов. Выпускники вместе с их родителями стали свидетелями в суде. Сука. Меня затаскали по судам. Как жертву насилия. Я не хотела, правда. Я вообще хотела только одного, чтобы этот позор кончился, и о нём все забыли. Но всё только начиналось. Сразу же на следующий день после случившегося на ушах стоял весь, блять, Хоукинс. Господи, как же я ненавижу эту дыру. До сих пор. Приезжали журналисты из столицы штата Индиана, пытались взять у меня интервью и были посланы нахуй мной же, обо мне писали в газетах, печатая инициалы и фейковую фамилию, но все итак прекрасно знали, о ком шла речь. Резонанс был такой страшной силы ещё и потому, что мои дорогие предки, чтоб их, в лице матери и отчима, не могли успокоиться, твердя мне каждый день о том, что «этих уродов надо посадить по полной». Кстати, об уродах. Всю троицу сдала Стэйси Стенворд. Она просто пришла к мистеру Хопперу той же ночью, застав его на дежурстве, и дала показания. Это смягчило суд в её пользу. Семья Стенворд отделалась лишь штрафом в пять тысяч долларов и исключением их дочурки из школы. Стэйси была в десятом классе, на год меня младше. Конечно же в престижный колледж, о котором она так грезила, эта крошка уже не поступит. Дэвид Ротмэр отпирался долго и продолжал бы дальше, если бы его не отодрал Билли Харгроув. Он его отпиздил, соблюдая этот редкий баланс между тем, когда жертва драки может сдохнуть от побоев и между тем, когда она же может попасть в больницу. Мистер Хоппер не сказал моему любимому братцу ни слова, тайно удалив запись с камер видео-наблюдения, расположенных на заднем дворе молла, имея к ним доступ. Ротмэра осудили на год колонии. Криминаааааал. Мда, пиздец. Но я была рада тому, что последний год в школе больше не буду ловить на себе его сальные взгляды, это говно было от меня теперь далеко. Мерил Джойс. Капитан сборной чирлидинга была несгибаемой. Она шла до конца. До своего прекрасного, печального, одинокого конца. В суде она плакала и рассказывала о том, как её обижали в младшей школе и какие у неё травмы, после начала заливать о том, что у неё связи в правительстве США и прочий бред и уже в самом конце рассказала о том, самом инценденте с Майком Уилером, который её едва не задушил. Дэвид Ротмэр не мог выступать свидетелем того, что это было на самом деле, иначе ему в дело ещё приписали тот факт, что он нанёс тяжёлые телесные повреждения мистеру Уилеру, который был несовершеннолетним, а это ещё полгода тюрьмы как минимум. Поэтому лепет Джойс остался без внимания. Майка Уилера всё же спросили о том, что случилось, он ответил короткое «Ничего не было. Меня случайно заперла техничка в клодовке. Я заснул от скуки». Всё. Как обычно, он врёт, как дышит. Мерил Джойс исключили из школы с очень плохой характеристикой, это означало, что она сможет быть только на домашнем обучении и колледж ей не светит. Проблема была в том, что её вина не доказуема, не достаточно свидителей и практически отсуствует состав преступления. Чистосердечное она не дала. Я так заебалась за этот июль, что в августе просто хотела сидеть в своей комнате и никуда не выходить. Но вышло иначе. Билли, мой сводный брат, взял меня на подработку в автомастерскую, буквально заставив держать в руках гаечный ключ и ремонтировать колёса машин. Это помогло не свалиться в новую депрессию, он чувствовал меня, твою мать. Мы с ним за последний месяц очень близко сошлись. Пили пиво по воскресным вечерам и курили его сигареты. Они были ужасно горькими. Я пристрастилась к табаку. Наверное, это было лучше, чем моя давняя слабость к порезам. Этим я грешила с конца мая. Даа. Это было единственным способом справиться с той тупой болью, которая поселилась внутри после отречения моих лучших друзей от «Макс Мэйфилд». Я себя ненавидела. Всецело. Постоянно. За слабость, которая способствовала предательству, за ложь, которая была следствием страха, за чувства, которые я не должна была испытывать. А я их испытвавала. К тому, которому было на меня абсолютно похуй, который издевался надо мной и презирал меня. Майк Уилер. Я питала к нему отвращение. Майк Уилер. Я ужасно по нему скучала. По слухам, тем летом он уехал с семьёй на юг, к океану, провожая старшую сестру, которая поступила со своим парнем в колледж на другой конец страны. Год в 11 классе, проведённый в Хоукинской школе был ужасным. 12 класс оказался ещё хуже. — Альберт, пойдём, — Макс взяла за руку парня на глазах Уилера и его компании. Майк даже бровью не повёл, но не отрывал взгляд ни на секунду. — Не обращай на придурков внимания, они не стоят этого, — Мэйфилд переплела пальцы с пальцами Альберта Гендельса, новенького ученика старшей школы Хоукинса. Это была последняя капля для Майка. — А наша неженка-то знает как гандонами пользоваться? — бросил Уилер им вслед. — Представь себе, — вдруг для всех неожиданно ответил Альберт. Компания старшеклассников во главе с Майком громко рассмеялись, однако последний смеялся ровно на столько искренне, на сколько хотел, чтобы то, о чём он думает, было правдой. Шоу начиналось. — Не понял, что ты сейчас за хуйню сморозил? — Майк Уилер сбросил с плеча рюкзак, подходя ближе. Это был плохой знак. Макс чувствовала приближающийся фатальный пиздец всей своей кожей. Правда в том, что если Уилер войдёт в раж, его невозможно будет остановить, ни мольбами, ни буквой закона. Он действительно способен серьёзно покалечить человека в драке, который перешёл ему дорогу. А Гендельс перешёл дорогу Майклу Уилеру. Альберт был с той, которая принадлежала ему, Уилеру. — Альберт, пойдём, пойдём, не обращай внимания на них, пойдём, — будто мантру повторяла шёпотом Макс, тянув парня за рукав кофты. — Макс, родная, я способен ответить этому хаму, — спокойно сказал Альберт. — Вы посмотрите на них, — загоготал Мэтисон, — «родная»? Что за воркование двух ощипанных? — Майкл, — обратился Гендельс к мрачному Уилеру, — начнём с того, что Макс — моя девушка, и наша с ней совместная жизнь… — Блять, заткнись! — Майк кинулся с кулаками на худенького блондина. Ростом Альберт Гендельс был чуть выше Мэйфилд. Силы в целом не равны. Альберт Гендельс перевёлся в 11 класс, переехав с семьёй в Хоукинс осенью, в 1982-м году, как он мне рассказывал, из Южной Каралины. Он действительно был не очень высокого роста, с голубыми глазами, светлыми волосами, тонкими, бледными губами и запястьями. Голос его не до конца сломался, хотя ему шёл уже 17-й год. Полная противоположность Уилеру. Я начала встречаться с Альбертом в конце сентября. Шла уже первая половина ноября. И к моим унижениям добавились стычки Майка Уилера с Гендельсом. В школе все достаточно быстро узнали о наших отношениях с Альбертом. Мы и не скрывали. На самом деле я испытывала огромное удовольствие, чувствуя злобу Уилера и его тяжёлый взгляд в мою сторону. Майк тоже времени зря не терял, говорили, что он был частым гостьем местного ночного клуба, в котором собирался контенгент из женщин, мягко говоря, не самой высокой отвественности. И им было всем за двадцать. «Воу», — возможно скажет читатель этой истории. Собственно, а что ещё ожидать от этого конченного? В школе близких друзей кроме Уилла Байерса, с которым у нас теперь было очень много совместных уроков и переглядок со Стивом Харрингтоном у меня никого не было. Люди стали отстраненно ко мне относиться. Спокойно-холодно. Я не жаловалась. Близилось 15 ноября 1982 года. Майку Уилеру исполнялось 17 лет. Я прямо мечтала его поздравить. Кинуть торт в его физиономию, начинённый гвоздями. Его дружки говорили о том, что Майк собирается закатить тусу, пригласив к себе весь город. На этих же выходных нас с Альбертом пригласил Уилл Байерс к себе на тусовку. Мне сказали, что будет пять человек, в числе которых: Стив, Дастин, Уилл, Альберт и я. Старший брат Уилла, Джонотан уже учился в колледже, мать, миссис Байерс потопала на тайную ночёвку к мистеру Хопперу, поэтому дом был в нашем полном распоряжении. Игры в настолки, просмотор кино и старые добрые шутки нашей тёплой компании, которая по-тихоньку возрождалась. Думала я. Как оказалось Уилл позвал ещё и Лукаса, который ксати на днях вернул мне дневник, всё прочитанное вами в нём, было написано позднее. Синклер честно признался, что даже не открывал. Просто нашёл в помойке на заднем дворе. Я сухо поблагодарила и одарила его таким взглядом, который обычно называют «сучьим». Когда мы с Альбертом уже подъезжали на велосипедах к дому Байерсов, уже звучала громкая музыка. Ни мне, ни Гендельсу это не понравилось, но всё же мы решили зайти, то, что дальше мы увидели, повергло нас в шок. — Неси ещё водки!!! — кричала Сью Мориц Эндрю Маккалаю. В доме на первом этаже было человек тридцать, не меньше. Все были пьяные и развлекались как пьяные. — Альберт, постой здесь, я пойду, поищу Уилла, — Макс направилась на поиски хозяина дома. Зайдя на кухню, Макс обнаружила там несколько целующихся парочек, Уилла среди них не было, девчонка пошла дальше. Она зашла в ванную и обнаружила спящего в ней Лукаса Синклера, дико изумившись, проверив на всякий случай пульс на шее парня, убедившись, что он есть, Макс тихо удалилась, закрыв за собой дверь. Дойдя до комнаты в самом дальнем конце дома, которой была бывшая спальня Дожнотана, Макс тихо приоткрыла дверь, та противно заскрипела. Девчонка увидела лишь темноту, стояла заправленная, но помятая кровать, шкаф с книгами, стол, пройдя в глубь комнаты Макс искала свет. Вдруг дверь хлопнула. От музыки это было совсем немного. Макс обернулась. Возле стены, заслоняя собой выход стояла высокая фигура. — Наконец-то, — сказал низкий голос, — ты без этого придурка. Свет не было смысла включать, голос принадлежал Майку Уилеру. — Какого хрена ты здесь делаешь?! — опешила Мэйфилд, она стояла ближе к окну. — Делаю что? С тобой болтаю? — Майк начал медленно подходить ближе. — Эта не твоя вечеринка, вали отсюда, Уилер! — Макс уже упиралась бёдрами в стол. — Как не моя? У меня сегодня день рождения вобще-то, — Майк ухмыльнулся, подходя ещё ближе. — Ой, прости, сейчас торт будут выносить скоро, там яд, если что. От меня подарок, — Макс нервно улыбнулась. Несмотря на то, что в спальне было сумрачно, черты лиц друг друга оба прекрасно видели. И эмоции тоже. — Даже не сомневался, Мэйфилд, — его холодное запястье коснулось её, — почему ты волнуешься? — Почему ты не даёшь мне пройти?! — Макс не хотелось его касаться, она отдёрнула своё запястье. — Я не даю? — Майк спросил это с интонацией взрослого, который притворно удивляется на слова ребёнка, — иди, пожалуйста, вот там выход, — Майк отстранился, указывая правой рукой на дверь. Макс стояла спиной к столу и окну и боком к двуспальной кровати, заветная дверь была впереди. Девчонка недоверчиво сделала два шага. Потом ещё два. Майк стоял на месте и смотрел в окно на фонарь. Когда же пальцы Макс коснулись ручки двери, её схватили под коленями и лопатками. В одно мгновенье Майк Уилер бросил Макс на кровать, накрывая её тело собственным. — Уилер! — сердце Мэйфилд колотилось с бешенной скоростью, — ты конченный, пусти, сказала! — Раз «конченный», то надо соотвествовать твоим выводам, родная, — с сарказмом ответил он. — Какая же ты сволочь, я закричу! — Макс щипала его кожу на предплечьях, но это не помогало. — Да, пожалуйста, вперёд и с песней, Мэйфилд, — Майк запрокинул ей обе руки. Волосы Мэйфилд веером рассыпались на подушках, а наощупь были словно шёлк. Майк с жадностью вдыхал её запах. — Какого чёрта ты здесь делаешь?! — Макс продолжала сопротивляться не ему, скорее себе самой. — Лукас позвал. Отметить, — он целовал её шею, спускаясь к груди. — Он пьяный вхлам спит в ванне, Майк, — она зажималась, ноги её уже начали обнимать бёдра Уилера. Клянусь, это было против моей воли. Тело не слушалось мозг. И это грёбаное сердце. Боже, как оно меня замучило. — Ох, ну, надо же какое невезение, — ответил Уилер, продолжая целовать теперь уже ключицы Макс. Она была в чёрной кружевной кофточке на пуговицах, которая ей была мала в груди. Единственная нарядная вещь навыход. — Это ты подстроил! — Макс опьянял аромат духов Майка, смешанных с сигаретами. — Конечно, это я подсторил, — на этот раз он отпустил её запястья, его пальцы начали быстро растёгивать пуговицы на блузке. — Гадина, — Мэйфилд часто задышала. — И ты гадина, — зло ответил Майк, закусив кожу на её груди, — скажи, какого хуя, ты с этим ущербным?! — Подобное притягивает подобное, ты же сам говорил, помнишь? — в глазах Макс стояли слёзы. — Я хуйню нёс, ясно тебе?! — Майк поцеловал её щёку, почувствовав на языке солёный вкус, — Макс, ты чего?! — Уилер застыл. — Мне очень больно, Майк, — прошептала она. — Где?! Что такое, скажи, где болит? — он обхватил её лицо холодными ладонями. — У меня разрывается сердце. Просто отпусти меня, Майк. Пожалуйста, — Макс тихо плакала. Майк тяжело, обречённо вздохнул. — Вали отсюда, — сказал он, быстро слезая с постели и поправляя одежду. Макс начала судурожно застёгивать пуговицы на блузке и поправлять юбку. — Макс, — не оборачиваясь, бросил он. — Что? — девчонка поправляла причёску. — Твоя трость у Билли. Я ему отдал. — Ты же её сломал?! — Я новую купил, — Майк склонился над коленями, зарывшись пальцами в кудри, сидев спиной к Макс. — Спасибо, — Макс поправила очки и ушла. Дверь тихо закрылась.

***

В тот вечер я много думала и много плакала, когда Альберт проводил меня обратно до дома. С незапланированной тусовки мы ушли самые первые, причём трезвые. А мне так хотелось нажраться от горя. Уилла я кстати нашла и устроила ему разнос, я негодовала от того, что всё пошло по одному месту. Байерс на это лишь улыбнулся и спокойно сказал: «Хэй, Макс, я всё равно рад, что вы поговорили», и ушёл бухать дальше. Предатель. Всё просто. Уилл Байерс пригласил Лукаса Синклера, а тот между делом позвал Уилера. Уилл прекрасно знал, чем закончится эта цепочка. Чёрт, а я ему верила. — Мэйфилд, хорош скулить, — раздался голос Харгроува-младшего. Билли проходил мимо её комнаты в два часа ночи, возвращаясь от своей девушки и застал Макс в слезах. — Я не, — всхлип, — не скулю, — новый всхлип. — Чё случилось, сестрёнка? — Билли закрыл дверь и присел на кровать Макс. — Боже, Харгроув, вот только не надо, — Макс смущаясь, прятала глаза за волосами. — Ну давай, посидим, помолчим, — вздохнул он. — Жизнь — дерьмо вот, что, — констатировала она. — Соглашусь, но поподробней можешь? — Я ненавижу до колик одного человека. — Мне отпиздить этого долбоёба? — Билли поднял бровь. — Билли, нет, — Макс поморщилась, — вообще-то он сам за меня дрался, тогда ещё Ротмэру по морде дал. — А ты про этого молокососа, Уилера? — ухмыльнулся Билли. — С чего ты взял?! НЕТ! ЭТО НЕ ОН! И ВООБЩЕ! ЗАБУДЬ! — Макс ужасно перепугалась. — Деточка, ты явно палишься, — Билли похлопал её по плечу. — В чём я палюсь?! Он конченный! Да, я его ненавижу, он мерзкий, гадкий идиот, который портит мне жизнь, — Макс сжала губы. — Мэйфилд, слушай, — Билли смотрел в окно, — я не хочу разводить эти бабские разговоры, которые плавно перетекают в соплежуйство, но вывод скажу один, ты влюбилась в него. И лучше, хотя бы для себя самой, тебе в этом признаться. — Это не так. — Мне на диктофон записывать твоё бормотанье, которое я постоянно слышу за стенкой. Ты во сне имя «Майк» называешь чаще, чем я выхожу курить, когда заёбываюсь. Кстати, будешь? — Билли достал из кармана пачку сигарет. — Буду, — угрюмо ответила Макс, — взяв протянутую сигарету. — Только в окно кури, чтобы от предков пизды не получить, окей? — Окей. — Добрых снов, и, пожалуйста, хотя бы сегодня не выстанывай имечко Уилера, иначе уже мне он приснится, блять, — Билли взъерошил волосы на макушке Макс и ушёл к себе. Мэйфилд ещё минут пятнадцать переваривала сказанное им, покраснев до самых кончиков ушей, с сигаретой в зубах. Выкурив сигарету, я закрыла окно и легла в кровать. Думав до сих пор над тем, что сказал Билли. Это была грёбаная правда. Господи, как меня заебала эта жизнь! Я влюбилась в Майка Уилера. Зачем, а главное нахуя?! Что за садомазо?! Что теперь делать?! Бросать всех и уходить в католический монастырь святой Елены? — Ненавижу этот Хоукинс, — прошептала Макс и уснула. Ей снова снился океан и ЭлЭй, а где-то в далеке высокая фигура парня с кудрявыми волосами.

***

— Макс, у меня для тебя сюрприз! — сладко пропел Альберт, идя по дороге в школу вместе. На втобус они опоздали. — Сейчас же не Рождество, Гендельс, — усмехнулась она. — Всё равно. Тем более до него осталось каких-то две недели, — парень остановился и полез в рюкзак. — Альберт, не стоит, правда. — Погоди, — он держал в руках коробочку с бантиком на крышке, — в общем, — Альберт отвёл взгляд, — мы с тобой вместе уже три месяца и я решил, что, как бы, короче, это тебе, — он протянул ей коробочку. Макс смущённо взяла и открыла. В ней лежало золотое кольцо с маленьким топазом. — Нет, я не могу это принять, это слишком дорогой подарок, Альберт, нет! — девчонка попыталась отдать обратно, но её ладони заключили в объятья. — Пожалуйста, оставь. Можешь не носить, если хочешь, но мне важно, что часть меня будет с тобой. — Ладно, — Макс улыбнулась. В школе день не задался. И вот почему. У всех двенадцатых классов была совместная физкультура, а это значит, Уилер и его команда учавствовали в совместной игре в волейбол. Макс прилетело пару раз мячом. Естественно сами знаете от кого. Она берегла колечко и сначала оставила его в шкафчике, но после передумала, взяв с собой. Эту деталь на её безымянном пальце правой руки Майк Уилер мгновенно заметил, догнав после тренеровки и остановив перед женской раздевалкой Мэйфилд. — Что это за хрень? Не помню, чтобы ты носила украшения, — Майк бесцеремонно схватил её за руку, начав пристально рассматривать кольцо. — Уилер, отвали, блин, — Макс пыталась вырвать запястье, — это подарок. — Чей? — его глаза стали темнее на тон. — Моего молодого человека, понял?! — А, да точно. Вы ж встречатесь, — смакуя, произнёс Майк, — вечно забываю эту хуйню. — Мне как-то плевать, — Макс хмурилась. — Только думаю, оно тебе не подходит. Пальцы слишком лилипутские, мда, — вдруг Майк резко снял кольцо с её руки. — Ты обнаглел?! Верни! — было поздно. Зажав кольцо в кулаке и подняв его на головой, Майк, не лишённый гордыни, наблюдал за злившейся Макс. — Давай, попрыгай! — Смеялся он. — Отдай, оно дорогое! — А по-моему дешёвка с рынка. — Уилер! Это хамство! — Пожалуй, — с этими словами Майк подошёл к окну, не обращая внимания на мельтешившую перед ним Макс, открыл окно и выкинул подарок Альберта Гендельса со второго этажа на первый, декабрьский снег. — Да, пошёл ты, — всхлипнула Макс, и прихрамывая, терев мокрые глаза под очками, пошла вон по коридору. — Блять, мы ещё не закончили. Майк буквально сатанел, схватив Мэйфилд за шкирку, он повёл её пустой класс в конце второго этажа. Я упиралась, как могла. Силы были не равны. Он затащил меня в класс математики и едва ли довёл меня до истерики. — Мэйфилд, сука! — Застонал Уилер, сжимая её талию, и, словно лёгкую танцовщицу, поднимая Макс на уровень своих глаз. — Я тебя презираю, ясно? — чеканя, набатом ответила она. — Устроишь мне часовую лекцию за то, что я отпиздил этого долбаёба две недели назад? Или выкинул его говно в окно?! Майк бросил взгляд на её грудь, секунду, всего лишь секунду он смотрел в то место, где расходились пуговки на чёрном, спортивном топе, сжав челюсть, после, поднял глаза, такие чёрные и огромные, обрамлённые густыми ресницами на женщину, которая его всецело ненавидела, буквально пропитывая своей ненавистью каждый дюйм в этом заброшенном, пустом школьном классе. Макс смотрела на его помятую после тренеровки белую футболку, а после подняла глаза выше. На бледное, скуластое лицо мужчины, который был переполнен такой злобой, что казалось, она собой затопит весь этот класс. — Боже, Уилер, — Макс попыталась бесцельно высвободиться, но в итоге лишь беспомощно болтала ногами, — как же это низко, вас было пятеро, а он один и младше, фу, позорище! И человек подарил подарок, а ты, — плюнула она. — Во-первых, этого кретина бил я один, во-вторых, лучше расскажи как ты, такая святая, трахалась с ним, хочу услышать во всех подробностях, про каждую позу, Мэйфилд! — он гадко ухмялялся. Макс поморщилась. — Это не твоё дело, понял? — она смотрела на него ледяными, бездонными глазами. Майку захотелось кричать, вопить, орать. От всё той же ёбаной беспомощности. — Шлюха. Он хотел её ударить, но не мог, он хотел её убить, задушить, но всё так же не мог, потому не знал, как дальше дышать после этого ему самому. — Да. И что? — спокойно ответила Макс. А в глазах — вызов. Тот самый, который был в их первую встречу. — Что? Что? Что, блять? — Майк уже задыхался, всё так же держа её на весу, не чувствуя тяжести в руках, но чувствуя огромный бетонный блок где-то в желудке, — ты с ним переспала? Ты переспала? — он тряс её словно куклу. — Поставь меня на пол. Прекрати психовать, Майк, по тебе дурка плачет. — Нет! Нет! — он с силой обнял Мэйфилд, утыкаясь носом в её шею, целуя пульсирующую венку, проступающую под тонкой кожей, — я его убью, убью, слышишь?! Ты моя, блять, только моя, какого хуя, дрянь! Какая же ты дрянь! — кричал он, — Говори! Говори, Мэйфилд! Говори сейчас же! Сквозь эти вопли отчаяния Макс пробралась к губам Уилера. И поцеловала его, запуская свой язык в его рот. Майк стих. Мгновенно. Не разрывая поцелуй он поставил её на пол, когда же кислород закончился, он отстранился и смотрел на Макс не меньше двух минут, держа за предплечья, до боли сжимая их. Они смотрели друг другу в глаза, читая в них все ответы. — Ты, псих, Майк, знаешь? — улыбнулась она, — Боже, что за сцены, что за ревность, где же твоя знаменитая хлоднокровная выдержка, м? — улыбалась ещё шире Макс. — Иди нахуй, дура, — грубо ответил он, оттолкнув её, и ушёл, хлопнув дверью.