— You know. — I know.

      Плевать, что говорил им Намджун, — понял Юнги в какой-то момент. Он и Чимин имеют чувства друг к другу, они достаточно взрослые и зрелые люди, чтобы заводить отношения, пусть даже в пределах своей же группы. Чимину, к тому же, уже двадцать лет, его возраст согласия уже достигнут (хотя для Юнги слишком волнительно думать о том, что влюблённые люди делают после возраста согласия), но в любом случае их чувства не остановить. Они с самого начала испытывали друг к другу нечто особенное, и пару дней назад это переросло в поцелуй.       Да, они с Чимином целовались. Да, на общей кухне, когда все спали, а он с Чимином ушёл на кухню поговорить. Они очень много говорят, особенно по ночам — что не удивительно, ведь больше свободного времени у них нет — многочасовые тренировки, репетиции или записи, работа Юнги в студии. А с Чимином Юнги интересно, к нему тянет магнитом, и сам Чимин любит проводить с ним время, он не против не спать до утра, разговаривая с хёном. Уйма тем для разговоров, которые не заканчиваются даже к утру.       Уйдя в ту ночь на кухню, парни уже испытывали особенное предчувствие: в последнее время их сильнее влекло друг к другу, хотелось больше касаться талии и плечей друг друга, шеи и ладоней, больше объятий. На небольшой кухне они просто стояли у тумб и полушёпотом разговаривали, смотря друг на друга лишь при свете луны из окна. Не было необходимости сокращать расстояние, благодаря умелым голосам они хорошо слышали друг друга даже на приглушённой громкости, но они стояли вплотную, расстояния между не осталось и Чимин касался прямой рукой локтя Мина. Это лёгкое соприкосновение тогда лишь отвлекало Юнги от разговора, он часто терялся и глупо, как идиот, улыбался, неловко почёсывая голову. Чимин же, словно настоящий ангел, внимательно слушал его и отвечал даже на такой бред глубокими размышлениями, своими интересными, оптимистичными мыслями. Его большие глаза были внимательно распахнуты, их отблеск от Луны очаровывал Юнги, из-за чего ему приходилось часто отводить взгляд от его глаз. Юнги давно влюбился, смотря в глаза Чимина.       Чимин сам поцеловал Юнги, когда восхищение умным, уверенным, поддерживающим хёном переполнило его через верх. Он прикоснулся к нему губами, медленно приблизившись, и, не имея в этом опыта, задержался на месте ещё на мгновение. Ощутив мягкие губы своими, Юнги приблизил младшего к себе за талию и продлил поцелуй ещё немного: в отличие от Чимина, он был страстным и нетерпеливым, поэтому, когда Пак ощутил на своих губах слюну, тот отстранился и опустил голову, тяжело дыша.       Та ночь не просто запомнилась им обоим, она маячила в уме несколько дней подряд, из-за чего было сложно работать, и поэтому через два дня они вновь встретились на кухне и повторили нежный поцелуй. Они пока не заходили глубже, лишь мягко соприкасались губами, обнимая друг друга, и этого им хватало для чувства слияния — в закрытых глазах сияли звёзды, а ощущение талии и плечей под ладонями открывали целый новый мир, полный опасностей, уязвимый, но такой уютный и радостный.       Юнги уже начинал привыкать к этим сладким мыслям. Сегодня он, однако, работал с Намджуном и тот рассказал ему, какие замечания выдвинула их компания по поводу готовящегося альбома и участия в развлекательном шоу. Юнги на задворках сознания сделал себе пометку — меньше отвлекаться на Чимина — и решил больше поработать сегодня.       Он вернулся в общежитие, чтобы вздремнуть после бессонной ночи, а потом отправиться в студию. Проходя мимо кухни, он не мог не вспомнить мягкие губы Чимина и его милую покорность в руках Юнги, податливость грациозного тела, упирающегося в столешницу. Отмахнувшись от навязчивых мыслей, Юнги попил воду из холодильника и прошёл в свою комнату, заставив себя вообще ни о чём не думать, кроме студии. Ему нужно пересмотреть все моменты, на которые указал продюсер, и это самое важное, что должно быть в его голове на данный момент. — Оппа, — слышит он, как только заходит в свою комнату.       Юнги впадает в ступор, оставаясь на месте и соображая лишь закрыть за собой дверь; на краю его кровати сидит Чимин, видимо, он ждал его здесь какое-то время, и Юнги мысленно задаётся вопросом, а в комнате ли его сосед Джин?       Чимин мило смотрит на него своими большими глазами, не совсем понимая, почему Юнги не проходит в свою комнату, и неуверенно кладёт руки на сдвинутые вместе колени. Юнги незаметно отмирает и как ни в чём не бывало идёт к своему шкафу с вещами. Пока он стоял, он понял, что Сокджин-хёна нет в комнате, иначе в ней не было бы так тихо.       Юнги долго копается в своих вещах, выискивая то, в чём собирался уходить в студию после пары часов сна, и его мысли опять совершенно не работают. Всё заполнено Чимином: его внимательными глазами, пухлыми губами, глупыми шутками, неземными способностями. Он понимает, что буквально игнорирует Чимина сейчас, поэтому оборачивается, кидая вопросительный взгляд. — Оппа. — обращается Чимин чуть тише (хотя он и так говорит с Юнги всегда негромким голосом), и Мина прошибает током. «Оппа».       Чимин встаёт с кровати и подходит к нему, смотрит на него, выдерживая некоторую дистанцию — лишь затем, чтобы его не задело дверцей шкафа. — Я хотел предложить, ты не хочешь сегодня порепетировать вместе? Ты как-то спрашивал, могу ли я подтянуть тебя в некоторых моментах, может, ты тоже свободен сегодня? Нам ведь дали отдых. — Я уже занят сегодня. Пидиним дал большой список замечаний по альбому, я буду работать над этим.       Случайным взглядом зацепив тёмные спортивки, Юнги вынул их и, взяв тёмную футболку, лежащую сверху, закрыл шкаф. Отходя к кровати, он быстро окинул взглядом Чимина, одетого по-домашнему, смотрящего теперь в сторону. Он расстроен, — понял Юнги. Положив сменную одежду на прикроватный столик, он подошёл к парню, грустно поджавшему губы. В тот момент Чимин думал, как тяжело приходится рэп-лайну и пидиниму, трудящимся над идеальным звучанием их музыки. Юнги-хёну тоже тяжело, но он, гордый, не подаёт вида. — Ты назвал меня «оппа»? — спросил Юнги нежно. Он сразу протягивал руки для объятий, и Чимин принял их, с радостью оживляя ощущения уютного, заботливого хёна. — Да. — кивнул Чимин. Он посчитал это нужным, поскольку теперь они явно были в отношениях, а ещё это просто приятно. Особенное название для... любимого человека. — Ты милый, Чимини. — Юнги мягко отстранился от него, устанавливая зрительный контакт. — Но тебе не следует называть меня так при ком-то. Ты сам знаешь, как строго лидер относится к теме отношений, особенно между нами. — Но в твоей комнате никого не было. — возразил Чимин. — Тебе не нравится, что я... — Просто не называй меня так при посторонних, хорошо? — Юнги напряжённо отошёл к кровати.       Он снял с себя толстовку и, оставшись в футболке, лёг на бок. Чимин остался в смешанных чувствах — ему хотелось верить, что Юнги просто смущён и переживает за репутацию группы. — Я собирался поспать пару часов, ты не хочешь? — спросил Юнги, выглядящий в этот момент очень уютно. — Мне нужно практиковаться. — с сожалением ответил Чимин.       Он подошёл к Юнги и присел перед его лицом на колени. — Добрых снов, оппа. — он собирался проговорить это спокойно, но в конце не сдержался и негромко засмеялся, прикрывая рот рукой.       По реакции Юнги он понял, что тот действительно просто смущён: Юнги не мог смотреть в его глаза, упёршись взглядом в край кровати, при этом он закусил губу. У Чимина получилось подразнить его милого парня.       Он тихонько вышел из комнаты, оставив Юнги распалённые мысли и мягкий шлейф уюта, благодаря которому тот и смог уснуть быстро. В дальнейшем он нечасто называл Юнги «оппа», ему было привычнее и комфортнее говорить «хён», постоянно находясь среди мемберов, однако иногда он говорил так намеренно, чтобы подразнить Мина. Юнги очень легко раздразнить, что Чимин быстро понял, поэтому он пользовался этой возможностью при удобном случае.       Но однажды всё же кое-что случилось.       Они были в эфире по поводу продвижения нового альбома, и все, как обычно, бурно общались. Юнги сидел спокойно, дожидаясь своей очереди для речи, как вдруг Чимин обратился к нему со своим комментарием и произнёс «оппа».       Юнги пристально посмотрел на него с плохо сдерживаемой улыбкой. Чимин не понял его: он уточнял мотив второстепенной песни, которую продюсировал Юнги, и то, с какой интенсивностью пытался Юнги образумить его за этот вопрос, не укладывалось в его голове. — Чимин, я же говорил тебе не называть меня «оппа». — Юнги постарался сказать это быстро и невнятно, чтобы их не заподозрили на трансляции. — А?.. — непонимающе спросил Чимин. Кажется, Юнги просто послышалось это слово, поскольку Чимин ещё с первого их разговора на эту тему отчётливо понимал, почему ему не следует обращаться к своему парню так на публике. Чимин ведь не глупый.       Юнги дал ему знак глазами, чтобы не говорил лишнего на трансляции, и откинулся на спинку дивана. Ему отчётливо послышалось это слово. Он поговорит с Чимином.       Тогда прошёл год после первого разговора на эту тему; в музыке группы наступила эра «Love yourself», особенная для Юнги и Чимина, поскольку в ней впервые появилась песня Чимина с признанием в своих чувствах. За это время многое поменялось в их отношениях, Юнги тоже стал упоминать свою любовь в песнях и клипах, и язык музыки скрепил их на этом уровне, дав путь к высоким, вечным чувствам. Они впервые дали обещания друг другу.       Юнги попросил Чимина зайти к нему в комнату, чтобы поговорить, и вот, Пак сидел у него и ждал Юнги со съёмок, его очередь была предпоследней.       Когда Юнги зашёл в комнату, Чимин заметил у него особый, решительный настрой. Не успел он начать разговор, как Юнги сразу подошёл к нему с самоуверенной ухмылкой и, мягко подняв с кровати за руку, впился в его губы.       Поцелуй длился всего несколько секунд, но Чимину они показались целыми минутами: его возлюбленный хён, разогретый, видимо, милым прозвищем от Чимина «оппа» (пусть даже он не произносил его на самом деле), крепко сжимал его талию и ладонь, целуя его нежно, но активно, жадно, в какой-то момент он даже улыбнулся в поцелуй от мило щекочущих мыслей. Чимин мог лишь разъединять губы навстречу проворному хёну, в остальном — он замер, поддаваясь послушным телом. Он даже засомневался на миг: стоит ли разочаровывать Юнги правдой?       Вскоре Юнги остановился и, по-прежнему держа Чимина за руку, сел на кровать, усаживая парня следом. Пак осторожно облизывал губы и просто ждал. Ему было интересно, чем это закончится. — Чимин-а, ты ведь понимаешь, почему я тебя позвал? — сразу заговорил Юнги на эту тему. — Чтобы целоваться? — улыбнулся Чимин. Безусловно, лучезарная и счастливая улыбка есть у Чимина всегда, она завораживает и замедляет время, но Юнги показалось, что в ней мелькнула нотка сарказма. Хотя странно, с чего бы, если Чимин, наоборот, допустил оплошность со своей стороны? Обычно он сразу осознаёт свою вину... — Чимин-а, — задумчиво шипя, сказал Юнги, — давай-ка ты побудешь серьёзным сейчас? Это важный разговор, ты сам это понимаешь. — Хён...       Юнги перебил Чимина, продолжая поучительную речь, и Чимин снова бессильно улыбнулся, складывая руки на коленях. — Очень мило, что ты называешь меня «оппа» даже при посторонних, но не забывай, что нам нужно наоборот скрывать факт наших отношений во всех ситуациях. Особенно в прямом эфире, где наши монтажёры бессильны. Чимини, ты ведь никогда такого не допускал, сегодня случилось что-то особенное? — Юнги поднял на него глаза, в которых отражалась его нежная улыбка, на лице же у него был привычный покер-фейс, лишь верхняя губа немного приподнялась и из-под неё виднелись кошачьи мелкие зубы. Юнги выглядел так очаровательно в этот момент, что Чимин еле сдержал себя ещё на несколько секунд и сказал: — Ничего особенного, Юнги. Ты не давал мне вставить слово, но то, что ты говоришь, тебе показалось. Я не говорил «оппа» в эфире.       Чимин посмотрел на него с ещё более умилительной улыбкой, и тогда Юнги решил прокрутить в уме те подозрения, которые возникали у него за сегодня. Он серьёзно задумался, нахмурив брови.       Внимательно наблюдая за ним, Чимин умилённо рассмеялся и, подпрыгнув на месте, обнял Мина за плечи. Наконец это сдвинулось с места и Юнги, возможно, перестанет считать его одуревшим от любви. Посмеявшись, он выровнялся и снова повернулся к парню. Тот хмурился уже не от удивления, а от недоверия: — Ты шутишь, Чимин? Я отчётливо слышал, как ты это сказал! — он выглядел таким милым и невинным, что Чимин рассмеялся от переизбытка чувств снова. Не снимая ладоней с его плечей, он проговорил: — Никому так не показалось, кроме тебя! — смеясь, Чимин всё больше налегал на парня, поэтому он незаметно перекинул свою ногу через его, обнимая. — Я сначала даже не понял, что ты имеешь в виду. Ты такой милый. Тебе нравится, когда я называю тебя так, да? — Пак выровнялся на уровень глаз Юнги, не переставая очаровательно улыбаться. — Ах-х, я такой дурак... — удивлённо выдохнул Мин. Он мягко обнимал Чимина за талию, однако смотреть ему в глаза не рисковал. Его пыл быстро осел. — Ничего страшного, милый. — Чимин аккуратно направил лицо Юнги на себя. — Я не злюсь.       Когда Юнги посмотрел на него, Чимин мягко впился в его губы. Он наконец мог зацеловать своего милого, иногда неуклюжего парня, который оттого становился ещё милее и даже... горячее. Чимину не повторить запала Юнги, с которым тот пришёл в комнату, однако он точно сможет раззадорить его на новую порцию поцелуев. До следующего расписания успеют.