Происшествие на работе

      Тихое жужжание работающего экрана наполняет тишину в спящем головном отделе. Райли уже давно отправилась в кровать, и лишь Радость сидит в одиночестве и, иногда зевая, наблюдает за чужими снами. Сегодня ее очередь дежурить. Ну ничего, теперь вот так вот подолгу бодрствовать приходится намного реже, ведь в прошлом году к ним присоединились новые коллеги. У девочки начался пубертатный период, а, значит, нужны были более сложные и актуальные эмоции. Конечно, не обошлось без казусов, но… Все образовалось. Жизнь вернулась в привычный ритм, и Радость может не волноваться за свои нервы. Даже Тревожность не так уж и беспокоит ее. Можно сказать наоборот: эта рыжая чудачка приятно скрашивает главной особо скучные дни, наполняя их теплом. На удивление желтой понравилось заботиться о ком-то. Нервная, милая и немного неказистая коллега манила главную, как свет мотылька, и она готова была часами наблюдать за тем, как обычно нервная улыбка превращается в мягкую и расслабленную, а дерганный голос наполняется ватной сонливостью. Не смотря на колючий вид, Тревожность была очень приятная на ощупь и пахла каким-то цитрусовыми. Настолько притягательно, что иногда Радости хотелось ее облизать и укусить, чтобы попробовать. Но она держалась. И так Брезгливость иногда странно косится на них, когда главная от особо сильного прилива счастья стискивает в объятиях рыжую и долго ее не отпускает, наблюдая за тем, как торчащие в бока щечки предательски краснеют.       Мысли о дерганной коллеге вызывают у Радости лёгкую улыбку, пропитанную искренностью, и она расслабляется от приятного тепла внутри. Как часто эмоция может показать свои чувства, а не рабочую маску? Реже, чем хотелось бы. И из-за этого девушка очень устаёт, накапливая внутри стресс и раздражение от глупых поступков окружающих. Очень утомительно, когда все лишь ноют и сыплются плохими мыслями вместо того, чтобы помочь ей, Радости, и постараться мыслить хотя бы немного позитивнее. Но подобные мечты остаются лишь фантазиями, и желтая приспосабливается, ставя в приоритет истинное благополучие Райли, а не свои эгоистичные побуждения.       Внезапно раздаётся какой-то шорох, и чуть задремавшая девушка приоткрывает глаза и переводит взгляд на производитель шума. А вот и источник большинства бед в работе группы и сбоев сердцебиения старшей. Тревожность стоит, скрутив от нервов руки в жгут, и напряженно смотрит на подругу с неловкой и даже какой-то извиняющейся улыбкой. Рыжая сама не заметила, как кумир стала ей опорой и поддержкой во многих ситуациях, и попросту не в силах от этого отказаться самостоятельно, как и от нездорового количества употребляемых энергетиков.       — Опять не спится? — негромко спрашивает Радость, мягко смотря на коллегу. На неё даже невозможно злиться, настолько та выглядит невинно и забавно в своей чересчур длинной ночнушке. Кажется, что Тревожность и правда пыталась заснуть, а не как в прошлые разы часами расписывала план на всю жизнь Райли с всевозможными исходами.       Рыжая кивает. Ей неловко. На самом деле, она сама не заметила, как оказалась в зале рядом с желтой вместо того, чтобы дальше заниматься самобичеванием в своей кровати. А что если она помешала Радости, и та рассердится? Или подумает, что она жалкая? Или разочаруется, ведь младшая эмоция обещала ей постараться восстановить режим сна?.. Столько возможных негативных вариантов развития событий, что даже не сосчитать.       Тихий свет Тревожности начинает мелко мерцать, а руки еще сильнее закручиваются, выдавая ее напряжение. Заметив это, главная хмурится и, не давая опомниться подруге, тянет ее за руку. В следующий момент рыжая оказывается сидящей на более широких бедрах, а ее тонкую, как тростинка, талию накрывают объятия. Девушка лёгкая, и для полной энергии жёлтой не составляет никакого труда поднять ее и перенести, как котёнка.       — Тогда посиди пока со мной. Когда ты остаёшься одна, то слишком себя накручиваешь, — почти нежно шепчет Радость, кладя подбородок на чужое плечико. — Все нормально, мне иногда тоже сложно спать после особо ярких дней.       Тревожность замирает и явно чувствует, как щеки начинают гореть, а сердце пытается покинуть грудную клетку, что наверняка может заметить и подруга. Какой же стыд. Волосы топорчащегося хвостика опускаются, и рыжая торопится схватить их и спрятать за непослушными локонами мордочку, паникуя. Она поджимает ноги к груди и скорее не слышит, а ощущает спиной легкую дрожь от того, как Радость начинает беззлобно смеяться. Той доставляет какое-то странное удовольствие чужое смущение.       — Ты такая милая, морковка, — воркует голубоволосая с лукавой улыбкой. Ее мягкие волосы чуть щекочут чувствительную шею коллеги, от чего та паникует сильнее. Хотя казалось бы, куда еще. Но странный жар внутри и тянущее ощущение внизу живота пугает, как ничто другое. Если главная узнает о том, какие эмоции вызывает у подруги, то точно ее возненавидит! Рыжая не сможет выдержать, если голубые глаза наполнит презрение и гнев.       — Расслабься, я же не есть тебя собираюсь, — смеётся Радость. Ее немного разморило от сонливости и близости любимой эмоции, из-за чего в голову приходят абсолютно безумные идеи. Которые девушка не боится сразу же исполнить, как всегда действуя по велению сердца и не особо задумываясь о последствиях. Теплые желтые руки проскальзывают под полосатую кофту, и старшая может ощущать кончиками пальцев чужое быстрое сердцебиение под небольшими ребрами. — Колотится, как пичужка… — негромко комментирует главная, не испытывая никакого смущения от своих поступков в отличии от Тревожности, которая, кажется, задержала дыхание от шока. Не то чтобы ей не нравилось происходящее, просто голову одолевали панические мысли о том, что это все какая-то уловка, что она настолько мерзкая, и Радость точно от нее отвернется, что…       — Ты так интенсивно думаешь. Кажется, я такими темпами услышу, о чем ты там так сильно тревожишься. Прекращай, все в порядке, — недовольно бурчит главная и чуть щипает рыжую кожу, отвлекая коллегу от бесполезного занятия. Та тихо вскрикивает и резко поворачивается, обиженно смотря на подругу. И в следующий момент ощущает чуть влажные губы на своей щеке. Этого оказывается достаточным, чтобы в разуме у Тревожности случился сбой, и образовалась звенящая тишина, а сама она покраснела, глупо моргая.       Понаблюдав за этим некоторое мгновение, Радость вернулась к изучению чужого тела, задрав сильнее кофту. Она уже давно хотела так сделать, но… Что-то останавливало. Или же просто случая не представлялось. Внезапно раздался полустон-полувсхлип, и рыжая поспешила закрыть себе рот руками, испугавшись своей реакции. Это старшая задела бусины сосков на неярковыраженной груди, что отдалось током, идущим в низ плоского живота. Правильно решив, что это хороший знак, главная продолжила свои манипуляции, пока коллега бессильно откинула голову на ее плечо и закрыла от смущения глаза, по-детски прячась. Длинные волосы теперь не торчат ввысь, а мягко лежат огненными всполохами. Отталкивать не хотелось, но было слишком стыдно, чтобы не дрожать запертой в банке молнией от беспокойства.       Только Тревожность приспособилась к новой ситуации, как одна чужая ручка шаловливо опустилась на худое колено и поддела край и так соскальзывающей рыже-полосатой ночнушки. Но все попытки сопротивления были досрочно прерваны прикосновением горячих розовых губ к плечу, и девушка лишь сдавленно застонала.       — Р… Радость? — мерцающую тишину разрезал чуть дрожащий голос.       — Что? — главной пришлось временно отвлечься от приятного занятия и отстраниться от чужой кожи, чтобы иметь возможность внятно разговаривать.       — Ты не думаешь, что я отвратительная? В плане… Может не стоит? Вдруг тебе не понравится, что ты видишь? Или же я что-то сделаю не так? Я очень боюсь тебя разочаровать! Ведь, ну… Я такая неказистая. Как гоблин какой-то. Даже хвост есть… Это мерзко. Вот ты похожа на человека! Очень-очень красивая! Почему я такая странная?.. — затараторила Тревожность, высказывая все накопленные за короткий промежуток времени переживания. Но из всего этого потока Радость уловила лишь слово «хвост». Она окончательно задрала край ночнушки — и правда, за ней прятался обмотанный о ногу забавный отросток с яркой пушистой кисточкой.       — Какая милота! — девушка засмеялась, ее глаза заблестели от восторга, и она опять поцеловала коллегу в щечку, игнорируя непонимающий взгляд. — Морковка, ты мне очень нравишься. Или почему, ты думаешь, я все это делаю? Тебе не стоит беспокоиться. Мы же эмоции, а не люди. Даже у меня есть сильные отличия, — чуть тише под конец сообщила главная, успокаивая подругу. — К примеру, люди не двигаются так же плавно, разнообразно и быстро, они не светятся, да и в целом анатомически… Другие. Поэтому тебе не стоит нервничать из-за таких мелочей. Для меня ты идеальна, чудачка. Красивая, милая и очень умная, хотя и думаешь зачастую уж слишком много, отчего нервничаешь.       Пока Радость все это говорила, Тревожность смотрела на нее в благоговении, чуть отстранившись. И, услышав комплименты, покрылась румянцем и уткнула мордочку в чужое платье.       — Я… Я тебе верю, — чуть слышно пробормотала эмоция, а после еще более сдавленно добавила:       — Можешь продолжать, если хочешь… Это очень приятно.       Этих слов старшей и не хватало для того, чтобы приступить к дальнейшему изучению коллеги. Полосатая ночнушка летит куда-то вбок, и рыжая остаётся в одних трусах, физически и морально обнажённая на коленях у своего кумира, опять прижимаясь к чужой груди спиной. Ее кожа и волосы чуть искрят от переживаний, и желтая любуется этими небольшими фейерверками с нежной улыбкой. Одна рука ложится на маленькую грудь, вызывая гамму эмоций, а вторая опускается к уже влажному белью, пока лишь поглаживая поверх. Освобождённый из плена хвост нервно подёргивается, выдавая переживания хозяйки. Радость после разузнает, насколько он чувствителен, а сейчас нужно сосредоточиться на расслаблении коллеги.       — Хей, все в порядке? Говори, если что-то сделаю не так, — с заботой попросила девушка, на что получила суетливый кивок. — Вот и договорились…       Она поддевает резинку трусов и двумя руками спускает их ниже колен рыжей, стараясь не отвлекаться на чу́дные вздохи, издаваемые Тревожностью. — Какая хорошая девочка… — без задней мысли хвалит подругу старшая после того, как, избавившись от последнего ненужного на данный момент элемента одежды, чуть надавливает на ноги коллеги, заставляя их раздвинуться и повиснуть по бокам от желтых бедер. Теперь наконец можно приступить к главному блюду.       Вульва коллеги отличается от ее собственной, и девушка с любопытством рассматривает рыжие небольшие складочки и осторожно гладит между ними, собирая влагу и завороженно любуясь чужим сиянием. Легонько проводит по лобку, задевая мягкие волоски, и ненадолго кладет руку на мягкий животик, чувствуя ладонью, как мышцы от прикосновения напрягаются.       — Ты такая красивая… — воркует Радость, расплываясь в улыбке. Ловкие пальцы возвращаются вниз и теперь более настойчиво скользят между лепестков. Она раздвигает их и проводит рукой вверх, пока не натыкается на цель своего короткого поиска. Небольшое давление — и наружу выскальзывает странного вида клитор, чересчур крупный и напоминающий затерявшееся в цветке щупальце. Ничуть не смущенная, девушка на пробу давит на него и наблюдает за тем, как подруга буквально задыхается в стоне, хватая от удовольствия ткань одежды старшей и сжимая ее.       — Умничка. Тебе приятно? — очередной вопрос со стороны желтой не заставляет себя ждать, и Тревожность торопливо кивает, плавясь от смеси удовольствия, влюблённости, стыда и страха. Главная чуть хихикает и продолжает незамысловатые манипуляции, следя за тем, на что возлюбленная отзовется ярче. Нужно ли сильнее давить или легче перышка, приятны ли ей прикосновения к половым губам или же нет… Будто любознательный исследователь, Радость ловит в моменте каждую вибрацию чужого дела и каждый пророненный звук, запоминая, будто любимую мелодию. Чужая смазка мерцает на тонких пальцах как волшебный глиттер. Подобно рыжей блестящей пудре, и девушка не сдерживается и пробует ее, поднося руку к губам и слизывая с фаланг. Тревожность наблюдает за этим, как заворожённая. Вот опять — вместо бесконечного потока пугающих мыслей лишь влажная тишина и огонь возбуждения по телу.       — Как клиновый сироп. Мило, — шепчет жёлтая, хитро улыбаясь, а после опять осыпает легкими поцелуями лицо и шею подруги. Рука возвращается вниз и продолжает манипуляции над клитором. Рыжая стонет, но, кажется, чем ей приятнее, тем тише она становится, сосредотачиваясь лишь на удовольствии и на том, как тепло, запах и голос Радости укутывают её теплым одеялом. Яркая эмоция подобна солнцу — дарит счастье и уют, но от этого не менее опасна. Ее аромат напоминает Тревожности лето, когда все меняется под воздействием жары, а на тело накатывает приятное томление. Золото лучей отражается от моря, и слышится детский смех. Птицы поют и моются в песке, а индекс ультрафиолета настолько высок, что нельзя забывать о правилах безопасности. Вот такие ассоциации девушка может найти, если описывать любимую.       Помещение наполняют тихие томные вздохи и неприличное хлюпанье смазки. Жар поднимается, и рыжая больше не в силах реагировать на происходящее вокруг. Ее мир сосредоточился лишь на ней и эмоции рядом, нежно что-то мурлыкающей. Кажется, она ее опять хвалит. Смущающе. Приятно… Тревожность вцепляется еще сильнее в пеструю ткань ночнушки коллеги и прикрывает глаза, откидываясь назад в немом крике, когда сильное удовольствие внезапно волнами накатывает на нее. Она теряется в мире, единственное, что остается — чужие руки и голос. Главная с восторгом наблюдает за любимой, придерживая ее, чтобы та случайно не упала.       Когда дрожь и сокращение мышц заканчиваются, и подруга расслабляется, Радость мягко ее целует и осторожно поднимает, чтобы привести полусонную эмоцию в порядок и одеть. Оставшееся дежурство они сидят вместе. Тревожность впервые за долгое время крепко и спокойно спит на чужих руках, а старшая наблюдает в умиротворении за снами Райли, попивая сладкий какао. Это было однозначно чудесное окончание дня.