Запечатлённые

Места для выездной регистрации лучше поселения оборотней, в которое пару месяцев назад Эстер впервые приехала, придумать сложно. Природа здесь на редкость живописная и буйная в красках и оттенках местной фауны — мечта любого художника. Само собой, стала и мечтой Ян, оставшейся здесь сначала на неопределённый срок, а теперь казалось, что навсегда. Десятки полотен в разном настроении написала девушка, пытаясь ухватить вдохновение за хвост или не желая упускать красивый закат, хотя других тут не встретить. Приятнее всего провожать солнце, садившееся за горизонт и окрашивавшее небосвод в багрянец, в объятиях Чана, ставших настоящим домом для неё. Будто обручённым мало цветов, которых легко найти, лишь глянув пару раз по сторонам. Они скупили, наверное, всё, что нашли в ассортименте магазинов Сеула и близлежащих городов. Лишними подобные украшения не являлись, наоборот, преобразили пространство, создав вокруг ожившую сказку любой девочки, мечтавшей с детства о настоящем принце и королевской свадьбе. Много сил вложено в организацию, свалившуюся почти всецело на плечи Эсти. Она старалась уследить за всем на свете и носилась туда-сюда, уже не чувствуя ног. Не позволяла себе даже присесть, лишь иногда устраивала короткие передышки, переговариваясь с кем-нибудь, попавшим под горячую руку. Отчитывала по всей строгости, если нанятые работники сделали что-то не по совести, а свадебному торту устроила тщательную проверку, досконально осмотрев со всех сторон. Хотя, окажись там недочёты, новый заказать никто бы не успел. — Остановись, — предупредила Эстер, когда заметила, что Гёнхи принялась поправлять композицию из живых цветов, украшавших арку у алтаря. — Сегодня ваш с Минхо день. Не смей утруждать себя и расслабься. Давай я помогу. Положив планшет со списком задач, поставленных сегодня перед ней, на один из стульев, девушка аккуратно отодвинула подругу в сторону, придерживая за локоть, не позволив той даже притронуться к растениям. Каждую мелочь Ян готова проконтролировать сама, учесть множество нюансов и сделать всё в лучшем виде. Бескорыстное желание помочь, чтобы освободить невесту от всяких хлопот, стало во главе всего, не давая усомниться в искренности её намерений. — Что бы я делала без тебя, дорогая? — Сан набрала в грудь побольше воздуха, пытаясь справиться с нервами, не оставлявшими ни на минуту с самого пробуждения. Встала она без того рано, не выдержав тревожных видений, являвшихся во сне. Редко могла усидеть на месте и даже нормально поспать, если предстояло важное мероприятие. Сейчас именно такое и было. Отдохнуть необходимо, понимала и сама, но всё равно не могла ничего с собой поделать. Слишком много забот и дел свалилось на голову, а успеть всё нужно в считанные часы, пока не собрались приглашённые гости. На парней, не отличавшихся тонкой и эстетической натурой, у неё не оставалось никаких надежд. Единственной кандидатурой оказалась Эсти, которой та смогла доверить столь значимый для них с Ли день. Так и поступила, поэтому та носилась по территории, сверяя всё с планом, тщательно составленным на пару с Гёнхи. — Не испачкай платье, оно же такое красивое, — девушка ещё раз оглядела ручную работу, ставшую настоящим произведением искусства, что отменно сидело на утончённой женской фигуре. — Цветы могут быть коварными. Не забывай о пыльце, хорошо? В суматохе последних приготовлений перед самым началом к ним подошла темноволосая особа, с которой Ян только сегодня познакомилась. Из-за торжества кругом постоянно маячила куча незнакомых лиц, и Эстер в них быстро запуталась, хотя имя каждого записала и сверяла каждый раз, как настоящий охранник, перед тем, как выпустить. Лим Йон запомнилась из десятка других, будто не от мира всего вовсе. Держалась возле Гёнхи и сторонилась чужаков, находясь где-то глубоко в себе, а не рядом с ними. Хотя прибыла с семьёй и другими родственниками, вместе с теми не желала проводить время, не заинтересованная светскими беседами. Ни в чём не заинтересованная, если присмотреться получше. Взгляд бродил по округе без любопытства и живости, подмечал детали, но не стремился запоминать их. Знала, что уедет, а ради пары случаев, которые ещё могли привести сюда, заморачиваться не стремилась. Совсем юной и хрупкой она показалась Эсти. Имя донельзя подходило ей, и вправду похожей на лотос. Подобно тому, как водяные лилии росли на бескрайней голубой глади, бледная кожа и изящная фигура сходились в единое целое, стоило представить спокойное и спрятанное от чужих глаз, усыпанное кувшинками озеро, не тронутое и не испорченное посторонним вниманием. — Тебя все потеряли, Гёнхи, — та вздохнула с лёгким недовольством, пока на лице читалось подчёркнутое безразличие. — Пошли внутрь, — промолвила девушка, подхватив кузину под локоть, чтобы увести за собой. — Ладно, — согласилась она, сумев выровнять дыхание, пока сердцебиение отплясывало танцы всех мастей, испытывая выдержку. — Выпью воды, а то свихнусь скоро. Несмотря на отсутствие интереса, отстранённость Йон не оставляла налёта грубости. Ян решила, что у них с Сан больше понимания, чем можно подумать изначально. Невеста лишь покачала головой, улыбнувшись напоследок, прежде чем послушно последовала за Лим. Тряхнув головой, Эсти хмыкнула, проводив их взглядом по направлению к дому, куда те отправились. Хотя сама испытывала весомую долю волнения, пыталась держать себя в руках, чтобы оставаться максимально собранной. Когда организация, за исключением пары моментов, целиком на ней одной, сложно расслабиться. Подвести и разочаровать никого не хотелось, поэтому старалась, как могла. Трудилась сейчас на пределе своих возможностей. Тем более вызвалась по собственной инициативе. — Шампанское? — Крис появился будто из ниоткуда, заставив девушку подпрыгнуть от удивления. Белая рубашка, рукава которой закатал до локтей, демонстрируя привлекательные руки, исполосованные отчётливо выступавшими на коже венами, точно записана в любимые вещи Эстер. Любая одежда сидела на мужчине превосходно, но эта ему шла особым и неописуемым образом. — Зачем так пугать, Чанни? — схватившись за сердце, с трудом вымолвила Ян. — Мне нужен трезвый ум, чтобы ничего не забыть. Выпивка и развлечения в последнюю очередь. От протянутого бокала отмахнулась, как от назойливой мухи, пусть уже давно в мыслях мелькал алкоголь. Отвязаться от картинок, что рисовала фантазия, не удавалось. Представляла, как сможет наконец-то выдохнуть, присев без тревог и гонки со временем, выпив несколько стаканов чуть ли не залпом. Прекрасно понимала, что воображала излишне, и если подобное всё-таки случится, то не раньше начала банкета после церемонии. Позднего банкета — на начало ещё запланировано несколько важных моментов, только потом передаст бразды правления диджею, которым решил выступить Джисон. Хотя того как раз таки и стоило проконтролировать. — Всё готово, не придирайся к себе слишком сильно, — ласково коснувшись щеки, Бан бережно провёл по ней тыльной стороной ладони, притянув девушку к себе поближе. — Красивое платье. Почему не показывала его раньше? Небесного цвета ткань прекрасно сочеталась с оттенком кожи, на что и рассчитывала Эсти при выборе наряда для праздника. Больше всего жаждала реакции Кристофера, поэтому сейчас жадно ловила восхищённый взгляд, что прошёлся по её изгибам. Неизменно Чан смотрел на неё влюблёнными глазами, как подметила взгляд Минхо в сторону Гёнхи ещё в день знакомства с ними. Тогда ей показалось, что так не бывает. Выдумка или смелая фантазия, которую позволить себе Ян не могла. До некоторых пор не могла. С Крисом возможным стало всё, о чём боялась думать или не верила вовсе. О подобных отношениях, как у них, говорят: «Он носит её на руках». Фраза не лишена смысла, и Эстер с ней согласна. Трудно не согласиться, когда мужчина с лёгкостью подхватывал девушку, отрывая от земли, и прижимал к себе, подобно самому драгоценному, что было у него в жизни. — Хотела устроить сюрприз, — лукаво улыбнулась Ян, облизнув губы. Неосознанно потянулась расправить складки на шёлке, которых там нет. Главное — занять руки, чтобы скрыть смущение от комплимента, неизменно отражавшееся на щеках, сколько раз он бы их ни делал. Любая похвала и нежные слова заставляли заливаться румянцем, будто впервые слышала подобное. — Знаешь, я тоже всё думаю об одном сюрпризе, — загадочно произнёс Бан, склонившись к пунцовому лицу Эсти. — Только не на свадьбе Гёнхи, не порть им с Минхо праздник. Сегодня главные звёзды — они, — без сомнения, словно давно заучила фразу, заявила Эстер, вскинув подбородок, чтобы уверенно взглянуть в глаза мужчине, отодвинув стеснение на второй или даже третий план. Искренне рассмеявшись, Чан уткнулся ей в шею, оставив несдержанный поцелуй, разжигавший внутри настоящее пламя. Подобно тому, что родилось в них при первой встрече, а сейчас так и не угасало, сколько бы времени ни прошло. — Буду терпеть из последних сил, раз ты просишь, — с хитрецой на устах прошептал ей на ухо мужчина, осторожно поправив прядь волос, выбившуюся из аккуратной причёски. — Просто смотрю на Гёнхи и не могу отделаться от мысли, как ты будешь смотреться в белом платье. Вмиг по спине пробежали мурашки, а в голове быстро закрутились шестерёнки, пока она силилась поверить, что тот действительно сказал это вслух. Намёки Криса перешли на новый уровень, к которому девушка оказалась не готова. Не стоило отодвигать куда бы то ни было смущение, захлестнувшее её ранее, потому что сейчас оно вернулось не с прежней силой, а вдвое больше, чем раньше. — Кристофер Бан, — сглотнув, прищурилась, пытаясь совладать с ураганом, сносившим и перемешивающим все внутренние органы в сплошную путаницу, перекрывавшую дыхание давлением на лёгкие, — вы мешаете мне сосредоточиться. — Правда? — усмехнувшись, Чан скользнул рукой ниже талии уже не в нежном, а в требовательном движении. — Боюсь, что этого я и добивался. Несильно шлёпнув того по предплечью, девушка выпрямилась, оглядываясь по сторонам, будто ничего не произошло. Будто сердце не ушло в пятки, а потом не подпрыгнуло обратно, лишив всякого равновесия. Шутки такого плана отнимали кислород, особенно когда она знала, что это вовсе не шутки. — Все приехали? Родственники и друзья со стороны Хо сейчас с ним, — помедлив, Ян наклонилась за списком, где отмечала прибывших. — Да, всё верно, почти все приехали. Со стороны Гёнхи тоже. Остался только… Пожевав губами, Эсти нахмурилась, запоздало осознав, чьё имя собиралась произнести в присутствии Бана. Только тот сам наклонился, разглядев инициалы, возле которых ещё не стояло галочки. — Не уверен, что Хван приедет, — прокашлявшись, сказал мужчина, разведя руки в стороны, будто показывал, что все, кто хотел, приехали. — Но он сказал Минхо, что будет. Думаешь, не стоило на него рассчитывать? — она с сомнением промолвила, нервно стуча по задней стороне планшета. — Всё равно лучше иметь пару мест про запас, разве нет? Словно ждал, когда о нём вспомнят, Хёнджин появился только после того, как Чан и Эстер стали рассуждать, явится ли тот вообще. Больше не заставил себя ждать, оповестив о возвращении в родные места рёвом мотоцикла, который припарковал около машин, оставленных другими гостями. Соврал бы, если бы сказал, что совсем не соскучился по дому и оборотням, с которыми всё равно поддерживал контакт после того, как уехал в начале июля. Ступив на землю знакомых мест, к чувству испарявшейся тоски прибавилось ощущение, словно никуда вовсе не уезжал. Удивительное свойство памяти обескуражило его, но эмоции держал при себе, едва завидев вожака. Нехотя отметил, что с Эсти Крис смотрелся хорошо. Красивая пара, ничего не взять. Оставалось надеяться, что девушка счастлива так же сильно, как выглядела. А она буквально светилась рядом с мужчиной, обнимавшим её будто крепче с появлением Хвана. Ему даже польстило, как напрягся Бан, и не позабытая обида вкупе с гневом подступили к горлу, напомнив о себе. Даже решил, что может специально спровоцировать того, не переходя черты, чтобы не испортить Ли торжество. Жених уж точно не виноват в недомолвках, окружавших лишь тех двоих. Долгое ожидание или бессмысленную болтовню Хёнджин не жаловал, поэтому весьма обрадовался, что идеально рассчитал время прибытия. Обрадовался, что не придётся занимать себя чем попало, чтобы не заскучать. Подойдя к паре, нарочито проигнорировать присутствие которой стало бы непомерной грубостью, он пожевал губами, тяжко вздохнув, прежде чем пожать руку Крису. — Хорошо выглядишь, Эсти, — расплылся в улыбке, смотря на одну лишь девушку, пусть та всё ещё оставалась подле своего кавалера. — Ты тоже неплохо. Обмен любезностями окончен, можешь идти к остальным, — кивнул ему Бан с издёвкой и в то же время с пониманием, ответив вместо Ян, которая лишь нахмурилась. Старые обиды и претензии, окружённые сплошным негативом, считывались легко. Чересчур быстро они осели на плечи Эстер, не дав времени собраться с мыслями. Чан опередил её, высказав ровно то, о чём сама подумала. От тёмной энергии, скопившейся вокруг них грозовым облаком, ещё нужно отойти, проветриться под лучами заходившего солнца. Приближался золотой час, когда закат буйствовал переливами цветов и оттенками, будоражащими воображение. Вместе с ним наступило время церемонии бракосочетания двух давно связанных луной душ, запечатлевшихся ещё несколько лет назад. Хван замер, коснувшись взором дома, двери которого распахнулись, явив собой толпу знакомых и прочих гостей. На коже липкой вязью осел ответ Бана, справедливый в резкости, подобно тому нарочитому комплименту. Среди толпы лиц и тел, быстро заполонивших собой весь обзор, стекавшихся к выбранному месту, он разглядел ангельский силуэт. Решил, что небесный лик померещился, только девушка в коротком синем платье, оттенке, который встречался и на других сегодня, шагала по лестнице вниз, приближаясь к нему. Раньше думал, что ни один человек не сравнится с искусством, которым жил и дышал. Даже те, кто разделял его взгляды, редко отличались качествами, способными его привлечь. Восхищение вызывали единицы — становились кумирами и примерами для подражания. Только Хван вышел из того возраста, когда легко попадал под чужое очарование. Сам стал себе примером и стремился только приумножить заслуги, что скопились за спиной. Не зная даже имени, самого простого, что можно выведать о людях, понял, что грандиозно влип по самые уши, едва увидев прекрасную незнакомку. Прекрасную во всех отношениях и каждой черте, которую ему удалось разглядеть. Глядел он неотрывно, полностью захваченный силой возникшего глубоко в душе притяжения, молниеносно напугавшего его, хотя, скорее, вызвавшего отторжение на уровне, доступном осмыслению. Там, где начиналась бессознательная реакция, оставался бессильным. Почувствовав, как земля уходила из-под ног, наклонялась, словно стремилась подтолкнуть его, Хёнджин ощутил себя магнитом, что притягивался к противоположному полюсу. Их соединение скрепит союз намертво, мужчина не сомневался. Уверенность родилась сразу и окрепла в считанные секунды. Весь мир закружился, превратился в вереницу бессмысленных и не трогавших его никоим образом вещей, а затем резко замер, подсветив перед глазами одну единственную фигуру. Высеченную из благородного камня для него одного, согласно списанным с точностью меркам. Среди приевшихся и однообразных лиц засиял неогранённый алмаз, форму которому придавали его чувства. Никаких сомнений в том не отыскать, пока Хван смотрел на неё и видел совместное будущее, перспективы, которые не рассматривал для себя прежде. — Меня зовут Лим Йон, — ступив ему навстречу, произнесла та, тушуясь перед внимательным взглядом парня, от которого по неведанной причине не могла отвести глаз. Стеснялась, но смотрела прямо. Демонстрировала бойкость, которой не лишена по природе, хотя скрывала под стеной отчуждения. Йон привыкла держать всех в отдалении, не подпуская близко. Только сейчас что-то треснуло и надломилось внутри, пропустив незнакомца в мысли и куда-то вглубь души. — Хван Хёнджин, — коротко вымолвил тот, замерев, как вкопанный. — Слышала о запечатлении? — покачав головой, словно пытался стряхнуть наваждение, спросил он. Ничего стряхнуть ему не удалось, пока сердце бешено отплясывало и стучало в районе висков. Подозревал, что иначе больше не получится. Не рядом с ней, хотя вдали чувствовал, что станет лишь хуже. Тоска подступила по неизвестной причине, пока они стояли рядом. Заключалась в страхе упустить ту, что предназначалась ему. Ощущал кожей, всем существом и надоедливыми мыслями, заполонившими сознание. Над судьбой Хван привык смеяться, не любил, чтобы его ограничивали. Только ныне готов стерпеть любые ограничения, посланные ему хоть с самих небес, только бы не потерять ангела, казавшегося сном и забравшимся в явь. — Волчий импринтинг? Как у кузины? — У кузины? — Гёнхи, — поспешно объяснила Лим, склонив голову, словно тоже пыталась избавиться от сверхъестественного влечения. — Да, я знаю про запечатление. Не просто знала, часто завидовала родственнице, которая расцвела и распустилась ярким соцветием после встречи с Минхо. Пыталась отрицать, но червяк внутри окреп, показывая, как могло случиться с кем-то, но не с ней самой. Те редкие встречи на семейных застольях, куда иногда Сан приходила с возлюбленным, не оставляли в Лим ни одного сомнения. Сомнения в том, что на свете существовала сила, способная притянуть идеально подходивших друг другу людей по всем критериям. Как будто те искусственно выведены в какой-нибудь лаборатории, потому что в естественных условиях подобное сочетание казалось больше, чем просто нереальным. Невообразимое и счастливое стечение обстоятельств способно перевернуть жизнь с ног на голову, потом обратно, и так бесчисленное множество раз по кругу. Уповать на редкий случай не выходило. Пока тайно грезила о подобном подарке судьбы, жила в неприглядной и суровой действительности, лишённой насыщенных цветов, но зато сполна усыпанной невзгодами и проблемами разного масштаба. Когда на работе неудача за неудачей — сплошное расстройство и никаких карьерных перспектив, а дома родители, что довлели и только пытались промять под свои нужды, сложно обрести крылья, чтобы вырваться из гнезда, ставшего настоящей клеткой. Одного мгновения рядом с Хваном хватило, чтобы свобода окутала и наполнила лёгкие мечтой, не угасавшей и раньше в душе, но давно забытой и придавленной чужими ожиданиями, собственной неуверенностью и чувством несостоятельности. Волнение пульсировало в голове вместе с тысячей проносившихся мыслей, сумбурных и совсем невнятных. Различить, где заканчивались принадлежавшие ей чувства и начинались те, что обуяли Хёнджина, не получалось, словно их эмоции сплелись и предавались друг другу, усиливая те пуще прежнего. — Скоро начало, — прокашлявшись, девушка оторвала взгляд от парня, ступив в сторону рядов стульев, которые уже занимали гости. Приятным оказалось ощущение давнего знакомства, словно знала и могла говорить с мужчиной, как со старым другом, хотя больше тот походил на предмет воздыхания. Внешней привлекательности, которую и без того сумела бы отметить, Лим не упустила, засмотревшись на красивый профиль и статную фигуру. — Верно, — согласился Хван, пока стремился прогнать наваждение, однако то закрепилось между внутренними органами, вырисовывая изображение Йон даже под прикрытыми веками. Раздражало, что тело и мысли не слушались его, отделились и пересилили рассудок. Он потерял контроль, лишился воли решать что-либо самостоятельно. Невыносимым показалось чувство безысходности, за которое цеплялся, лишь бы не утонуть во взгляде глаз, притягивающих магнитом и пробиравшихся под кожу. — Здесь красиво, — заполнив тишину, наседавшую среди общего шума, пока шли рядом и ничего не говорили, изредка случайно соприкасаясь руками, девушка решила прокомментировать хоть что-то. Захотела ударить себя по лбу и больше ничего не произносить вовсе, лишь бы не смущаться, как маленькая девочка, которой, думала, уже перестала быть. Хёнджин заставил усомниться и в этом. Стоило ненароком дотронуться до него, пытаясь пройти между рядов, чтобы занять место, током прошибало насквозь. Электрический разряд щекотал кожу, нервы и внутренние органы одновременно. — Мило украсили, — в безуспешной попытке придать голосу непринуждённости, которой тот давно лишился, едва столкнувшись с Йон, ответил Хван. С трудом выдержав пытку присутствием Лим, пока длилось бракосочетание и нудный, по его меркам, обмен клятвами, мужчина вскочил быстрее остальных, чтобы уйти подальше, едва молодожёны скрепили союз поцелуем. Под всеобщее веселье в голове пульсировало одно единственное желание — напиться. Залить в себя столько алкоголя, сколько вместится, чтобы освободить сознание. Позволить чертовой связи истлеть и не рушить прежние убеждения, за которые отчаянно цеплялся. Сам попрекал Бана чуть ли не вымышленным запечатлением, как хотел верить. Говорил о том с явной издёвкой и пренебрежением, не ожидая, что судьба сыграет с ним злую шутку и оставит последнее слово в этом споре за собой. Крепкий алкоголь действовал по привычной схеме, расслабив тело и развязав клубок нервов, в который целиком и полностью превратился мужчина. На что рассчитывал, того и добился, только легче всё равно не стало. — Какая же дрянь, — поморщившись, произнёс Хван, допив очередной, уже сбился со счёта какой, стакан виски. — Что? — нахмурившись, спросила Йон, вдруг вновь оказавшаяся слишком близко. Ноги точно магическим образом находили лишь одну дорогу, куда бы ни собиралась пойти на самом деле. Она даже не поняла, как среди вереницы людей, сновавших повсюду, подошла именно к нему. — Откуда ты? — вздрогнул Хёнджин, тут же резко тряхнув головой — опьянение размазывало и превращало всех окружающих в нечёткие силуэты. Нужно отдать должное, действовал виски, как он того и желал — опьянеть как можно скорее. — Алкоголь — дрянь, да и личина волка, от которой не смог убежать. Не знал, почему стал объяснять. Только всю душу потянуло на откровения, едва завидел девушку. Обычно не делился мыслями с кем попало, а Лим, перевернув его жизнь, уже заняла там особое место, пусть ему и не хотелось этого признавать. — А зачем пытался бежать от себя? — склонившись над фуршетом, чтобы выискать закуску, поинтересовалась в ответ. — Не говори со мной, пожалуйста, — зажмурившись, произнёс сквозь зубы, сжав руки в кулаки, чтобы совладать с собой. — Я не могу вынести того, что испытываю к тебе. Долбанные инстинкты. Йон не смогла не заметить, как мужчина прикоснулся к её запястью, чтобы привлечь внимание. Противоречивые сигналы, что тот давал, сбивали с толку. Хван отталкивал и тут же, не справившись с влечением, которое оба испытывали, тянулся навстречу, чуть бы сразу не одёргивая руку. Борьба, развернувшаяся внутри, сводила его с ума, утомляла и пугала. Чувства схлестнулись с разумом, начав битву не на жизнь, а на смерть. Противился, ведомый старыми убеждениями, но сталкивался с новым и неизведанным притяжением, которое ни отрицать, ни игнорировать не получалось. — Чёрт с тобой, не хочешь прогуляться? Банкет — не самая интересная часть праздника, — сдавшись, будто та наседала на него и давила самым ужасным образом, предложил и сразу опомнился, запоздало подумав, что поторопился. — Или ты голодна? Усмехнувшись метаниям парня, показавшимся Лим умилительными, она поняла, что никакие закуски не пересилили бы желание оказаться с ним наедине. Душу Хёнджина ей захотелось вывернуть наизнанку, изучить вдоль и поперёк, чтобы насладиться тем, как идеально их сердца подходили друг другу. — Пошли, — коротко согласилась Йон, без сожаления отвернувшись от еды, оказавшейся на втором месте, уступив мужчине победу. Если не получалось вытравить из головы мысли, роем кружившие в ней, возможно, стоило поддаться? Пустить на самотёк и не придавать значения. В стремлении наплевать на всё сошлись, как и во всём другом, о чём ещё не знали. Точек соприкосновения найдётся множество, иначе связи не с чего было бы образоваться. Смеркалось быстро, и осталось совсем немного времени, чтобы прогуляться не в потёмках. Хван не боялся тьмы — лес знал хорошо, но решил не уводить девушку далеко, чтобы та не испугалась. Однако Лим не страшно возле него, внутри возникла непоколебимая уверенность, повторявшая его собственную, отражавшуюся, как в зеркалах, в которые они превратились друг для друга за считанные мгновения, только познакомившись. — Ты красивая. Я всегда мечтал о такой, — тихо промолвил мужчина, указав на большие камни, где часто сидел, когда хотел уединиться. — Дело даже не в запечатлении, просто факт. Художнику свойственно представлять музу. Сняв пиджак, Хёнджин постелил тот, предложив Йон присесть поверх него, чтобы не касаться холодного камня. С благодарностью та приняла заботливый жест, устроившись около оборотня так, что пространства между ними осталось мало. — Я похожа на музу из твоих фантазий? — хмыкнула она, развернувшись лицом к собеседнику. Покачав головой, словно в последней попытке стряхнуть сладостный любовный дурман и освободиться от пленительных грёз, понял, что всё тщетно. Никаких шансов и возможностей на горизонте даже не маячило, а вместе с заходившим солнцем пропала прежняя жизнь с теми устоями, к которым привык. Считал, что Бан до жути консервативный, но увидел, что сам не лучше вожака. Даже хуже в том, как отчаянно и трусливо пытался бороться со сверхъестественным притяжением, пронзившим тело до мельчайших частиц, до атомов и молекул. Сдавался неотвратимо, осознавая грандиозное поражение перед обуявшими его пылкими и иррациональными чувствами. — Ты сплошная фантазия, поэтому мне сложно сопротивляться. В честности перед девушкой и самим собой он отыскал радостное упоение, принёсшее за собой безграничное спокойствие. Только после того, как отпустил бразды правления над разумом, смог усмирить пылкий нрав, мешавший всякой гармонии и исключавший её по определению. — А почему ты хочешь сопротивляться? — поджав губы, Йон прикрыла глаза, объятая тревогой, взявшейся против всего, что испытывала помимо неё. Запечатление пропитано взаимностью, но слышать, что та ему не прельщала, обижало. Дёргало за ниточки, ведущие к демонам, твердившим о том, что на самом деле Лим не хороша собой, не достойна чистой и абсолютной любви. Даже человек, обещанный по воле небес, противостоял судьбе, будто что угодно лучше, чем выбрать девушку. Не успев полностью провалиться в бездну самобичевания, накрывшую чересчур быстро и с головой, она ощутила чужое дыхание, невесомо коснувшееся лица. Прошли мучительно долгие секунды, когда Йон замерла, боясь пошевелиться, прежде чем почувствовала на губах поцелуй, молниеносно вытравивший собой все сомнения. Целовал Хван медленно — пробовал вкус импринтинга, давая им двоим шанс. Выдержка мгновенно испарилась, сместив направление ласк от аккуратных и нежных к порывистым и несдержанным. Проникнув в рот языком, принялся блуждать руками по талии и спине — под прикрытыми веками вырисовывал силуэт, манивший его до яростного безумия и полного беспамятства. Отставать Лим не собиралась, обвив руками шею, а потом стала гладить плечи и спустилась ладонями к груди — почувствовала сердцебиение, совпадавшее с собственным. Желание нахлынуло одновременно с первым касанием губ, словно запустило отсчёт на бомбе замедленного действия — активировало детонатор. Девичье тело Хван изучал неторопливо, постоянно осекался, когда чувствовал резкость в движениях, опережающих даже лукавые и греховные помыслы. Всё без того резко, быстро и сумбурно. Момент хотел наполнить особенной лаской, рвущейся из недр сознания, однако получалась та настойчивой и грубой в быстро возникшей интимности. Каждый женский изгиб готов тщательно разрисовать кистью, в меру черпнув акварели, показав все оттенки, буйствующие в воображении при одном даже беглом взгляде на неё. Во власти вдохновения, обычно свойственного не сексу, а живописи, разглядел идеал, которого не мог добиться, пока писал картины. Для Йон реальность потеряла чёткие очертания, перемешавшись с мечтами, рождавшимися в голове вместе с идеями. Смелые фантазии и грёзы о предназначенном ей одной человеке всецело сошлись в Хёнджине. Фонтан из преувеличенных во сто крат ощущений, обострённых непомерно и донельзя, бил буйной струёй, ласкавшей и устилавшей каждый сантиметр кожи. Сердце рвалось навстречу Хвану, словно знало его много лет, целую жизнь до рождения Лим. Она бы не удивилась, если бы так и было на самом деле. Ни один человек, в которого влюблялась, не оказывался ближе и дороже незнакомца, в чьих объятиях млела и теряла голову, не совладав с чувствами. Те бурлили, искрились и опаляли внутренние органы, жгли и прожигали артерии, по которым бежали вместе с кровью. Оставляя фиолетовые отметины то на шее, то на ключицах, пока спускался опалявшими бархатную кожу поцелуями ниже, подумал, что тело Йон — самая красивая из его художественных работ. Ни одно полотно не заставляло испытывать ту бурю и вихрь эмоций, сейчас полностью завладевших разумом. Руки против воли, совсем не спрашивая разрешения самого мужчины, блуждали по холсту прекрасной материи его плеч, рук и туловища. Не желая пропустить ни одного участка, словно в бреду она водила пальцами по мышцам и выступавшим венам. Красоту Хёнджин видел в каждом вдохе, мимолётном движении и больше всего в алых губах, раскрасневшихся его старательным вниманием к ним. Штрихи наносил филигранно, с особой точностью и трепетом к деталям, которых не мог пропустить. Они заключались в выверенных прикосновениях, когда всё его существо, все мысли и стремления сосредотачивались в одной единственной точке, где пальцем выводил узорчатые рисунки. Писал лучшую в жизни картину, заключившую в себе невиданную ему прежде страсть, о масштабе которой, скрывавшейся глубоко внутри него, даже не догадывался. Отдаваться экстазу, по тонкой грани которого неумело ходили, оказалось легче, чем думал. Ни прохлада, ни угрюмый, окружавший их со всех сторон лес не стали препятствием для пылавшей огнём страсти, которой вмиг они поддались, больше не обдумывая решения, принимаемые ими единогласно. Музыка и шум, доносившиеся от домов, слились с трелью цикад, ставшей в разы громче, но не перебивающей стук бьющихся в унисон сердец. Облокотившись на руки, выставленные назад к бесчувственному валуну, мужчина позволил Йон сделать с ним всё, чего оба хотели. Хван запрокинул голову, когда девушка старательно усыпала его шею поцелуями, нежными мазками губ задевала кожу, доводя до экстатичного припадка. Прикусив, стала целовать ещё активнее, смешивая болезненные покалывания в тех местах с трепетной заботой. — Йон, — тихо позвал Хёнджин, но девушка не обратила внимания, пока он не повторил её имя вновь. — Йон, стой. — Почему? — растерянно спросила Лим, на мгновение оторвавшись от бархатистой кожи, неприкрытой благодаря расстёгнутой ею же рубашке. — Потому что моя очередь, — быстро сменив положение их тел, он вдавил девушку в твёрдую поверхность, позволив обхватить ногами торс. Нетерпеливо потеревшись об сильную эрекцию, легко ощущаемую через ткань штанов, девушка притянула его к себе, не дав отстраниться. С неё достаточно прелюдии и отсрочённого ими момента соединения, без которого изнывали, измученные невыносимым вожделением. Одежды слишком много, но отодвинуть и спустить ту ему не составило труда, чтобы перестать истязать самих себя в жажде большего, к чему уже давно готовы. А девичьем желании Хван удостоверился без сомнения, огладив влажные складки, открытые для него без лишнего белья. Раздеть стремился полностью, но обстановка не выглядела подходящей. Увлечённость, которой отдались без сил игнорировать безотчётное и обоюдное влечение, не выбирала места — застала врасплох, где пришлось. Заглядывая в тёмные глаза, спрашивая разрешения и в очередной раз добиваясь согласия, мужчина погрузился в девушку, сорвав чеку с гранаты, когда ощутил, как стенки плотно сжались вокруг него. Взрыв, которым обернулись ощущения, ударившие в голову и пронзившие тело, снёс любые преграды, зажёг яркий мост между ними, скреплённый близкой связью, которую те позволили себе, наплевав на всё на свете. Наплевав на чёртов мир с его законами и правилами, их вели и указывали путь чувства, рождённые под луной — волчьим компасом. Ни одна девушка не вызывала у него в душе пламени, способного испепелить дотла, сравняв с землёй. Решил, что сама она создана в мастерской под него одного, иначе не мог объяснить, как правильно и идеально та принимала его в своё тело. Каждый толчок, порывистый или медленный, когда проникал во всю длину, сносил самообладание напрочь, вызывая лишь необходимость быть с ней рядом. — Хёнджин, — судорожно сглотнув, произнесла она, целиком поглощённая моментом, в которых их тела сплелись воедино. Его имя, сорвавшееся с девичьих уст, показалось самым красивым звуком, который слышал до сих пор. Не против слушать целую вечность напролёт. Мечтал, чтобы повторяла только его имя из раза в раз. Стоило парню выйти, чтобы резче вновь проникнуть полностью, руками схватив за бёдра, ещё больше насаживая на себя, девушка потеряла последние частицы личности и сознания. Те растворились под влиянием и натиском нескончаемой, пришибавшей к земле страсти, в которой нежность проступала наравне с грубостью, с отчаянием обладать друг другом. Чувство, рождённое с первых секунд знакомства, требовало выхода, требовало встречи с таким же в человеке напротив. Сводило с ума, лишало здравости рассудка и трезвости ума похуже алкоголя, отнимало возможность принимать любые решения, кроме тех, что вели к близости душ, неистово стремившихся соединиться и сплестись в единое целое. Задрожав, Лим отчаянно сжимала руки на мужских плечах, когда наслаждение подступило слишком близко, разбив её на тысячи осколков. Настигшее удовольствие сравняло со звёздной пылью, осевшей на коже Хвана. — Хёнджин, я… — слова испарились с самого кончика языка, так и не успев с него сорваться. По выражению лица, по тому, как сильно та сжалась и вцепилась в него, мужчина понял, что девушка испытала пик удовольствия, к которому неумолимо приближался и он. Порывистыми толчками продолжил вбиваться в податливое тело, принадлежащее отныне ему одному и едва ли выдерживающее в момент повышенной чувствительности после оргазма. Смотря на приоткрытые в жадных глотках воздуха губы, которые не устал бы целовать, казалось, решительно никогда, рассматривая красные следы, ненароком оставшиеся на белоснежном полотне, которым видел девушку, пока сжимал бёдра, сильнее насаживая Лим на себя, сам дошёл до точки невозврата. Прикусив губу, Йон прикрыла глаза, пока водила пальцами по кубикам на животе Хёнджина, очерчивала грудь и задержала ладонь в районе солнечного сплетения. Она подняла глаза к его лицу, наслаждаясь правильностью черт и умиротворённым выражением, расслабленным от любых тревог. Длинные ресницы подрагивали в такт дыханию, щекотали взор, приковывая к себе. Пухлые губы, вкус которых отныне выбит на подкорке сознания, запечатлён в самой душе, в каждом её уголке, манили сорвать очередной поцелуй, которых не хватало, как воздуха, сколько бы их уже ни случилось. — Рядом с тобой мне больше ничего не надо. Только бы ты не оставляла меня никогда, — пробормотал Хван, наслаждавшийся тем, как прохладный ветер касался разгорячённого тела. — Не оставлю. Ноги приведут сами, даже если мозг не захочет, — усмехнулась она, поправив платье, сидевшее теперь на фигуре не как влитое, а истерзанное их близостью. — Спасибо, Йон, — поджав губы в безуспешной попытке скрыть улыбку, промолвил оборотень, заметив среди крон деревьев полную луну, позволившую ему найти ту самую, о которой не просил, но в которой нуждался необычайно сильно, сам того не понимая. — Кажется, ты подарила мне смысл.