Дрожь дракона

      И все-таки, занимательная вырисовывалась картина. Нет, я конечно слышала про осознанные сны, реалистичные галлюцинации и все такое, но я не думала, что простой похмельный сон может быть таким натуральным.        Я поедала, уже не помню которое по счету, лимонное пирожное не столько потому что они были безумно вкусными, а сколько пытаясь уловить хоть какие-то отголоски нереального, однако на языке ощущалась лишь сладость крема с лимонными нотками и ничего более.       — Вам понравились пирожные, принцесса? — миловидная служанка с копной рыжих волос по имени Ширен, не отходила от меня ни на шаг, то и дело спрашивая и уточняя не желаю ли я, что ни будь еще.       — Да, передай повару мои благодарности, — служанка послушно кивнула.       Бредни септона, который терроризировал меня после неудачного розыгрыша продлились сутки. Мои так называемые родители ко мне заглянули, лишь когда «обряд экзорцизма» был успешно произведен. Отец был бледен, мать не лучше. Я не стала больше над ними подшучивать, а то, гляди, поседеют, хотя… в их случае это не страшно. Так что, я лишь отвечала на их простые вопросы детским невинным лепетом.       — Ты ничего не помнишь?       — Нет, отец.       — Ты знаешь кто такая Дейнис сновидица?       — Нет матушка, я совсем не знаю, — боже, так вас самих от этого блеяния не тошнит? Ладно, глубокий вдох и-и-и поехали, — Прости меня, я обязательно выучу.       Они переглядывались между собой и, кажется, не сговариваясь сделали какие-то выводы, и наконец отстали от меня.       Быт средневековья меня сразил наповал. Жить можно, но некоторые моменты пробивали меня на истерическое «хи-хи», хотя, стоило отдать должное, некоторое подобие канализации здесь было, родня подогнала даже что-то типа шампуней и прочей гигиенической лабуды, а вот бадья для купания и вовсе оказалась лучше моей древней ванны с пожелтевшим дном, мыться в которой приходилось в шлепках, во избежание контактов с неизвестными науке формами жизни, которая дожидалась меня в реальном мире. Проснусь, надо будет новую купить, пусть это и будет означать, что ближайший месяц мне придется жить на воде и хлебе. Но вот здешняя сральня, а иначе сие место я назвать не могла, в первую очередь из-за тонкого запаха человеческих испражнений, который, ввиду примитивности местной канализации, сохранялся в этом месте годами. Все в лучших традициях уличного туалета, только дверцы с сердечком наверху не хватает. Но как я узнала, все-таки это место прочищают, и даже добавляют специальные растворы, что бы со временем запах улетучивался. Уже хорошо.       Прошло три дня. Меня кормили разными вкусностями, словно свинью на убой, развлекали чем могли: то песни споют, то сказочку расскажут, о прекрасной деве и ее верном рыцаре, то на лютне сыграют. Королева и вовсе не хотела от меня отходить, она целовала мою макушку, гладила волосы, шептала как рада, что я пережила Дрожь, и что мои братики хотят меня увидеть, но им пока не дают.              — Пусть приходят, — сказала я, когда очередной приступ скуки пересилил все иные чувства. Все-таки бред затягивался, а я никак не просыпалась ото сна, ну по крайне мере, даже если я в кому впала, надеюсь меня хотя бы нашли и в больницу отвезли и сейчас я валяюсь на больничной койке, обклеенная всевозможными датчиками, аки на детекторе лжи.              — У них сейчас занятия с септоном Бартом, но ближе к трапезе я разрешу им тебя навестить. Они будут очень рады, — Алисанна тепло улыбнулась, продолжая гладить меня по голове, пока я уплетала очередное пирожное (надо бы выведать рецептик и приготовить, как приду в себя), — У тебя проснулся аппетит, — отметила «мать», — Я так рада, что ты идешь на поправку, мальчики тебе обязательно поведают об всех ваших играх, что вы любили играть.       Королева вновь улыбнулась мне, но я смогла выдавить лишь ухмылку, которая, однако, была воспринята «матерью-на-час», как невинная детская улыбочка. Пока я нахожусь в собственном бреду, хотелось все таки увидеть будущих отцов принцессы Рейнис, короля Визериса и порочного принца Деймона, хоть и те были еще соплей зеленой.       Не успела я откусить еще кусок одного пироженного, как послышался рев, или точнее, что смешное между ревом и свистом. Звук был громкий, но явно прозвучал далеко. Я напряглась даже не осознав, что это было, а женщина напротив была спокойна и даже не обратила внимание, все продолжая поглаживать мои волосы.       — Что это? — достаточно испуганно спросила я.       — Оу, наверное, Джейхерис летает на Вермиторе, — словно что-то обыденное сказала она, а я вся оторопела, не веря своим ушам.       — Вермитор… Вермиторе?!       — Да…       Как говорили классики: пиздец нахуй блять! Что… Вермитор, Вермитор! Дракон! Тот самый, который Бронзовый гнев. Я нахожусь трое суток в своем бреду в магическом мире Вестероса, в эпоху самого рассвета драконов, и до сих пор их не видела?! Да что уж там говорить, я даже знаменитый красный замок не осмотрела толком! Все, от моих венценосных «родителей», до служанок были убеждены, что пока я окончательно не поправлюсь, мне категорически нельзя покидать пределов своих покоев, что порядком действовало на нервы. Я вскочила на ноги и побежала к окну, и вгляделась в синеющее небо, прищурившись от неожиданно яркого дневного света. Наконец, вдалеке я увидела его: словно громадная птица, отливающая бронзой в лучах солнца, над гаванью парил величественный дракон. Но, не успела я толком его рассмотреть, как Вермитор взмыл ввысь и скрылся за облаками, а я осталась пораженно глядеть в окно, на мгновение позабыв как дышать.       — Дитя, не вставай так резко, вдруг ты снова сляжешь!       — Покатай меня на драконе! — перебила я взволнованную женщину.              — Что?       — Я говорю, покатай меня на драконе — потребовала я, повернувшись лицом к «матери» и, видимо, мой горящий взгляд заставил ее нахмурится.       — Ох, моя маленькая будущая королева… — улыбнулась Алисанна, — Сразу видно истинный Таргариен! Я обязательно тебя покатаю на Среброкрылой, но для начала ты должна выздороветь. Дрожь еще не прошла в округе, я не хочу тобой рисковать.       — Нет, покатай меня сейчас! — я топнула ножкой. Ну что за глупость, моя собственная фантазия мне противиться!       — Нет. — твердо сказала она.              — Но, я хочу!              — Нет.       Я надулась, и с видом униженного и оскорбленного достоинства забралась в свою кровать, отворачиваясь от «матери», королева последовала за мной, села рядом и приобняла. Вырваться не было смысла.       — Дейнерис, я обязательно тебя покатаю на драконе, а когда вырастешь у тебя будет свой дракон обещаю.       — Почему его нет сейчас? — задала я интригующий вопрос, вспоминая канон. Каждому Таргариену клали в колыбель яйцо, а так как Дейнерис любимая дочка, да и еще возможная будущая королева, у нее уже должен быть дракон.       — Милая… ты просто все забыла … ох … — сокрушалась мать.       — Ну так, где мой дракон, у меня что не вылупилось яйцо?       — Да. — терпеливо сказала Алисанна. Я обернулась на нее и внимательно посмотрела, требуя продолжения, — Это нормально моя дорогая… не у всех вылупляется яйцо, бывает так, что не подходит оно, и тогда либо меняют на другое, либо будущий всадник седлает другого дракона, более взрослого. У твоего брата Бейлона тоже не вылупилось яйцо, но он не расстроился, поэтому попросил убрать, и сказал, что оседлает Вхагар. Не стоит печалиться и тебе. Однажды у тебя будет дракон, ведь в твоих жилах течет кровь Таргариенов, — улыбнулась женщина, откидывая назад волосы, в которых всполохами расплавленного золота отразилось солнце.       — Почему не оставить яйцо еще на пару лет и подождать?       — Каждый сам выбирает для себя, как ему поступать с подаренным яйцом, одни ждут несколько лет, иные меняют на другое, но обычно дракон вылупляется в течение года.       — Ясно … — я надула губки и сидела все раздумывая.       Вероятно, скоро я проснусь в своем мире, но я толком не увидела знаменитый Вестерос, хоть и своего воображения, но все же, обидно, что дальше комнаты моя нога не ступала. В маленьком теле, даже будучи принцессой, тяжело хоть как-то сбежать от вездесущих служанок, так еще мои покои каменными изваяниями охраняют стражники. Да только вот, усидеть на месте было ещё труднее, вот она, детская энергичность в действии! Сколько у меня осталось еще времени? Надеюсь, хоть пару суток есть, все-таки, я слишком уж долго сплю, пора бы и просыпаться, а то мама, моя настоящая мама, будет волноваться. Значит мне просто надо убедить всех, что я полностью здорова. И тогда я смогу убедить свою воображаемую Алисанну, что бы она покатала меня на драконе, да и возможность побегать по замку тогда появится. И все-таки странно, почему собственные мысли не подчиняются мне?       Ближе к обеду в мои покои подали трапезу на трех персон. Король и королева отсутствовали из-за дел, зато я наконец-то увидела их, своих «братьев». Мальчики стояли поодаль септона Барта и были так взволнованы, что это было заметно невооруженным взглядом, но бежать ко мне на встречу не спешили, а лишь подглядывали на взрослого словно спрашивая разрешения. Я внимательно их оглядела, белокурые волосики, прямо как у меня, разве что у мальчика постарше они были похожи на белое золото. Принцы были одеты в дорогие камзолы в черно-красных цветах, которые лишь подчеркивали белизну их волос и необычный цвет глаз.       — Принцесса … — учтиво начал септон — юные принцы прибыли, чтобы вместе с вами насладиться трапезой.       Ебать, как официально… Чуть не вырвалось у меня, но я вовремя вспомнила, во что решила сыграть со своим воображением, поэтому призвала на помощь все своих знания этикета, почерпнутые из многочисленных исторических сериалов, просмотренных мной за всю жизнь и любезно пригласила «братьев» за стол.       — Конечно, я рада их видеть, пусть проходят.       Десница улыбнулся и кивнул принцам. Первым не выдержал самый младший, скорее всего это Бейлон, он побежал ко мне на встречу и буквально напрыгнул на меня, едва не сбив с ног. Второй же, что постарше, сначала подходил медленно, но, помявшись, последовал примеру брата. От неожиданности я опешила, а слуги, окружившие нас, тихо захихикали, но больше от умиления данной картины, нежели насмехаясь. Мелкий в упор не желал отцепляться от меня, а вот старший напротив, довольно быстро отстранился, кажется, его звали Эймон. Он оттянул младшего брата, и легонько стукнул по голове.       — Ты забыл, что отец сказал?       — Неть …       — Тогда не пугай ее… — отчитал он Бейлона, — Извини его Дейнерис, матушка сказала, что твой разум затуманен после пережитой болезни и поэтому ты нас можешь не вспомнить. — он говорил достаточно серьезно, сколько ему там по канону? Пять? Хотя в здешних реалиях дети явно быстрее растут.       — Я вас помню, точнее то, что вы мои братья. Эймон, — я указала пальчиком на старшего, — И Бейлон — перевела палец на младшего.       Мальчишки синхронно улыбнулись.       — Стол накрыт, юные принцы и принцесса, — сказала одна из служанок, поклонившись, а септон Барт пожелал нам приятного обеда и ушел по своим делам.       Мы расселись по своим местам за маленьким столом — я посередине, по левую руку Эймон, Бейлон — по правую.       Меня не переставало поражать разнообразие средневековых блюд, но я списывала все на собственную богатую фантазию, которая непроизвольно вырисовывала, подчас замысловатые, яства. Наш обед состоял из мясных пирогов и похлебки на перепелином бульоне с добавлением мяты и розмарина, весьма удачное сочетание, как по мне. Это было действительно вкусно, пусть и необычно для меня, привыкшей, максимум к куриному бульону с вермишелью и картошкой. Бейлону принесли еду попроще, это было что-то похожее на кашу с фруктами, но мальчишка уплетал ее за обе щеки.       — Матушка сказала, что ты хочешь покататься на драконе, подал голос Эймон, — Мой Караксес скоро подрастет. И я обещаю, что полетаем на нем вдвоем. Я одарила брата лучезарной улыбкой и он ответил мне тем же.       — А я буту метать на Вхагал!       — Мой принц, — сокрушалась нянька, стоящая рядом, — Нельзя говорить с набитым ртом, это неприлично. Мы перебросились еще парой фраз и не успели закончить с едой, как мальчишек тут же увели, ссылаясь на то, что принцессе, то-есть мне, необходим отдых.       Я провела конец дня за книгами и беседами ни-о-чем с моей, так называемой, «мамой». Но вскоре мне отчего-то стало нестерпимо грустно, что идея полетать на драконе отошла на дальний план, уступая тоске по родной семье, которая, вероятно, беспокоилась за меня в реальности. Сама того не замечая, я провалилась в сон, густой и тягучий, как черная патока, но совершенно лишенный сладости.       — Нам будет тебя не хватать… умерла такой молодой. — я знала это голос, он принадлежал мой соседке, тете Наташе.       — За что ты меня покинула!!! — горькие рыдания… этот голос моей… я начала задыхаться от осознания. Это был голос моей мамы.       Я стою в зале родительского дома, где посередине стоит гроб — вот только, мне никак было не разглядеть, кто же лежит внутри — вокруг которого собрались, знакомые мне и не слишком, друзья и родственники. Все как один в черном. Лишь я одна была одета иначе — то же блестящее платье, что было на мне, когда я напилась и меня сбила машина. Стремясь понять, что происходит, я почти бегом приблизилась к своим родителям, чудом не задев никого из присутствующих.       — Мам! Пап! — но те не ответили на мой вскрик, а лишь тихо плакали в объятиях друг друга. Я медленно обернулась и оглядела всех присутствующих. Вдруг, сердце мое будто сдавили чьи-то невидимые руки и эта боль заставила мену непроизвольно развернуться к гробу и опереться на него, чтобы не потерять равновесия. Я заглянула внутрь и обомлела — в гробу, бледная как сама смерть, с ввалившимися щеками и глазами, иссохшая и будто сделанная из папье маше, лежала я.       — Ваше Высочество, пора просыпаться. Их Величества скоро навестят вас, нужно подготовиться к встрече с королем и королевой, — словно надоедливая муха жужжала мне на ухо служанка, что так усердно меня поднимала с постели.       Я разлепила глаза. Та же комната, те же вещи, те же люди, в тех же идентичных платьях. Я одарила служанку колючим, хлестким взглядом, стоило ей дотронуться до меня и шлепнула её ладошкой по руке. Служанка дернулась и непонимающе уставилась на меня.       — Принцесса? Вы не в духе?       — Убери руки! — прошипела я.       — Ваше Высочество…       — Прочь! — вскрикнула я, — Хватит мне мерещиться! Почему ты… Все вы, почему вы не исчезаете!       — Принцесса… — пискнула она, чем еще больше начала раздражать.       — Да никакая я не принцесса! Меня зовут Мартынова Кристина Олеговна! Я не понимаю, что со мной происходит, но я уже давно должна была проснуться! Это не могло быть правдой! Я не сдохла в своей комнате! Я жива! Ясно?! — голос мой надорвался и больше я не смогла вымолвить ни слова, я будто утратила способность облекать мысли в речь и от того, невидимая плотина, удерживающая накопившиеся после жуткого сна эмоции, треснула пополам и они выплеснулись звериным криком-воем, вырвавшимся из моей груди и приведшим подоспевших служанок в ужас.       — Принцесса, прошу успокойтесь, молю вас, вы не в себе! — причитали они. Эти курицы все кудахтали около меня, но я не хотела их слышать, я не хотела, чтобы они и этот блядский мир вообще существовали! Это все плод моего воображения! Я все это придумала! Это все не по-настоящему! …А проверить очень легко.       Взгляд мой уцепился за блестящую черненым серебром шпильку, что лежала на туалетном столике. В мгновение ока я очутилась возле стола и схватив шпильку в свою руку, нет, не свою, это противное детское тельце не было моим! Чужое! Все в этом месте чужое! Прочь! Прочь! Прочь!       Быстрее, чем кто-либо успел среагировать, я всадила шпильку в предплечье подбежавшей служанки, та взвизгнула, хватаясь за раненую руку и отскакивая от меня и разбрызгивая кровь по комнате.       Блять.       Я замерла, застыли и все остальные, кто был в помещении, но прежде, чем ко мне подбежали чтобы отобрать «оружие», я полоснула себя по ладони и вздрогнула, ощутив тонкую, противную боль по линии пореза. Рана была не глубокая, но боль все нарастала, видимо, шок постепенно отступал и когда он окончательно прошел, я не смогла сдержать болезненного вопля, к тому же сказывалось мое пребывание в детском теле, обладающем повышенной чувствительностью.       Если я думала, что это было больно, то вот когда мне начали зашивать рану, я поняла, что такое настоящая боль. Я вопила, что есть мочи и извивалась как змея, тогда мне в рот влили какую-то сладкую жижу, от которой все плыло перед глазами и боль немного притуплялась, но ключевым словом здесь было «немного», вот только, рассказать об этом я никак не могла — язык мой совсем не желал слушаться и я могла лишь глухо стонать.       Вокруг меня вились служанки и мейстеры, где-то на периферии сознания я слышала их голоса, но никак не могла осознать смысла их слов и лишь одна картина стояла у меня перед глазами: мои родители, рыдающие над гробом в котором лежу я.       В последующие дни все повторялось снова и снова: открыть глаза; окинуть затуманенным от всевозможных микстур, которыми меня пичкали; поморщиться от головной боли; а затем, когда сознание более-менее прояснялось и меня настигало понимание того, что я все ещё не в своей однушке и не на больничной койке, а в блядском Вестеросе, следовала истерика и на самой её границе мне слышался крик, столь похожий на мой собственный, будто вопли тысячи птиц слились в едином звуке.       Да, за мной ухаживали: кормили, обтирали мокрыми полотенцами, чтобы унять жар, охватывающий мое тело всякий раз, когда я поддавалась эмоциям, читали проклятые молитвы над моей кроватью, когда я обессилено падала на пуховые перины, захлебываясь в бесслезных рыданиях, ибо все слезы были выплаканы в первые три дня. Мои фальшивые родители бросали в мою сторону обеспокоенные взгляды и целовали мои холодные, подрагивающие руки, так и не поняв, что перед ними отнюдь не их дочь. Иногда мне становилось даже немного жаль плоды своего воображения, но то происходило лишь в моменты, когда мои тело и разум окончательно ослабевали после многочасовых истерик, однако, стоило силам возвратиться ко мне, как я вскакивала с постели и с нечеловеческим криком, распугивая служанок, мейстеров и «родителей» принималась лезть на стену, долбить холодный камень маленькими кулачками, а когда меня пытались остановить, кусалась и царапалась, словно дикий зверек, крича во все горло, до хрипов, до потери голоса, что я не Дейнерис.       — Отстаньте от меня!!! Я не Дейнерис, я Кристиана! Мама…я хочу увидеть маму! — срываясь на рыдания орала я.       — Я тут, я твоя мама! — сквозь слезы все говорила мне эта тупорылая пизда с золотыми волосами, которая так отчаянно пыталась меня обнять. Но от эти её попытки проявить заботу вызывали у меня лишь рвотные позывы и новые волны ярости, которые незамедлительно выплескивались на королеву. У моей настоящей мамы черные волосы и голубые глаза, лицо её грубоватое, напрочь лишенное изящества, но бесконечно доброе, отражающее годы тяжелой работы, чтобы прокормить семью, а руки с широкими, короткопалыми ладонями всегда обнимали так нежно, что, даже будучи взрослой, мне не хотелось уходить из родительского дома, а эта утонченная пиздень, походящая на идеал красоты, воплощенный гениальным скульптором, была мне омерзительна со своим царственным кудахтаньем и высокопарными увещеваниями, призванными успокоить меня!       — Ты не моя мама! — рявкнула я и смачно плюнула ей в лицо. Королева ошалело отшатнулась прочь и уставилась на меня своими невообразимо тупыми пурпурными глазами       Меня снова насильно напоили той противной жижей, уложили в постель и снова принялись жужжать над ухом злоебучие молитвы. Шалавы недотраханные! Да чтоб вы все поздыхали, захлебнувшись в собственном дерьме!       Вот теперь я в полной мере осознавала, что значит сходить с ума. Это не происходит в одночасье, о нет, это процесс медленный и тягучий, словно трясина, что засасывает тем глубже, чем яростнее пытаешься из нее выбраться. И подумать только, меня доводило до безумия собственное воображение! Какая же это все хуйня! А меня, изо дня в день, все преследовала одна и та же сцена: пробуждение, плачь, истерика и крики, темнота. Я так хотела, чтобы это все закончилось, что со временем в голову стали лезть ужасающие мысли. Неужто так выглядит загробный мир? Неужто я действительно умерла и теперь моя неприкаянная душа ищет покоя в этом бесконечном сне. ***       Седьмые сутки… Седьмые сутки нескончаемых криков дочери, что, казалось, слышала вся столица. Новость о новом недуге принцессы Дейнерис разлетелась еще в первый день. Весь дворец был поднят на уши, созвали трех лучших мейстеров из Староместа- король лично привез их на своем драконе. Дрожь еще бушевала в стране, но Джейхериса больше волновала его дочь.       Не успели они порадоваться с женой счастью, что их дитя переборола болезнь, как их семью свалилось очередное несчастье. Еще эти полу-птичьи визги, будь этот дикий дракон не ладен!       — Разве можно столько макового молока вливать детям? — спросил ученик у мейстера.       — Нельзя, но выбора нет.       Другой же мейстер, Кристон, моложавый и сухопарый выходец из рода Тиреллов смотрел на происходящее с выражением полнейшего шока, будто вовсе не он сковал цепи по медицине.       — Быть может, кровопускание возымеет должный эффект?       — Это все последствия перенесенной Дрожи, стоит записать.       — Я видел, как она хватается за свою правую руку, может недуг засел именно там? Не лучше ли ее тогда отрезать… — все предлагали свои идеи эти ученные мужи.       — Вы лишились ума?! — хлесткий голос короля заставил их замолчать, — Если вы посмеете причинить боль моей дочери — отправитесь на корм Вермитору, клянусь всеми богами.       Джейхерис смотрел на них с решительностью дракона, защищающего своё гнездо, хотя, внешний вид короля оставлял желать лучшего. Его белоснежные волосы посерели, лицо осунулось, а глаза покраснели от нескольких бессонных ночей к ряду.       «Уж лучше бы она умерла от дрожи. Было бы проще», — думал так каждый мейстер и все служащие красного замка. Это было бы не так ужасно, как прожить жизнь оставшись умалишенной.       Дверь из опочивальни принцессы открылась из нее вышла не менее усталая королева, золото волос померкло, поблек прежде яснеющий взор. За эти семь дней она будто состарилась на десятки лет. Завидев мужа, женщина подошла к нему и обессиленно упала ему на грудь, и, без всякого стеснения перед придворными, тихо заплакала.       — Она меня не узнает! Все кричит, что ее мать зовут Лена. Семеро, я даже имени такого никогда не слышала, хотя схоже с Веларионовскими именами.       — Дейнерис обязательно придет в себя. Да будут боги к нам милосердны и наше дитя переживет это…       Они стояли так в объятьях друг друга, обмениваясь безмолвной поддержкой в этот нелегкий час, как вдруг с улицы донесся высокий, оглушительный вопль, который никак не мог принадлежать человеку или простому животному.       — Что она тут забыла? — спросила хриплым голосом Алисанна.       — Этот дракон уже несколько дней вьется над Красным замком. Что-то беспокоит его, — покачал головой король, всматриваясь в окно, за которым, высоко в небе виднелись отблески фиолетовой чешуи и слышался противный визг, одновременно похожий на крик орла, сыча и пустельги, пробирающий до костей и разносящийся на много миль вокруг, — Я пытался отогнать этого дракона на Вермиторе, но ярости ему не занимать. Но его пригнал сюда явно не голод, тогда бы давно стали пропадать люди и скот, видно кормится он где-то за пределами Королевской гавани, но продолжает возвращаться сюда. Вот только, неясно для чего? Быть может, ему просто нравиться пугать народ своими криками. ***       В комнате стояла тишина и мрак. Служанки, что словно стража дежурили у моей постели, мирно посапывали, сидя у её подножья, умаявшись со мной за целый день. Я тихонько встала с постели, и накинула плотную шерстяную шаль поверх ночной рубахи, обула свои туфельки и на цыпочках подобралась к окну, чтобы распахнуть ставни и впустить хоть немного свежего воздуха в свои покои. Я практически ничего не чувствовала, лишь внутренняя усталость просила вернуться в кровать, но я не хотела ей подаваться. Встав на небольшой стульчик я взглянула в окно. На дворе стояла глубокая ночь. Я оглядела окрестности. Твердыня Мейгора представляла собой «замок внутри замка» и именно тут расположить покои правящей семьи, из него можно было увидеть Черноводную, освещенную пребывающими днем и ночью кораблями, не скупящимися на множество факелов. Я посмотрела вниз: пики, окружавшие твердыню так и манили прыгнуть на них, лишь бывсе это наконец закончилось. Но я была слишком труслива, чтобы даже покончить с жизнью даже в собственном сне. Эх, неужели никто в этом триклятом замке не хотел избавиться от «одержимой» принцессы? Мои терзания закончились так же быстро, как и начались, и усталость взяла вверх, я слезла со стульчика и хотела уже пойти в кровать, как вдруг мой взгляд уловил странный блеск на каменной стене.       Сам замок был сделан из красного камня, но внутри в некоторых покоях было вкрапление кварца, что при солнечном свете заставляя комнату буквально сиять, но сейчас это был не он. Это была маленькая стальная ручка, прикрытая гобеленом и от того днем сливалась со стеной, но под лунным светом я смогла её замтетить. Стоило мне только ее коснуться и слегка потянуть на себя, как с тихим скрипом стена двинулась и перед до мной открылся потайной вход.       Холодный сквозняк подул прямо в лицо, а значит этот проход ведет прямиком на улицу, и как еще комната от такого сквозняка оставалась теплой? Камин в такой ситуации явно бы не спас. Видимо это были знаменитые ходы Мейгора, что в будущем будут облюбованы пташками Вариса. Недолго думая, я взяла подсвечник и вошла в проход. Терять мне было нечего, если суждено сдохнуть в этих стенах, то пусть будет так. Внутри поблескивала такая же ручка, я потянула на него и дверь так же тихо захлопнулась, а я направилась дальше по тайным коридорам.       Как бы это парадоксально не звучало, но внутри оказалось светло, и как-то уютно, что ли. Потолок был достаточно высок, чтобы в проходе мог поместиться взрослый человек, от того и пропадала та давящая атмосфера, которой полагалось присутствовать в такого рода местах. Продвигаясь по коридору я заметила ещё несколько серебристых ручек и прорезей в стенах, напоминающих глазки в квартирных дверях, сделанных явно намеренно. Ведомая любопытством, я подошла к одной из них и заглянула в отверстие. По ту сторону виднелась комната, не такая роскошная, как моя, естественно, скромно обставленная и вероятно отведенная для личных слуг. А поняла я это по одной занимательной детали в неброском интерьере, а именно: двое людей на кровати, предающиеся весьма тесному физическому проявлению любви, в которых я узнала ту рыженькую служанку и повара, которого я иногда вызывала к себе, чтобы лично похвалить за искусно приготовленные блюда.       «Пошлость! Звенящая пошлость!», — пронеслось у меня в голове от чего я тихо хрюкнула и, не став тратить время на этих кроликов, пошла дальше.       Интересно, кому понадобилось подглядывать за слугами?       По мере моего продвижения по коридорам, ветер становился все сильнее, видно выход на улицу был совсем близко. Однако, к моему удивлению, в конце пути я уперлась в глухую стену. Ну и что мне с этим делать? Идти обратно? Не хочу! А может…       Я стала осматривать стену в поисках какого-нибудь потайного замка и — о чудо! — очень скоро на глаза мне попался один из камней в стенной кладке, чуть выпирающий на фоне прочих. Недолго думая, я нажала на него, вдавливая в стену и вот передо мной открылась очередная дверь. Это было выше всех моих ожиданий! Дверь вела даже не во двор, а за стены твердыни Мейгора и, как я позже поняла, самого Красного замка, если не столицы вообще.       Передо мной возвышался густой и темный лес. Я тщательно пыталась вспомнить расположение замка, но как я помню одна его часть выходила прямиком на Черноводную, а другая в город, ну а тут… лес?! Пройдя в него дальше, я поняла, что за ним была как раз была река. Обернувшись назад, я поняла, что эти подземельные проходы не хило так уходили от моих покоев. А ведь казалась что прошла совсем ничего.       Ведомая чем-то бессознательным, или больной головой, а может и всем вместе, я пошла дальше. Поднялся легкий ветер, отчего тело, прикрытое лишь шалью и тонкой ночной рубашкой покрылось гусиной кожей, но назад я не повернула.Один хуй, мне там делать нечего. Эти олигофрены в степени дебильности снова меня напоят сонными растворами, и буду я ходить целыми днями ни живой, ни мертвой. Пусть лучше волки сожрут…или медведь? Да, медведь определенно лучше — пасть больше, съест быстрее.       Стоило мне подумать об этом, как в ушах, словно ультразвук, зазвенел уже знакомый крик тысячи птиц, как я решила называть его про себя. Я схватилась руками за голову, стремясь заткнуть уши, чтобы не оглохнуть ненароком — столь громок был этот звук. Когда он стих, я огляделась по сторонам, в поисках его источника и когда взгляд мой поднялся к небу, я увидела над своей головой огромного дракона и, на мою беду, он, видимо тоже меня увидел.       Стремительно спикировав к земле, он приземлился прямо передо мной, повалив несколько молодых деревьев. Я встала словно вкопанная и смотрела на чудище во все глаза, пока тот открывал пасть, являя мне сотню своих клыков и клокочущее в глубине его глотки пламя.       «Пизда…», — только и успела проговорить я.