poisonous jealousy

Неоновые огни внутри клуба слишком резко мелькают перед глазами, а громкая музыка бьёт по барабанным перепонкам. Вонбин допивает первый коктейль и морщится — слишком сладко, даже не смотря на внутреннюю горечь. Идея прийти сюда, зная, что по пятницам всегда толпы народа, среди которых полно университетских знакомых, уже не кажется такой заманчивой. Но Вонбину всё равно, Вонбин намерен заглушить съедающую его тоску и злобу каким-нибудь мимолётным знакомством, даже если он будет жалеть об этом на следующее утро. Он заказывает ещё три клубничных коктейля, рассматривая людей на танцполе, и думает, что было бы неплохо тоже выбраться туда подвигать напряжёнными мышцами. Вонбин размешивает напиток трубочкой, убирая розовый зонтик, когда за его столик присаживается фигура. Шотаро на правах лучшего друга начинает беседу не с приветствия, а с укора — впрочем, как и несколько месяцев до этого. — Что празднуем? — Полгода свободы от безнадёжных отношений. — Вонбин салютует бокалом, залпом осушая половину, и облизывает губы. — Именно поэтому ты пьёшь любимый клубничный коктейль Ынсока? — Шотаро скептически изгибает бровь, рассматривая содержимое бокалов на столе Вонбина. — Интересный способ избавиться от воспоминаний о бывшем парне. — Я добавил туда водку, — Вонбин делает ещё один глоток, двигая другой бокал в сторону друга. — Будешь? — Нет, спасибо. Не хочу подкидывать дрова в погребальный костёр. И не переусердствуй с водкой — если будешь не в состоянии вызвать такси, то обращайся к нам, мы будем за столиком возле барной стойки. Шотаро взмахнул рукой в сторону и Вонбин расфокусированным взглядом проследил за движением — среди безликих фигур он смутно узнал парней из баскетбольного клуба и нескольких девушек. Жизель помахала Вонбину рукой, что-то обсуждая с Кариной. Шотаро улыбнулся, глядя на свою девушку, и Вонбин почувствовал укол ревности к чужим счастливым отношениям. Его собственные отношения с Ынсоком могли бы быть даже лучше, если бы не… — Ладно-ладно, я собираюсь сегодня начать новую жизнь. Тошно смотреть на вас, гетеросексуалов… — последнюю фразу Вонбин пробурчал себе под нос, когда Шотаро уже покинул его. Вонбин не мог винить никого из друзей, особенно, Шотаро — он помогал ему после расставания с Ынсоком, как мог, всегда выслушивал и пытался давать мудрые советы, но Вонбин упорно не хотел ни к чему прислушиваться. Первый месяц он практически не появлялся в университете и забросил занятия танцами, вернувшись в родной Ульсан. Но тоска сменилась гневом, гнев заменило безразличие, и Вонбин постепенно восстанавливался в прежнем окружении. В общежитии он больше не мог жить — всё напоминало об отношениях с Ынсоком, и Вонбин решил снять квартиру на двоих с Сынханом, с которым он познакомился на танцевальном факультативе. Сынхан достаточно неплохой сосед — никогда не шумит и изредка приводит своего лучшего друга Сохи с ночёвкой для «просмотра аниме», наивно полагая, что тонкая стена может заглушить их своеобразные «киносеансы». Вонбин знает, как звучат попытки сдерживать стоны на пике удовольствия, ему самому не раз приходилось быть тихим, когда Ынсок вытрахивал из него весь дух в крохотной комнате общежития. Столкнувшись однажды утром на кухне с заспанным Сохи, на шее которого было созвездие засосов, Вонбин понимающе улыбнулся, предложив кофе. С того дня он решил чаще задерживаться на танцах, записавшись в дуэтный проект для мюзикла, в котором ему предложил участвовать Сохи. Его партнёршей по танцам стала Минджон — миниатюрная брюнетка с каре, чем-то похожая на Матильду из фильма «Леон». Вонбин не испытывал к ней той симпатии, которую она могла бы ожидать, как и все окружающие его девушки, да и сама Минджон не стремилась вешаться на его шею. Вероятно, она была в отношениях, и на занятиях вела себя профессионально, что радовало Вонбина. Флирт с девушками не был его сильной стороной и за несколько месяцев с момента разрыва отношений с Ынсоком Вонбин не пытался затащить в постель кого-то из университетских девушек. Вероятно, их знакомство было насмешкой судьбы. Проследив за уходом Шотаро, Вонбин внимательно всмотрелся в толпу из новоприбывших в клуб, и почувствовал, как ком подступает к горлу. Среди незнакомых тел, окутаных неоновыми лучами, была фигура, слишком хорошо знакомая Вонбину. Конечно же, Ынсок ни за что не пропустил бы такую вечеринку, где собралось большинство студентов. И он ни за что не пришёл бы туда один — не в его ситуации, в которой Вонбин не захотел разбираться и принимать несправедливость обстоятельств. Все эти полгода Вонбин тщательно старался игнорировать существование Ынсока и отправил его профиль в инстаграме в чёрный список, не желая видеть никаких упоминаний его новой жизни. И оттого удар оказался больнее — прямо в сердце, к которому Вонбин прижимал хрупкое тело Минджон на репетициях. Ошибки быть не могло, потому что главная ошибка в жизни Вонбина случилась в тот самый момент, когда он впервые увидел Ынсока на баскетбольном матче и пожал его потную ладонь, поздравляя с победой. Теперь его зрение не ошибалось, даже слегка затуманенное двойной дозой клубничного коктейля. Вонбин чётко видел, как сквозь толпу к дальнему столику возле барной стойки, прошли Ынсок и Минджон, держась за руки. Минджон он узнал не сразу — вместо чёрного каре её отросшие волосы сияли платиновым блондом под переливами огней, а улыбка была такой яркой, что могла бы осветить весь танцпол. На Ынсока Вонбин не хотел смотреть, но его взгляд всё равно скользил по отточенным чертам лица, безразличной пустоте в глазах, и стройному торсу, обтянутому чёрной майкой. Почти такая же, но только с блестящими пайетками, была у Минджон, и на скулах Вонбина заиграли желваки от гнева. Ынсок всегда считал парную одежду дурацкой идеей — ему больше нравилось видеть Вонбина вообще без одежды. Но сейчас Вонбин в коротком белом топе и мышцы его пресса напряжены — он хотел быть идеальным для нового старта, даже не надеясь красоваться перед пережитками прошлого. Казалось, что Ынсок намеренно игнорирует присутствие Вонбина, так и не удосужившись хотя бы поискать его взглядом среди присутствующих в клубе. Наверняка он знал, что его бывший парень тут — как и все их общие друзья, занятые своими личными делами, или старательно делающие вид, что всё в порядке и никакой бури не случится. Незаинтересованность Ынсока выражалась даже в его отношении к своей спутнице; он то и дело отвлекался на телефонные звонки, совершенно не пытаясь участвовать в общей беседе компании друзей. Минджон что-то говорила ему, указывая в сторону танцпола, но Ынсок лишь отрицательно качал головой. Он заказал свой любимый клубничный коктейль, изредка потягивая его через трубочку, всё так же продолжая смотреть в свой телефон. Вонбин наблюдал за тем, как Минджон, после нескольких попыток привлечь внимание Ынсока, сдалась и облокотилась на его плечо. Это прикосновение обожгло Вонбина воспоминаниями — он всегда делал так же, облокачивался на плечи Ынсока, обнимал его широкую спину, чувствуя комфорт и надёжность. Теперь это кажется дымкой, тающей в мареве сигаретного пепла. Минджон гладит руку Ынсока, переплетая его пальцы со своими, и непрошенная ревность разрывает Вонбина изнутри. Ынсок никак не реагирует, позволяя управлять собой, будто марионеткой. Он не выглядит счастливым, не проявляет вовлечённость в происходящее, и просто ждёт, когда закончится очередной день, такой же бессмысленный и безнадёжный, как и предыдущие полгода его новой жизни. Вонбин не помнит, в какой момент тело само понесло его в сторону шумных столиков. Он пробирается сквозь танцпол уверенными шагами, как будто алкоголь вообще не контролирует его сознание, заставляя совершать необдуманные поступки. Скучающая Минджон прямо по курсу и Вонбин нависает над столом, заслоняя своей тенью неоновый свет. — Удивительная встреча, Минджон-нуна! Потанцуем? Девушка испуганно обернулась на голос, но, увидев Вонбина, заметно оживилась, позволив себе застенчивую улыбку. Она никогда не общалась открыто с другими парнями в присутствии Ынсока, боясь, что это может разозлить его. Минджон сжала руку своего парня, заставив обратить внимание, и нервным голосом ответила: — Привет, Вонбини! Ох, я даже не знаю… Кстати, познакомьтесь — это мой парень Ынсок. Ынсок, это Вонбин, мы с ним вместе заняты в танцевальном проекте, я тебе рассказывала про него. Ынсок перевёл взгляд с экрана телефона на протянутую ладонь Вонбина. Он часто представлял себе их первую встречу после расставания, но не думал о том, что это может произойти в подобной обстановке. Пальцы Вонбина были в паре десятков сантиметров от Ынсока и это казалось безумием — просто пожать его руку, как ни в чём не бывало, как будто они никогда не были знакомы до этого. Ынсок думал слишком долго для подобного момента, но всё же соприкоснулся с ладонью Вонбина, избегая его пытливого взгляда. Прикосновение сродни удару током — прохладные пальцы в контрасте с потной рукой Ынсока — крепкая хватка отпускает не сразу. — Очень приятно познакомиться, Ынсок. Ты, наверное, старше меня, как и Минджон-нуна? Следует ли мне называть тебя хён? «Следует ли мне называть тебя папочка?» хочет спросить Вонбин, поглаживая большим пальцем запястье Ынсока, перед тем как Ынсок разорвёт их рукопожатие. Ынсоку хочется провалиться под землю в самую бездну, которая с вызовом плещется в глазах Вонбина. Катарсис даёт сбой. — Мне безразлично. Не думаю, что мы ещё когда-нибудь встретимся. Очередной телефонный звонок спасает Ынсока от дальнейшего разговора и он отмахивается рукой, отпуская Минджон. Внутри Вонбина что-то рвётся — он гневно наблюдает за тем, как Ынсок крутит в свободной руке бокал с коктейлем, и отвечает кому-то на японском. Судя по всему, за время их расставания Ынсоку удалось наладить связи по разработке компьютерной игры, о которой он часто рассказывал Вонбину. И теперь всячески использовал рабочие дела в качестве предлога для побега от реальности. Минджон к этому привыкла, но Вонбину не хотелось её жалеть. Он протянул ей ладонь, всё ещё приглашая на танцпол, и девушка согласилась, всё время оглядываясь на Ынсока. Боковым зрением Вонбин заметил вопросительный взгляд Шотаро, но Вонбину было всё равно — фигуры уже расставлены и он делает смелый ход, атакуя королеву. Музыка шумела в ушах, заставляя тела двигаться в такт, ни о чём не думая. Окружающие их пары танцевали так, будто ими двигало что-то крепче алкоголя. Вонбин знал, что на таких вечеринках часто употребляют травку, и он намеренно старался держаться подальше от особо активных посетителей. Он ненавязчиво уводил Минджон танцем ближе к столикам, безуспешно поглядывая на Ынсока. Какая-то ревность всё-таки должна в нём вспыхнуть, хоть какой-то огонёк собственничества. Осознав, что обычным танцем ему ничего не добиться, Вонбин предложил Минджон немного передохнуть, выпив коктейль. Девушка с радостью согласилась — на танцполе было жарко, тем более рядом с таким горячим парнем, как Вонбин. Минджон заметила чужие взгляды, следившие за ними, но внимательных глаз Ынсока среди них не было. Вонбин протянул Минджон бокал с коктейлем, предварительно достав оттуда мешающийся розовый зонтик, и улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой. — Спасибо, — девушка втягивает напиток через трубочку, чувствуя, как стучит её трепетное сердце — то ли от жары, то ли от волнения находиться рядом с другим парнем, пока её собственный даже не смотрит на них. — Клубничный коктейль очень вкусный тут. — Любишь такой вкус? — Ынсок обожает всё клубничное, так что я тоже пробую. Обычно парням не нравятся клубничные коктейли, но ты уже второй любитель, которого я знаю. — Да, интересное совпадение. — Вонбин упускает тот факт, что привычка пить клубничные коктейли передалась ему именно от Ынсока. Впрочем, как и многие другие пристрастия. — Вы давно с Ынсоком вместе? Это «вместе» стало комом в горле Вонбина, но он проглотил это с каплей ревности, наблюдая за тем, как Минджон стремительно опустошает бокал, даже не подозревая о «сюрпризе» в напитке. — Через пару дней будем отмечать полгода с начала отношений. Вообще, так забавно получилось — мы познакомились благодаря нашим родителям и буквально сразу же отправились на свидание, сбежав со скучных семейных посиделок. Вонбин чувствует, как от гнева начинают скрипеть его зубы. Он сжимает губы в тонкую полоску, понимая, что Ынсок начал встречаться с Минджон сразу после того, как расстался с Вонбином. И эта скоропостижность связана с его родителями, ну, конечно, Ынсок не смог их ослушаться и стал хорошим мальчиком, закрывая шкаф с превратившимся в кучку пепла скелетом, которым стали отношения с Вонбином. — Значит, Ынсок романтик? Как в типичных подростковых романах о большой и светлой любви? Минджон допила коктейль и поправила выбившуюся прядь из чёлки. Клубничная прохлада разливалась по её телу, но вместе с тем был необъяснимый жар в груди — наверняка от волнения, и она была готова рассказать Вонбину всё. Чужая заинтересованность всегда подкупала. — Думаю, да. Он очень ярко выраженный интроверт и чётко следует своим целям и интересам. Ынсок выглядит надёжным и сейчас вообще вот начал качаться. Возможно, вы двое уже как-то пересекались в тренажёрном зале. Но его бицепсы пока что слабее твоих. Вонбин усмехнулся; в совместном танцевальном проекте с Минджон есть моменты, когда он приподнимает девушку и кружит её, пока она опирается на его мощные плечи. Держит ли Ынсок Минджон на весу, пока трахает её? Как часто она царапает его плечи в порыве экстаза? Непрошенные вопросы лезут в голову Вонбина, сплетаясь кадрами из его собственных отношений с Ынсоком. Музыка в клубе сменилась с техно на более чувственную и сексуальную, и Вонбин решил воспользоваться этим, вновь пригласив Минджон на танец. Теперь они двигались медленнее, заняв центр танцпола, и Вонбин обнаружил, что Ынсок наблюдает за ними, держа в руках полупустой бокал с клубничным коктейлем. Отличная возможность для смены тактики. Вонбин сосредотачивается на мечтательном лице Минджон, поместив ладони на её талию, чуть приобнимая. Девушка не оказывает сопротивления, наслаждаясь лёгкостью медленного танца в компании приятного парня. На задворках сознания она помнила про Ынсока, но сейчас ей было хорошо, сейчас она была в своей стихии, которую её парень не стремился разделять. Но было ещё кое-что, затуманивающее её разум. Минджон не догадывалась, что в бокале с клубничным коктейлем, любезно предложенным Вонбином, была доза водки, делающая её тело воздушным. — Наверное, Ынсок хорош в постели. Вопрос прозвучал, скорее, как утверждение, но Минджон не заметила подвоха и сконфуженно отвела взгляд от Вонбина в сторону. — Мы… пока ещё не на той стадии отношений… Вонбин удивлённо округляет глаза, не ожидав такого ответа. Значит, Ынсок строит из себя девственника перед девушкой, навязанной родителями? Или Минджон у него не единственная и он истощает свою секс-энергию с другими? Полгода воздержания звучит как абсурд, но не в случае Вонбина, который всё ещё хранит глупую верность тому, что уже разрушено. — Оу. Он вполне соответствует образам прекрасных принцев из сказок. Ну, а поцелуи? Знаешь, такие страстно романтичные под дождём, как в фильмах. Минджон краснеет, не замечая, как расстояние между ней и Вонбином сокращается, а его широкие ладони плавно сползают с её спины на поясницу. Кажется, это несколько отличается от их привычных взаимодействий во время репетиций, да и вообще они за этот вечер разговаривают больше, чем за всё время до этого. — Нет, под дождём пока не целовались. Но это звучит очень интересно. Вонбин вспоминает, как однажды они с Ынсоком попали под ливень после занятий, и целовались под цветущей сакурой. Поцелуи были мокрыми и солёными, одежда неприятно липла к телу, и они спешили в общежитие, где в маленькой комнате Вонбина никакой ливень не мог помешать ему и Ынсоку наслаждаться друг другом. — Значит, ты пока ещё на половине пути к познанию истинной прелести отношений. Наверняка тебе хочется вот так чувствовать ладони Ынсока на себе, пока он целует тебя? — Вонбин двигает руки чуть выше, обвивая пальцами тонкую талию Минджон и, набравшись смелости, запускает их под край её блестящей майки. — У Ынсока мягкие губы, верно? Он может целовать не только твои губы, оставляя влажные следы. Ты часто представляешь, как Ынсок позволяет себе больше и целует тебя ниже шеи? Что, если он доберётся до твоих эрогенных зон? Наверняка это приятно — чувствовать его шершавый язык на своей нежной коже. Минджон ахает, не зная, что ответить на всю эту тираду. Тем временем, Вонбин продолжил выбивать почву из-под ног ничего не понимающей девушки. Он склоняется к её шее, вдыхая тонкий аромат цветочного парфюма. Минджон хорошо пахнет — такие запахи всегда нравились Ынсоку, но естественный аромат Вонбина был его фаворитом, особенно, смешавшись с терпким запахом секса. — Думала ли ты о том, как Ынсок медленно избавляет тебя от одежды, целуя каждую частичку твоего тела? Возможно, он начнёт с лодыжек, поднимаясь выше к твоим бёдрам. Знаешь, как приятно ощущаются поцелуи на внутренней стороне бедра? Он будет целовать там, придерживая тебя, пока его глаза смотрят с вызовом. — Что ты такое говоришь? Откуда ты можешь такое знать? — Минджон слабо пытается отстраниться, но её тело уже подверглось алкоголю, и она безвольно обмякает в крепких объятиях Вонбина. — Ну, Ынсок ведь идеальный парень для тебя, верно? Повернёт тебя вот так спиной к себе, — Вонбин действительно меняет их с Минджон положение в танце, который давно уже превратился в прелюдию. — И будет целовать шею под волосами, опускаясь к россыпи веснушек на лопатках. У тебя есть веснушки? — Нет… — горячее дыхание обжигает шею Минджон, заставляя съёжиться в руках парня. Внезапно, она поняла, что Ынсок смотрит на них, не сводя глаз. Даже телефон отложил в сторону, а такое случается крайне редко. Значит, ей удалось вызвать укол ревности. Даже если Вонбин помогает ей в этом весьма неожиданным способом. Теперь она вслушивается в его речь, представляя себе Ынсока. — Ну, не веснушки так родинки. Каждую Ынсок пересчитает губами, оставит засосы над ключицами, и обхватит под рёбрами. Знаешь ли ты, как сильно ему нравится чувствовать хрупкость и нежность в своих руках, пока ты растекаешься в его объятиях, как сливочное масло? Мысли путаются хаосом в голове Минджон, шестерёнки лихорадочно крутятся в воспоминаниях о том, что Ынсок что-то говорил о своих предыдущих отношениях и, по всей видимости, бывшая девушка могла рассказать это Вонбину. Но шокирующая правда была на поверхности и это было слишком очевидным. — Зачем ты мне это говоришь? — Чтобы ты знала, чего у тебя никогда не будет, прелесть. Потому что на пике оргазма он никогда не произнесёт твоё имя. Вонбин не осознаёт последствий всех сказанных слов, но в одном он уверен точно — после такого выпада ни о каком танцевальном партнёрстве с Минджон не может быть и речи. Если Минджон не глупая, то должна догадаться. Ну, а если Ынсок будет до конца держать свою задуманную маску в отношениях с девушкой, то игра не стоила свеч и Вонбин просто снова разочаруется в жизни. Минджон смотрела на Вонбина не верящим взглядом — все эти моменты, связанные с Ынсоком звучат так, будто Вонбин самолично их испытал. В его больших чёрных зрачках плещется превосходство, а губы скривились в усмешке. Минджон выпутывается из его объятий с отвращением, как будто ладони Вонбина испачкали её, изранили нежную кожу грубыми прикосновениями. Она испуганно оглядывается и сердце замирает — Ынсока в клубе уже нет. — Надеюсь, ты доволен. С этими словами Минджон оставляет Вонбина одного на танцполе, стремительно удаляясь в сторону столиков друзей. Она всхлипывает по пути и просит кого-то из них отвезти её домой. Шотаро оборачивается, испепеляя осуждающим взглядом Вонбина. Поссориться с девушкой бывшего парня — сомнительный повод для гордости, но Вонбину всё равно. Теперь уже точно. Вечерний воздух после шумного клуба кажется оазисом в пустыне. Вонбин достаёт из заднего кармана джинсов пачку сигарет и с наслаждением делает глубокую затяжку. Он никогда раньше не курил до расставания с Ынсоком, но всё бывает в первый раз — первая любовь, первое разочарование, первая сигарета назло сочувствующему обществу. Вторая затяжка идёт сложнее, дым застревает в лёгких на фоне мыслей, лихорадочно крутящихся в голове Вонбина. — Не знал, что ты куришь. Губы Вонбина не успевают обхватить кончик фильтра сигареты — пальцы застывают в привычной форме, реагируя на внезапную фразу. — Не знал, что ты натурал. Ынсок выходит из-за угла, меланхолично рассматривая Вонбина. Он держит руки в карманах, пытаясь контролировать порыв потушить остатки сигареты так же, как и растоптать все его отношения. — У каждого свои недостатки. — Вот именно. Вонбин медленно курит, выдыхая горький дым перед собой, в сокращающееся расстояние между ним и Ынсоком. Разница в росте особенно ощущается, когда Ынсок нависает над Вонбином, заставляя смотреть в его глаза. — У меня не было выбора. — А сейчас? Ты под давлением осуждающего общества пришёл сюда? Скажи, Ынсок, — Вонбин стряхивает пепел на землю, чувствуя, как холодные пальцы Ынсока забираются под его топ, поглаживая чувствительную кожу. — Почему ты сейчас не с ней? Она ведь лучше меня, её выбрали твои родители. — Ты ничего не знаешь, Вонбин. — А что тут знать? Ты бросил меня, захотел показать себя таким же, как и все эти «нормальные» — лицемерные и злобные, потому что не имеют настоящего счастья. Ынсок не выдерживает, затыкая рот Вонбина поцелуем. Языки сталкиваются в борьбе, непонятно, чья инициатива сильнее. На мгновение, Вонбин чувствует себя изголодавшимся по присутствию Ынсока, но теперь он не может так просто сдаться. Всё равно это не имеет никакого смысла. Вонбин разрывает поцелуй, напоследок до боли прикусив нижнюю губу Ынсока, и тяжело дышит, закрыв глаза. — Ты на вкус как ядовитая ревность. Сколько ты выпил? — Достаточно, чтобы рассказать ей всё о тебе. Только красок не хватило. — Вонбин размазывает кончиком пальца выступающую кровь по губе Ынсока. — Вот теперь ярче. Ынсок не чувствует внешней боли — она глубоко внутри, разрастающаяся в геометрической прогрессии от каждого слова Вонбина. Ему было бы проще стерпеть удары, чем видеть пустоту в его бездонных глазах. — Я скучаю по тебе, Вонбини. «Я тоже». Вонбин не озвучивает ответ — его можно просчитать по отчаянному пульсу на запястье, в цепком плене пальцев Ынсока. Они прислонены друг к другу лбами, невысказанные слова висят тяжёлыми атомами между ними, прежде чем Вонбин шепчет в губы Ынсока: — Отвези меня домой. «Сделай меня снова своим. Разрушь меня».