Время до рассвета

Очередной вечер заканчивался уходом солнца за горизонт. Тихое пение ветра разносилось едва уловимым шелестом листьев, природа готовилась ко сну. Где-то вдалеке слышалось щебетание птиц. Этот день скоро закончится и уйдёт в небытие как и многие дни до этого, всё это уже было, всё это уже стало привычным. Очередная книга, очередная чашка кофе и очередная безрезультатная попытка уйти от реальности. Уйти от него. Выкинуть из головы, растоптать воспоминания о нём, а ещё лучше возненавидеть. Но что-то не позволяло этого сделать, чувство привязанности мягко придерживало за плечи всякий раз, как только Клэрис намеревалась совершать взрывные поступки. Восхищение и отвращение не позволяли сложить о докторе Лектере стабильного мнения. Это было очень проблематично. Голова была пуста, никакие мысли не посещали пытливого агента, что было очень необычно, ведь зачастую Старлинг терзала себя раздумьями, сидя на этом самом кресле, выпивая кофе в не самых безопасных количествах, думая о том, что Лектер бы этого не одобрил. Интересно, что сказал бы Ганнибал, увидь он её сейчас в таком состоянии? Такую раздавленную и отчаявшуюся? Жалкое, должно быть, зрелище. В ушах звенело, тупая боль пульсировала в висках, птичка Старлинг отставила чашку на журнальный столик, куда тут же отправилась и книга, из середины которой выглядывала закладка. Она прикрыла глаза, безвольной куклой разваливаясь на кресле, надеясь хоть на немного переместиться в царство Морфея. Последнее время она почти не спала, каждую ночь проводила в каком-то нервном ожидании чего-то. Ожидании его. Отчего-то Клэрис была уверена, что он навестит её, пожелает взглянуть на неё ещё раз, но доктор, словно ещё больше издеваясь над бедной девочкой, так и не появлялся. Он словно проверял её на прочность. Металл при нагревании может накалиться до бела и стать хрупким, что сейчас и случилось с крошкой Старлинг. СМИ, суды, отстранение от должности – всё это слишком резко свалилось на неё, и сейчас она ждала поддержки от того, кто действительно мог её дать. Ганнибал Лектер всегда выступал в роли заботливого покровителя, пусть и не отказывал себе в удовольствии указать Клэрис на её пробелы в знаниях, он действительно помогал ей, и появлялся тогда, когда был необходим. Где же он сейчас? Вновь испытывает её? Сейчас это неуместно, вероятно, у доктора есть другие причины. Она будет ждать столько, сколько потребуется, и, в итоге, он наградит её за терпение. Раньше или позже, но это произойдёт. Клэрис улыбается своим мыслям, встаёт кресла и направляется в свою комнату, медленно поднимаясь по деревянным ступенькам. Шаги её легки и почти неслышны, словно она старается кого-то не разбудить. Или, быть может, спугнуть. Она никуда не торопится, замирает на последней ступеньке и вслушивается в темноту. Тьма отвечает на её молчаливый вопрос тишиной, и агент, более уже не останавливаясь, доходит до спальни и запирает за собой дверь. Прислоняется спиной к двери, окидывая свою постель тоскующим взглядом, и, наконец вспомнив, зачем она сюда пришла, подходит к шкафу. Её не интересует одежда, Клэрис нужна самая верхняя полка, там она найдёт деревянную резную шкатулку, – Старлинг даже не вспомнит, откуда она у неё, – а в шкатулке будет письмо. Его письмо. Она действует осторожно, когда бумага оказывается в её руках, бережно проводит пальцами по ровному каллиграфическому подчерку и улыбается, вновь и вновь перечитывая уже известные ей наизусть строки. Это становится утешением, пусть и ненадолго, но сейчас ей легче. Клэрис действительно отдала бы многое, чтобы сейчас он оказался рядом. Эмоции бьют через край, и раскалённый метал даёт трещину. Жизнь в очередной раз доказывает агенту, что она – человек, что она, как и все остальные, тоже может что-то чувствовать. Слёзы замирают в ясных её глазах, когда она осторожно складывает лист в руках, намереваясь обратно спрятать его в шкатулку, к которой вернётся теперь не раньше, чем через неделю но замирает, словно её окатили ледяной водой, замечая строки на обратной стороне листа. Эйфория и страх перемешались воедино. В голове гулом разносилась одна только мысль:"Он был здесь. Он был здесь!" Руки задрожали, сама Старлинг быстро подбежала к светильнику, включая его, и вновь посмотрела в письмо. Да, всё тот же каллиграфический, до неправильности ровный почерк. Сомнений более не было. Клэрис, усевшись на край кровати, стала зачитывать вслух: "Дорогая Клэрис, Мне льстит мысль о том, что Вы решили сохранить это письмо, за что я Вам очень благодарен. Можете не беспокоиться, в моей голове ни одной дурной мысли касательно Вас. Я не буду пытаться вразумить Вас насчёт бюро, нет, не стану убеждать в правильности моих действий, это будет излишне по отношению к Вам. Вы настрадались вдоволь, милая Кларисса, наблюдать за Вами, пока Вы находитесь в таком состоянии – мучение. Я помогу Вам, если Вы этого желаете. Вам стоит лишь попросить, и я без колебаний выполню, и неважно, что это будет. P.S. Простите мне мою дерзость, Клэрис, у Вас очаровательно тонкие ключицы, я не могу этого не отметить." – О Боже, доктор Лектер, – Старлинг не в силах более сдерживать горячие слёзы, и они безвольно скатываются по бледным щекам, оставляя за собой влажные дорожки. Маленькие капельки падают прямо на письмо, и некоторые буквы начинают расплываться, от осознания этого, Клэрис медленно откладывает листок на прикроватную тумбочку и отчаянно утыкается лицом в ладони. Мысли вихрем проносятся в голове, отчего боль только усиливается, а мир перед глазами застилают слёзы. Она не знала, здесь ли сейчас Ганнибал Лектер, и, пожалуй, не желала этого знать, меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы он увидел её такую – слабую и рыдающую. Старлинг даже не пыталась думать о том, как именно и когда была сделана эта запись, сейчас это не имело смысла. Если он не захочет, она его не увидит. – Это так жалко, да? – Клэрис выключает светильник и, усмехнувшись, продолжает. – Не знаю, чего я боюсь больше, того, что вы здесь, или же того, что вас здесь нет. Она улыбается куда-то вглубь комнаты, где видны лишь тёмные очертания шкафа. Вокруг тишина, томящая, противно давящая на уши, ни слышно ничего, даже её собственного дыхания, сбитого из-за слёз. Всё это показалось вдруг очень неправильным, чужим и чуждым, словно её сейчас не должно здесь быть, словно её время ещё не пришло. Клэрис устало прикрыла глаза, надеялась, открыв их вновь, очутиться где-нибудь на краю земли, там, где она будет ощущать себя свободной. Но увы, перед глазами была всё та же комната, освещённая тоскливым светом луны. Боковое зрение зацепило какое-то движение, совсем незначительное, и, не будь Старлинг агентом ФБР, она не придала этому значение. Но, в контексте всего происходящего, пазл складывался быстро и точно. Отчего-то она уверена, что он здесь, уверена, что он наблюдает за ней из темноты. Бегло смахивая влажные последствия слёз с лица она протягивает руку в темноту, и тихо, едва слышно произносит: – Вы нужны мне, доктор Лектер, – её голос задрожал, – я не справляюсь без вас. Прошло пару мгновений, прежде чем Клэрис ощутила, как её ладонь бережно сжала сильная рука, после чего увидела перед собой элегантный мужской стан, обрамлённый лунным светом. Доктор Лектер здесь, с ней, совсем-совсем близко, и она молчаливо радовалась этому. – Я рядом, Клэрис, – Ганнибал склоняется навстречу Старлинг, подносит изящную ладонь к лицу и оставляет на светлой коже ласковый поцелуй. Старлинг, пробыв в замешательстве всего пару мгновений, вскакивает с постели, стирая все формальности и рамки, которые так старательно всё это время выстраивала, и прижимается к Лектеру, отчаянно цепляясь за его одежду, сжимая её в своих руках. Она злилась, злилась и на себя, и на него, но больше не проронила ни слезинки. Он был рядом, осторожно сжимал её в объятиях и ласково гладил по волосам, и этого было достаточно, чтобы Клэрис, наконец, спокойно выдохнула. – Я ждала вас, доктор Лектер, – Клэрис смотрит в его глаза, карие, завораживающие, и вдруг понимает, что сейчас она готова пойти за ним куда угодно, готова принять даже с его незаконным прошлым, готова убить за него, если потребуется. – Иначе меня бы здесь не было. Старлинг, ведомая желанием прикоснуться к нему, почти с детским восторгом осознала, что спустя столько времени она может это сделать. Мягко, – словно боясь, что он исчезнет, что всё это окажется её сном, и она проснётся на том чёртовом кресле, – Клэрис очертила пальцами линию его челюсти и осторожно коснулась его губ. Лектер с привычным спокойствие наблюдал за каждым действием агента, и позволял всё, чего она только захочет. – Стоит спросить разрешения? – Клэрис робко подняла глаза, неловко улыбаясь, отчего Ганнибал не мог не усмехнуться, плавно перемещая ладони с её плеч на талию. – Это значит "да"? – Делайте всё, чего только пожелает ваша душа, Клэрис, – Лектер с удовольствием отмечает загоревшиеся энтузиазмом глаза напротив и продолжает, когда она замирает в нерешительности всего в паре сантиметров от его лица. – Смелее, Клэрис, я не кусаюсь. Иронию этой фразы Старлинг пропускает мимо ушей и в уже следующую секунду касается его губ своими, вкладывая в это действие всё, что скопилось внутри, и с восторгом ощущает себя свободной. Здесь, в его руках, никакие другие проблемы не имели смысла и казались никчёмными. *** Луна, пробиваясь сквозь оконное стекло, привычно освещало постель Клэрис Старлинг, в которой она обычно и проводила свои беспокойные ночи. Но теперь всё было иначе, птичка Старлинг умиротворённо дремала, обвив руками мужскую фигуру рядом с собой. Однако идилия не продлится вечность, и утром Клэрис проснётся одна, он вновь исчезнет на неопределённый срок, и всё, что останется после него – пульсирующая тоска где-то под рёбрами. Но это будет чуть позже, и эти несколько часов до рассвета они всё же проведут вместе.