Работа над ошибками

Огромный спортивный зал полон шума и света. Трибуны до отказа забиты учениками, преподавателями университета Бэйхан и их гостями. Над всем помещением плывёт громкая музыка, внося ощущение праздника в царящую атмосферу. Предстоит первый матч по баскетболу в этом сезоне, и зрители полны предвкушения. Пожалуй, единственный, кто не кажется взволнованным и счастливым, сидит сейчас с каменным лицом на месте для важных гостей и отчаянно мечтает оказаться как можно дальше от этого торжества жизни. Его волнует один единственный вопрос: пришёл бы он, если бы Цзян Си не надавил на него? Учёный, конечно, сопротивлялся, как мог, но было ли это искреннее нежелание присутствовать на матче или исключительное упрямство? Изначально физик действительно не собирался идти, ведь что он знает о баскетболе? На первый взгляд, правила предельно просты: десять игроков пытаются закинуть как можно больше мячей в кольцо соперника. Но если есть желание понимать, что на самом деле происходит на площадке, нужно разбираться в таком количестве нюансов! И, хотя Чу Ваньнину ничего не стоило, он намеренно этого не делал. Какой смысл? Зачем ему это? Однако, чем ближе была дата предстоящей игры, тем больше просмотренных матчей НБА значилось в истории поиска его компьютера. Он убеждал себя, что это праздное любопытство, что соревнования действительно интересны, что он просто расширяет кругозор, в конце концов... Что это совершенно точно не из-за Мо Жаня! И, к тому моменту, как декан Цзян оповестил о необходимости его присутствия, физик сам склонялся к мысли, что не отказался бы посмотреть на матч вживую. Однако Чу Ваньнин не любил, когда его к чему-то принуждали, поэтому приказ руководства был воспринят в штыки. И, несмотря на то, что у него появился благовидный предлог для присутствия здесь, доволен он не был. Скорее, наоборот. Ему не нравится быть среди такого количества народа, ему не нравятся шум и суета... Но он отчётливо понимает, что пришёл бы сюда в любом случае. Даже зная, что будет испытывать раздражение и неудобства. Заранее предвидя плохое настроение и головную боль. И это не из-за игры. Азарт тут не при чём, как и чувство патриотизма по отношению к своему университету. Чу Ваньнин гасит тяжёлый вздох, на несколько секунд прикрывая глаза. Ну почему он готов снова и снова подвергать себя этой пытке? Разве не ясно, что нужно держаться от Мо Жаня подальше? Нужно, конечно. Но он и раньше это знал, только что от этого изменилось? Паршивый преподаватель из него получается, раз сам он, судя по всему, не учится на уроках прошлого. А может, наоборот, он специально, хоть и неосознанно, ищет возможности... Возможности для чего? Фантомное ощущение лихорадочного жара чужих рук на своём теле стало хорошей подсказкой для ответа на этот вопрос. О, небо! О чëм он только думает? С чего решил, что всё должно повториться? По какой такой причине что-то подобное тому, что было между ними, может случиться вновь? Совершенно очевидно, что Мо Жаню не нужно никакого повторения. Сцена в закусочной ясно дала понять, что юноша сожалеет о своём эксперименте. И его горячая искренность не оставила ни малейшего шанса для сомнений. Так на что же он надеется? Он так искусно обманывал себя все эти годы, так изощрённо лгал о том, что выбросил из головы Мо Жаня и всё, хоть как-то относящееся к нему, что сам начал верить в это. Ваньнин старательно гнал от себя все мысли, что так или иначе были связанны с бывшим учеником! И не его вина, что порой у него выходило из рук вон плохо. Что воспоминания, бывало, накрывали девятым валом, от которого не спастись, не укрыться, ведь они, подобно самой настоящей воде, просачивались даже через малейшую щель в его ментальной защите. "Ты нравишься мне..." Неосторожные слова мальчишки были отправлены на задворки сознания, едва успев коснуться ушей Чу Ваньнина. Он не хотел понимать их смысла, не хотел думать о подтекстах, не хотел цепляться, как за величайшую драгоценность в своей унылой жизни... Они были спрятаны где-то там, в пыли и во тьме, под толстым слоем ничего не значащей информации. Словно какая-то очередная несущественная ерунда, с которой сталкиваешься ежедневно и забываешь практически в тот же миг. Скрыты так тщательно, чтобы яркий свет разума не смог до них добраться, не попытался вытащить наружу, омывая надеждой, до блеска полируя верой. Чтобы не смог подобно талантливому скульптору, выточить из этого абсурда прекрасную и такую пленительную мечту. Мужчина не хотел питать пустых фантазий и жить иллюзиями. Но получалось всё хуже. "Очень нравишься... " Как спасительная мантра. Как разрушительное проклятье. Ведь насколько бы глубоко и надёжно не были спрятаны эти жестокие слова, поздно делать вид, что ничего не было. Чу Ваньнин знает о них. Непонятно, чего пытался добиться Мо Жань своим легкомысленным признанием. Может, очередного прощения? Физик не видит других причин для таких громких заявлений. И если самому подростку он готов был подарить своё снисхождение, найдя тысячи предлогов для оправдания, то свой собственный поступок объяснить не мог. Как не мог найти способ пощадить самого себя за безрассудные грёзы. Беда в том, что Чу Ваньнин не просто хотел повторения. Он жаждал большего. И этого не смогли изменить ни время, ни самообман, ни презрение. И не важно, как он выглядит в глазах людей, которые упорно пытаются возвести его на пьедестал, он сам прекрасно знает, что за человек это выдающееся светило науки, физик Чу Ваньнин. Слабовольная мразь. Он ощущает себя так, словно его вновь и вновь ведут на казнь, где Мо Жань - его личный палач, который должен довести дело до конца. И Ваньнин неизменно, совершенно добровольно, сам кладёт голову на плаху. Ведь столько раз он обещал себе, приказывал и уговаривал... Столько раз запрещал. Но стоило Мо Жаню вновь появиться в его жизни, как эти жалкие уговоры и запреты полетели ко всем чертям. Он закрыл лицо ладонями, с остервенением растирая его. Хотелось самым натуральным образом взвыть - всё равно в этой какофонии звуков его ни одна живая душа не услышит, но он только сильнее сжал зубы. - Полагаю, здесь не занято? - Раздаётся над головой Чу Ваньнина низкий голос. Физик рывком поднимает голову, чтобы встретиться с чуть насмешливым взглядом. Как ни странно, на сидении рядом с ним действительно свободно и учёному ничего не остаётся, как согласно кивнуть. Он уже натянул на себя маску, выкованную равнодушием и скукой, так что готов отыграть свою роль до самых титров. Ровно до того момента, как окажется за спасительной дверью съëмной квартиры. - Прекрасно. - Высокий мужчина в дорогом костюме просто перепрыгивает через ряд, чудом никого не задев, и вальяжно устраивается рядом с профессором. - Всегда хотел так сделать. - Не было возможности? - Всё же интересуется Ваньнин вместо приветствия. - Можно и так сказать. Не часто бываю на спортивных мероприятиях. - Мужчина ослепительно улыбается смягчая свою зловещую красоту. - Но сегодня вы здесь, Цзюнь. - Да, можно сказать, что сегодня особенный случай. Учёный даже отвлекается от своих мрачных мыслей, с любопытством глядя на собеседника. Чего же такого особенного было в предстоящем рядовом матче между двумя самыми известными высшими учебными заведениями двух самых известных городов Китая? Но его вопрос тонет в гудке сирены и последующем громоподобном рëве болельщиков. Игроки выходят на поле и Чу Ваньнин благополучно пропускает мимо ушей все озвученные комментатором девять имён, пока... - И, наконец, номер восемь - счастливая звезда* бэйханьской сборной, Мо Вэйюй. Казалось, рокочущая волна своим оглушающим приливом способна выдавить барабанные перепонки из ушей. Что ж, надо признать, Мо Жаня любил не только он. Парень же, раскинув руки, шутливым жестом давал понять, что забирает все эти бурные восторги, отправляя их в самое сердце. Губы профессора трогает едва заметная кривая ухмылка: этот ученик себе не изменяет. Он всегда любил внимание и признание. И теперь у него этого всего в избытке. Будто почувствовав, юноша смотрит точно в том направлении, где сидит Чу Ваньнин. Среди сотен людей, находит именно его, встречаясь с ним взглядом. Улыбка игрока становится шире, он поднимает вверх большой палец правой руки и что-то говорит. Но, разумеется, физик не может разобрать слов - ему бы разобраться с дыханием, которое непроизвольно учащается. - О, смотрите-ка! Это же тот... Ваш ученик, как там его? - Да, это Мо... - Первое имя парня чуть не сорвалось с губ, застревая где-то между зубов, которые приходится крепко стиснуть. - Это студент Мо. Непонятно, слышал ли его сосед хоть что-то из того, что говорил комментатор, раз не мог припомнить недавно озвученное имя, или просто не утруждал себя запоминанием. Однако, сам Чу Ваньнин с трудом и через раз разбирает слова. - ...Но нам остаётся только надеяться, что замена у Тунцзы равнозначна потерянному игроку, и зрелище предстоит стоящее. - Звучно летит над головами публики. Скорее всего, он говорит что-то ещё, но учёный окончательно теряет интерес ко всему, кроме одной единственной фигуры, что с невероятной скоростью передвигалась по площадке. Наконец, после трёх минутной разминки раздаётся ещё один сигнал сирены и начинается серьёзная игра. Хотя Ваньнин не может отделаться от мысли, что это больше похоже на настоящее сражение. Он смотрит. Не отводит взгляд, наблюдая. Пожирает глазами. Подмечает каждое действие, каждое движение. Скрип кроссовок по идеально гладкой поверхности площадки изредка перемежается громким голосом комментатора и истошными воплями болельщиков, при каждом удачном броске. Но мужчина не следит за мячом и не разбирает тактики, его привычно ослепляет яркая улыбка Мо Жаня, затмевающая всё и всех вокруг. Будто солнце вспыхивает, перерождаясь в сверхновую. При каждом попадании в кольцо шанхайцев, парень открыто смеётся, раздавая "пять" товарищам по команде. Он уверенно обходит защиту, завораживая зрителей невероятными данками* и не менее эффектными лэй-апами*, увеличивая счёт, действуя с остальными ребятами гармонично, будто единый отлаженный механизм. Чу Ваньнин чувствует себя, словно находится на грани помешательства: невозможно так смотреть на своего ученика, но он не способен отвести взгляд. Пусть и не вблизи, но он хочет насладиться этой возможностью сполна. Чётко очерченные мышцы рук и длинных ног красиво перекатывались при малейшем движении. Светлая форменная майка, напитавшись горьким потом, будто одержимая мощным телом, льнула к нему, не только не скрывая, а лишь подчёркивая рельефную спину и литую грудь. Исцелованная солнцем кожа, подобная разогретой бронзе, манила прикоснуться, исследовать все плавные изгибы, что она скрывает. С того самого момента, как юноша впервые откликнулся на своё имя, подняв руку вверх, преподаватель старался всячески избегать прямых взглядов. Боясь поддаться искушению и природному магнетизму своего студента, оказаться застигнутым врасплох парой проницательных черных глаз. Даже на индивидуальных занятиях он не рискует смотреть ниже подбородка юноши. Но когда их разделяет такое расстояние, Чу Ваньнин разрешает себе эту слабость. Это впервые, когда он может позволить себе рассматривать Мо Жаня так открыто. И это похоже на глоток воды среди выжженной пустыни, на миску рисовой каши для умирающего от голода, тёплый плащ для замерзающего от холода... Того холода, что давно пробрался под кожу, острыми зубами впился в кости, не собираясь ослаблять своей цепкой хватки. Всё это время его терзал холод одиночества. И, хотя он ни за что не согласится с этим, за прошедшие годы Мо Жань был не только причиной жгучего стыда, но и предметом отчаянной тоски. Он так скучал. - Ваш студент отлично играет. - Громко сообщает господин директор очевидную вещь, глядя на то, как Вэйюй пасует второму форварду*, который является капитаном команды. - Он собирается остаться в спорте? Ему светит блестящее будущее в баскетболе. - Я не знаю, чем он планирует заниматься после выпуска. - Чу Ваньнин, поглощённый наблюдением за парнем, отвечает на автомате и даже не замечает, насколько близко к уху склонился его собеседник. А ведь он и правда, мало что знает об этой обновлённой версии Мо Жаня. Очевидно, что тот уже не собирается идти работать поваром в ресторане, как заявлял раньше. О чëм он мечтает теперь? Что для него ценно? Какие привычки остались, а какие приобрёл? Пока из всего того, что преподаватель знал о нём в далёком прошлом, была замечена лишь привычка перекатывать шарик пирсинга во рту. Эта мысль потянула за собой непрошенные воспоминания и ещё более неуместную реакцию всего тела. Нет. Он не должен знать о нём больше, чем необходимо для выполнения поставленной задачи. - Это очень странно, не находите? - Почему? - Физик боится зайти в своих воспоминаниях слишком далеко, а потому отрывается от такого соблазнительного зрелища, как разгоряченный игрой студент, и разворачивается к мужчине. И если бы господин директор не успел немного отодвинуться, то столкновения было бы не избежать. - Обычно, кураторы очень хорошо знают своих подопечных, ведь им приходится много общаться. - Вовсе нет. - Лицо господина директора находится чересчур близко, как для простого знакомого. Это и лукаво сощуренные глаза, в упор глядящие на него, заставляют профессора смутиться и занервничать. - Мне не обязательно быть в курсе его планов на будущее, чтобы помогать в создании дипломника. - Тем страннее. Кажется, я припоминаю, как сестрица рассказывала о нём. Судя по всему, славный парень - душа компании, мечта девчонок, любимец преподавателей. Неужели, вы единственный, кто не попал под его очарование? - Чу Ваньнин уже близок к тому, чтобы начать злиться. Разве он нуждается в дополнительной информации об очаровании Мо Вэйюя? Ему ли не знать, как туго оно умеет связать чью-то душу, долгое время удерживая в надёжных тисках. И более того, спустя годы эти путы не только не ослабли, но наоборот, кажется, переплелись ещё крепче, не желая выпускать его из своих объятий. Ему ли об этом не знать? Учёный понимает, что если прервёт сейчас этот безмолвный поединок, то неосторожной колкой фразой, что вот-вот готова сорваться с губ, разобьёт хрупкое перемирие, которое установилось между ними. На самом деле, Чу Ваньнин многое слышал об этом мужчине. В основном, сплетни и не очень лестные. Но предпочитая полагаться на личный анализ человека, а не на злые языки, пока не может подтвердить или опровергнуть ни одну из них. Ведь до этого момента господин директор Цзюнь ничего плохого не делал. Даже наоборот, не единожды предлагал свою помощь. Но было в нём что-то, не дававшее покоя, не позволяло расслабиться в его присутствии. Какая то червоточинка, что заставляла всё существо подобраться и быть начеку. По правде, физик сам до конца не понимал, нравится ему это общение или нет, как и не мог решить для себя - стоит ли его вообще продолжать? Но его размышления прерывает громкий свисток судьи. Оба мужчины, словно вспомнив, где находятся, синхронно разворачиваются к игровой площадке. - Ох, какое грубое нарушение! - С сожалением замечает комментатор. - Что ж, можно понять капитана бэйханьцев, который... О, нет, но... Да, похоже, что Мо Вэйюй отправляется на скамейку запасных. Что ж, нам остаётся только надеяться, что он ещё вернётся в игру. Мо Жань выбыл? Но почему? Он же принёс столько очков своей команде! Чу Ваньнин сожалел, что упустил момент, когда это произошло, но в то же время сомневался, что смог бы понять причину такого решения капитана и тренера. На замену была дана минута, и учёный смотрит, как капитан идёт рядом с Мо Жанем, что-то быстро ему говоря. Затем с оттяжкой хлопает своего игрока по плечу и возвращается на поле в то время, как Вэйюй опускается на сидение, наклоняясь вперёд и пряча лицо в ладонях. ****** - Ты охуел, Вэйюй! - Кричит ему на ухо Ло Фэнхуа. - Не знаю, что за хрень с тобой творится, но ты подводишь всю команду, ты это понимаешь? - Прости! Прости... Дай мне шанс! Я всё исправлю. Я ещё могу всё исправить, только выпусти меня на поле. - Мо Жань в курсе, что действительно серьёзно облажался. Но в тот момент, когда он нашёл глазами Чу Ваньнина, увидел, как он смотрит на этого высокомерного ублюдка, как близко они находятся... В тот миг, как будто раскалённым железным прутом ударили по голове, раскраивая череп, прожигая мозг. Как можно было думать об игре в тот момент? Вот он и не смог. А теперь отправляется на скамейку запасных, отбывать своё наказание. - Досиди до конца второй четверти, а там посмотрим. - Капитан поманил игрока из запаса и, хлопнув Вэйюя по плечу с такой силой, будто вложил всю свою злость, проговорил. - Ты нам нужен, Мо. Приди уже, наконец, в себя. Вэйюй прекрасно понимает, о чëм он. Команда университета Тунцзы никогда не была слабым противником, а с заменой центрового* стала ещё сильнее. И угораздило же чëртового Лин Чу повредить колено именно в этом году! За четыре года противостояния, его тактику бэйханьцы изучили вдоль и поперёк. Но этот новенький оказался настоящим сюрпризом. Надо признать, неприятным сюрпризом. И хотя на площадке Мо выкладывался на полную, разрыв в счёте составлял жалкие девять очков. Национальных им точно не видать, если он застрянет на скамейке до конца матча. А у него на это есть все шансы: несмотря на то, что фол* не был засчитал, нарушил он и правда не слабо. - Она здесь? - Что? - Вопрос был настолько неожиданным, что парень чуть не подпрыгнул на месте, рывком отнимая руки от лица. - Да брось. В твоей ситуации это либо проблемы в семье, либо в отношениях. И, судя по цветущему виду твоего брата, с семьёй у тебя всё в порядке. - Что и говорить, а подмечено верно: сияющее лицо Сюэ Мэна, возникшее в дверях раздевалки перед игрой, можно было сравнить с поздним весенним снегом. Чистый, свежий, но стоит пригреть тёплому солнышку, звонкими ручьями растечëтся по округе, наполняя воздух влагой, а землю - жизнью. Чего это он сегодня такой довольный? Неужели только из-за того, что встретился со старшим братом? - Вы мой тренер или психолог? - Мо Жань понимает, что ответ звучит довольно грубо, но фраза уже брошена. Впрочем, сам мужчина, будто не замечает вложенные в слова эмоции своего игрока. - Иногда приходится быть и тем, и другим. - Старший наблюдает, как центровой команды противника играючи обходит защиту его ребят и эффектно закидывает мяч в кольцо. Восьмой за последние шесть минут. До конца второй четверти ещё семь, но если так пойдёт и дальше, им будет сложно вырваться вперёд. Даже если Мо Жань вернётся в строй. - Так что? Девчонка продинамила? Юноша не может не стрельнуть глазами туда, где сидит Чу Ваньнин. Сосед больше не нависает над ним, но Жаня всё равно корёжит от их близости. Продинамила? Наверное, можно сказать и так. - Это так очевидно? - Рассеянный, плохо спишь, плохо ешь... - Тренер по очереди загибает пальцы. - Для полноты картины осталось забить на учёбу. - Тогда она со мной даже разговаривать не станет. - Буркнул парень, представляя реакцию физика, если он скатится по всем предметам. - Это обнадёживает. - Студент непонимающе смотрит на наставника, пытаясь сообразить, на что тут надеяться. Наконец, он признаёт поражение. - Поясните. - Очевидно, раз ей не всё равно, как ты учишься, то и другие твои успехи её порадуют. Молодой человек удрученно опускает голову. Он сильно сомневается, что преподавателя вообще радует хоть что-то, связанное с этим учеником. - Только не в её случае. - Ты ещё молод, сынок. Часто женщины намеренно делают вид, что ты им не интересен, а на деле всё как раз наоборот. - Вэйюй смотрит на тренера, который так самоуверенно объясняет ему тонкости поведения противоположного пола. Интересно, если бы он признался, что причина его сердечной боли вовсе не девушка, а всем известный, глубокоуважаемый профессор Чу Ваньнин, тот бы так же распинался перед ним в попытках привести в чувство? - Боюсь... Что ей действительно всё равно. - Даже если и так, согласись, гораздо выгоднее, чтобы она видела твой триумф, чем бесславное падение. Мо Жань и так это знал, и, конечно же, предвидел, что мужчина будет задвигать ему что-то подобное. Но, одно дело знать самому, и совсем другое - услышать из чужих уст. - Намекаете, что если разгромим шанхайцев, она будет моей? - Грустно усмехается Мо Жань: с его бывшим учителем такие фокусы не прокатывают. Но в чём-то тренер, конечно же, прав. Уж лучше Чу Ваньнин станет свидетелем его сладкой победы, чем очередного позорного провала. И он даже знает, как этого добиться. Сирена оповещает о завершении второй четверти*. Первая половина матча сыграна со счётом шестьдесят три/сорок восемь в пользу гостей из Шанхая. - Намекаю, что победителю достаётся всё. - Отвечает мужчина, пока они вместе смотрят на приближающихся игроков Бэйхана. Если бы всё было так просто. ****** - Это было эпично! Это было чертовски зрелищно! Это было... - Да закройте его уже кто-нибудь, наконец! - Не выдерживает Мо Жань от души хохоча над Сюэ Мэном, который не может сдержать ни слов, ни восторгов. Да, это было на самом деле зрелищно. И, хотя Вэйюй действительно терпеть не может свое прозвище, но Императором его называют не просто так. Победа, может, и не была разгромной, ибо разрыв в три очка, считает юноша, так себе преимущество. Но его трёхочковый баззер-биттер* просто порвал зал, дав бэйханьцам возможность поспорить за Кубок в Национальных. - Тут без вариантов. - Лениво тянет младший Ханьсюэ, глядя на то, как павлин готов выскочить из своих брендовых шмоток от переполняющих эмоций. И, судя по взгляду, он, наверняка, был бы не против, чтобы выскочил. - Пока родник не иссякнет, его не заткнёшь. - Это тебя надо затыкать! А ещё лучше - намордник надеть!.. - Рядом с Мэем, Сюэ Мэн мгновенно переходил из одного состояния в другое. Но несмотря на раздражённый тон, сияние его никуда не делось - он лучился словно уран под ультрафиолетовой лампой. - Оу, тебе бы этого хотелось? - Игривые нотки, скользнувшие в тон Ханьсюэ, заставили Мэнмэна густо покраснеть до самых корней волос. - Ах ты!.. Вот, полюбуйся на своего лучшего друга, Мо Вэйюй! - Обратился к нему братец. - Ни стыда, ни совести! Представляешь, умудрился опозорить меня перед Учителем! - Перед кем? - Перед Чу Ваньнином, конечно же. Перед кем же ещё? - Подаёт голос старший из близнецов, всё это время наблюдавший за ними со стороны. - Очевидно, он единственный, кто заслужил носить этот титул пожизненно. Твой брат отказывается называть его иначе. Напоминание о Чу Ваньнине болезненно кольнуло где-то в районе рёбер. Всю вторую половину матча он запрещал себе смотреть в сторону преподавателя даже мельком. Не разрешал и думать о нём. Справедливо будет сказать, что львиную долю своей энергии он потратил именно на это. - Ты виделся с ним? Когда? - Перед игрой. - Но, как ни странно, Сюэ Мэн не стал пускаться в подробности этой встречи, чему Мо Жань был несказанно рад. Так вот, оказывается, в чем причина этого восторженного сияния. - Позже расскажу. Ты давай вали уже быстрее переодеваться, все только тебя ждут. А-Сы говорил, что столик заказан в каком-то новом ресторане. И кухня у них - одна из лучших в Пекине. Только представь, какой там ажиотаж! Так что, время - деньги. Они стояли возле раздевалки, баскетболист всё ещё был в мокрой форме, которая неприятно липла к телу. И, сказать по правде, он не сильно хотел куда-то ехать, как бы расчудесно ни готовили в этой "Башне Чжунцю". Больше всего на свете сейчас ему бы хотелось принять душ и оказаться в своей кровати, чтобы забыться в крепком и глубоком сне. И чтобы в нём не было никаких сновидений. Ни единого ускользающего обрывка. Но уговор есть уговор. К тому же, не каждый день один из твоих друзей становится женихом. Не успел он открыть дверь раздевалки, как на него набросились товарищи по команде, похлопывая по плечам и спине, выкрикивая его имя, титул и различные интерпретации кричалок, где они соединяются вместе. Скорее всего, видя его последние тренировки ребята вовсе не были уверены в том, чего именно им стоит ждать от одного из самых сильных игроков среди них. Но Мо Жань их не подвёл, и теперь буквально купался в тёплых лучах заслуженной славы и благодарности. Мало ли, какие желания у него сейчас на первом месте. Кто будет о них спрашивать? В любом случае, в покое его сегодня не оставят. Так почему бы ему не повеселиться с друзьями? Они так давно не собирались все вместе. ****** Чу Ваньнин смотрит, как обе команды покидают игровую площадку, провожая взглядом того, кто сегодня подтвердил своё звание счастливой звезды. Ликующие люди вокруг потихоньку начинают подниматься со своих мест, бурно обсуждая увиденное, делясь впечатлениями, скандируя имена любимых игроков. Учёный тоже начал было приподниматься, как был остановлен сильной рукой опустившийся на плечо. - Не торопитесь, профессор Чу. - Цзюнь привычно, по лисьи щурился, глядя на него. - Мало радости пробиваться к выходу в толпе оголтелых студентов. - Ленивая улыбка разъезжается по его красивому лицу, смягчая хищную остроту правильных черт. - Давайте немного задержимся. Чу Ваньнин не сильно хочет здесь задерживаться. Физик предпочёл бы оказаться дома, в тишине и, желательно, темноте своего одиночества. Нет, он не собирается прибегать самобичеванию или, наоборот, жалеть себя. Какой смысл? Он и так занимается этим достаточно часто. Но в словах мужчины напротив есть рациональное зерно, спорить с которым бесполезно. Толкаться со студентами за право как можно скорее покинуть зал он не намерен. И почему никто ещё не дошёл до создания телепорта? Учёный уверен, что станет первым, кто приобретëт эту бесценную вещь. - У вас есть планы на сегодняшний вечер, профессор? - О, да, у него есть планы. Например, забыться за работой или... Да какие могут быть "или"? Разве у него так много вариантов? Секундное замешательство было расценено, как ответ, и мужчина тут же продолжил. - В таком случае, у меня есть к вам предложение. Пожалуйста, подождите меня немного. Я улажу кое-какой вопрос и тут же вернусь к вам... - Но я ещё не давал согласия. - Резко замечает Чу Ваньнин. Пожалуй, даже слишком резко. Если честно, его смущает напористость этого человека. Особенно ему не нравится повелительный тон, из-за которого не всегда понятно обращается он к собеседнику с просьбой или же с приказом. - Если вы не одобрите мою идею, я только довезу вас до дома. - Цзюнь... - Время позднее, наверняка, вы устали за этот день. Мне просто хотелось бы оказать вам услугу. - Обычно, за услугу ожидают чего-то взамен. - Никакого подвоха! Обещаю. Считайте, что это дружеский жест. - Я не заметил, когда мы успели стать друзьями. - Ещё нет. Но я бы хотел с вами подружиться. Чу Ваньнин старался вести себя подчёркнуто холодно. Точно так же, как в тот вечер, когда они ужинали в том неприлично пафосном заведении. Но, оказалось, что лицо этого человека толще Великой Китайской стены! Неужели его и правда не отталкивало такое очевидное отчуждение? - Как выберемся отсюда, подождите меня в вестибюле. Обещаю, я быстро вернусь к вам. Зато он ничего и никому обещать не хотел. ****** Здесь достаточно шумно - многие ещё не успели покинуть здание университета. Но, к сожалению, не настолько, чтобы он не слышал каждое слово студенток, что сидели на диванчике поблизости от него. Своё место для ожидания Цзюня он выбрал, руководствуясь принципом незаметности: от всей этой суеты у него ожидаемо разболелась голова, так что встречаться, а уж тем более общаться с кем-либо из знакомых хотелось меньше всего. Очевидно, девушки тоже искали уединения, поэтому оказались так близко к его отдельно стоящему креслу, совершенно не замечая ещё одного слушателя их увлекательной беседы. - Я бы с ним сыграла в пару игр. Уверена, игрушка у него в штанах - что надо. - Можешь не сомневаться, там всё нормально. Но тут таких, как ты, желающих, полстадиона. - Так, может, познакомишь? Он же, вроде как, твой однокурсник. - Познакомить не проблема. Но вряд ли тебе что-то обломится, Лин-эр. - Это ещё почему? Не в его вкусе? - Да я вообще хрен пойми, кто там у него во вкусе. Он всех отшивает. Тактично, конечно, даже козлом не назовëшь, но... - Может, он пидор? - Он физик, и этим, пожалуй, многое можно объяснить. - Ага, а ещё он мужик, и я сильно сомневаюсь, что прям ни с кем не трахается. - Ну, по крайней мере, за четыре года обучения замечен в этом не был. Ни с девушками, ни с парнями. - Что-то я не заметила от него божественного сияния святой непорочности. - Откуда ему взяться? - Та студентка, что была сокурсницей объекта обсуждения, наклонилась к уху подруги и громким шёпотом продолжила. - Я слышала он в школе тоже звездой был, но не той, что в универе. Якобы, имел всех желающих. А желающих было прилично, сама можешь представить. - И после этого ты заявляешь, что мне ничего не перепадёт?! - Возмущение Лин-эр взяло верх над благоразумием, прорвавшись негодующим возгласом. - Да тише ты! Вон он идёт. - Чу Ваньнин не нуждался в наглядном доказательстве своих догадок того, о ком говорили девушки. - Сиди здесь, я его сюда приведу. Мужчина наблюдает, как студентка подбежала к вышедшему в вестибюль Мо Жаню, уверенно цапнула его под локоть и, не переставая что-то говорить, повела в их укромный уголок. Парень растерянно улыбался, явно не понимая, куда и зачем его тащат, но покорно плëлся рядом. - Вот, познакомься - моя подруга Лан Лан. Она учится на факультете искусств. Пришла поболеть за тебя. - Очень приятно с тобой, наконец, познакомиться. - Невинным голоском почти мурчит Лин-эр. Чу Ваньнина передёргивает от такой двуличности. Он крепко сжимает в руке смартфон, в котором пытался читать статью о последних достижениях в создании сверхлёгких металлов. И старается как можно более незаметно выглянуть из своего укрытия, чтобы посмотреть на всё это собственными глазами. Девушка беззастенчиво протягивает свою маленькую ладошку для рукопожатия. - Не каждый день выпадает честь быть представленной самому Императору. Она тихонько смеётся, стараясь скользнуть тоненькими пальчиками к запястью. Но молодой человек не собирается поддерживать эту лёгкую игру. Он в замешательстве чешет затылок, неловко растягивая губы в подобии улыбки. - Спасибо. Не многим девушкам нравится баскетбол. - Не так сильно баскетбол, как баскетболисты... - Эмм... Да, среди нас много хороших ребят. - Студент Мо, - похоже, что девушке надоело ходить вокруг да около и она решила пойти ва-банк, - не хотите сопроводить нас в клуб? Мы могли бы неплохо провести время. - Благодарю за предложение, но у меня уже есть планы на этот вечер. - Может, захватишь эти планы с собой? - Судя по голосу девушка была расстроена таким ответом, но юноша, похоже, наоборот, обрадовался отвертеться от сомнительной компании. - Боюсь, что это не в моих силах. Я уже обещал одному человеку. - О, "одному человеку"? Наверное, этот человек имеет большой вес в вашей жизни, раз вы так легко отказываете себе в удовольствиях ради него? Кресло Чу Ваньнина стояло чуть в стороне, зажатое между двух колонн, и с того места, где находились ученики, нельзя было сразу же увидеть его. Но Мо Жань будто точно знал, что он там. Словно в голове юноши был встроенный радар, настроенный на его персональную волну. Ничего не ответив своей собеседнице, он развернулся к физику, слегка склонив голову. - Здравствуйте, профессор. Девушки, как по команде, повернулись в ту же сторону. Не было смысла скрываться, поэтому немного подавшись вперёд, преподаватель сдержанным кивком поприветствовал всех троих. В глазах студентки из Бэйхана мелькнуло узнавание. Сдавленно пискнув, она вцепилась в руку озадаченной подруги и, буркнув о том, что им надо идти, потащила подальше от этого места. Не считая заметно поредевшую толпу людей, преподаватель и его ученик остались наедине. Последний делает несколько шагов, приближаясь к профессору. Мужчина острым взглядом скользит по парню, будто хорошо заточенным ножом срезает кожу. Тот всё ещё разгорячëн после игры, и это чувствуется даже на расстоянии. Физику хочется отодвинуться подальше, чтобы не ощущать на себе это мощное давление силы, но всё, что ему остаётся, вжавшись в кресло, сверкнуть предупреждающим "Не подходи". И, кажется, его невербальный сигнал принят. - Вы всё таки пришли? - После непродолжительного молчания нарушает неловкую тишину между ними Вэйюй. - Наш декан пригрозил лишить меня премии, если бы не пришёл. - А, так это из корыстных побуждений? - Ему кажется, что в глазах Мо Жаня, ярких, светящихся, всегда наполненных целым водоворотом эмоций, что-то медленно гаснет. И он отводит взгляд, думая о том, что его побуждения были намного более корыстны, чем какие-то деньги. - И как? Вам понравилась игра, профессор? - Я не разбираюсь в баскетболе. - Учёный возвращает взгляд на парня, стараясь звучать, как можно нейтральнее. Однако, медленно поползшие вниз плечи юноши, основательно колеблют его решимость, и он старается подсластить пилюлю. - Но ты молодец, здорово играл. Тут же отвесив себе хорошую мысленную затрещину. С Мо Жанем нужно быть как можно строже! Пусть обижается и злится, пусть что угодно делает, но лишь бы перестал так ярко улыбаться. Ведь эта его улыбка совершенно точно до добра не доведёт. - Правда? - Идеально ровные белоснежные зубы матово поблëскивают в лучах искусственного освещения, и Чу Ваньнин привычно поддаётся очарованию. - Так значит, вам понравился... Я? Эта вопиющая двусмысленность выбивает почву из-под ног, заставляя тут же нахмуриться и истово надеяться на то, что его смущение не так заметно, как ему кажется. - А-Жань! Вот ты где! - Чу Ваньнин не успевает отреагировать должным образом - холодно отчитать или, наоборот, наорать в запале гнева. Ему бы хотелось бросить в лицо ученика колкую фразу, что он всё тот же бессовестный наглец, но его опередили. Ши Мэй, как всегда прекрасный в своей нежной доброжелательности, лёгкой походкой почти летел к ним. - Учитель! Я так рад вас видеть. - Низкий поклон головы в его сторону говорит о глубокой степени уважения бывшего ученика, но физику от этого только хуже. - Так вы тоже были на матче? Преподаватель молча кивает, думая о том, что на самом деле Ши Мэй был бы самым милым человеком, что он встречал в своей жизни, если бы не одно но. То, как он берёт своей изящной рукой ладонь Мо Жаня, переплетая их пальцы, то, как ласково зовёт его "А-Жань", то, с каким восхищением заглядывает в глаза... Каждый раз, глядя на это всё, мужчина чувствует, как по венам начинает течь жгучая кислота, разъедающая его изнутри. И он не знает, как прекратить эту муку. - А-Жань сегодня был на высоте, согласитесь! Я просто глаз от него отвести не мог! - Его улыбка испепеляет, а слова бьют наотмашь, не хуже самой увесистой пощёчины. Ведь он тоже не мог отвести глаз. Смотрел, хотя и не вправе был. - Ши Мэй, меня, обычно, трудно захвалить, но тебе это всегда удаётся. - Шутя подмечает студент Мо, искоса поглядывая на застывшее лицо профессора. - Я говорю только правду. - Ши Мэй убирает прилипшую ко лбу юноши прядь волос, не до конца просохших после душа. - Простите, учитель, но, боюсь, нам пора идти. - Всего доброго. - Холодно отвечает физик, чувствуя, как от увиденного, внутри что-то с противным хрустом ломается. Он переводит застывший взгляд в телефон, что всё ещё держит в руках, но даже не видит экрана. - До свидания, профессор. - Последнее, что он слышит. Но лучше бы оглох. Цзюнь возникает перед ним внезапно, выводя его из кататонического ступора одним своим присутствием. По времени он и впрямь управился с делами достаточно быстро. Но по ощущениям прошла целая вечность. - О, вы хорошо умеете прятаться, профессор. - Мужчина улыбается, глядя на него и эту улыбку даже можно назвать милой. - Научите? Для меня это был бы бесценный навык. Очевидно, что господин директор пытался шутить, в попытке хоть немного подогреть ледяную ауру, что окутала Чу Ваньнина. Но последний не собирался поддерживать эту слабую попытку контакта. Его и без того не лучшее настроение рухнуло ниже самой низкой планки, став просто отвратительным. Кто бы мог подумать, что спустя годы, противиться магии притяжения Мо Жаня станет не только не проще, а, наоборот, сложнее? И как можно было предположить, что раньше, когда он считал, что сполна распробовал уксус на вкус, он и понятия не имел, что такое настоящая ревность. - Отвезите меня домой. - Просит он, всё ещё хмурясь и пытаясь мысленно привести себя в порядок. Он не имеет права на такие чувства к своему ученику. Ни любить, ни желать, ни ревновать... Ему нужно отпустить эти мысли, отпустить мальчишку. Мо Вэйюй волен идти куда хочет и с кем хочет, проводить своё время, строить жизнь так, как хочет. При чем здесь Чу Ваньнин, который по истечении этого учебного года навсегда исчезнет из его окружения? - Значит, вы не хотите поужинать со мной? В каком-то плане Мо Жань очень жесток. И Чу Ваньнин всегда знал об этом. Знал, но никогда ничего не делал, чтобы спастись. Возможно, считая, что заслужил. Но сейчас ему, как никогда, хочется притупить эту боль. Заглушить хоть чем-нибудь. - Ужин? - Чу Ваньнин старается не думать, что он собирается откровенно использовать этого человека в своих личных целях, но ведь это было не его предложение. - Замечательная идея.