Работа над ошибками

Он не понимал, что ему снится, но сами ощущения от сновидения были приятными. Будто ласковое солнце касалось его своими чистыми лучами и это было так... Уютно? Так тепло и комфортно. Чу Ваньнин очень редко испытывал подобное. Ещё реже ему снилось что-то хорошее. Поэтому просыпаться совсем не хотелось. Но какая-то смутная тревога на периферии сознания не давала соскользнуть обратно, в царство Морфея. С сожалением распрощавшись с идеей уснуть снова, он попытался ухватиться за это неприятное и навязчивое чувство, чтобы понять в чем дело. Долго гадать о том, что же именно его разбудило, не пришлось. Бззззз. Бззззз. Бззззз. Телефон, поставленный на "беззвучный", вибрацию, однако, не отключил. И теперь она настойчиво оповещала о том, что в это время кому-то срочно понадобилась его персона. Чу Ваньнин провёл по лицу раскрытой ладонью, будто смахивая остатки сна, и взял в руки мобильный. Кто бы это ни был, лучше, чтобы у него возникла действительно веская причина звонить ему среди ночи. Чего мужчина никак не ожидал, так это увидеть имя своего ученика на дисплее. - Мо Жань? - Уч-читель... - Пауза. - Это... Это и правда... Вы... - Пауза. - У-учитель... Заберите м-меня... Отсюда... Язык парня заплетался, и он безбожно спотыкался практически об каждое слово. Судя по всему, этот ученик мертвецки пьян! Чу Ваньнин нахмурился, от раздражения крепче стиснув в руке телефон. - Мо Жань! Ты хоть знаешь, который час? Зачем ты мне звонишь?! На фоне приглушенно ревела музыка. Он мог быть где угодно сейчас. Но Чу Ваньнин не желал разбираться с его местонахождением. Этот бесстыжий мальчишка переходит все границы! Казалось, ещё чуть-чуть, и его гнев вырвется наружу, перельëтся через экран прямо в лицо Мо Жаню отрезвляющей пощëчиной! Надо завершать разговор и возвращаться ко сну. А уж завтра он с него спросит по полной программе. - Я... - Пауза. Казалось, вопрос застал парня врасплох. - Я з-звоню... Вам... - Пауза. Чу Ваньнин уже подошёл к пределу своего запаса терпения. Пожалуй, стоит сбросить звонок и отключить гаджет, на случай если этому беспутному абоненту приспичит набрать ему снова. - У вас такой... Голос... Вы с-спали? Учёный прикрыл глаза, тонкими пальцами поглаживая переносицу. Силы небесные, за что ему всё это?! - Мо Жань, скажи своим друзьям, чтобы они посадили тебя на такси и отправили домой. Тебе тоже не помешало бы поспать! И протрезветь! Доброй но... - Учитель... - Ученик говорит тихо, практически шепчет, но этого хватает, чтобы учитель прервал свою гневную отповедь. - Я звоню вам... Чтобы вы... Забрали м-меня отсюда... Друзья... Все уе-хали... Я уже всех... Всех их отправил... - Вздох. Складывалось впечатление, что Мо Жань последние силы вложил в это пространное объяснение. Просто немыслимо! Время приближалось к двум часам ночи, и Чу Ваньнин ни за что не хотел покидать свою постель и мчаться неизвестно куда из-за этого глупого ребёнка. Но... Разве он мог бросить его непонятно где? Здравый смысл подсказывал, что да. Этот "ребёнок" и сам прекрасно о себе позаботится. Позвонил же он ему как-то, да и до этого, наверняка, выбирался и не из таких мест, и не в таком состоянии. Но другая его часть, та часть личности, с которой он не был близко знаком, требовала уже, наконец, перейти к решительным действиям и начинать собираться. Будучи мертвецки пьяным, Мо Жань в позвонил не кому-нибудь, а именно ему. Говорит ли это об особом доверии? Он не знал, но глупое сердце болезненно трепыхнулось и пропустило удар. Чу Ваньнин мог сказать заранее, что эта битва для него проиграна. Так. Для начала, успокоиться: - Где ты сейчас? - В туалете... - Я спрашиваю адрес, откуда тебя забрать. - Я... Я честно не знаю... Эт-то такой гадюшник, уч-читель... Вам здесь... - Вздох. - Точно не понравится... - Скажи название! - Цзуйюй... Это... Но-ночной клуб... Цзуйюй... - Не уходи никуда, я скоро буду. С каждым шагом, музыка звучала громче, а воздух становился всё плотнее. Будто он спускался прямиком в Преисподнюю. Преодолев все ступени, Чу Ваньнин оказался перед огромной и массивной двустворчатой дверью, в которой была ещё одна, обыкновенная. Рассудив, что входить надо в последнюю, он потянул за ручку. И, хотя, морально он был готов к тому, что увидит за ней, реальность оказалась куда громче и ярче! За все свои двадцать восемь лет Ваньнин никогда не был в подобных заведениях. В юности ему было не до веселья, - приходилось справляться с внезапными трудностями, а потом его поглотила учёба и наука. Да и если бы не было этих факторов, мужчина сильно сомневался, что ему бы пришлось по вкусу такое времяпровождение. Мигающие огни стробоскопов слепили глаза, а оглушающие басы грозили навсегда разлучить с барабанными перепонками. Но больше всего раздражало не это. Мокрые, разгорячëнные тела прижимались с разных сторон, и избежать этого не было никакого шанса. Мизофобия Чу Ваньнина кричала благим матом, но расслышать её здесь не представлялось возможным. Воняло потом, какофонией разномастного парфюма, алкоголем и дымом... И он не был уверен, что это только сигаретный дым. И как здесь можно найти Мо Жаня? Учёный закрыл глаза, считая до десяти. Самое главное сейчас, вытащить отсюда мальчишку. С рефлексией и негодованием он разберётся позже. Вроде, парень говорил, что находится в туалете. Только как к нему пройти? Спросить у кого-нибудь? Чу Ваньнин огляделся в поисках жертвы для допроса, но вокруг не оказалось ни одного адекватного, на его взгляд, претендента. Пока он оценивал степень вменяемости окружающих, в голову всё же пожаловала рациональная идея. Насколько хватало его познаний о данных заведениях, здесь обязательно должен быть бар, а бармен уж точно в курсе, где расположен санузел. Мужчина никогда не жаловался на свой рост, но на данный момент не отказался бы от лишнего десятка-другого сантиметров, чтобы хорошо рассмотреть помещение, возвышаясь поверх голов разношерстной толпы. Надо же знать, хотя бы, в каком направлении двигаться. Так, в итоге, ничего и не высмотрев, он подумал, что просто обойдёт клуб по периметру. Может, раньше ему, как-раз, попадётся искомое помещение. Решив начать с правой стороны, Чу Ваньнин очень быстро пожалел о своём выборе: чем дальше он продвигался, тем плотнее прижимались люди вокруг. И если в остальном пространстве танцующие рассредоточились более-менее равномерно, то здесь царило настоящее столпотворение. Не в силах больше терпеть это, физик собирался повернуть назад, и быстро понял, что больше не может контролировать движения, как прежде. Его будто захлестнула волна и теперь несло течением. Только куда именно? Вскоре, он получил ответ на свой вопрос. Он нашёл бар. Это была хорошая новость. Когда оглушенного звуками и неприятными ощущениями Чу Ваньнина вынесло вперёд, его взору открылась длинная полоса барной стойки. Несмотря на наличие стульев, за ними никто не сидел. Сваленные наподобие баррикады, они выступали в роли импровизированного ограждения, от обезумевшей толпы, напиравшей со всех сторон. На самой столешнице не обнаружилось ни стаканов, ни напитков. Бармен стоял тут же, но своими непосредственными обязанностями заниматься не спешил, вместе со всеми наблюдая за разворачивающимся зрелищем. И Чу Ваньнин смотрел тоже. Не мог не смотреть. Прямо на барной стойке, двигаясь в такт бьющим под дых битам танцевал юноша. Движения были медленными, пластичными и чертовски красивыми. Его стройное тело дразняще извивалось, вызывая бурю восторгов у публики. Джинсовая куртка уже была сброшена и валялась где-то в ногах. Плавными движениями он касался края своей майки, то задирая её, обнажая подтянутый живот, то вновь возвращая обратно, чем только подстëгивал неистовство зрителей. Его глаза были плотно закрыты, а высветленные волосы в полном беспорядке торчали во все стороны. Мо Жань. А это уже плохая новость. Чу Ваньнин стоял, как загипнотизированный, не в силах оторвать взгляд от лёгкой улыбки и густых, чёрных как смоль, болезненно изогнутых бровей. Будто школьник, испытывал настоящие страдания от всего происходящего. Хотя, Ваньнин не сомневался, что всё было, как-раз, наоборот. Оказавшись в центре внимания, мальчишка наслаждался устроенным представлением. Это было ясно по тому, как он двигался, как скользили его пальцы по собственному телу, как откровенно он ласкал себя. Сознание Чу Ваньнина кричало, что он не имеет никакого права смотреть на эти ключицы мелькающие в широком вороте майки, на острые тазовые косточки, выпирающие из под пояса штанов, которые уже едва держались на бёдрах. Но оно никак не могло перекричать оглушающую музыку и шум крови в ушах, пульсирующей ей в унисон. Тело Мо Жаня было очень хорошо развито для его возраста, гармонично сложенное и подтянутое, оно приковывало взгляды, побуждая присутствующих на более активные действия. Чу Ваньнин был уверен, что при виде танцующего юноши, не его одного одолевали порочные желания. Столько человек сейчас смотрят на его ученика, видя в нём лишь красивого парня, в компании которого неплохо бы провести время. Чу Ваньнина это бесит до зубовного скрежета. А ещё есть понимание того, что он сам такой же, как все эти люди. И отговорка, что ему от Мо Жаня нужен не только секс, что нужен весь он, без остатка, со всей его живостью и неоднозначностью, яркостью, взбалмошностью и упрямством, с его робкими, а иногда такими нелепыми проявлениями заботы, с его безобразным вероломством... Вот это вот всё - не работает. Потому что секса он хочет тоже. Не меньше, а, чëрт возьми, скорее всего даже больше, чем все те, кто стоит вокруг него. Особенно сейчас, когда этот негодник так откровенно демонстрирует себя, будто открыто заявляя, что доступен для любых, даже самых непристойных, предложений. Отвратительно. Чу Ваньнин с силой сжимает кулаки, понимая самую отвратительную вещь на свете. Он действительно доступен. Доступен для всех, кроме него. Но лишь в этом он может найти своё спасение. Себе он больше не доверяет. Ему не надо было приезжать и совершенно точно не стоило здесь находиться. Он должен был решить проблему другим способом. Без разницы каким, но только не так. Всё, что угодно, только бы не видеть этого всего! И хотя мужчина поднимает взгляд прежде, чем успевает что-то внятно рассмотреть, но ему кажется, что объем штанов в районе паха его ученика куда больше, чем должен был быть...Чëрт! Однако идея смотреть только на лицо тоже оказалась провальной. Чуть приоткрыв рот, парень медленно облизал полные губы, слегка прикусив нижнюю, делая их блестящими и ещё более манящими. Глаза резко распахнулись. Тёмный, влажный, немного расфокусированный взгляд бегло прошёлся по собравшимся людям, пока не встретился с растерянным - Чу Ваньнина. Улыбка стала чётче, развязней. Пальцы юноши скользнули вниз, цепляя край несчастной майки, для того чтобы сжимая еë, вновь подняться вверх, освобождая тело от очередного предмета одежды. Зрители взорвались аплодисментами и свистом. А учёный почувствовал, что огонь, сжигающий изнутри, вот-вот уничтожит его, оставив лишь жалкую горстку пепла оседающую в ладонях его бесстыжего ученика. Он больше не мог этого выносить. Нахмурившись, он отвёл свой взгляд от Мо Жаня, скрестив руки на груди. Кто бы знал скольких усилий ему это стоило! Он не собирался стаскивать этого засранца с барной стойки. Равно, как и оставаться здесь до завершения шоу, тоже. Краем глаза убедившись, что парень всё ещё смотрит на него, мужчина демонстративно развернулся и начал пробираться сквозь человеческую массу на выход. Ему показалось, как через бьющие наотмашь оглушительные басы пролетело звонкое "Учитель!", а после, толпа недовольно зашумела и всколыхнулась. Крепкая юношеская рука схватилась за обтянутое тканью ветровки плечо. - Учитель, постойте, не уходите! Обернувшись, Ваньнин увидел, что подросток всё ещё наполовину обнажён, хоть и сжимает в руках майку с джинсовкой. Мо Жань не занимается спортом. Он точно это знает, так как подросток частенько подчеркивал свою нелюбовь к бессмысленным дополнительным физическим нагрузкам. Но на занятиях физкультурой выкладывается по полной. Это учёный тоже знает. Ведь спортивная площадка так удачно расположена напротив окон его кабинета. А ещё, он очень удачно в курсе расписания школьника. Поэтому каждый раз, рассматривая своего ученика, выполняющего растяжку или играющего в командную игру вместе с одноклассниками, мужчина уговаривает себя, что не пялится, а просто отвлекается немного. Даёт себе отдых во время урока. Ведь он же не совсем двинутый извращенец. Хотя, кого он обманывает? Разве не он представляет себе как выглядит юноша, когда на нём нет спортивной формы? Когда на нём отсутствуют строгий костюм и рубашка цветов школы "Сышэн". По-правде сказать, Чу Ваньнин не знал, что скрывает одежда Мо Жаня, ведь без неё он парня ни разу не видел. До сегодняшней ночи. Но лучше бы он этого и не знал никогда. Оставаясь в неведении, он мог представить себе субтильное туловище подростка со всеми чертами ещё не ушедшего детства, хоть так охлаждая свой ненормальный пыл. Сейчас же перед ним было уже взрослое, крепкое тело, с плавными линиями мягко очерченного рельефа. Тёмная дорожка жёстких волос на твёрдом животе, уходящая вниз и тянущая Ваньнина упасть в самую грязь, где ниже - уже просто некуда. Разгорячëнный, с влажными, всклокоченными волосами, не где-то в нескольких метрах на высоте барной стойки, а совсем рядом, такой близкий... И такой соблазнительный. Мужчина старательно глядит мимо, не смея прямо посмотреть на своего ученика. Ведь куда более искушённый в таких вещах Мо Жань запросто прочитает тягучую, животную похоть, что не только затопила мрачной темнотой его взгляд. Но и заставила кипящую кровь устремиться к единственной точке на его теле. Как бы дико и неуместно это сейчас не было, но среди сотен незнакомцев, толкающих его с разных сторон, утопая в рёве малопонятной музыки и сыплющихся откуда-то сверху крупных блёстках, он неловко и совершенно откровенно возбуждён. И чувствует себя при этом так, будто это именно он стоит абсолютно голый перед своим учеником. Темнота и разноцветные блики, скачущие по всем поверхностям, играют ему на руку, старательно вымарывая предательский румянец с бледного лица. Если только мальчишка сделает ещё хоть шаг ближе, если только снова посмеет коснуться... Что тогда будет? Но Чу Ваньнин с ужасом наблюдает, что тот и правда шагает ему навстречу, поднимая руку к его лицу и выше, еле ощутимо касаясь волос. - Что ты себе позволяешь?! - Едва не рычит он от переполняющих эмоций, отшатываясь от подростка, как от заразного. Но может, он и правда заразился? Тяжёлой болезнью под названием "бесстыдство"? Все симптомы налицо. Мог ли он когда-то представить, что однажды весь его мир, который он никогда не ограничивал сингулярностью нашей вселенной, сузится до одного единственного человека. Мог ли вообразить, что станет такой лёгкой мишенью, что так запросто пойдёт на поводу у своих низменных инстинктов. Неправильно. Это так неправильно... - У вас в волосах конфетти застряли, учитель... - Мо Жань счастливо улыбается, демонстрируя несколько блестящих квадратиков в своей ладони. Ему ни за что нельзя потерять лицо перед своим воспитанником. Нельзя, чтобы он догадался, насколько Чу Ваньнину стыдно и неловко за свои чувства. Скорее, нацепить на себя привычную строгую маску, окружить бушующее пламя непреодолимой стеной, чтобы даже малейшего подозрения не могло возникнуть. Мужчина знал, что под влиянием сильных эмоций может совершать необдуманные поступки и сделать что-то непоправимое. Чего только стоил его эпатажный уход из "Жуфэн", из-за которого ему до сих пор немного досадно. И если сейчас он не даст выход своим чувствам, жди беды. Призывая на помощь всю свою злость и раздражение, о которых он совсем позабыл, увидев полу-профессиональный стриптиз Мо Жаня, физик делает то, что умеет лучше всего. Он, конечно, не алхимик, но переплавлять смущение в гнев научился мастерски. - Смотрю, тебе хватает сил и сообразительности на всякие непотребства! - Отмахнувшись от зависшей с конфетти руки, начинает отповедь Чу Ваньнин, с каждым словом всё больше входя в раж. - Если соберёшься ещё раз позвонить мне в таком состоянии, советую тебе хорошенько перед этим подумать! А ещё лучше - посмотреть на часы! - Чтобы юноша его расслышал, приходится кричать, и он делает это с полной самоотдачей, получая, наконец, такую необходимую эмоциональную разрядку. - Или ты специально позвал, чтобы я стал свидетелем твоего позора?! Бесстыжий и нахальный! Мне следовало тебя наказать, а не помогать! - Так накажите меня, учитель... - Несмотря на то, что в каждом отдельно взятом нет ничего предосудительного, все вместе слова мальчишки звучат так непристойно, что Чу Ваньнин невольно сглатывает, на несколько мгновений вновь отводя взгляд. Поэтому не замечает, с каким жаром его ученик следит за перекатывающимся кадыком при этом. Старательно игнорируя свою неуместную реакцию на это провокационное замечание, мужчина понимает, что действительно очень зол. И если бы образовательная система не наложила запрет на телесные наказания, физик от души отхлестал бы этого негодника какой-нибудь плетью. - Наказать тебя!? Будь уверен, завтра ты будешь наказан сполна! Ты даже... - Учитель, вам когда-нибудь говорили что когда злитесь, на рассерженного кота похожи? - Прервавшись на полуслове, Чу Ваньнин перестаëт себя распалять. Он, наконец, рискнул со всей внимательностью заглянуть в глаза своего ученика. Но не увидев там и намёка на здравомыслие, лишь раздражённо поджал губы. Какой смысл пытаться что-то донести до человека в таком состоянии? Когда это невозможное создание чёрте что вытворяло на барной стойке, учёный не особо присматривался, сбитый с толку зрелищем в целом. Но сейчас абсолютно точно ясно, что Мо Жань не так трезв, как могло бы показаться на первый взгляд. - Немедленно одевайся! - Учёный не собирался находиться в этом заведении ни минутой дольше. Не сказав больше ни слова, он развернулся, чтобы продолжить выбираться отсюда. Только, вот незадача, потерявшись в массе колышущихся людских тел, словно в сюрреалистичных джунглях, он вновь не знал, в какую сторону идти. - Уч-читель. - Парень опять схватился за его руку, посылая нервную дрожь по всему телу. А ещё, у подростка снова начал заметно заплетаться язык. - Нам в другую сто... Сторону. Чу Ваньнин увидел, что мальчишка надел свою футболку,с нарочито открытым воротом, наизнанку и задом наперёд. Чем, к вящему облегчению физика, скрыл все самые соблазнительные элементы анатомии на своём теле. Только руку его отпускать не торопится, напротив, вцепившись в неё, как утопающий в спасательный круг. - Нам... Нам туда... - Подросток кивнул головой в том направлении, куда им стоило идти и закрыл глаза, всё больше повисая на своём учителе. Что за игры такие? Только что он ведь был в порядке. Да, не сказать, что трезвый, но с координацией и дикцией всё было замечательно. Чу Ваньнину ничего не оставалось, кроме как закинуть руку школьника себе на плечо, и приобняв за талию, вывести его уже отсюда. Пока они поднимались по лестнице, преодолевая бесконечные ступени, Чу Ваньнин вспомнил, как ещё осенью ему точно так же пришлось тащить своего ученика до дома под проливным дождём. А Мо Жань при этом периодически бормотал что-то нецензурное о том, как же ему надоел физик и как бы он хотел никогда его не знать. Мог ли в тот момент мужчина предположить, что всё обернётся вот так, и ему ещё придётся потаскать на себе этого подростка. Однако, какая у него странная карма. Юноша еле переставлял ноги и, казалось, почти полностью отрубился, поэтому, несмотря на такую, почти интимную, близость, Ваньнин не испытывал ничего, кроме усталости и желания залезть на свою кровать, под одеяло, чтобы успеть ещё хоть немного поспать. Лёгкий ночной ветерок треплет волосы и приносит смешанный запах жимолости и жасмина. Весна в самом разгаре и это действительно прекрасно. После духоты вонючего клуба, Чу Ваньнину кажется, будто ему преподнесли драгоценный нектар, который возвращает к жизни и придаёт трезвость мыслям. Он пытается облокотить свою очаровательную ношу о стену, чтобы достать из спортивных брюк телефон и вызвать такси, но подросток стоять ровно упорно не желает, по стеночке то и дело съезжая вниз. Наконец, он устал бороться с неизбежным, просто позволив Мо Жаню сползти на землю и усесться прямо так: задницей на покоцанный асфальт. Было сложно представить, сколько же он выпил. Хотя, Чу Ваньнин уже довольно неплохо изучил привычки Мо Жаня, чтобы понимать, что дорога к его нынешнему состоянию вряд ли была вымощена только лишь алкоголем. Парень был довольно устойчив к выпивке, значит, наверняка мешал с чём-то ещё. Знать, с чем именно не особо хотелось, но чтобы привести это недоразумение в чувство, неплохо бы иметь хоть какое-то представление, чего он там в себя понапихал. - Мо Жань? Эй, Мо Жань? - Мужчина слегка потрепал сидящего перед ним юношу за плечо. Реакция - ноль. Легкие похлопывания по щекам тоже не дали никаких результатов. Наверно, надо всё же действовать не столь нежно. Звук хлесткой пощёчины, нанесённой тыльной стороной ладони, срикошетил от кирпичной стены, ударив прямо по виновнику. Чу Ваньнин и представить себе не мог, что окажется в такой дурацкой ситуации. Но, как ни странно, метод и правда сработал. Мо Жань открыл глаза, взгляд которых был кристально ясен. - Не надо меня бить, учитель. - Сказано это было чётко и без единой запинки. Что за чëрт? Если бы Ваньнин сам лично не слышал, каким голосом говорил его ученик по телефону, если бы не видел алкогольную пелену застилавшую его глаза в клубе, он бы подумал, что его разыгрывают. Юноша выглядел почти трезвым. Опять. - Ты можешь подняться? - Первым делом поинтересовался учёный, пытаясь усмирить свой гнев. Его выдернули из такого приятного сна, из тёплой и мягкой постели посреди ночи, для чего? Просто чтобы вызвать такси и отправить этого наглеца восвояси? Он ему что, нянька или личная секретарша? Грубые слова уже готовы были сорваться с языка. Но глядя на безуспешные попытки Мо Жаня встать на ноги, всё же понял, что всё не то, чем кажется, а если это и розыгрыш, то он зашёл слишком далеко. - Похоже, что нет, учитель. - Мужчина был окончательно сбит с толку: изъясняясь предельно ясно, парень совершенно не владел своим телом. - Чем же ты там таким накачался? - Не удержался от прямого вопроса физик. - Сначала мы только пили. Честно. - Уж куда честнее. Разве можно так искренне заглядывать в глаза своему преподавателю и тут же врать? Хотя, это же Мо Жань. Иногда физику казалось, что ложь стала настолько неотъемлемой частью пацана, что буквально въелась в его кости. Но почему-то именно сейчас Чу Ваньнин не сомневался в правдивости мальчишки. - Но после того, как я вам позвонил, один парень дал мне кое-что... - И что же это? - Ну... - Казалось, Мо Жаню было неприятно это говорить, но в итоге он всё же сдался. - Это экстази... Всего-то пол таблеточки! Как будто это уточнение могло хоть как-то повлиять на общую картину. Даже такой далекий от всех этих богемных развлечений человек, как Чу Ваньнин, знал, о чем говорит юноша. И сейчас он был в бешенстве, даже не собираясь это скрывать. Схватив ученика за отвороты джинсовки, он хорошенько его встряхнул, практически переходя на крик: - Какого чёрта, Мо Жань?! Ты так устал от жизни? Ты хоть понимаешь, что тебе могли подсунуть всё, что угодно?! Как... Как вообще тебе всё это попадает, ты ведь ещё даже не совершеннолетний?.. У законопослушного Чу Ваньнина в голове не укладывалось, каким образом семнадцатилетний подросток умудряется так легко доставать не только продукцию 18+, но и то, что вообще к продаже запрещено. Что и говорить, он действительно был очень далек от того мира, в котором жил человек, который так сильно ему нравился. - Ох, Жун Цзю не стал бы меня обманывать, ведь он хотел помочь... - Надо же, какой благодетель! И как, помогло? - Помогло*... - То, как это было сказано, как Мо Жань покраснел и отвел взгляд, только добавляло вопросов в голове Чу Ваньнина, но он не был уверен, что хочет знать на них ответы. Да и была ли эта реакция правдой? Ведь освещение здесь довольно скудное, вполне возможно, что он сам себе всё это надумал. Но мужчина не успел как следует ухватиться за эту мысль, как был сбит с толку внезапным вопросом: - Учитель... Вы что, переживаете за меня? Переживает ли он за этого бессердечного юнца? Да. Чу Ваньнин хотел защищать его, пусть даже от его же собственной дурости. Но много ли он мог себе позволить? И, что еще важнее, стоит ли это делать, при понимании, что чем ближе становится к этому парню, тем хуже справляется с ситуацией. Однако, разве он мог себе позволить не справиться? - Конечно, я переживаю, Мо Жань. - Как можно строже ответил он, заворачивая разгорающееся пламя противоречивых эмоций, в привычное раздражение. Мальчишка резко повернул к нему свое лицо, встречаясь с ним внимательным, тёмным взглядом, в котором было так много не высказанных вслух слов, что мужчина чуть не подавился второй частью своей фразы: - Я не могу не переживать за жизнь и здоровье своего ученика. - Пф... - Юноша издает звук, похожий на смешок и прикрывает глаза завесами густых черных ресниц. - Конечно... Чистое сердце учителя подобно золоту самой высшей пробы*. Его голос кажется надломленным и тусклым, будто эта фраза вызывает у него лишь досаду. Но, скорее всего, это из-за ударной дозы спиртного вкупе с запрещенными веществами, Чу Ваньнин не берётся назвать более точную причину. К тому же, учёный не может понять, сказано ли это всерьёз или всего-лишь очередная насмешка. Зная, что происходит с этим "золотым" сердцем, он, конечно, склоняется ко второму. - Я сейчас вызову такси и помогу тебе подняться. И всю дорогу до дома ты будешь вести себя, как идеальный ребёнок, ты понял меня? - Да, учитель... Мужчине вся эта ситуация уже порядком надоела. Хотелось быстрее вернуться к себе домой, чтобы забрать у этой ночи оставшиеся законные несколько часов сна. Разбираться с последствиями подростковой глупости они будут утром. А в том, что последствия будут, он даже не сомневался. Кое-как затолкав Мо Жаня на заднее сиденье подъехавший машины, Чу Ваньнин сел туда же, посылая небесам запрос о том, чтобы юношу не стошнило во время поездки. И, видимо, лимит неприятностей на сегодня и впрямь был исчерпан - дорога далась без происшествий. Школьник прислонился лбом к прохладному стеклу и практически сразу же вырубился, как только такси начало движение. Учитель старался смотреть в окно, но то и дело поглядывал на спящего. Забудет ли Мо Жань всё, что было в клубе? Ваньнин ужасно смущался при одной только мысли, что стал свидетелем того, что парень вытворял на барной стойке. И хотя он больше так и не посмел опустить взгляд ниже положенного, был почти уверен, что в тот момент юноша был возбуждён. В это время движения на дорогах практически нет и до дома они добираются достаточно быстро. Вот только теперь разбудить юношу не получается ни уговорами, ни пощëчинами. Водитель беззлобно посмеивается над ситуацией, замечая, что проще будет дотащить парня до кровати волоком. Что Чу Ваньнин с удовольствием сделал бы, пересчитав этой дурной башкой все немногочисленные ступени, ведущие в его квартиру. Если бы ступени не были каменными, а голова его ученика - так дорога ему. Поэтому, учёному не остаётся ничего другого, кроме как повторить свой подвиг в ночном клубе, подхватив бессознательное тело. Мо Жань не был лёгким, и к тому моменту, как преодолевается первый пролёт лестницы, физик чувствует выступившую на лбу испарину. Несмотря на приятную прохладу весенней ночи, ему очень даже жарко. К тому же, подросток, как будто, начавший приходить в себя, не только не помогает, а, наоборот, мешает, цепляя носками кроссовок все возможные выступы на их пути. Да, не такой мужчина представлял себе грядущую ночь, залезая в кровать накануне вечером. Выбившись из сил, Чу Ваньнин хотел повторить трюк возле стены, чтобы перевести дух и свободными руками достать ключи. Но стоило ему попытаться отстранить от себя юношу, как тот обвил его своими руками за талию. - Не надо... Не оставляй меня одного... - Прохныкал он где-то рядом с его ухом. Несмотря на то, что близость мальчишки была очень волнующа, учёный изо всех сил старался не поддаваться искушению прижаться к нему вплотную, крепко обняв и спрятав пылающее лицо на его груди. В замочной скважине щëлкнул замок, и они оба буквально ввалились узкий тёмный коридор. Он не успел включить свет, как ощутил под своими лопатками твёрдость стены, к которой был прижат. Мо Жань практически повис на нём, уткнувшись носом в шею. - Учитель... - От того, каким низким голосом было произнесено это слово, Чу Ваньнин забыл, как дышать. - Ты так приятно пахнешь... Губы едва не касались кожи, опаляя её горячечным дыханием, что заставляло толпы мурашек метаться по всему телу. - Почему ты всегда так приятно пахнешь?.. От такого фамильярного обращения и медленно доходящего смысла слов, немеет затылок, и мужчина не уверен, что это от негодования. Он понимает, что его ученик сейчас, самое лучшее, в полу бессознательном состоянии, а то и вовсе не соображает, что несёт. Да, совершенно точно, последнее. - Это известный брэнд, можешь в любом супермаркете купить себе такой же. - Растерянно шепчет Чу Ваньнин. Ясно, как день, что ответ здесь не требуется, надо просто поскорее протащить висящего на нём мертвым грузом Мо Жаня до дивана и скинуть его там, оставив до утра. Но ему, как никогда, необходимо услышать хоть что-то логичное и рациональное, чтобы начать уже двигаться, а не стоять истуканом, обнимая парня в ответ. Ему нужно отпустить Мо Жаня. Но руки слушаться не хотят. - Это не парфюм... Ты... Это ты так пахнешь, учитель... - Никто и никогда не говорил ему таких слов. Никто и никогда не был к нему так близко. Никто. И никогда. И это так неподобающе сладко, что у него мутнеет в голове. - Учитель... - Не убирая руки с его талии, другую парень положил мужчине на плечо. Они стояли практически вплотную друг к другу, учёный мог чувствовать жар тела в своих объятьях даже через два слоя одежды. Это было слишком интимно, слишком откровенно. Недозволительно. Недопустимо. Невыносимо... Но так упоительно, так пьяняще сладостно... Кровь бурлила, несясь по венам с утроенной скоростью, а мозг словно отключился, позволяя Чу покорно стоять тут, наслаждаясь мгновением незаслуженной ласки. Наступит утро и Мо Жань, скорее всего, даже и не вспомнит, что так настойчиво льнул к своему учителю, вдыхал его запах, позволял обнимать себя в ответ. Хотелось украсть у вечности этот краткий момент, чтобы сложить в свою шкатулку драгоценных воспоминаний, которые будет с трепетом перебирать потом каждое, в той жизни, где уже не будет Мо Жаня. Где он опять останется один и единственное тепло, что ему будет доступно - одеяло и батарея. - Учитель Ваньнин, ведь я же ваш ученик. Позаботьтесь обо мне... - Слова желанной патокой льются прямо в душу, а полные губы всё же скользят, задевая мочку уха. И от этого ощущение, словно электрический разряд прошивает всё его тело. Подросток прижимается к нему плотнее и пространства для догадок просто не остаëтся: Мо Жань действительно возбуждён. Вероятно, это ночь открытий. Ваньнин убедился, что не только тело юноши было отлично развито для его возраста. Бедром ощущая твёрдую, обжигающе горячую плоть, он внезапно понял, что в некоторых местах оно было даже слишком зрелым, и... Пугающе внушительным. От осознания того, насколько велико это жгучее желание сохнет во рту. - Ах... - Тихий вздох вырывается из его горла совершенно непроизвольно. Сколько бы он не пытался запретить себе, мужчина не может не реагировать на эту близость, ведь он так хотел этого. Было мучительно стыдно сознавать это, но вся эта ситуация заставляла Чу Ваньнина испытать доселе неизвестное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Однако, как ни странно, именно его голос, прозвучавший так непривычно тонко и мягко, в мгновение ока, отрезвляет его. Широко распахнув глаза, Чу Ваньнин резко оттолкнул от себя мальчишку. Тот с грохотом приложился спиной к входной двери, медленно оседая прямо на пол прихожей. В больших глазах застыла почти детская обида и полное отсутствие разума. Учёный сделал медленный вдох, затем выдох. Молясь всем возможным богам, в которых откровенно не верит, он просит о том, чтобы его ученик забыл всё то, что происходило сегодня ночью. Иначе, он просто не переживёт такого позора. Остаток ночи был безнадёжно потерян. Чу Ваньнин провертелся в постели до самого рассвета, пока, укрывшись одеялом с головой, не провалился, в поверхностный, беспокойный сон. Утро, судя по положению солнца за окном, довольно позднее, встретило его ароматами имбирного чая и чего-то соблазнительно вкусного. Но идти, выяснять, что же это, не было никакого желания. Будь его воля, он бы выставил этого мальчишку за дверь силой мысли. Лишь бы не встречаться с ним сегодня. Как ему себя вести? Что сказать? Помнит ли Мо Жань о том, что было в клубе? А после? Он чувствует себя старым, грязным извращенцем, пошедшем на поводу у своих желаний и совратившего малолетку, воспользовавшись его состоянием. Он понимал, что Мо Жань отнюдь не невинная барышня, и, если быть до конца честным, между ними ничего такого не было, но сути это никак не меняло. Будь парень не настолько пьян, никогда в жизни не стал бы говорить ему таких слов, прижимаясь в горячечном бреду. И совершенно точно не смог бы отреагировать подобным образом на их близость. Чу Ваньнин не позволяет себе допустить даже малейшую мысль, что такая реакция была именно на него. Нельзя подпитывать свои бредовые идеи пустыми фантазиями. Лучше сразу пресечь подобное. Он провёл ещё некоторое время в постели, думая о том, что вечно скрываться в комнате не сможет, и рано или поздно ему придётся встретиться со своим учеником лицом к лицу. - Учитель! - А этому негоднику, кажется, всё нипочём. Не успел Чу Ваньнин показаться на кухне, как был обласкан ослепительной улыбкой. Его милые ямочки пленяют своей сладостью и делают лицо Мо Жаня почти невинным. Но только физик ещё несколько часов назад был свидетелем того, что никакая невинность здесь даже рядом не стояла. Пока юноша наливал в хозяйскую чашку свежезаваренный чай и выкладывал на тарелку овощи, никто из них не проронил ни слова. Улыбка померкла, и было ясно, что Мо Жань заметно нервничает. Чу Ваньнин тоже не чувствовал себя спокойно, сдерживая бурлящий лавовый поток внутри привычной холодностью снаружи. Если кому-то здесь и стоит переживать за ненадлежащее поведение, то точно не ему. Он повторял это себе снова и снова, переодеваясь и выходя из комнаты. И теперь даже отчасти верил в это. - А ты? - Ровным голосом спрашивает физик, видя, что стол накрыт лишь на одного. - А я уже позавтракал. - Мо Жань садится напротив, нервно дёргает пальцами рук, сцепленных в замок, и блуждает взглядом по стенам, полу, окну - по всему, на что наткнëтся. Но на Чу Ваньнина не смотрит. Молчание затягивается и мужчина не рвётся нарушить его первым. - Я накосячил, да? - Наконец, решается школьник. - А сам как думаешь? - Я проснулся утром в вашей квартире, в истории вызовов ваш номер около двух ночи... Подозреваю, что накануне где-то я свернул не туда... - Подозреваешь? - Саркастично переспрашивает Чу Ваньнин. - А точнее сказать не можешь? - Нет... - Мо Жань поднимает голову и упирается своими тёмными непроницаемыми глазами прямо в его. - Ведь я. Абсолютно. Ничего. Не помню. И Чу Ваньнин верит каждому произнесëнному слову. Ведь он так отчаянно хочет, чтобы это было правдой.