Работа над ошибками

Весь понедельник Мо Жань ощущает себя, как на иголках. Он в пол уха слушает материал на уроках, и не слышит вообще, о чем болтают друзья. Поэтому, когда Мэй Ханьсюэ ощутимо пихает его в бок, оказывается застигнут врасплох. - Что? - Парень видит перед собой несколько пар глаз вопросительно уставившихся на него, но вообще не понимает, чего они хотят. Школьники стоят в коридоре, в ожидании звонка, и Мо Жань даже приблизительно не может вспомнить, о чем сейчас шла речь. Все его мысли в этот момент находятся в захламлëнной квартире на втором этаже старого дома. Он бы хотел знать, пришёл ли в себя Чу Ваньнин, лучше ему или хуже? Номера телефона преподавателя у него не было, да если бы даже и был, вряд ли Мо Жань осмелится написать ему. А дядя, которому он вчера добросовестно отрапортовал, что пациент скорее жив, чем мёртв, на связь больше не выходил. - Я что-то пропустил? - Сегодняшний день. - Машет на него рукой Ханьсюэ, внимательно заглядывая в лицо. - Впрочем, расслабься, ничего такого, чего ты не знал. - Например? - Например, через месяц, как ты помнишь, у меня день рождения. - Подаёт голос Чин Сюй, ученик параллельного класса, пожалуй, единственный из всей их многочисленной тусовки, кого можно назвать положительным со всех сторон. Но Мо Жань в упор не помнит про его днюху, уж извини. - И ты, конечно же, приглашëн. "Конечно же", мысленно усмехается Мо Жань. Но только он-то здесь при чëм? - А за неделю до этого праздник начала зимы, - перехватывает эстафету Мэй младший, - и Комитет Школьного Самоуправления, в котором наш дорогой Сюй-эр председательствует, пытается получить разрешение на проведение вечеринки по этому случаю. Но ответа от начальства всё нет. Кажется, Мо Жань понял, к чему они клонят. Сышэн частная школа и, как в любой другой частной школе, тут установлены свои порядки, во многом зависящие непосредственно от её главы, в лице директора Сюэ. Система образования здесь больше похожа на западную, и, хотя их, конечно, гоняют и в хвост, и в гриву, но ученикам не приходится буквально жить в этих стенах от зари до зари. Распределение интеллектуальной и спортивной нагрузки построено таким образом, что дети чувствуют себя более-менее людьми, а не табуном загнанных лошадей, пашущих на износ, как это происходит в подавляющем большинстве учебных заведений страны. Так же большим плюсом для учащихся (и не меньшим минусом для учителей, чего уж там!), является возможность проведения не только разного рода учебных и спортивных, но и различных увеселительных мероприятий, приуроченных к знаменательным датам и событиям в стране. Отчасти, Ученический Комитет Самоуправления для того и создан, чтобы вся эта предпраздничная херотень благополучно перекочевала с плеч преподавателей на более юные головы. Однако в этом году с ежегодным балом в честь начала зимы для старшеклассников вышла заминка. И, как ни странно, Мо Жань даже был в курсе, кого надо за это поблагодарить. Он до сих пор помнил колкую фразу Чу Ваньнина, что тот не нанимался вытаскивать в хлам пьяных школьников из сортиров. В тот раз он действительно не собирался подслушивать. Честно-честно! Просто разговор за закрытыми дверями шëл на повышенных тонах, а подросток всего лишь ждал своей очереди на посещение кабинета директора. Не его вина, что голос у дяди сам по себе довольно громкий, и пропустить его увещевания о том, что дети должны отдыхать, он никак не мог. На что учитель Чу рассерженным котом шипел, что эти, с позволения сказать, дети, сюда не развлекаться ходят, и что прошлого года ему хватило с головой. Этого Мо Жань тоже ну никак не мог не услышать. Перепалка была занимательная, но судя по тому, о чем сейчас говорят ребята, к общему знаменателю старшие тогда так и не пришли. В общем и целом, задача парня состояла в том, чтобы узнать у директора Сюэ Чженъюна на что рассчитывать школьникам, алчущим удовольствий, и донести им эту информацию, как можно скорее. Ну, чтобы знать заранее к чему и как готовиться, разумеется. Ведь в таких случаях неофициальная часть мероприятия куда важнее и желаннее, а подготовка к ней требует изворотливости ума. - Есть, с кем идти? - Пока остальные пустились в жаркий спор о том, как протащить цистерну алкоголя не замеченными, Ханьсюэ оттеснил Мо Жаня чуть в сторону. - Вообще без разницы. - Пожал плечами парень. На таких вечеринках работало правило "плюс один", давая возможность привести с собой любого человека, необязательно из школы. Но ему сейчас было совсем не до этого: до конца учебного дня осталось всего два урока, а в боковом кармане рюкзака лежат дарованные дядей ключи, и парень не может не думать о повторном визите. Пусть его никто об этом не просил, и объяснить своё появление в квартире учителя сегодня будет затруднительно, но соблазн очень велик. - С Мэнмэном пойду, он всегда свободен. - А вот и не угадал, они наверняка с моим братом вместе припрутся. - Я чего-то не знаю? - Удивление так велико, что Мо Жань отвлекается от генерирования дебильных предлогов и возвращается в реальность. На самом деле, если бы он не был уверен, что Сюэ Мэн нормальный в том самом смысле, юноша мог бы спорить на что угодно, что его братец стопроцентный латентный гей - настолько ярые гомофобные настроения он демонстрирует. Однако, признаться, когда он видит, сколько молодой господин Сюэ позволяет старшему Мэю, или с каким глубоким обожанием смотрит на Чу Ваньнина, его уверенность уже не кажется такой крепкой. - Ха, да они походу, поклялись друг другу блюсти целомудрие до конца дней своих. Уж поверь мне, там ничего такого - только крепкая мужская дружба. - Фу, как скучно. Даже думать о таком не хочу. Громко и резко звенит звонок, напоминая на чëм именно стоит сосредоточиться. Но силы его воздействия хватает лишь на то, чтобы разогнать школьников по классам. Мо Жань всё ещё не решил, как ему поступить, но больше склоняется к тому, что это не его забота. Всё же он потратил на Чу Ваньнина целое воскресенье - этого должно быть достаточно, чтобы не чувствовать себя обязанным. Именно так он считает, включаясь в учебный процесс почти в самом конце занятий и успокаивается. Квартира по-прежнему кажется пустой, но в этот раз, оставив все вещи в коридоре, он сразу проходит к хозяйской спальне. Чу Ваньнин, конечно же, обнаруживается здесь. Одеяло вновь сбито куда-то к ногам и частично подметает собой пол, подушка приютилась под рукой, тесно прижимаясь к боку, простынь в полнейшем беспорядке, а сам мужчина раскинулся на всю кровать, добросовестно изображая звезду. Видимо, день у него тоже прошёл не лучшим образом. Но дышит он ровно, погрузившись в глубокий сон. Мо Жань быстро отводит взгляд от подтянутого живота, открытого взору, и сосредотачивается на лице. Сейчас оно просто бледное, покрыто лёгкой испариной, и нет в нём той лихорадочной красноты, что так пугала вчера. Ко лбу прилипло несколько чёрных шелковистых прядок, создавая гармоничный контраст. Губы Мо Жаня тронула лёгкая улыбка. Ну что за невозможный человек? Несмотря на то, что вчера доставил столько хлопот, нельзя было не поразиться тому, что даже болеет он изящно. Подросток потихоньку подошёл к кровати и аккуратно, стараясь не разбудить спящего, убрал мешающие волосы. Они были тонкими и мягкими, и юноша подумал, что императорский шёлк должен быть именно таким на ощупь. Не отдавая отчёта своим действиям, он потянулся к голове, чтобы прикоснуться к остальным прядям. Однако, был безжалостно пронзëн холодным блеском прекрасных глаз феникса. Задумавшись о своём, парень пропустил момент, когда дыхание учителя изменилось и он проснулся. - Ты! - Эээ... Я. - Мо Жань застыл с протянутой рукой, а все мысли резко покинули место своего обитания, и он почувствовал себя ещё глупее, чем было на самом деле. - Что ты делаешь? - Голос учителя был слабым, как шелест бамбука, но даже так неплохо передавал раздражение своего обладателя. - Я... Я... - Мо Жань проследил за своей вытянутой рукой, и снова встретился с рассерженым взглядом. - Я хотел убедиться, что у вас нет жара, - наконец, нашёлся он, отдëргивая руку. - Убедился? Школьник понимает, что ходит по тонкому, хрупкому льду и в любой момент может провалиться, поэтому все свои шуточки задвигает куда подальше. - Да. - Значит, свободен. - Мужчина неловко приподнимается, пытаясь принять более достойное положение. И первая реакция парня - помочь, хотя бы подложить под спину подушку. Но его останавливает злобное шипение. - Разве я сказал что-то непонятное? Мо Жань поднимает руки в примирительном жесте, но уходить не спешит. - Всё предельно ясно. Даже такому непутëвому ученику, как я. Просто... - Надо срочно придумать предлог, чтобы переубедить учителя и остаться. Юноша не хочет, чтобы Чу Ваньнин снова был здесь один. Лихорадка отступила, но температура все еще держалась, хоть и не такая высокая. Не обязательно даже быть профи в таких вещах, чтобы видеть, насколько преподаватель измотан болезнью и ослаблен. Очевидно, что ему нужна помощь, но этот упрямец ни за что в этом не признается. Как назло, раздражение и гнев учителя действует на школьника негативно, если не сказать, разрушительно, изгоняя из него все толковые мысли. Экзорцист хренов. - Просто что? - Просто, меня же дядя прислал, чтобы убедиться, что всё в порядке. - Ну что за чушь он несёт?? - Он присылал вас вчера, ученик Мо Жань. Но даже если эта акция с продолжением, думаю, вы и сами видите, что я жив и вполне могу позаботиться о себе. Так он знает? У Мо Жаня язык чешется ляпнуть что-нибудь о том, что накануне этот самостоятельный ещё в себя не приходил, а сегодня уверенно косплеит зомби. Но благоразумно остаётся при своём мнении, а эту самую непочтительную болтаку, похожую на помело, лучше и вовсе держать за зубами. Мо Жаню, впринципе, частенько об этом напоминают, но разве это так же легко, как звучащие наставления? - Конечно можете, учитель. Я только хотел вернуть вам долг. - Кажется парень нашёл за что уцепиться поистине бульдожьей хваткой. - Какой ещё долг? - Голос физика звучит всё тише. Похоже, что все силы этого гордого мужчины были брошены на их незначительную перепалку. - В пятницу... Вы помогли мне. И даже оказались в таком положении из-за меня. - Мо Жань старается заглянуть больному в глаза и выдавливает из себя неуверенную улыбку. - Позвольте отплатить вам. Я бы хотел приготовить для вас ужин, а потом исчезну. Быстрее, чем вы сможете произнести "ученик Мо", обещаю. Он не понимает своих мотивов, зачем ему всё это? В рюкзаке лежит дневник*, в котором на завтра домашки до жопы, а он тут любезничает с Чу Ваньнином. И даже собирается ему готовить. Разве он не решил ехать домой сразу после школы? И все шло гладко, пока, стоя на автобусной остановке, Мо Жань не спохватился, что пропустил два своих автобуса подряд. Юноша хорошо помнил адрес, но как проехать к дому учителя понятия не имел. Львиную долю сегодняшних карманных денег подросток скинул в общую кассу подготовки к осеннему балу, так что, вызывать такси тоже не вариант. Он достал телефон, чтобы посмотреть, на чем может доехать до Чу Ваньнина, уговаривая себя, что это нормально - беспокоиться о тяжело больном человеке. Особенно, если он болеет по твоей вине. Хоть и косвенно. Мо Жань снова и снова убеждает себя, что это всё и правда из чувства долга, которое не угасло, несмотря на день проведенный в роли сиделки. И не того долга, что отдают семье и родине, а, скорее, того, что выбивают коллекторы - не заплатишь вовремя, набегут проценты. Учёный помог ему и теперь его обязанность позаботиться в ответ. Еще один разок, только чтобы удостовериться, что физик и правда сможет побеспокоиться о себе сам. И всё. Как только юноша вернёт одолжение, инцидент можно считать исчерпанным и вернуться к прежнему укладу жизни. Ну, почти. После того, как вчера возился с ним, словно с беспомощным котёнком, вернуть былую ненависть будет непросто. Да и надо ли? Чу Ваньнин скользит по его лицу равнодушным взглядом, упираясь куда-то в противоположную стену. - Вы не обязаны это делать. - Нет. Но я хочу. Видимо, скудные, с трудом накопленные силы, оставили его, и преподаватель безразлично взмахнул рукой, дав вынужденное согласие на это сумасбродство. - Тогда, отдыхайте, учитель. Я всё сделаю. Он сгрëб опустошëнные чашки, оставленные им накануне и пошёл в кухню. Пока готовит, он чувствует, как приятная, иррациональная лёгкость овладевает его головой, и всё напряжение дня куда-то улетучивается. Мо Жань думает, что именно так должен чувствовать себя человек, выплачивающий последнюю сумму по кредиту. Решив, что ослабленный организм не стоит перегружать тяжелой пищей, он ставит вариться жидкую рисовую кашу, вновь наполняет три кружки кипятком, сладким чаем и лекарством, и относит их в спальню. Тем временем, мужчина снова провалился в сон. Юноша ставит свою ношу туда же, что и в прошлый раз, невольно морща нос, глядя на царящий вокруг бардак. Вчера он был слишком поглощён больным, чтобы возмущаться обстановкой. Но сегодня... Мо Жань отдаёт себе отчёт в том, что не должен так думать - это вообще не его дело, но отчего-то ему не хочется, чтобы Чу Ваньнин жил вот так. В целом, дом у физика неплох - планировка и расположение окон по сторонам света дают о себе знать. Если здесь как следует убраться и кое-что поменять, то получится очень уютная квартирка... Школьник раздражённо закатывает глаза: зачем он вообще думает об этом? На самом деле, Мо Жань не лишëн чувства прекрасного, ему нравятся красивые вещи, у него есть вкус. Но жилище Чу Ваньнина - не то место, где ему нужно проявлять свои способности, а мужчина перед ним - не тот человек, которому это интересно. По большому счету, ему вообще нет дела до своего ученика со всеми его чувствами и переживаниями. Ну и что, что учитель вытащил его из той передряги? Наверняка, он сделал бы то же самое для любого своего подопечного, оказавшегося в подобной ситуации. Ведь парень своими ушами слышал, как преподаватель говорил дяде, что для него все учащиеся равны. Может, физик как-то и выделял Мо Жаня, но, наверняка, только в негативном свете. И не сам ли школьник приложил все возможные усилия, чтобы это было так? Каждым своим поступком подросток старался как можно сильнее задеть учёного. Настоящий экстаз - довести его до белого каления. Зачем? Он и сам не знал. Если бы Мо Жань всё-же был психологом или, хотя бы, опытным родителем, то сразу понял, что ведет себя, как маленький ребёнок, пытающийся завоевать внимание значимого взрослого. Но он не был ни тем, ни другим. Поэтому списывал свое поведение на непримиримую вражду, которая зиждилась на высокомерии и неприязни Чу Ваньнина к нему, о которой юноша не забывал ни на минуту. Он всеми силами пытался доказать, что это чувство не беспочвенно и Мо Жаня действительно есть за что презирать. Что ж, судя по ответной реакции, эта тактика работала отлично. Но этого ли на самом деле хотел Мо Жань? Он уже не был в этом так уверен. Сейчас, глядя на вновь свернувшегося клубком мужчину, парень думает о том, что, возможно, перегнул палку. Может, не стоило заходить так далеко. В любом случае, сокрушаться об этом сейчас совершенно бессмысленно. Как есть, так есть. Ну и что, что Чу Ваньнину нет до него дела? Подумаешь, проблема! Как-нибудь переживет. Чтобы хоть как-то унять неприятное, не поддающееся объяснению, чувство в груди, парень возвращается к плите. Обычную рисовую кашу можно сварить по-разному. Его получилась ароматной, разваренной, с приятной текстурой. Довольный собой, он положил немного в чашку, добавил чуть-чуть ягод годжи и слегка присыпал сахарной пудрой - о том, что Чу Ваньнин любит сладкое, он знал еще с их первой встречи в доме дяди. Ну, последний штрих: проследить, чтобы больной всю эту красотень съел до последней рисинки. И он свободен. Мо Жань ставит чашку на многострадальную тумбочку, и без того заставленную всем, чем только можно. А сам опускается на корточки перед кроватью, внимательно рассматривая учителя во всех мельчайших подробностях. Он сомневается, что это нормальная, здравая идея, но не может отказать себе в этом. Внешность и характер учёного напоминали хорошо заточенный клинок: одно неверное слово или действие, и есть риск пораниться. Но сейчас острые черты смягчились, прямые брови не хмурились, напоминая вечно сошедшиеся, готовые к бою мечи, и тонкая морщинка между ними исчезла. Парень положил скрещенные руки на кровать, укладывая на них голову. Он откровенно любовался длинными, пушистыми ресницами, чуть приоткрытыми во сне губами, красными от вновь поднявшейся температуры. В красивых людях Мо Жань тоже разбирался. И не мог не признать, что даже несмотря на изнурëнность болезнью, этот мужчина был одним из самых привлекательных, что ему приходилось встречать. Сколько юноша так просидел, непонятно. Он знал только, что мог бы хоть весь вечер и всю ночь пробыть здесь, подле этого спящего человека, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти этот образ. Но учитель будто почувствовал его пристальное любопытство. Черные пёрышки ресниц дрогнули, брови привычно нахмурились, и Мо Жань поспешил отстраниться от кровати. - Что ты делаешь? - Голос после сна был немного хриплым, а глаза ещё не обрели всегдашнюю ясность, подëрнутые полупрозрачной дымкой дрëмы. - Я принес вам кашу, которую приготовил. - Тогда, почему не разбудил меня? - Я... Собирался. - Парень неловко отводит взгляд в сторону и берет в руки чашку с рисом. Но, почему-то, отдавать не спешит, усердно перемешивает, остужая, хотя времени прошло достаточно, чтобы она уже сама остыла. Чу Ваньнин внимательно следит за его манипуляциями, словно не уверен в искренности намерений своего ученика. Действительно, с чего бы ему вдруг проникнуться доверием к Мо Жаню? Школьник мысленно хмыкает, зачерпывая небольшую порцию. Его дальнейшее действие останавливает взгляд, буквально сдирающий кожу живьём. С таким он еще не сталкивался. - Ты собираешься кормить меня с ложки? По-твоему, я совсем беспомощный? - Несмотря на ярость, бушующую в слабом голосе, Мо Жаня замыкает на последнем слове. Без сомнения, его учитель сильный человек - тело, хоть и немного худощавое, однако, пропорционально сложенное, подтянутое и гибкое. Слабаком такого не назовешь. Но на мгновение в мозгу подростка мелькает образ Чу Ваньнина, доведëнного им самим до совершенной беспомощности. Чу Ваньнина, у которого сил не остаëтся ни на что больше, кроме как, дрожа от наслаждения, цепляться за своего ученика. - Простите, я сглупил... - Ученик Мо? - Да? - Ученик Мо. - Я здесь, учитель. - В этом и проблема. Я уже дважды произнёс эту фразу, а ты всё ещё здесь. - Говоря это, Чу Ваньнин настолько серьёзен, что Мо Жань разрывался между злостью на мужчину и желанием расхохотаться. Парень смущенно взъерошил волосы на затылке и виновато улыбнулся. Похоже, и правда, пора отсюда сваливать, пока в голову еще какой бред не залетел. - Поправляйтесь, учитель Чу. ****** Мо Жань искренне не понимал, для чего нужно было создавать главного Босса таким красавчиком. Он ведь зомбак. К тому же, с поехавшей кукухой - правильные черты лица здесь не помогут. Но разработчики игры, судя по всему, думали иначе. И теперь прекрасный, но двинутый император зла размахивал своим огненно-красным хлыстом в попытках достать Мо Жаня и отправить к праотцам. В game over в общем. Парень еще держался, но на чем свет костерил Ханьсюэ, который именно в этот момент куда-то пропал. Блядь, да у него ж физ-ра, - это блондин тут должен отдуваться за двоих! В конце концов, он ведь выбирал время! Если бы была очередь Мо Жаня, хуй бы он когда рискнул поставить бой на урок физики. Школьник подозревал, что это умышленная подстава, но правила есть правила, и некоторые из них даже молодой господин Мо нарушать не смеет. Подросток терпеть не может играть без звука: это сильно сбивает и лишает части ориентиров. Но даже несмотря на эти неприятные обстоятельства, ему всё же удалось накрутить главного антагониста на свой впечатляющих размеров двуручник, и не позволить вратам в мир демонов открыться. "Браво! Дамы и господа, спасибо всем, кто болел за меня", Мо Жань не скрывая торжествующей улыбки, мысленно раскланялся. - Поздравляю с победой, ученик Мо. Это была действительно впечатляющая битва. - Сдержанный голос над ухом вмиг спустил его с небес на землю. Он на секунду зажмурился, прежде чем встретиться с пробирающим до костей взглядом Чу Ваньнина. Твою ж мать! Как и предрекала госпожа Ван, физик отсутствовал всю последующую неделю с начала болезни. Это и правда стало своего рода глотком свежего воздуха, ведь преподаватель никогда не щадил своих учеников, если дело касалось учебы и домашнего задания. Так что, не только Мо Жань, но и все старшие классы смогли вздохнуть с облегчением, прежде чем вернувшийся с больничного учитель, начал нещадно муштровать своих подопечных, навëрстывая упущенное. За это время, в жизни молодого господина Мо кое-что произошло. Во-первых, он понял, что с таким трепетом взлелеянная симпатия к Ши Мэю никуда не делась. Он по-прежнему хотел проводить время со своим старшим соучеником, купаясь в теплоте и ласке, к которой так привык. Болтать с ним о пустяках, защищать, провожать после школы, а иногда, если повезëт, держать его за руку. Юноша не хотел прекращать их общение, несмотря ни на что. Мэй младший по этому поводу напевал собственносочинëнные песенки про абстрактных пиздострадальцев, но Мо Жаню на них было абсолютно похуй. Поэтому разговор с Ши Мэем состоялся сразу же, как только подросток осознал все свои внутренние переживания. Обоюдное решение остаться друзьями, парень считает лучшим в своей жизни. Да и с другой стороны, разве можно найти более безупречное оправдание своей блядской натуре, если не разбитое сердце? Мо Жань не шлюха, как утверждает Сюэ Мэн, просто единственный человек, с которым он хотел бы построить серьёзные и прочные отношения, его не принял, отправив во френдзону. Что ещë ему остаëтся? Но было и во-вторых. Всю неделю Мо Жань не может отделаться от мысли, что небожители расщедрились на благословение для него, и теперь ему не снится ничего вообще. Приятная тишина и пустота здорового, крепкого сна, после которого он чувствует себя действительно отдохнувшим. Это ли не благо? Правда, у всякой милости есть свой срок действия. И его истëк в тот же день, как в самом начале этой недели был встречен ледяным блеском фениксовых глаз и равнодушным "ученик Мо", в качестве ответного приветствия. Той же ночью трансляция индивидуального порноканала на волне "Чу Ваньнин" была возобновлена. Парень теряется в догадках, отчего так может быть. Он прекрасно понимает, что нет смысла винить в этом учителя, просто сам Мо Жань дефектный. Непонятно только, он с самого начала таким был, или эта поебень выросла с ним вместе, с годами обрастая всё большими странностями, чтобы сейчас воплотиться таким пикантным образом? У школьника как-раз есть время, чтобы подумать обо всем этом, после того, как физик конфисковал его телефон на весь оставшийся урок. Мо Жань следит за каждым жестом и словом мужчины, поневоле вспоминая, каким беззащитным и уязвимым тот был в его руках всего несколько дней назад. Но именно благодаря этому воспоминанию, у молодого господина Мо случается неожиданный инсайт. Непонятно, как эта нелепая мысль проложила дорожку в его шальную голову, но наверняка лишь благодаря ей рождается идея, балансирующая на грани сумасшествия. А что если попытаться вылечить свой "недуг" с помощью того, из-за кого он его и приобрёл. Ведь яд в малых дозах тоже лекарство. Что если Чу Ваньнин в небольших количествах поможет ему избавиться от дурацкого и совершенно бессмысленного наваждения? Запретный плод сладок, но если он получше узнает своего учителя с человеческой стороны, физик перестанет быть таким возвышенным и недосягаемым. Станет обычным смертным, понятным, доступным разумению, и, парень изо всех сил на это надеется, наконец, прекратит терзать юное воображение своими сексуальными образами. Мо Жань, довольный своей блестящей идеей, сияет, словно золотой слиток под полуденным солнцем. - Я смотрю перспектива наказания вас больше не пугает? - Это как сказать. - Подросток мнётся возле учительского стола в ожидании своей участи. Он прекрасно понимает, что рубиться в игры по сетке во время уроков - так себе традиция. Но она сложилась в первый же год обучения в Сышэн. Они с Мэй Ханьсюэ по очереди выбирали время для совместного прохождения новых игрушек в стенах школы. Таким образом ребята сбрасывали напряжение, накопленное благодаря занятиям. Но вряд ли эта информация ему сейчас поможет избежать суровой кары. Глядя на него, Чу Ваньнин слегка качает головой и в его глазах школьник различает что-то, что подозрительно похоже на сожаление. Но он не уверен. - Что мне с вами делать, ученик Мо? Мо Жань, конечно, мог бы подкинуть парочку вариантов. Но после такого предложения, вряд ли ему суждено выбраться живым из этого кабинета. Однако, его язык несётся вперёд быстрее, чем здравый смысл. - Вы можете поэксплуатировать меня. - С очаровательной улыбкой заявляет юноша. Лицо преподавателя становится похожим на каменную маску, а шестерёнки в мозгу школьника вращаются с такой скоростью, что того гляди сотрутся. Есть у него одна идея, которая должна понравиться обеим сторонам этого предприятия, но лишь бы только не вмешалась чрезмерная гордость учителя. Парень не может не заметить, как на кончики аккуратных ушей Чу Ваньнина опускается розовая пыль, и ему кажется это... Милым? Да, возможно. Надо почаще проделывать такой фокус. - Объяснитесь. - В качестве наказания, я мог бы помочь вам с уборкой в вашей квартире. - Исключено. Я не могу использовать ученика в личных целях. - Неизвестно, понимал ли сам Чу Ваньнин, насколько двусмысленно прозвучала эта фраза, но Мо Жань непроизвольно сглотнул. - Да ладно вам, учитель. Вы же сами всегда говорите, что труд облагораживает. - Вот и потрудитесь на благо школы. Назначу вам отработку в виде уборки классов. - На её благо трудится целый штат уборщиков, а на ваше - только пауки по углам... - С чего вдруг такое рвение составить им компанию? - Ну... Я хотел вернуть вам долг. - Да, опять. Но это единственное их взаимодействие вне школьных стен, из которого подросток собирается выжать весь возможный максимум. - Разве доставка лекарств и рисовая каша не были достаточной платой? - Это было за то, что забрали меня оттуда. И... Приютили. Я ещё не рассчитался с вами за смс дяде. Для меня это было очень важно, и вы не проигнорили меня тогда. Не подумали, что это пьяный бред. Я вам благодарен. - Слова приходится из себя выдавливать практически по одному. Ему и правда тяжело в этом признаваться Чу Ваньнину, а тем более благодарить вот так, - как говорится, ртом в уши. Но он мысленно аплодирует себе - справился. - И что, по-вашему, пара слов стоят нескольких дней личного времени? - Ну, это вы прям преувеличили. Думаю, за день справлюсь. Мужчина скептически поднимает бровь. А Мо Жаня слегка ведёт от того, что ему позволено увидеть эмоцию на обычно бесстрастном лице. Точнее, в общении с другими людьми учитель позволял себе какую-никакую мимику, хоть большим разнообразием она не могла похвастаться. Но, почему-то именно Мо Жаню доставался лишь равнодушный холод, сдобренный раздражением и злостью. - Посмотрим. Школьник с трудом верит, что победа далась ему так легко. Если бы он только знал, к чему это приведет... Возможно, поступил бы точно так же.