Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Елена впрямь ощутила огромное облегчение. Нет, она все еще хотела держать все в тайне и не собиралась кричать с крыш о том, что беременна и от кого. Желание не вовлекать Элайджу и Клауса во все это тоже пока не победило ее решимость быть независимой матерью-одиночкой, не обремененной любовной запутанной историей с двумя древними мужчинами, уже бегавшими за бабами с ее лицом ранее в своей длинной жизни. Она даже не была уверена, что еще готова сказать правду о своих детях родственникам. Как это ни странно, Елена считала, что после недавних событий и новости о ее замужестве это будет уже слишком. Не просто вишенка на чертовом торте, а гребаный грузовик вишенок на одном несчастном пирожном, максимум бенто-тортике, как говорится. Но все же то, что Елена рассказала хоть кому-то, кроме мамаши, которая до сих пор не отсвечивала, принесло ей облегчение, а гадостное чувство стало чуть меньше. Впрочем, если бы знала, что своей тайной сможет вводить вампиров в состояние кататонии, то подумала быть чуть дольше о том, стоит ли это того. Елена обеспокоенно смотрела то на Кэролайн, застывшую с открытом ртом и не мигающую своими округлившимся как цент глазами уже примерно с минуту, а потом на куколку примерно в таком же состоянии. Это не сколько беспокоило, сколько это было просто напросто жутко. Обе блондинки как никогда сильно выглядели как не от мира сего. Как ну, мертвые, коими отчасти были ввиду своего вампирского статуса. Елена уже всерьез хотела помахать перед их лицами руками или пощелкать пальцами, чтобы хоть как-то привести их в чувство. Но тут Ребекка наконец подала признаки жизни. Она резко выпрямилась, а потом довольно пугающее для обывателя прищурилась. Ее голубой взор стал холодным как льды Арктики, и впился в нее так, как будто хотела душу вынуть. Потрясти, попинать, а потом обратно засунуть. И еще тело попинать. Не говоря уже о том, чтобы выпить всю кровь и выковырять с особой щепетильностью чайной ложкой весь мозг. — Ты же шутишь, да? — зловеще произнесла Ребекка, и указала на нее пальцем. — Это невозможно! Елена поджала губы и хлопнула ее по руке, чтобы она престала тыкать в нее своим указующим перстом. — Если бы мне платили по доллару, каждый раз когда говорят «ты же шутишь» я бы уже стала миллиардершей, куколка, — раздраженно сказала она, и многозначительно кивнула на ее живот. — И «невозможно»? Серьезно? Еще суток не прошло, между прочим, как я обрюхатила тебя, если ты забыла!.. Ребекка скрипнула зубами. — Это другое, — рявкнула она и снова ткнула ее своим наманикюренным пальцем в плечо, причем довольно болезненно. — Ты перенесла в меня ребенка, возрожденного Хенрика, из утробы волчицы, а не… не… Тут отмерла Кэролайн. — Ты спала с Клаусом и Элайджей! — завизжала она так, что странно как только стекла в окнах не зазвенел. — Как ты могла не рассказать мне об этом?! Елена поморщилась от отвращения, когда поняла, что нужно было уточнить, что она не участвовала в оргии с двумя древними вампирами, а просто переспала с одним и потом другим, и, так уж вышло, что это случилось в течение пары дней. — Это было спонтанно и совершенно точно не предполагало последствий! И вообще, не ты ли мне говорила, чтобы я перестала быть такой занудой с эмоциональным запором, и если так не хочу иметь парня, то хотя бы позволила бы себе снять на ночь какого-то милого незнакомца, чтобы немного сбросить пар? — твердо сказала она, и хмуро уставилась на подругу. — И нет, это была не оргия, извращенка ты малолетняя. Просто… так совпало. «Это прям девиз моей жизни. Обеих из них», — самокритично подумала Елена, но оставив эту мысль при себе, а Кэролайн тем временем возмущенно запыхтела и всплеснула руками так, что едва не шлепнула ее по лицу. — Вот именно, что «милого незнакомца на одну ночь». В крайнем случае, Деймона, который всегда готов заняться сексом, и уж тем более не сказал бы «нет» тебе. А не устроить себе сексуальный марафон с двумя древними вампирами, которые тобой явно увлечены! И я это не припоминаю тебе замужество за их братом, где я должна была присутствовать, — провизжала она, кажется, еще долго собираясь ей припоминать то, что пропустила ее свадьбу, мало волнуясь о том, что будь ее воля, Елены бы тоже с удовольствием пропустила сие событие. А потом уже привычно настроение блондинки резко сменило вектор, Кэр пошевелила бровями, и с любопытством спросила: — Кстати, и… Как? Я хочу всех подробностей того, как был зачат мой будущий крестник и его брат или сестра, Елена Гилберт! — А ну стоп! — громко рявкнула Ребекка, отчего Кэролайн аж подскочила на месте, кажется, забыв, что здесь есть еще кто-то, кроме них двоих. — Подробности сексуальной жизни моих старших братьев подождут! Ее взгляд метнулся к животу Елены, которая ранее сняла кулон, скрывающий ее и ее детей присутствие, чтобы вампирши наверняка услышали звуки сердец в ее утробе после того, как она открыла им свой секрет. А потом она вновь взглянула на нее, и на ее лице медленно расцвела смесь неуверенности, немного злости, недоверия, ужаса и робкой надежды. Елене даже стало не по себе от этой перемены и этого цепкого голубого взора, который был направлен на нее. — Это правда? — тихо прошептала Ребекка, хотя это могло звучать все равно, что громкий вопль, подобный тем, что только что срывались с губ Кэролайн. — Я знаю, что звучу глупо, повторяя одно и то же, но… Гилберт… То есть, Майклсон. Елена. Если дети — боже, у тебя близнецы! — в твоем чреве впрямь дети моих братьев, обоих моих старших считающихся бесплодными братьев, мои племянники, ты хоть понимаешь, что это значит?.. Елена нахмурилась. — Что Майклсонов на один квадратный метр этого континента вскоре станет неожиданно слишком много? — вскинула бровь она, сложив руки на груди. — Вас в оригинальном-то количестве и бодрствующие в одно и тоже время многовато, а тут сразу трое новых членов появится в этом безумном клане!.. Ребекка вдруг издала какой-то задушенный вдох, из ее глаза покатились слезы, а рука прикрыла рот. — Боже, ты же не врешь, — пробормотала она, как будто только сейчас это окончательно поняла и круглыми глазами уставившись на ее живот. — Ты не врешь! — Не поверишь, но я вообще очень редко вру, особенно когда даю магическую клятву или же требую таковую от других, так что хорош это повторять, или я впрямь уже начну требовать плату за подобные обвинения в свой адрес, — сурово сказала Елена и устало зевнула. — А теперь мы можем уже поспать? И вот уже рубильник эмоций переключился у куколки. Только была в шоке и ревела, а в следующий миг на ее хорошеньком личике опять проступила злость и обида. — Ты собралась молчать! — рявкнула она, подавшись вперед, как будто собралась ее укусить, и наглядно демонстрируя, как под ее глазами частично вздулись вены. — И с меня клятву взяла, хитрая сучка, чтобы я не могла ничего сказать Элайдже и Нику! Это жестоко!.. Они оба отцы этих детей и должны знать об этом! Ты хоть понимаешь… Елена холодно прищурилась. — А ну цыц! — строго сказала она, оборвав ту на полуслове, со всей силы ущепнув куколку за плечо, отчего та громко взвизгнула. — Во-первых, мое тело-мое дело, знаешь ли. А во-вторых, да, я собралась молчать. И знаешь почему? Потому что я не хочу стать Татьей, дубль два, и вообще впутывать в отношения, от которых, я уже заранее знаю, что будут одни проблемы и никто счастливым не станет. Мне одной хорошо. И указала на нее пальцем. — Радуйся, что ты сама хоть знаешь, что станешь тетей! — резковато закончила она, дернув плечом. — А сейчас, если хочешь еще и видится со своими племянниками, то давай-ка сворачивать этот все равно бессмысленный спор. Или мы рассоримся и сделаю все, чтобы ни один Майклсон даже не не дыхнул на моих детей в радиусе штата. Я ясно выразилась? Куколка стиснула зубы. — Это жестко, — упрямо прошептала она, и, закусив губу, тихо добавила: — Ладно, ты можешь злиться на Ника. Он задница и это заслужил. Но Элайджа… И совсем затихла, дав повиснуть многозначительной паузе и заодно еще больше распухнуть вине Елены, которая изо всех сил и так пыталась ее заглушить. — Он — душка, ага, — робко воткнулась Кэролайн, все это время круглыми глазищами следя за их спором. Елена возмущенно перевела взгляд на блондинку, высоко вскинув обе брови. Вот уж чего она не ожидала, так это того, что Кэр встанет не на ее сторону в этом вопросе. — Ты за кого тут, милочка? — недовольно буркнула она. — За подругу детства и мать твоего будущего крестника, или за моих невольных спермодоноров и их семейство?.. Кэролайн вскинула руки. — Нет, Елена, я всегда за тебя, — твердо сказала она. — Прям за тебя, за тебя. Затебей не придумаешь. И опустила плечи. — Но… — неуверенно протянула она. — Все-таки детям нужен отец. В данном случае, отцы. Даже такие, как Клаус и Элайджа. Особенно последний. Елена фыркнула. — С каких пор ты в клубе Элайджи? — насмешливо спросила она. — С того мига, как увидела его зад в костюме? Блондинка закатила глаза. — Любому ребенку нужен отец, — упорно гнула свое Кэролайн. — Без отца расти отстой. Особенно если наверняка не знаешь, что он сволочь и без него впрямь лучше жить! — Ты выросла почти без отца, потому что он кинул твою мать ради мужика из соседнего города. И что, плохо выросла или страдаешь от недостатка любви? — возразила Елена, даже если понимала, что это удар ниже пояса, упоминать Билла Форбса. Тот бросил семью, потому что ему надоело притворяться не геем, при этом забыв сказать о своей ориентации любящей его женщине. Бедная Лиз Форбс. Она была воистину сильной женщиной, пережив такой удар по гордости и своему женскому эго. Хотя любая другая бы сгорела со стыда, и сбежала из городка, где все про всех знают и наверняка будут это мусолить не один год. В Мистик Фоллс и мусолили, но тихо. Все ж таки, сплетничать о шерифе, даже для местных кумушек было моветон. Кэролайн поджала губы. — Он бросил нас, когда было мне уже десять! — слабо возразила она и вздохнула. — И он впрямь не подарок. Даже подонок. Разбил сердце моей матери, и разрушил нашу семью, но… Я все равно любила его. И все еще верю, что и он меня любил. И мне всегда будет его не хватать, как ни крути. И поморщилась. — К тому же, Элайджа не скрытый гей, который настолько эгоистичен, что мог бы завести семью, чтобы прикрыть свои замашки и не сказать это той самой семье, считающей себя вполне настоящей, — многозначительно добавила она. — И, может быть, он будет как раз самым что не на есть отличным отцом. — Конечно, будет! — поддакнула той куколка, кажется, решив, что нашла в этом вопросе себе временного союзника в лице Кэролайн, сверля ее взглядом. — Он тот, который положил свою вечность на алтарь нашей семьи, заботясь о нас и любя, чтобы мы не делали. Ты должна хотя бы ему сказать о ребенке. Его ребенке. Элайджа это заслужил. Наконец с нее было хватит. Облегчение от того, что хоть с кем-то поделилась своим бременем, испарилось как не бывало, и Елена уже сто раз пожалела, что вообще открыла рот. Может быть, часть нее даже была согласна. Маленькая такая. Но в остальном она кипела. Почему вот все чего-то там заслужили? Елена вот думала, что наконец заслужила покоя, или хотя бы отпуска, а также того, чтобы немного уважали ее решения и желания! Хотя бы в благодарность за то, что кое-кого она сделала беременной. Но почему-то никто этого не учитывал. Елена решительно протиснулась мимо нависающих над ней блондинок, случайно — конечно, нет! — толкнув их, и встала с кровати. Ей срочно нужен был свежий воздух и уединение. — Елена? Ты куда? — растерянно окликнула Кэролайн, когда она уже сунула ноги в старые немного маленькие ей тапки, а ее рука легла на ручку двери. — Хотелось бы прочь с планеты, но в данный момент хватит и того, что меня перестанут окружать упертые блондинки, которые почему-то думают, что все там что-то заслужили, но не думают о том, что хоть немного могу заслужить я! — саркастично заявила Елена, и, даже не оборачиваясь, вышла из комнаты с трудом удержавшись от того, чтобы не хлопнуть дверью. Барьер непроницаемости тут же испарился, и ее уши атаковали звуки храпа из-за двери напротив и той, что левее. Джереми, к сожалению, тоже порой храпел как бык, и сегодня явно был именно та ночь, поэтому в узком коридоре эхо развитых двумя мужчинами децибел были прямо-таки сногсшибающие. Елена искренне не понимала, как Кол и Дженна могли спать в таком шуме. Она быстро пересекла коридор и, даже не заглянув в гостиную, где должны были быть Сальваторе, вышла на улицу. Холодный воздух тут же опалил ее кожу и заставил поежиться. Инстинктивно Елена уже хотела накинуть на себя согревающие чары, но быстро отказалась от этой идеи. Она все еще чувствовала себя истощенной, именно магически истощенной, и понимала, что для нее сейчас самым лучшим будет перейти на энергосберегающий режим. В конце концов, было не так холодно и она не собиралась сидеть тут до утра. Ей просто нужно было выдохнуть и остыть из-за вспышке злости, что ее обуяла на Ребекку с ее нытьем о том, что она что-то там должна Элайдже, Кэролайн, которая вдруг ту поддержала и даже на Лекси, повадившуюся появляться тогда, когда не надо, давать непрошенный советы, а потом испаряться как ни в чем не бывало. Печаль по поводу утраченного дома и приближающегося Рождества, которое уже не внушало радости и предвкушения, а только одно лишь уныние. Праздновать его негде, а подарки обратились пеплом. Толика вины, опять же, терзала душу. Все же Елена своей рукой подожгла родной дом, даже если все еще была уверена в том, что поступила правильно: забрала у Путешественников шанс пошариться в их доме, не дала наложить лапу на ее артефакты и трупы двойников, который могли быть для них еще полезны, чтобы повторить эти очищающие чары и накрыть ими уже всю планету. Елена уселась на лавочку около двери. Она сложила ноги в позе лотоса, пока еще могла это вообще делать, и прикрыла глаза, пытаясь поймать дзен. А точнее погрузиться в легкую медитацию, чтобы проверить состояние своих магических резервов более подробно. Но все же первым делом обратилась именно к присутствию своих абрикосен, чтобы еще раз убедиться, что с ними все хорошо. Пока у них нет сознания как такового, и все, что Елена смогла уловить, так это устойчивое знакомое свечение внутри себя, которое было несколько приглушенным. Опытным путем она уже поняла, что это означает, что они дремлют. Маленькие беспечные везунчики. И пусть так будет вечно. Это то, чего Елена искренне желала своим карапузам, и будет желать всегда, даже когда начнет звучать как заевшая пластинка. Убедившись, что они в порядке, она сосредоточилась на своем магическом ядре, впервые заметив, что от него подобно тонким венам текли ручейки магии к ее абрикосинам, еще раз подтверждая, что они росли и с каждым днем все больше питались от нее волшбой, чтобы вырастить свои магические ядра. Поэтому так долго и восстанавливалась после ритуала с Хейли и Ребеккой, и прочей волшбе, которую творила днем ранее. Елена резко была вырвана из своего транса, ощутив, как что-то теплое легло ей на плечи, и осознания, что больше не одна. — Мы хоть и на юге, но на улице все же зима, мисс ведьма, — с непривычно мягким поддразниванием произнес Деймон, усевшись рядом с ней. Честно говоря, Елена ожидала увидеть скорее Стефанию, чем его. Или может Кэролайн, которая могла бы за ней последовать. Но точно не его. — Наша наседка, едва ты пронеслась мимо как вихрь, прежде чем выпрыгнуть на улицу без одежды, приступила к приготовлению горячего шоколада, а меня отправила тебя укутать с ног до головы, — закатил глаза Деймон, будто прочитав ее мысли и махнув на окно, через которое было видно гостиную и часть кухни, где впрямь загорелся свет и хлопотала Стефания. — Хотя я предлагал для сугрева просто налить тебе того коньяка, что до сих пор хранится в баре твоего старика. Елена слабо улыбнулась, ощущая, как в груди растеклось что-то тепло и сладкое от заботы Стефании, который впрямь был потрясающим другом. И как она только могла подумать, что он от нее отвернется, едва узнает о ее пузатости?.. Да и Деймон хоть и бесил ее, но уже давно не так, как прежде. Скорее, он был кузен, которого она никогда не хотела, но все же в тайне дорожила, хотя и не собиралась говорить этого вслух. — Я бы все равно пить не стала, — выдохнула она с удовольствием замотавшись туже в плед. Деймон прищурился. В его светло-голубых глазах заплясали черти, и только это уже заставило ее насторожиться. А уже когда он полностью развернулся к ней и, закинув одну руку на спинку, наклонился к ней более чем близко, красные звоночки опасности зазвенели в голосе Елены так громко, что у нее даже начала болеть голова, как будто она слышала реальный звон. — Уж не имеет ли это отношение к тому, что мой дорогой брат, вернувшись из вашей дружеской поездки, вдруг решил откопать наши старые резные колыбели, которые наши предки привезли еще из Флоренции, и совсем не тонко поинтересовался о том, как я смотрю на то, чтобы пансион мы переписали на тебя, хмм? А то у вас дома скоро будет очеень тесно, а нам все равно скоро придется уехать, чтобы никто не понял, что мы не стареем, — зловеще прошептал Деймон, не мигая смотря на нее. Елена растерянно моргнула. — А я-то откуда знаю чего это он? — упрямо пробормотала она, и мысленно чертыхаясь на то, что в последние пару суток прям вот у всех случилось неожиданно озарение о том, что она брюхатая. — У меня там Дженна на сносях, может поэтому… Деймон закатил глаза. — Ты беременна или нет? — нетерпеливо выпалил он. — Да! — также быстро выдохнула она, кажется, неспособная сегодня держать в себе этот секрет. — Фантастика! — воскликнул Деймон, после чего они одновременно отвернулись и откинулись на скамью, смотря куда угодно, кроме друг друга. На пару минут между ними повисло молчание. — Злишься? — тихо спросила Елена, косо поглядывая на вампира и пытаясь понять его реакцию: злится ли впрямь, обиделся ли, или ревность взыграла на фоне пробудившейся давней влюбленности, которая могла вся еще и не испарится. Деймон тяжело вздохнул. — Нет, — с ноткой недовольства ответил он, выдержав драматичную паузу. — Если ты еще не заметила, мисс ведьма, ты жутко выбешиваешь людей вокруг себя и пугаешь их до усрачки, но долго злится на тебя не получается. Елена закатила глаза, мысленно выдохнув от облегчения. — Вот и славно, — легко произнесла она. — А то плохо злится на беременную двойней женщину. Особенно, если она мать твоего будущего крестника. Ей не нужно было поворачивать головы, чтобы понять, что старший Сальваторе был так же шокирован ее словами, как и младший ранее. И хотя изначально Елена не собиралась делать их крестными, слова свои назад забирать не собиралась. К тому же, если так подумать, то кто еще? Бонни явно отсеялась от их компании, так еще одну крестную придется еще поискать, Мэтт и так уже почти дядя ее детям, если с куколкой они все же не разбегутся, а Кол и так будет дядей и отчимом в одном флаконе, как бы это ужасно не звучало. Не то, чтобы она добровольно бы сделала его крестным своему ребенку, если не эта вся чехарда с его семейством, в котором она почти невольно уже увязла по самые уши. — Я не знаю, что делать с детьми, и вообще буду плохим крестным, — тихо прошептал Деймон, чей голос едва заметно дрогнул, и все еще не смотря на нее. Елена похлопала его по колену. — Никто не знает, что делать с детьми, пока те тебя не окружат со всех сторон. И я уверена, что даже «плохим» ты будешь также изящно и несносно, как делаешь все в своем посмертии вот уже не одно столетие, — «утешила» она его. И в то же время со странной уверенностью зная, что как бы оба брата Сальваторе не строили кирпичные морды, напоминая всем и каждому о своем ужасном прошлом, хотя и с разным посылом, ее детей они избалуют так, что как бы ей потом не пришлось жалеть о том, что сделала их крестными. Тем временем лицо Деймона дернулось. Его рука одним размытым неестественно быстрым движением коснулась лица. Елена изумленно поняла, что он вытер слезу, которая сорвалась с его ресниц. И тихо пискнула, когда он вдруг также головокружительно быстро встал и поднял ее с лавки. — Ты что делаешь? — возмутилась Елена, инстинктивно вцепившись в его шею. — Несу тебя пить горячий шоколад, который уже приготовила наша пчелка-Стеф, мисс ведьма, — проворчал он. — На улице впрямь уж не июль месяц, а тебе нельзя мерзнуть, и все такое. Елена мягко фыркнула. — Полагаю, это значит, что ты согласен на роль крестного, — дразняще произнесла она, даже не собираясь просить, чтобы он ее поставил на место. — Стефания, кстати, уже согласился. Деймон вновь тяжело вздохнул и наконец посмотрел на нее своими голубыми глазами, где была щемящая смесь боли, смирения, нежности, злости и добродушного раздражения. И любви. Болезненно-печальной, но любви. Кажется, чтобы она ни делала, как бы ни пыталась избавить мужчин вокруг себя от того самого негласного проклятия Петровых, заставляющего тех влюбляться в это лицо, полностью подобную привязанности вытравить из них была не в силах даже она. — Как будто я могу сказать тебе «нет», мисс ведьма, — наконец пробормотал он и, больше не говоря ни слова, занес ее в дом. Внутри ее носа мгновенно коснулся густой аромат горячего шоколада, который уже растекся по гостиной и кухне, от чего у нее во рту тут же собралась слюна. Елена с наслаждением его вдохнула, и краем глаза успела заметить, как с неба на землю упали первые в этом году белоснежные снежинки. Странно, но в этот миг, она подумала, что может быть, Рождество в этом году будет все же не таким уж плохим, ведь в конечном итоге, самое важное для этого праздника у нее было: семья, ее дети, и друзья. Что еще нужно?...