Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Елена проснулась от странного дребезжания. Она сонно прищурилась и приподнялась на локтях, чувствуя, как с ее груди свалился гримуар, который изучала перед тем, как отрубиться. Елена огляделась, но не увидела того, что могло издавать такой противный звук. Это была не магическая сигнализация, и на вибрацию телефона не было похоже. Она зевнула и села на кровати, совсем отложив гримуар в сторону и вновь осмотревшись, поскольку ей показалось, что этот звук шел из ее комнаты, а не где-то из-за ее пределов. Это была поясная сумка. Та самая, которую Елена заколдовала чарами расширения и использовала, когда таскалась, где не попадя, чтобы всегда при себе иметь нужные вещи. Экстренная сумка, так сказать. Она тряслась и подскакивала над комодом, где до этого мирно лежала, ударяясь о лаковое покрытие замками и от этого по комнате раздавался неприятный тихий звук, который ее и разбудил. Елена растеряно моргнула, а потом нахмурилась, замечая, что помимо странного поведения, сквозь молнии было видно какой-то бледно-красный свет, и медленно встала с кровати. Она настороженно направилась к комоду. Елена замерла в шаге от бесившегося предмета гардероба, который вдруг подпрыгнул особенно высоко и свалился на пол. Молния сама открылась и оттуда, будто их кто-то выплюнул, вывалились вещи: сменная одежка, гигиенические принадлежности, пару запасных порталов, которые она уже рассовала везде, где только могла, та папка, что ей всучила Смерть и еще какое-то барахло. Сумочка в миг затихла, свет исчез, и Елена еще более растерянно уставилась на весь этот беспорядок на полу, не понимая, какого черта тут вообще сейчас было. Наконец она раздраженно фыркнула и, решив разобраться со всем этим завтра, а сейчас вернутся в постельку, небрежно махнула рукой, мысленно произнося одни из бытовых чар, которыми редко пользовалась, привыкнув в доме Дурслей убирать все своими костяными ручками. Сумка вернулась на место, на комод, а разбросанное барахло залетело внутрь нее так же ловко, как и вылетело. Все, кроме папки. Она будто приклеилась к полу и отказывалась двигаться. Елена прищурилась, и вдруг поняла, что на обложке, исчезнувшая после того, как был покинут Дом-Убийца, надпись, вновь появилась, и была совсем иной. Присев на корточки, она неуверенно протянула руку вперед и, без труда и не встретив сопротивления, подняв папку с пола, не глядя сделала шаг назад и плюхнулась на банкетку, стоящую у подножья кровати. — «Незакрытый гештальт», — пробормотала Елена вслух и вскинула бровь, вновь думая, что Смерть лукавила, говоря, что чувства ей неведомы, так как, у нее, как минимум, странный юмор и загадочность, — точняк были. Она открыла было папку, чтобы узнать, что сейчас та хотела заставить ее сделать, какой дом очистить от проклятых душ или что-то похуже, но тут ее озарила бледно-красная вспышка света, ослепив ее и вызывая болезненное ощущение того, что ее глазные яблоки лопнули к чертовой матери, потом ее будто сжало со всех сторон, а за пупок дернул даже не крючок, скорее целый погрузочный крюк, стремящийся вырвать все ее внутренности вместе с кожей, и наступила темнота. Длилась та недолго. Пару минут, может чуть дольше. По крайней мере, так показалось Елене, когда она со стоном пришла в себя. Перед глазами все еще мелькали какие-то радужные круги и мушки, пока она пыталась проморгаться и понять куда ее притащил этот неожиданный адский то ли портал, то ли что это было. Все тело болело, будто ее сунули на пару мгновений в промышленный пресс, а потом сбросили с пятиэтажки, прямиком на землю, которая сейчас холодила ей зад сквозь тонкие пижамные штаны. Стоп!.. Земля под задницей? И… свет бил в глаза очень даже реальный, и никакие это не белые пятна. Более того, еще пару раз моргнув, Елена поняла, что над ней навесили ветки высоких деревьев, птички пели, листики шуршали. Короче, она явно оказалась в каком-то лесу, днем, вместо своей уютной спаленки в Мистик Фоллс, давно укрытый ночной тишиной. Кое-как Елена приняла сидячее положение и огляделась, прищурив один глаз. Да, она определенно была в лесу и явно на другом конце света, где солнце уже стало, или еще не село. — Во что я опять вляпалась?.. — расстроенно пробормотала Елена, с кряхтением все же встав на ноги и подхватив папку, которая валялась рядом с ней. Она огляделась. Вот куда ей идти? И что делать? Палочку-то Елена оставила на тумбочке, уверенная, что хотя бы в ее спальне, в своей кроватке, она в безопасности и ей не нужно обматываться порталами и спать с палочкой в зубах. Но, похоже, ошибалась, как и во все предыдущие разы, когда думала, что уж тут-то обойдется. Ладно, совсем уж без магии она не осталась. И стоять на месте смысла не было, поэтому Елена отряхнулась и, прислушавшись к инстиктам, потопала направо. То ли в поисках цивилизации, то ли просто куда-то неважно куда, лишь бы идти, так сказать. Лес кончился внезапно. Только вокруг нее были деревья-исполины, возвышающиеся до небес, как вдруг она вышла на какую-то сельскую дорогу, через которую было огромное поле. А самое главное, спустя пару минут стояния на обочине, Елена медленно начала осознавать, что дорога-то была знакомой. Она не могла понять откуда, но так было. Ее стопы точно ходили по этой дороге, и Елена точно могла сказать, что это Уилтшир, что если идти налево, то там та резко пойдет вниз, к деревне, а если пойти направо, то та начнет петлять и, пока не свернет налево и… Поместье Малфоев. Там будет поместье Малфоев, родовое гнездо блондинистых и напыщенных придурков, которые к концу ее прошлой жизни остались ее единственными друзьями, даже семьей. Елену ударило это осознание как чертов грузовик на полной скорости. Она давно старалась не думать о том, что было в той, другой жизни, предпочитая то состояние, где воспоминания о бытие Гарриет не имели четкой эмоциональной окраски. Но пару раз все же накатывала какая-то стремная ностальгия и стоило заострится на этом, как вместе с той памятью, приходили и какие-то отголоски чувств, который только мешали. Чувства, который заставлять размышлять, как там пошел дальше мир после ее смерти, как там поживал Малфой, о ком предпочитала вспоминать со светлой памятью, а не мрачно думать о том, что невольно бросила его там совсем одного, жить в пустом поместье, без друга, матери, и вообще без семьи. Ее ноги бессознательно пошли вдоль дороги, почти не ощущая камешков и песка под голыми стопами. Она все шла и шла, думая, какого черта Смерть отправила ее сюда, когда, казалось бы, эта страница ее истории была давно перевернута, и вновь застыла, когда перед ней появились кованные ворота, а за ними знакомый силуэт готичного трехэтажного поместья Малфой с башнями, где были дополнительные комнаты, на уровне уже четвертого этажа и длинная подъездная дорога, с по бокам высаженной живой изгородью. Елена отстраненно задалась вопросом, все еще бродят ли по двору за этой изгородью белоснежные павлины, традицию заводить которых Малфой продолжил даже после смерти папани Люциуса, при том, что сам этих птиц терпеть не мог. Больно напоминали о тех днях, когда они громко пронзительно вопили от шальных заклятий скучающих Пожирателей, живших здесь вместе с Волдой Мордой во время войны. А потом тряхнула головой и вновь подумала о том, какого черта она здесь забыла. Незакрытый гельштат. Вот что было написано на папке, которую Елена все еще судорожно сжимала в руках, хотя на какое-то время она вообще про ту забыла. В душу закралась неясная тревога оттого, что это могло бы означать. Касалось ли это ее напрямую, или кого-то другого?.. Наверное, стоило не тупить, а просто открыть папку и посмотреть, что было написано внутри, но тело просто отказывалось сотрудничать. Елена в принципе чувствовала себя как-то все более неправильно. Будто она не в другой мире оказалась, а все еще спала и ее штырило от странных реалистичных снов после ужина, который сегодня приготовила Дженна, кажется, пытаясь научиться навыкам примерной хозяйки в преддверии скорой свадьбы и приготовления к жизни замужней. У нее пока не очень это получилось. Но никто из «жертв» ее попыток об этом говорить не стал, как и о том, что пока Дженна была в душе, Елена, Джереми и Аларик, то бишь те самые жертвы, дружно сожрали пару пачек активированного угля и лекарство от несварения желудка. Что уж тут скажешь, на что только не пойдешь ради людей, которых любишь и не хочешь обидеть, даже если Елене чисто из научного интереса было любопытно, как можно было испортить обычную простую пасту. Впрочем, это мог быть «талант» всех Соммерсов, ведь мама тоже готовить не умела от слова совсем, как и Джереми. Елена поняла, что ее мысли опять начали разбегаться. Вероятно оттого, что думать о причине своего появления здесь она отчаянно не хотела, а просто хотела уже вернуться домой. В свою кроватку и свой дом. Хотела вернуться к сумасшедшей, но все же жизни Елены Гилберт, а не вспоминать о том, что было, когда она была Гарриет Поттер. Но вновь ее тело решило все за нее и резко потопало по дороге, вдоль изгородей, куда-то вперед. Правда вместо того, чтобы пойти к мраморной лестнице, ведущей к высоким двустворчатым дверям, она вдруг свернула и пошла в сад. Это было уже как-то совсем странно, но отчего Елена не переживала о том, куда почти против воли топает, больше тревожась о причинах, по которым она вообще была здесь. — …здесь же холодно, дедушка, давай я отведу тебя в дом, — неожиданно услышала Елена чей-то девичий голос и тут же спряталась за высоким тисом, которых здесь было насажено несметное количество. Она выглянула из своего убежище и безошибочно нашла источник голоса. Это была белокурая девушка, небольшого роста, и в приталенной темно-зеленой мантии, поверх светло-оливкового платья до колен. Она суетливо поправляла плед на коленях пожилого мужчины, чего лица ей не было видно. Он сидел к ней в пол оборота, в креселе качалке, прямо напротив небольшого искусственного пруда, вокруг которого гуляли павлины. Елене были видны только укрытые зеленым пледом колени и сухенькая рука, покрытая пигментными пятнами, которой ее владелец успокаивающе похлопал по ручке своей, надо полагать, внучки. Отчего у нее все сжалось в груди. А потом Елена нахмурилась. Какой еще «дедушка» и что за «внучка»? Малфой ведь был последним в роду! И вряд ли он открыл в своем поместье дом престарелых, а это значит… значит… Девушка куда-то упорхнула, а Елена на трясущихся ногах пошла вперед, все еще не поймав за хвост наводящую заранее странный ужас мысль, которая так и крутилась в ее голове. Она сглотнула, замерев совсем рядом с креслом и наконец сделала последние пару шагов, чтобы обойти его и увидеть того, кто в нем сидел. — Малфой… — сдавленно выдохнула Елена, растерянно смотря на знакомое лицо, испещренное глубокими морщинами, и голову, почти лишенную блондинистых вихров. Но это был определено Малфой!.. Она просто знала это и была уверена в том, что видели ее глаза, хотя разум все еще сопротивлялся. Ведь когда они виделись в последний раз, ему было всего тридцать с копейками!.. Ладно, почти сорок, но это не меняет факта того, что Малфой был еще достаточно молодым мужчиной, особенно по меркам волшебников, для которых сорокет был считай теми же двадцатью. А это был старик. Глубокий, даже древний. Может быть, даже старше, чем был Пожиратель Лимонных Долек, когда тот помер в последний раз. Дедок испуганно встрепенулся и перевел несколько сонный взгляд на нее. Серые глаза стали совсем светлыми от возраста и подслеповато щурились, но, когда их взоры пересеклись, они вдруг стали идеально круглыми и полны шока, а его сухие губы слабо зашевелились. Ей пришлось напрячь слух, чтобы услышать то, что бормотал бедный дедок, вдруг положивший руку на груди и сжав рубашку, будто ему было плохо и больно. — Глаза… Я знаю эти глаза… — шокировано шептал старик, в котором ее разум все еще до конца не мог признать Драко Малфоя, чья жизнь явно в этом, старом для нее, мире пролетела быстрее, чем ее новая в ее нынешнем мире. Елена неуверенно подошла ближе и, присев на корточки, положила руку на колено дедка, когда тот попытался встать. — Сиди… те, м-милорд, я просто… просто случайно оказалась здесь и сейчас уйду, — рассеянно пробормотала она, мимоходом отмечая, что с ее голосом что-то не то, и не зная даже как к нему обратится, что вообще делать, и остро сожалея, что перед тем, как потревожить беднягу, не открыла эту долбанную папку, где могли быть ответы на ее вопросы. Елена хотела убрать руку и встать на ноги, но тут ее запястье схватили удивительно крепкой хваткой все такие же, как она помнила, музыкальные пальцы. — Я знаю тебя, — твердо произнес Малфой, чьи глаза буквально впились в ее лицо самым жадным взглядом, какой она только когда-либо у него видела. — Ты… ты… Поттер. Это ты. Это правда ты… Ей стало даже как-то неловко, а сердце вновь сжалось от вины и сожаления. Елена расслабилась и, перевернув руку так, чтобы обхватить сухонькую ладонь в ответ, мягко сжала длинные пальцы. В уже который раз за последнее время, да и в принципе тоже, она ощутила себя паршивым другом. И иррационально злилась на Гренджер, Уизлов, Дурслей и всех тех, кто так или иначе сломал ее, и не дал ей вырасти в более здоровую личность, которая могла бы больше ценить друзей или не была такой сукой. Впрочем, может быть, это просто она такая. — Это правда я, Малфой, — решила признаться Елена и слабо улыбнулась. — Давно не виделись, а? Он слабо улыбнулся. — Почти семьдесят лет, — с неким укором ответил Малфой и недоверчиво и едва ощутимо коснулся ее щеки. — Ты все так же молода, а я совсем теперь старик. — Ну, я уверена, это были хорошие семьдесят лет, — неуверенно сказала Елена, действительно надеясь, что так и было. — Как минимум, ты завел и вырастил ребенка, и даже внучку. Малфой вскинул бровь. — Вообще-то, Дорея моя правнучка, если ты про ту юную суетливую леди, которая только что крутилась вокруг меня, — с насмешкой сказал он. — Одна из них если быть точнее. Елена слезливо усмехнулась. — Ты таки прервал негласную традиции Малфоев — иметь одного ребенка в одном поколении, — дразняще произнесла она и они как в старые добрые времена вместе тихо засмеялись. А когда смех утих между ними на пару мгновений установилась дружеская тишина. — Ты пришла за мной, Поттер? — смиренно спросил Малфой, без страха и даже с нотой облегчения в голосе. — Мои старые кости чувствовали, что скоро придет конец, хотя я и не ожидал, что на тот свет меня будешь провожать ты. Хотя я рад, что это ты, Поттер… Очень. Елена хотела возразить и назвать его идиотом, сказать, что она пришла не за ним, но вдруг поняла, что просто не может. Какая-то часть нее шептала, что это именно так. Что Смерть ее прислала, чтобы сопроводить Драко Малфоя на белый вокзал, откуда он отчалит туда, где были все мирно упокоившиеся души. От этого ей хотелось плакать. Она не хотела быть той, кто проводит его на тот свет! Елена не хотела даже знать, что время Малфоя уже подошло к концу, предпочитая и дальше временами возвращается к тому, что осталось позади и мечтать, что у ее единственного оставшегося там друга все было хорошо, несмотря на ее смерть. — Я скучал по тебе, — тихо продолжал Малфой, рассеянно смотря вперед, но продолжая слабо сжимать ее руку, будто боялся, что она сейчас растворится в воздухе. — Видела бы меня моя одиннадцатилетняя версия! Подумал бы, что я болван, который плачет из-за полукровки!.. — А ты плакал? — хрипло спросила Елена. — О, — выдохнул он, переведя взгляд на нее болезненно скриви губы. — Я нашел тебя, дуру, среди мусора и того, что осталось от твоей лаборатории, и выл так, что банши могли позавидовать. Малфой утомленно вздохнул. — Я ведь был в тебя влюблен, ты же знаешь об этом, — пробормотал он и Елена отвела взгляд, потому что, да, она об этом догадывалась, но никогда не давала знать об этом. Даже в тот раз, когда они переспали, когда его оправдали, они никогда не обсуждали, решив сделать вид, что этого не было. Ну, или она так решила, а Малфой просто ее поддержал в этом. Кто его теперь знает? Столько времени с тех пор прошло, а для нее и того, целая жизнь. — И сейчас, наверное, это глупое чувство не угасло, — продолжил он, прикрыв глаза. — Я даже назвал свою дочь Гарриет, за что Астория меня никогда не простила. Я точно это знаю. — Бедная малышка, — хрипло подразнила Елена его, ощущая, как сердце отчего-то ускорило свой бег, будто в предчувствие чего-то, что вот-вот случится. — Она бы тебе понравилась, — все тише говорил Малфой, и она не могла отрицать того, что он отнюдь не засыпал. Он угасал. Елена это буквально ощущала и это было так паршиво. Так же, как тогда с Бонни, ей хотелось кричать и умолять Смерть не забирать его, но… Беннет была молодой девушкой, а Малфой уже свое отжил. Он прожил целую жизнь, пока Елена все ничего прожила в своем новом мире. И он был готов. Она видела это по его лицу и смиренному принятию в глазах. — Я не сомневаюсь, — уверенно прошептала Елена и, приподнявшись, коснулась его морщинистой щеки губами, зажмурив глаза, из которых полились-таки слезы. — Прости, Драко. За то, что так тебя бросила после смерти леди Нарциссы, и что просто оставила тебя. Может быть, в другой жизни, у нас бы что и получилось. И мне правда жаль, что этого не случилось в этой. Прости… — Ты никогда не звала меня по имени, Гарриет, — пробормотал Малфой, когда она немного отодвинулась, чтобы поймать взгляд его когда-то таких серых глаз. — Из твоих… уст… оно… звучит… довольно… мило. А потом он тихо выдохнул, бросив последний жадный взгляд на ее лицо, и Елена ощутила, как сквозь нее прошла его душа. Но в отличии от проклятых душ, в том доме, она не ощущала страдания их последних мгновений. Она ощутила покой и любовь. Любовь к ней, которую в своей душе Малфой пронес через почти всю свою длинную жизнь. Елена прикрыла глаза, придавленная к земле этой волной незаслуженного чувства, и всхлипнула, а потом ощутила, как ее вновь сдавило со всех сторон, унося прочь из этого мира в последний раз. Ведь чьим бы не был тот незакрытый гештальт, ее или Малфоя, теперь он точно был закрыт и ей больше не зачем было здесь оставаться.